***
Клацанья мышкой компьютера в полумраке, усердно покалывающие тишину, не прекращаются уже около часа. Десятки страниц веб-сайтов, что уже не преподносят с собой ничего стоящего, закрываются одна за другой, уступая очередь следующим. — Блин!.. Чонгук уже запарившись шарить по интернет-магазинам, устало оставляет в покое мышь, лениво, и, откровенно физически и морально уставши, отодвигает от себя клавиатуру, отъезжая на кресле назад, опрокинувшись на спинку. — Что же делать... Уже через несколько дней, наступит день рождения Тэхёна, и макне всячески пытается придумать для него подарок, но все попытки пока завершаются абсолютным провалом. Нужно что-то такое, что будет от всего сердца, ненавязчивое, но о многом говорящее. Правда, он пока и сам толком не знает, что может подходить под такое описание, к тому же, чтобы Тэхён не отверг этого, потому что… *несколько дней назад* — Прекрати уже! Сколько раз ещё тебе повторить, что это просто работа! — Да? А виснуть на том парне в НЕрабочие моменты, и все эти лапания кого попало, это тоже работа?! И то, что вся съёмочная площадка, вокруг тебя готова радостно тереться, — стоя на грани тихого срыва, выпаливал слова младший. — Видел я всё. Ты, конечно, можешь настаивать, что я преувеличиваю, но не забывай, что мы популярны, и некоторые шаги можно прекрасно проследить в сети! — Чонгук, мать твою, перестань! То, что ты и видел — это максимум того, что может произойти, и этот «максимум» не означает ничего, что ты себе навыдумывал! И потом, все эти съёмки когда-то завершатся, но сейчас даже необходимо быть на плаву! — То есть для тебя «быть на плаву» можно лишь таким способом, да? Может быть, и я для тебя тоже ничего не значу? Может быть, тебе вообще всё равно, что у меня на душе, когда я раз за разом всё это вижу? Конечно, я же тот самый холодный парень, которому чужды эмоции! Помещение окутала полная тишина, где никто не решался проронить ни слова. Да что там слово, даже дышать старались осторожно. И после длительного напряженного молчания, наконец: — Гуки... Зачем ты так? — Прости, я... А впрочем, знаешь... Даже если это и так, я не сержусь. Ведь, всё равно, даже если бы я когда-то и узнал, что это так, то… я всё равно не смог бы от тебя отказаться... Прости, правда. Но мне действительно тяжело, как бы там ни было. — А мне не тяжело?.. — после затянувшейся паузы, тихо начал Тэхён. — Думаешь, мне всегда с всё даётся легко, все эти наши постоянные сколки?.. Безжалостная, уже слишком громкая тишина, заставляла дыхание затаиться, жаром отдавая в голову, и изнутри всё дрожать. Немного помявшись на месте, Чон разворачивается и выходит из комнаты, обессилено направляясь на кухню, прибавить там к душевной горечи, другой, крепкой кофейной. По пути на него неожиданно налетает Чимин, трындя без умолку что-то, среди чего слышится: — Эй, Гуки, мы тут с ребятами разговаривали, и подумали, у нас ведь немного времени будет, давайте в аквапарк сходим, который... Как же его, забыл, в общем, зимний, развеемся все вместе, ты как? Осталось тебя и Тэхёна спросить. — Идите без меня. И осторожнее будь, а то заговоришься также, и упадёшь там куда-нибудь, остальным потом вылавливай тебя. — одёрнув небрежно руку, и скрывшись за спиной, спокойным тоном съязвил макне, не желая кому-либо показывать своих свежеполученных ударов по сердцу, и избегая нежеланных расспросов. — Чего ты злой такой с самого утра? Ну нет, так нет. Может быть, Тэхён всё-таки согласится... С того дня, они оба не разговаривали, если только того не требовала обстановка, и все моменты встреч ограничивались лишь неловкими переглядываниями, где макне вот-вот сквозь землю провалится, а Тэхён лишь провожает молчаливо, не решаясь подойти лично, и пусть всё, что у них произошло, не