Одна на двоих

Кончики маленьких пальчиков уже замерзли, окоченели почти, но девочка упрямо продолжала выводит на холодном, покрытом инеем окне заветную букву. Всего лишь одна буква, а так жжет запястье вот уже столько лет. Девочка недовольно задрала рукав теплой кофты, растирая пальчиком черную букву Р на левом запястье. И ведь не уходит, зараза! - Земфира! – в комнате появляется женщина с приятным лицом и чрезвычайно строгими глазами. – Ну что ты делаешь? Хватит расчесывать эту букву. Ничего это не даст, только кожу сдерёшь и покраснение останется, - Флорида Хакимовна подходи к дочери, аккуратно поднимает девочку с ледяного подоконника. – Еще и застыла вся! Ну ка, марш в постель и спать! – женщина укутывает Земфиру в теплое одеяло, зацеловывает ледяные ручонки девочки, согревает своим дыханием. - Мама, а он точно найдется? Точно будет такой человек? – засыпая спрашивает девчонка, а у самой уже глаза слипаются. - Мы с твоим отцом же нашлись, значит и твой человек найдется. Только нужно подождать чуть-чуть, подрасти, - женщина ласково целует дочку в лоб и уходит из комнаты, погасив свет и закрыв плотно дверь. А маленькая Земфира уже спит крепким детским сном. Ей снится другая, яркая, взрослая жизнь. Новые люди и города, страны и континенты. Девочка видит чистые, полные света и любимой музыки миры, далекие и недосягаемые. Но такие близкие, что руку протяни – заденешь случайно какую-нибудь острую ноту. Причудливые закорючки превращаются в буквы. И вот Земфира уже почти дотягивается до одной из них, как звон будильника и голос матери вырывают девочку из объятий морфея, возвращают в замерзающую, по-настоящему зимнюю Уфу и все начинается по новой. И так каждый день. Все по одной и той же старой, выученной давно наизусть схеме. Подъем, завтрак, школа, тренировка и домой. Но не в этот раз. В этот день что-то меняется. На руке Земфиры появляется толстый ободок из грубой потертой кожи. Мама сделала ей этот своеобразный браслет ил старого брючного ремня, чтобы девочка не терла и не царапала букву на запястье. И Земфира так больше не делала, только с нажимом проводила пальцами по кожаной полоске и успокаивалась. Когда ей было девять ее нежную ладошку обожгло неожиданно проступившей буквой. Странная, чужая совершенно непонятная буква. Только мама ругалась, что значок мало того, что посреди ладони вылез, так еще и таким редким оказался. А девочка лишь улыбалась. Так загадочно, словно бы в небытие. И втихаря от матери стаскивала с рук перчатки и подолгу гладила тонкими пальчиками букву на ладони. З… Где-то есть человек с ее буквой. И этот человек – ее «Зе». Так она называла его. И ласково проводила кончиками пальцев по переплетениям буковки на ладони. А потом снова натягивала перчатки и шла в музыкальную, безбожно опаздывая на урок. После череды неудачных попыток найти «суженного» Земфира совсем отчаялась, закрылась в себе. Только продолжала носить неизменный браслет из потертой кожи на запястье, пряча ненавистную букву. Люди с этой буквой попадались на ее жизненном пути, но либо у них уже был кто-то, либо буква была другой. Некоторые обманывали, говорили, что все именно так, как нужно, что буквы совпадают и никого у них нет. А потом… Скандал, громкий разрыв и новая песня в копилку. Лагутенко, похожий на мудрого, хитрого и ужасно улыбчивого кота, в такие моменты всегда поил ее крепким чаем и рассказывал какие-нибудь забавные истории, вроде сказки на ночь. И всегда целовал; так аккуратно, осторожно, даже чуть по-отечески в висок или лоб. Говорил, что так сны будут светлее и лучше, а боль быстрее уйдет. И она верила и послушно засыпала. И уже на самой тонкой границе сна и реальности чувствовала, будто кто-то ласково так по голове гладит, успокаивает. Потом много раз спрашивала Илью об этом, а он говорил, что такого никогда не делал. И осторожно предполагал, что это так ее человек о ней заботится. Земфира лишь как-то грустно усмехалась и отводила глаза. В институте она продолжала искать человека с такой редкой буквой, хоть и продолжала ходить в перчатках. Но все было не то. Какие-то люди вокруг были слишком…стандартные, обыкновенные, до зубного скрежета заурядные. А вот такого необычного, и чтобы имя на «Зе» не было. Не могла найти. Однажды только какой-то суетливый парнишка-сценарист, что так забавно картавил, сказал ей, что раз буква такая нестандартная, то и человек будет соответствующий. Яркий. И она сразу поймет, что это именно ее, потому что этот человек