Неприятность...

ЧанЕль нетерпеливо нажимает на кнопку звонка и трет красные от мороза уши. Надеть зимой ветровку не самая лучшая идея, не так ли? Так еще и КенСу не спешит дверь открывать. И как же его угораздило забыть отдать конспект по истории? А хуй его знает. Пак уже сто раз проклинал все, на чем свет стоит, пока мчался в эту дыру. Наконец послышался щелчок замка и дверь приоткрылась. В щели появилась чернявая голова. — ЧанЕль, ты что тут забыл? — спросил До, потирая сонные глазки. Как ни как вечер. — Конспект я тебе забыл отдать. На, бери скорее, ибо я ща умру. Омега несколько секунд смотрел на мятую тетрадку, протянутую альфой и только потом догадался впихнуть Пака внутрь. А то еще реально сдохнет на пороге. До КенСу уже имеет своего истинного Чонина — лучшего друга Пака. Поэтому Чан не смеет да и не хочет клеиться к ДоДо. Оказавшись в теплом помещении, альфа снял куртку и повесил ее на крючок. — ДиО, даже чаю не предложишь, — хмыкнув, Ель прошел вглубь квартиры и вдруг замер. Ноздри затрепетали, жадно вдыхая сладкий аромат кофе. Кофе…странный запах для омеги. Пак был уверен, что так пахнет именно омега. Его омега. Заметив состояние альфы, Су лишь ухмыльнулся. — Бен Бэкхен. Омега. Течка. Вселенская задница, заноза и огромная неприятность в виде моего двоюродного брата, — хитро улыбаясь, сказал КенСу. — Что? — Меня Чонин ждет. Ток ошибок не делай, голубок, — громко заржав, До вылетел из квартиры. Очумевший ЧанЕль стоял посреди прихожей, пытаясь понять только что произошло, как в чувства его привел громкий голос: -КенСу~я, откуда этот за… — ЧанЕль рассматривал паренька, хрупкую милую омежку. — Что за? Ель быстро прошел на кухню, пропихивая туда же удивленного Бэка. — Что ты блять себе позволяешь?! — заорал Бен, будучи прижатым к стенке альфой. — Я позволяю себе пометить тебя, а за тем трахнуть на этом столе. И не отрицай это, малыш Бэкки. Ты сам этого хочешь, — Пак просунул руку в домашние шорты юноши и протолкнул один палец в истекающую смазкой дырочку, вызывая у Бена громкий стон. — Ты…ты не посмеешь, — омега жалобно посмотрел на Еля. — Погоди чуток, и сам же будешь умолять. Подхватив паренька под попу, Пак положил того на кухонный стол. С обоих одежда просто слетает. Уже не сопротивляющийся Бэкхен с интересом и не скрытым возбуждением разглядывал тело альфы. Идеальный. Тем временем ЧанЕль наклонился к омеге, нежно целуя. Почувствовав ответ Бэка, альфа углубил поцелуй, проникая языком в горячий ротик омежки. Бэкхен только его. Теперь он только его. Нехотя ЧанЕль оторвался от столь сладких губ. Палец снова оказался в пульсирующем анусе. Не спеша ПакЧан двигал им, дразня партнера. Омега стал хныкать и насаживаться на палец, требуя большего. Следом за вторым пальцем пошел третий. Бэкхен зашипел от дискомфорта. Чтоб отвлечь своего мальчика от боли, Ель стал посасывать чувствительные соски. Сладкий. Бэкхен был безумно сладким. Хотелось попробовать его всего. Прикусив напоследок левую розовую бусину, Чан спустился к напряженному колечку мышц, слизывая языком вязкую жидкость. Бэкхен открыл рот в немом крике. Сука, нереально хорошо. У ЧанЕля чертовски правильные движения. — Черт, давай уже, — нетерпеливо захныкал Бен. Тело изнывало, требуя в себе чего-нибудь твердого. — Говорил же, что сам будешь просить, — хмыкает Пак, резко толкаясь на всю длину. Из глаз прыснули слезы боли. — Успокойся, малыш, сейчас боль пройдет и станет очень хорошо. Перед тем, как продолжить, Ель проходится нежными поцелуями по всему телу, шепча на ухо приятные слова. — Можно? — спросил Чан и, увидев кивок, начал двигаться. Сначала его движения были осторожными и медленными. Но вскоре альфа уже вколачивал в стол громко стонущего Бена. Бэк вел себя как шлюха: часто прикусывал и облизывал губы, выгибался на встречу Чанелю, закидывал ноги то на спину, то на плечи. Но Паку даже нравилось такое поведение. Чувствуя скорый конец, альфа стал надрачивать Бэкхену, от чего тот снова застонал. Через несколько движения белая жидкость запачкала живот омеги. Чанель же кончал долго и обильно в Бэка. Сцепляясь, Пак наконец поставил метку на стыке шеи и плеча. Горячее семя вытекало из Бэкхена, который, кажется осознал всю серьезность ситуации. — И что мы будем делать? — тихо прошептал Бэк. Он боялся, что им использовались. После стольких историй о неблагодарных альф, омега боялся, что Ель просто бросит его… — Что? Жениться будем, Бэкки. Хочу торт. Двух…нет, трехэтажный торт! И много гостей! А еще хочу сына альфу! — Ты серьезно? — Бен поверить не мог, что эта секс-машина еще недавно втрахивала его в стол, а теперь говорит о тортах… — Ну, да! Люблю тебя, малыш. — Я…видимо тоже.

***

— ПАК ЧАНЕЛЬ! А НУ ИДИ СЮДА! — альфа убегал от злого мужа, который, придерживая небольшой животик, гнался за Паком. — Ну простии, оно само вырвалось! — Дабл Пак! Вот сам и будешь эту двойню рожать, раз такой юморист! Не выдержав странных взглядов посетителей больницы, Чанель остановился и, схватив того за запястье, прижал к стенке. — Малыш, успокойся. Ну ты чего? — Чанель, ты меня бесишь! И почему ты тогда вообще пристал ко мне? — Потому что ты вкусно пах, — альфа мило прищурился. — Так тебя привлек только мой запах?! — Бэкки, ну почему ты такая… — Неприятность? Ну уж простите. — Да, ты неприятность. Но я тебя люблю, — Чанель тесно прижал свое сокровище к себе, зарываясь носом в волосы своего супруга. — Это не честно, Пак Чанель. Ты — задница, — пробубнил Бэкхен, утыкаясь в грудь мужу. Неприятность и задница — любящая и странная семья Паков.