выносилось на общий показ, оно так или иначе бросалось в глаза остальным согруппникам: милые улыбки с зачарованными взглядами в адрес друг друга, сменились бегающими по сторонам глазами, и узоры на обоях или окружающая мебель, вдруг стали такими удивительными для обоих, что разглядывать их они могли просто вечность. Всё, что угодно, только не пересекаться взглядами. Временами Чонгук и правда желал улыбнуться на что-то в ответ, при какой-то общей веселой обстановке, но его сразу одёргивала мысль: «Вдруг заметит?». — Идиоты… — понимая видимую картину во всех оттенках, думает Намджун.***
Оставалось лишь два дня до ожидаемой даты, а сказать правильнее, уже полтора, перед которыми Чонгук всё ещё терялся, как ему поступить. Все эти наматывания кругов, взаимное молчание, уже слишком истязали душу. Холодно, если честно. Он так и не решил, что выбрать в подарок, а любая возможная идея, сразу вела за собой ещё целый хоровод мыслей, вроде «не понравится», «и зачем ему это», «как на дебила посмотрит», «а примет ли вообще?». Последнее мучило больше всего. Но, не взирая на это, что-то приготовить всё же хотелось. Не потому что так надо, и так положено, или ради стороннего уважения. Просто хотелось, от души, от сердца, чтобы услышал. Пусть и не примет, тогда оставил бы где-то в его вещах, без слов, вместе с правом распорядиться как угодно, оставить или вообще выбросить. А может, вообще сразу отдать не получится, — что ж, пусть так, значит, получится позже. Но это просто необходимо.***
Вечером, завершив все дела, и вернувшись в общежитие, ребята, наконец, сели ужинать. Всё как было обычно — от весёлых разговоров и подколов, до слов о том, как много сил забрал прошедший день, и хочется спать. И ещё двое, что разбавляли весь этот коктейль нотками затаившихся, таких мучащих обид. — Эй, мелкий, на пару слов, — окликнул, шагая следом по коридору Намджун. Парни зашли в их комнату, и у Чонгука образовалось смешанное ощущение о предстоящем разговоре: видимо, он всё понял. Нет, очевидно. — Ну и что у вас опять происходит? — О чём ты? — Что и ожидалось. Не думай, что я ничего не заметил. Поругались? Отпираться в такой ситуации уже бессмысленно, остаётся лишь оставить свою упертость, и плыть по течению разговора. — Да. — после недолгой паузы, ответил макне, опуская глаза, как провинившийся ребёнок. — Ну, можно было и не спрашивать. И что делать будешь? Если будете лишь продолжать избегать друг друга, ничего не изменится. — Знаю. Просто… Я запутался. — Не удивительно, наверное. Я не буду трясти из тебя подробности, но просто пойми, что это не решается само собой, а у Тэхёна ещё и день рождения вот-вот, ты что, даже не поздравишь его? Чонгук усмехнулся безнадёжно тихо, но всё же вымолвил после некоторой паузы: — Я... не знаю. Не знаю, что делать. Я хотел, даже подарок пытался выбрать, точнее, я и сейчас хочу, но я не уверен, надо ли ему это всё... Может быть, он просто устал уже от меня, ведь он и сам даже это признал, что ему тяжело, а я и сказать здесь что-либо не имею права, и так прекрасно понимаю, что я только и… — Хватит, может? — перебил его Джун, — ты же сам понимаешь, что нельзя пускать всё на самотёк. Надо что-то с этим делать, иначе, так и будешь только страдать и думать. Да и он тоже не так весел. В любом случае, вам нужно хотя бы поговорить. И, что ты там говорил про подарок, ты уже что-то приготовил? — Ни-че-го... — В своём уме? Остался один день. — Да понимаю, просто я так и не смог выбрать. Вдруг он откажется. — Совсем дурак что ли – усмехнулся старший. — Какие идеи были? Младший просто завис в молчании. — Понятно. Подумай, что ему нравится? Кому, как ни тебе, лучше об этом знать. Помнишь, ты говорил, что подарил бы ему что-то из аксессуаров, потому что он их любит? Вот и