ей под стать будет. Такой же гениально-сумасшедший, как и сама Рената. Девушка тогда лишь фыркнула и демонстративно отвернулась от назойливого паренька. Кончиками пальцев только по привычке проведя по букве на ладони, поглаживая сквозь тонкую ткань перчаток. И вот свалилась же ей на голову эта Литвинова! Как она вообще могла так попасть? Саундтрек к фильму! Вот ведь придумала тоже! Нет уж, фигушки. Над альбомом работать надо, а не экспериментировать и на всякие авантюры сомнительные соглашаться. Но почему тогда эта женщина у нее из головы не выходит? Ее образ, манеры, голос, глаза, губы. Эти губы, которые так и хочется поцеловать. Нет. Что-то тут не то. Так раньше не бывало… Только вот все уже закончилось. Она отказалась от участия и больше об этом не вспомнит. Разве что только во снах… И ведь прав был тот парнишка-сценарист. Она нашла такого человека. Необычного, совершенно уникального, непохожего на всех других. Только вот отношения у них не заладились с момента знакомства. Земфира просто послала ее по известному адресу. Ее и ее бредовую идею с саундтреком. Дала адрес и телефон какого-то композитора и ушла. Оставила после себя окурок в пепельнице да странное тепло в душе. И руки вдруг начала саднить, будто она стенки ладонями била. Но Рената лишь надевала перчатки, пряча за ними все свои переживания и ненужные чувства. Больше она об этом Гении Земфире и не вспомнит. Вот только сны никак не желали приходить. Уже черт знает какую ночь она не может уснуть. Только под утро закрывает глаза, чуть-чуть подремлет и снова едет в студию. Нужно работать. Девушка нервно курит, стряхивая пепел в распахнутое окно. Никак не может понять, что же происходит. Почему все вдруг так испортилось, куда делись краски, вдохновению, страсть? Что же с ней такое?! Чертыхнувшись, бросает недокуренную сигарету в окно, одевается и выбегает на улицу. Прочь из этих гнилых стен, что не пропускают Чудо в ее жизнь. То единственное хрупкое Чудо, что снится Земфире каждую ночь с самого детства. Тот маленький светлый мирок в ее голове. Того самого человека… Сон потеряла уже давно. Муж даже и спрашивать перестал, что произошло. Потом перестал волноваться, а потом и вовсе замечать женщину перестал. Видел только Ульяну и то редко. Но однозначно – любил. Может поэтому все еще и был рядом? Ответа на все вопросы она не знала. Одно только было ясно – в пустой и темной квартире она быстро загнется. Поэтому Рената резко сбрасывает со стола листки со сценарием и ненаписанной финальной сценой и просто идет гулять по ночной Москве. Воздух приятно холодит легкие, выдувает ненужные мысли из головы. Хорошо! Только пальцы снова непроизвольно гладят букву З на ладони, а сердце надеется на долгожданную встречу. На мосту пусто и так свободно. Да. Определенно. Ей не хватает именно свободы. Чтобы как у ветра. Чтобы лететь туда, где есть счастье, чудо, любовь. - Ветер! Забери меня отсюда!!! – не сдержавшись, Земфира кричит в никуда, широко раскрыв руки и подставив лицо дерзким потокам воздуха. И вот вроде даже дышать стало легче. - Земфира, - знакомый голос, стук каблуков. А вот и Литвинова собственной персоной. – Ой, прости, я, наверное, помешала? - Нет. Я просто проветрится вышла. Не думала встретить Вас здесь в такой час. - Да, я, это самое… Дома слишком тошно. Еще и Ульяна у мамы, а муж в командировке. - Как фильм? Вдовин не подкачал? – Певица потянулась за сигаретами, по привычке провела пальцем по запястью. Браслета на нем не было. - Да… Ой, за Игоря тебе огромное спасибо! Он очень помогает, и музыка у него такая… правильная, подходящая, в общем. Только финал я никак придумать не могу. Чего-то не хватает. А чего – понять не могу. Ой, а можно мне тоже? – указала пальчиком на пачку сигарет в руках собеседницы. - Да, конечно, - протянула полупустую пачку женщине. – Не привычно тебя без перчаток видеть. - Да? Забыла надеть, вот ведь… А дальше просто стояли и молча курили, думая каждая о своем. Только руки жгло невыносимо, и друг к другу тянуло непреодолимо. - Рената, а какая у тебя буква? – Земфира все же не выдержала первой. Женщина повернулась к ней лицом, грустно улыбаясь, и протянула руку с раскрытой бледной ладонью. В самом центре ее сияла черным светом буква З. Рамазанова на это ничего не ответила, только продемонстрировала буковку Р на левом запястье и, взяв свою женщину за протянутую руку, увела за собой. - Куда ты меня ведешь? - В бесконечность, Литвинова, в бесконечность. Одну на двоих.