Молитва безумца

— Пожалуйста, п-пожалуйста, — охрипшим от бесконтрольного плача голосом, — Вы должны верить мне, я ведь врач, прошёл войну, я знаю психологию людей и своего друга, мы ведь жили под одной крышей, Вы понимаете? — мечется из одного освещённого угла в другой загнанным зверем, замирая, а потом уже в который раз повторяется, поочередно очерчивая цепким взглядом камеры и радушную маску врача, — Шерлок жив, это неоспоримо! Вы читали мой блог, правда? — крепко стягивающие белоснежную (как и всё вокруг) смирительную рубашку ремни не позволяли закрыться от этого душащего света. — Он творил и не такое… — Доктор Ватсон, — не двигаясь с места и смотря в больничный лист, якобы заинтересовано, — Вам необходимо успокоиться, — старательно натягивает поддельную улыбку доброжелательности, заставляющую Джона надменно усмехнуться, не в силах терпеть эту пресную ложь. — Госпожа Морстен рассказала нам, как именно вы напали на официанта, который просто выполнял свою работу,  — доктор, не в силах контролировать поток солёных слёз, упирается в мягкие белые стены, — Шерлок Холмс мертв. И мертв уже в течение двух лет. — Шерлок… Он придет, — тихо шепчет, убеждая самого себя в реальности собственных домыслов и знаний о друге, достаточных для того, чтобы сделать соответствующие выводы, — этот хитрый симулянт стоит тысячи актёров, — широко улыбается, оголяя зубы, — просто играет, хочет сделать свой выход на сцену более грандиозным, чем он может быть, априори… — не замечает, как переходит на тихие отрывистые смешки, вызванные не одним днём приёма треклятых таблеток, мутящих сознание, — в его стиле, правда? — лёгкая дрожь знаменует очередной приступ истерики, выходящей из-под контроля (не)людей. — Вы слышите меня? — вопрос заданный явно не первый раз, как и зазубренная наизусть история о дне встречи с той, что должна была стать его женой в том самом ресторане на Мэрилебон-Роуд, который так славился своими роскошными апартаментами, навевающими эхо из прошлого… — Шерлок, это ты? — смотрит в сторону, где не было абсолютно никого, — у тебя снова безумный план, верно, Шерлок?       Но Ватсон верил себе так, как никогда. Верил лишь по той причине, что слишком хорошо знал этого детектива-консультанта, лучше каждого из всех, кто звался лучшим в своём деле. — Шерлок жив, — внезапно утихает и смотрит на выпавшего из его сломанного мира врача, — вы ведь верите мне? — покрасневший не от единичной бессонницы и долгих истерик взгляд взрослого военного лекаря, наполненный искренней верой, заставляет что-то задрожать в душе человека, деловито поправляющего очки, чтобы найти единственную причину разорвать зрительный контакт и уйти.       Ватсон знает, что все против него; он снова отворачивается, упираясь лбом в колени и пряча лицо от камер, натыканных в каждом освещённом отвратными лампами углу, обитом белоснежными тканями…       Другой мужчина в белом что-то говорит о завтрашнем дне, процедурах, новых препаратах, сулящих исцеление, но сейчас Джон не слышит ничего, кроме оглушающей тишины и последних воспоминаний о событиях в ресторане, в ходе которых был избит энный работник с французским акцентом, что показался слишком… старым знакомым? Слишком до того, чтобы каждую секунду с того момента, забыв обо всём окружающем, повторять лишь то, что каждый работник психбольницы знал наизусть.       «Шерлок жив»…       Звуки, очень много звуков и рук, оттаскивающих от перепуганного до смерти работника. Всё смешивается в один сумасшедший ком, закрывающий обзор к чему-либо.       Джон сам не помнит, как проклинает незнакомого ему человека за два года отсутствия, за то, что не оповестил его, но…

***

— Ничего? — одиноко стоя у экранов каменной фигурой и держа трость, вкрадчиво смотрит на каждое движение существа, заключённого в четыре стены. — Вы все видели сами, мистер Холмс, но при всём этом уверяю, что шизофрения не является неизлечимым в ряде многих случаев. — Просто Майкрофт, — отводя взгляд от экранов (отсвечивающих настолько отвратительно, что даже девушка жмурится) сморит в пол оборота, чтобы увидеть обратившуюся к нему заведующую клиники, — надеюсь, Вы понимаете.       Поджимает губу, понимая, что задела не ту тему, не с тем человеком и на мгновение испугавшись за собственную (и не совсем) жизнь, понимает, что от старшего Холмса можно ожидать невозможного. Особенно сейчас, когда никто не может представить что происходит в его голове, мыслях… Именно Майкрофт был страшнее любого безумца. — Вернитесь к дочери, — отчеканивает, заставляя собеседницу встрепенуться и вновь обращает внимание на до слепоты освещающие тусклую комнату экраны, — я побуду здесь ещё немного, — по его тону понятно, что не ожидает услышать никаких лишних слов.       Не задавая вопросов, покидает комнату, оставляя за собой лишь эхо каблуков. — Ты ведь понимаешь, что так будет правильнее для нас обоих, Шерлок? — касается тёплого экрана, что нагрелся не одним часом работы и видит, как преданно (но, Боже, как неподдельно веря в каждый свой момент) Ватсон уже стоя смотрит в нужную камеру.       Не замечает, как теряет слезу.