поступи так, в чём проблема? — А если он всё равно меня пошлёт?.. Да и потом, что я ему подарю в такой ситуации? Мне хотелось сделать что-то, что будет ещё и показывать моё отношение, внутреннее, понимаешь? Не смотря ни на что. Но так и не придумал… Ну что мне ему, кольца что ли вручить? — выпалил, не особо думая, — чтобы он их в меня бросил потом. Намджун заулыбался: — А что, нормальная идея, и арми оценят, — уже почти смеясь, говорил, пихая макне в плечо. — Очень смешно! «Арми оценят», — да нас и так уже многие давно поняли правильно, и поженили в голове, не удивлюсь, если некоторые даже готовы начать собирать деньги на нашу свадьбу. А тут я ещё со своим подарком, чтобы наверняка всё раскрыть. Ладно, извини, я пойду. — Смотри, только какие-нибудь покруче выбирай! — кинул в след уходящему, — Хён! — уже отдалённо из коридора, послышалось брошенное им в ответ возмущение. А Намджун, посмеявшись еще недолго: — Н-да, и сложно же им. Всё равно ведь не протянут так долго порознь, — после чего взял полотенце, и отправился в ванную, приступать к водным процедурам перед сном.***
Ночь. Чимин только ушёл в ванную, дождавшись своей очереди, а Тэхён уже собирался ложиться спать, и как-то нервно складывал вещи, затем убирая их в шкаф. — Ну и долго это будет продолжаться? — спокойным тоном нарушает тишину Хосок. — О чём ты? — равнодушно, но со скрытым психом, спросил Тэхён. — Вот только давай без этого, я же всё вижу! Что у вас с Чонгуком произошло, что вы теперь даже не смотрите друг на друга? — Что? Тебе что-то кажется, всё нормально. Просто мы все сейчас устаём, сам же понимаешь, но все в порядке. — И ты даже не попытаешься с ним поговорить? — Я же только что сказал, что у нас всё хорошо, так о чём я должен с ним говорить. — начиная уже возмущаться, отвечает Тэ, — Ну вы же так долго не сможете, по отдельности. Вон уже как мучаетесь… — Эй! Ничего мы не мучаемся, что ты несешь вообще? — Ну я лучше знаю... — То есть?.. — А, ладно… просто заканчивайте с этим, — уже лежа, и укрываясь тёплым одеялом, устало отвечает Хосок, — смотреть грустно, — и погружается в сон.***
Тэхён ещё долго не мог уснуть: разные мысли не покидали ум, проникая в каждую клеточку, вонзаясь насквозь, ещё и Хосок добавил огня, поставив в известность, как всё очевидно, а предвкушения завтрашних поздравлений, уступили место слепому раздумью, и полнейшей неизвестности, чем же теперь может всё обернуться, и что вообще делать дальше. Чонгук всё это время торчал на кухне, сидя в темноте с кружкой кофе, не зная, как ему поступить, и как сделать всё правильно, но отчаянно уповая, что его разноцветный мир ещё вернёт свои краски. Смахнув слезу, и оставив полупустую кружку одиноко стоять на столе, он слабыми шагами удалился в свою комнату, и, стараясь не наводить лишнего шума, улёгся в прохладную постель. — Спокойной ночи, ТэТэ... — прошептал в голове, утомлённо закрывая глаза, — Спокойной ночи... Гуки… — мысленно пожелал Тэхён, и, наконец, провалился в долгожданный сон.***
Наутро, проснувшись с будильником, и лениво открыв глаза, Намджун неохотно поднимается с постели, и идёт проверять, проснулись ли остальные, и, в случае чего, нарушить их сонное царство, так как сегодня ещё предстоит выполнять рабочий график. — Не понял. Куда мелкий пропал? — не обнаружив того в кровати, недоумевал, — Вот гадёныш… Неужели... Так, ладно, дозвониться попробую. Не упоминая ни слова остальным о загадочной пропаже, он распорядился всем начинать сборы, успев сказать пару слов имениннику, и уже шагая в комнату за телефоном. — Э, а где наш макне? — кинул в след лидеру вопрос Юнги, — В комнате еще копошится, — и, пояснив, скрылся из гостиной. Хаотично бродя по общежитию, все начали собираться, воскрешая атмосферу ото сна, и приводя себя в порядок, время от времени попутно подбегая к Тэхёху с поздравлениями, на что тот улыбался тепло, добродушно поблагодарив. На дисплее Чонгуков номер, и нуждаясь вытрясти объяснения всей ситуации, Намджун жмёт на «вызов», ожидая ответа. Недоступен. — Н-да, в его стиле, — вздохнул, и, не глядя, заблокировал телефон.***
