P I L L S

POV Michael Комната кажется неуютной настолько, что я готов лично, своими же руками двинуть в ней абсолютно всё: начиная с противного мне кресла с бархатной обивкой и заканчивая громоздким шкафом, занимавшим добрую половину места, в котором окончательно исчерпались остатки вдохновения. Я глупо улыбаюсь то ли своему отражению в грязном зеркале, то ли и вовсе портрету странноватой дамочки в шляпе — подарку не менее странного декана нашего университета. Охватывает резкое желание меняться и менять всё вокруг себя. Побочный эффект недосыпа и передозировки снотворного. Но вместо того, чтобы наконец заняться перестановкой или даже лечь спать, я почему-то сажусь за свой письменный стол и достаю из шкафа потрёпанный альбом, на которым корявым почерком выведено бледное "Для тех часов, когда я не могу уснуть". Самые дурацкие и сумасшедшие идеи моего больного мозга, воплощаемые в реальность по ночам. Беру в руки первый попавшийся карандаш, который, будто по волшебству, выводит на белоснежном листе непонятные линии, со временем принимающие образ женского силуэта. Я сам себя не контролирую, полностью давая волю фантазии. Возможно, именно так и создаются шедевры. Набросок уже почти готов, но резкая головная боль заставляет меня оторваться от работы. Ты сидишь на моей кровати, сложив ноги в позе лотоса, и отстранённо изучаешь светлые стены помещения, из которого, вслед за вдохновением, серебристой дымкой улетучивается и радость. Бледный... Нет, скорее прозрачный и размытый. В твоих глазах читаются холодность и равнодушие. Ты — моя галлюцинация. Твои губы застыли в улыбке, ты стеснительно поднимаешь на меня глаза. —Я скучал, малыш. — ты и правда единственный, с кем я провожу время, не жалея о потерянных часах, испарившихся где-то далеко за пределами нашей бесконечной вселенной. Ведь люди глупы и скучны, как и их мысли, включающие в себя постоянное стремление быть выше, принижая других. В глубине души я осознаю, что мой измученный лекарствами мозг выдумал тебя самостоятельно, чтобы не было так грустно, когда в мире выключается свет. Я, как и большинство людей, ежедневно лгу себе самому. Я уже давно перестал принимать снотворное как раньше, ради крепкого и спокойного сна. Теперь я и сам не замечаю, как нарочно растворяю в стакане пару лишних капель сильного медикамента. —Что рисуешь? — твои глаза блуждают из стороны в сторону, пока я не протягиваю тебе карандашную зарисовку, сделанную ранее. Некоторое время ты придирчиво изучаешь её взглядом выдающегося критика. —Девушка? — твой тихий голос почему-то глухо отдаётся от бетонных стен, задевая то, что когда-то было чувствительным сердцем. Обществу удалось многое убить во мне. —Они и правда тебя привлекают? — задумываюсь, поднимаю взгляд к потолку. —Возможно, иногда, но... — поверь, никто никогда не сможет сравниться с тобой. Ты – мой бесчувственный идеал, кем бы ты ни был на самом деле. —Тогда нарисуешь меня? — не знаю, каким образом ты провёл параллель, чтобы вообще придти к этой реплике, но я лишь покорно киваю, снова склоняясь над письменным столом. Руки уже сами скользят по листу, вычерчивая пушистые волосы, бездонные глаза и выступающие ключицы. Ты одобрительно киваешь, глядя на почти готовый портрет. —Теперь мне следует отблагодарить тебя. — ты хитро улыбаешься. —Не переживай, я не кусаюсь. — тихо говоришь ты, замечая моё волнение. —Разве что, иногда. Кажется ты уже научился управлять мной с помощью одной силы мысли, потому что ты ещё не сказал ни слова, а я, словно заворожённый, поднялся с места и послушно встал перед тобой, будучи не в силах сопротивляться. —Ближе, Майкл. — что-то внутри сжимается. Разве я говорил тебе своё имя? Хотя, уже неважно. Я двигаюсь ближе до тех пор, пока не встаю почти вплотную к тебе. Я ошибался, думая, что не смогу прикоснуться к твоему телу. Осторожно, будто случайно, задеваю кисть твоей руки. Вопреки моим ожиданиям, ты холоднее льда. Твой колкий взгляд заставляет меня закрыть глаза, зажмурившись. В ту же секунду я чувствую твоё леденящее дыхание, а затем и холодные губы. Это все больше похоже на столкновение льда и огня, оба из которых встретились в тебе одном. Ты настолько холодный, что я рефлекторно пытаюсь притянуть тебя ближе, чтобы согреть. —Спасибо за вечер. — тихо шепчешь ты, заставляя стаю мурашек пробежать по моей спине. Я тут же открываю глаза, оказываясь в темноте и одиночестве. На часах шесть утра. Я полностью разбит и сломлен. *** Снег уже давно превратился в отвратительную слякоть, отлично сочетавшуюся в моим не менее отвратительным настроением. В кармане легкой куртки уже с самого утра лежит новый билет на встречу с тобой — упаковка крепкого снотворного. Мимо меня, один за другим, мелькают люди, совершенно разные, но одинаково мне безразличные. Всё, что я хочу — снова взглянуть в эти холодные глаза, которые, как мне показалось, всё же умеют наполняться нежностью. В толпе серых однообразных индивидов что-то резко блеснуло, словно настоящий изумруд в горе обыкновенных камней зеленоватого оттенка. Меня будто ударило током. На пару мгновений я почувствовал себя ученым, открывшим то, что глупцы считали невозможным. Ты ненадолго застыл, изучая вывеску, пока я испепелял тебя взглядом. Да, это именно ты и никто иной, но на этот раз уже в человеческом обличии. Светлые волосы? Я представлял тебя шатеном. В любом случае, ты ещё более очарователен, чем прошлой ночью. —Люк? — не знаю, как я вообще нашёл в себе силы издать хоть звук. Я все ещё не могу быть уверен в том, что это — не очередной побочный эффект таблеток. К моему удивлению, ты оборачиваешься, молча улыбаясь, и тут же снова исчезаешь, хотя наверняка знаешь, как сильно нужен мне. —Не хочешь так играть? Тогда до вечера, милый. Я одержим и окончательно тронулся умом, но меня это мало волнует. В конце концов, сумасшедшие тоже могут быть счастливы, верно?