Дверь в прихожей почти беззвучно открывается, и тихонько, шагая на цыпочках, предварительно, аккуратно разведывая взглядом путь, вошёл Чонгук, неслышно закрывая за собой, и, развернувшись, почти врезался в Намджуна, который вовремя был рядом, и тотчас услышал подозрительный звук. Младший неловко замер от неожиданности. — Ну и где ты был? Гук робко уводит глаза в сторону, растерявшись с ответом, как застуканный, на месте преступления, и не знает, что произнести. — Я… прогуляться ходил. Ночью душно было, а утром на улице так классно, я решил подышать спокойно, потом некогда будет. — Подышать, значит. Ну ладно, иди завтракать. Скоро менеджер приедет. И макне послушно отправляется на кухню, — пронесло. — Надеюсь, с подарком он успел разобраться, пока «дышал», — подумал напоследок. Позавтракав, в сопровождении утренних обсуждений о делах предстоящего дня, и приведя себя в приличный человеческий вид, все уже готовы выдвигаться за порог, для выполнения, уже ожидающего их, запланированного на сегодня, графика. Чонгук сидел в машине отдельно от всех, путешествуя по лабиринтам собственных идей, пялясь в окно, со сменяющейся кадр за кадром повседневностью, почти не моргая, но и капли не пытаясь замечать, что там, за этим стеклом, происходит, — не до окружающего мира сейчас. Оказавшись в месте назначения, все разбрелись по разным углам, но ещё находясь в ожидании дальнейших распоряжений. — Сейчас, погоди, я твитт для Тэхёна отправляю, — донеслось со стороны от кого-то из парней. Как тонким лезвием, эта фраза дополнила ощущения Чонгука, сидящего мирно в стороне, щедро одаряя его ещё одним набором столь неуверенных, и таких ранящих чувств. — Твою же мать, Чонгук, ну и что ты будешь делать...***
Минуты в течение всего дня, на редкость сильно затягиваются, ровно как в замедленной киносъемке, позволяя прочувствовать бесконечные поломки в нервной системе до мельчайших, больных микротрещин. Что сложного в простых поздравительных словах? Набери нужный текст, и отправь, это не больно. Но на душе вот больно. Уже все, кто мог, сказали свои поздравления, в том числе, некоторые мало знакомые личности, которые просто по случаю совпадения, оказались в нужное время на съемках в том же месте. Чонгук, повторяя время от времени, одно и тоже действие, уже тихо мучается от собственной безысходности. В очередной раз, доставая телефон, и нерешительно набирая те самые строчки, случается единственный исход. «Не могу…» — раз за разом пробегает в голове, сопровождаясь отправленным вдогонку «Прости», «Удалить», — жмёт, стирая очередной дубль «С днём рождения» с дисплея. Понимание того, что вечно это продолжаться просто не может, активно борется с неугомонным опасением, что же сейчас о нём думает Тэхён, и нужно ли ему вообще это послание. Не специально, правда, это всё разногласия разных вариантов следствий в голове, и никакого мошенничества. А ещё ощущение возможной ненужности. Тяжело… Мысли, что рисуют на будущее вероятные неодобрения и вспышки недовольства со стороны фанатов, которые обязательно заметят отсутствие поздравительной весточки от одного единственного, уже, почти умирая, изо всех сил борются с сильной и непреклонной Чонгуковской неуверенностью. И действительно: что в этом странного? Что, чёрт возьми, странного в том, чтобы поздравить своего одногруппника? Ничего. Кроме того, что этот одногруппник — Тэхён, самый близкий, и такой родной до мелочей. И с которым разругались вдребезги, сказав много болезненного, так много, что в четырёх стенах стало тесно от фраз. Тэхён, с которым встречаешься глазами, и вместо уместных пожеланий, одариваешь грустным взглядом, что уносит вместе с собой все невысказанные лучшие слова, что бережёшь под сердцем, чтобы вручить потом только одному, самому важному для тебя. Тэхён, до которого так хочется дотянуться рукой, хотя бы на секундочку, и который в принципе всегда и так окутан любовью окружающих, где бы он ни находился, и который, кажется, всё больше отдаляется от него, а подсознательные опасения, что ты становишься, возможно, лишним уже, чертят полосу препятствий на пути. — Смотри, опять выронишь и расшибешь, — неожиданно заговорил, вдруг очутившись рядом, Хосок, от чего у младшего и правда чуть не вывалился из рук телефон, который он, задумавшись, нервно крутил в руке, но вопреки попыткам гравитации, всё же успел поймать, поспешно хватая обеими руками, и убрал в карман. — Блин, хён, ты напугал. Хосок поусмехался его реакции, после чего, стал продолжать, — Гуки, ну может быть, перестанешь? Бродите кругами вокруг да около. Хоть бы в сети его поздравил, там даже разговаривать лично не нужно… Чонгук хмуро начал: — Я пытался, но… Не получается. — Что не получается? Пароль от твиттера забыл? Ай, ну ладно, без шуток, Тэхёну тоже тяжело. Он хоть и не показывает, и пытается отговариваться, но это лишь маски, всё равно всё видно. Мы ещё и в одной комнате живём, невозможно не заметить. — Видно?.. Что видно?.. То, что он вполне может существовать и без меня? Я тоже это вижу… — Эй, не так. Ты говоришь, «может он»… вот ты сейчас, сидишь тут один без него, ведь можешь? И продолжаешь дышать? — Ну… и что? Это ужасно… — сойдя на шёпот, произнёс макне, — Ну вот, ты сам и ответил на свой вопрос. — О чем ты? — Тэхён, он другого характера человек, и по-другому себя ведет, но он вовсе не такой равнодушный, или одинаково ко всем относящийся, как может казаться, ты же ведь и сам это прекрасно знаешь. И если ты что-то «можешь», не значит, что ты этого хочешь, или что ты от этого счастлив. Иногда можно жертвовать ради счастья другого, и быть по-своему довольным этим, но какой прок, если от этого всё равно плохо обоим? Вставая, и уже уходя, — подумай об этом, — добавил Хосок, и направился куда-то по направлению Юнги и Намджуна, временами обращающих внимание в их сторону, — и хватит уже сидеть здесь, ещё видео снять, не теряйся. — А простит ли он… — гадал макне, не замечая уже толком посторонних присутствий вокруг.***
Знали бы иногда, как сложно скрывать разбитость, за образом обычным и целым, но когда тебя день ото дня окружают толпы людей, жаждущих влезть даже в самый дальний уголок твоей жизни, просто нет выбора, кроме как уметь маскировать действительность, как и было теперь. Объективы и вспышки камер, дружная суета, торт, разная болтовня, и уже идущий к завершению, сегодняшний день, за который так и не вышло преодолеть себя, и сделать, казалось бы, простое.***
Время всех мероприятий, подошло к концу, и, выполнив в полной мере свои обязанности, все могли наконец мчаться навстречу желанному отдыху. Вернувшись в общежитие, довольные успешно завершенными делами, все разбрелись кто куда, а точнее, все на кухню, чтобы поболтать и отведать ещё торта за именинника, а Чонгук в свою комнату, где даже не переодевшись, измотано рухнул лицом в подушку. — Чон Чонгук, ты настоящий кретин…***
Все парни шумели разговорами, смехом, шутили и дразнились, наливая чай, и садились за стол, говоря ни о чём, но обо всем подряд, довольно бодро для позднего времени суток, но скоро планируя отправиться спать, или утром пожалеют, что отказались от столь важного удовольствия. Тэхён перепадами терялся где-то, выпадая из происходящего, не сразу реагируя при чьём-то к себе обращении, — Задумался просто, — отвечал, возвращаясь на землю, но так уставши и натянуто улыбаясь, на большее сил не хватало. Но его молча понимали.***
Чонгук, точно непонятной силой разбуженный, включается в режим реального времени, и открывает глаза: было за полчаса до полночи. — Айй…. — заснуть, лёжа в неудобной позе, не самое приятное дело. Свет в комнате выключен, и царила абсолютная тишина, — все уже спят, — сделал очевидный вывод макне, — ну и кто же я, после сегодняшнего... — продолжал монолог у себя в голове, приподнимаясь на кровати. Душно. На ощупь, ориентируясь в темноте, он незаметной тенью ступает из комнаты, попить прохладной воды. Глаза, постепенно привыкнув к отсутствию света, уже позволяют видеть хоть какие-то очертания окружающей обстановки, Чонгук направлялся на кухню замедленно верно, но, находясь уже у входа, поднял глаза и тихо замер. Стоящего спиной, недалеко от окна, куда падал лунный ледяной свет, он распознал силуэт Тэхёна, одиноко подъедающего оставшийся после праздника, кусок торта. *Что делать…* Тревога и страх… Отшатнувшись в сторону, и прислонившись спиной к холодной стене, он томно прикрыл глаза. Не смея издать лишнего звука, тихо вдохнул, и одними губами беззвучно просил о самом лучшем. Необъятной силы магнитом, безумно тянуло сделать шаг навстречу. До дрожи, до боли, до тихой истерики. А если отвергнет?.. Неизвестность... Три, два… один… и кротко, бесшумно, совсем как паря, направляется к манящей фигуре, сдерживая капли из глаз, что непокорны, и льют всё равно, но назад путей нет — пропасть, а руки уже сами тянутся, бережно и несмело обвивают со спины, потом — как в тумане. — Хён... — дрожащим шёпотом, будто боясь, что спугнет, и тот исчезнет куда-нибудь, — Тэхён… — и тихонько плача, прижимаясь, как в последний раз, — прости меня… — жалобно вымаливал младший, — пожалуйста, Тэ… — вдыхая родной аромат, прислоняясь щекой. Волны теплоты разошлись по телу от родной близости. Тэхён приоткрыл рот, собираясь обронить слово, немного затаившись, — Я ждал тебя… Гуки. От сказанного, у Гука дыхание резко перехватывает, а пальцы ткань на теле сильнее собирают, — Даже звал тебя, мысленно, — продолжал Тэ, — думал, что ты услышишь меня, и придёшь. — Услышал… — негромко всхлипывая, произносил макне, а у самого мурашки табунами по телу от Тэхёновых слов, — Прости, — нежно целуя в шею, — Прости, — в объятиях запирая всё крепче, и жавшись так преданно, — За всё, прости, — сея бесчисленные поцелуи, а старший млеет от наслаждения долгожданного, дурманящего, и разворачивается, не отстраняясь — только ближе, целует в уголок губ, — Не плачь… — кончиками пальцев вытирал его слёзы, проводя по щекам, — и ты прости меня, — просил Тэ, лицом к лицу близко, руки на плечах несильно сжимая, — За что?.. Всё хорошо…— отвечал, прислоняясь ко лбу губами, обнимая сильнее — потерять страшно, — Нет, я правда виноват перед тобой, и часто не замечаю многих моментов, но, Гуки, прошу, услышь кое-что. — Что?.. — То, что… пожалуйста, не думай, будто ты мне больше не нужен. И о том, что кто-то другой, сможет мне тебя заменить. Не надо… — на что Чонгук лишь не смел и дышать, улавливая каждую нотку. Он осторожно коснулся его губ своими, словно прося разрешения, желая отдачи, и Тэхён отвечает - такой необходимый, свой, и от осознания всего контроль теряется, руку старшего перехватывает, пальцы переплетая, и к себе прислоняет, туда, где в груди слева стучит. Поцелуи всё трепетнее, настойчивее, раны лаской излечивая, не в силах насладиться — полный резонанс. Расстояния уже нет, но хочется ближе и ближе, истосковавшись по родным прикосновениям, — Тэ, без тебя так холодно было, — вжимаясь каждой клеточкой и обретая блаженство, шепчет в губы, — Люблю тебя, очень… Тэхён пальцами в волосах зарывается, гладит, другой рукой обнимает успокаивающе, согревая. — И я тебя тоже, Гуки. Очень... — обдавая теплом, отвечает на ухо, оставляя лёгкие следы губами. *в это время* Шурша, спотыкаясь, удерживаясь руками о стены, на цыпочках скользит Хосок, не включая свет, мучаясь от жажды, стремясь в сторону кухни к заветному графину. Следом, старательно пытаясь не навернуться, или, чего хуже, случайно не разрушить чего-нибудь, не завидев в ночи, плетется Намджун, с той же целью, только ещё не прочь заодно чего-нибудь пожевать. Спокойно ступая, Хосок ровно идет впереди к дверям кухни, и уже у цели вдруг беззвучно подрывается на месте, приоткрыв рот в немом крике, и моментально развернувшись на 180, большими, но неслышными шагами, стартует назад, почти сбивая на пути Намджуна, которого тут же направил обратно, давая понять, что пора уходить. — Эй, ты чего, что там такое? — возмущенным шепотом спросил Намждун, — Там всё хорошо, поэтому, уходим, — ответил ему, продолжая упорно подгонять его в обратном направлении. ending: — Ты слышал что-нибудь? — на секунду отстранившись от губ, но по-прежнему не выпуская из объятий, спросил Тэхён, — Нет, вроде… — чуть поворачиваясь в сторону, скорее лишь взглядом, ответил макне, — вроде бы, нет… — Странно… — А, хён, ещё кое-что… — Мм? Чонгук отстраняется совсем малость, не желая впускать между ними пространство, и шарит по карманам рукой, другой продолжая держаться за Тэхёна, и нащупав искомое, неловко мнется пару секунд, а после..: — Тэ… в общем… вот. — он кладёт нечто миниатюрное в ладонь старшего, зажимая пальцы его руки в кулак, — Это тебе, — немного смущаясь продолжает говорить, и Тэхён вопросительно смотрит молча, улыбаясь где-то внутри, потом медленно раскрывает руку, видя там посверкивающее платиновым цветом, с выгравированным на внутренней стороне «Forever», умеренной заурядности кольцо, и довольно усмехнувшись, взглянув на макне, что смотрел куда-то сквозь, весь покрасневший. Но потом, собравшись с силами, — У меня такое же, — раскрыв свою ладонь, показал, все ещё не решаясь поднять глаз. — Хотел подарить тебе что-то, что поможет мне довысказать все, что накопилось, но лучше ничего не придумал. Но я правда пытался, — Так ты за этим утром сбежал? — рассматривая в темни вручённое ему, спросил Тэхён, — Что? — недоумевая спрашивает, подозревая, что где-то прокололся, — Как ты догадался? Я же ведь не говорил никому… — Не знаю. Понял как-то. Не хватало ощущения чьего-то присутствия что ли, — ослабляя улыбчивость, с толикой грусти, проговаривал Тэ, — А потом ты вдруг появился, и уже готовый, проснувшийся, хотя, как говорил Намджун, ты дольше всех не мог подняться с кровати, и поэтому опаздывал к завтраку. — Вот как… — улыбнувшись только уголками губ, шепнул младший, мысленно говоря спасибо Намджуну, который не сдал остальным его тайную миссию. — Вот только как мы их носить будем, — начал Тэхён, — Окружающие ведь сразу обратят внимание на это, — вновь рассматривая, обводя взором курсивную надпись, что было сложно разобрать в темноте, и только свет от окна помогал распознать. — Не знаю. Просто носи с собой, или повесь на шею, спрятав под одежду, или в этом, на джинсах карман маленький такой, все время забываю, для чего он, не важно — просто прими, пожалуйста, и пусть оно будет с тобой. Хорошо? — уже решившись посмотреть в глаза, просил он, а во взгляде читалась умоляющая просьба не отказывать. Тэхён как в душу смотрел ответно, слыша всё то, о чём молчит младший, — Конечно, — приближаясь ближе, закрывая глаза, и легко соприкасаясь губами, — Спасибо... маленький мой... — умиротворённо прижимаясь теснее, чувствуя, как Чонгук вновь сильнее льнёт к нему в руки, дыша в шею, — С днём рождения, Тэхён…