Всё самое лучшее и важное происходит случайно, когда ты совсем этого не ждёшь.
***
Знаешь, я думаю, всё неслучайно. Я слышала твой голос, читала твои сообщения с ещё большим упоением, чем ты можешь себе представить. Была гордой. «Держи лицо» — я помню, да. Думаешь, не знала, что напишешь мне? Я знала. В этих отношениях чувство ни разу не подвело меня. А это были отношения — глупые, как я. Поэтому я могу утверждать, что ты был влюблён. Что же случилось потом? Как бы по-дурацки всё ни сложилось, именно эта моя глупость научила меня. Теперь я уверена, что, когда снова встречу парня, такого же непредсказуемого, умного и мужественного как ты, такого же тактичного и трогательного как ты, но всё же гораздо лучше тебя, я не буду вести себя так. Нет-нет, я по-прежнему буду краткой, эмоциональной и ненавязчивой в общении, какой была с тобой или хотя бы старалась быть. Но я встречусь с ним и этот спектакль, возможно, закончиться не начавшись, а возможно, подарит мне совершенно новую жизнь. В подвешенном состоянии отношения не останутся. Стараюсь вести себя достойно и горжусь собой. Ведь это правильно. Правильно, чтобы ты думал, будто ты для меня важен, но не необходим, нравишься, но я не влюблена. Нельзя полностью раскрывать свои чувства. Хотя, я сказала больше, чем следовало, но, может, потому, что сейчас уже не то, что раньше. Раньше я не произнесла бы и половины того, что недавно… Прежде было прежде, прежде — было временем до точки невозврата, перелома. Сейчас было бы неправильно вести себя так, будто всё только зарождается между нами. Но если вдруг ты не чувствуешь необходимости двигаться вперёд, я также не чувствую необходимости принуждать тебя к этому. Я не навязываюсь. Никогда. Помнишь? А я, видно, забыла. Но я знаю, что теперь имею право на что-то большее от тебя. Так много эмоций, чувств и мыслей отдано тебе, знаешь… Разве за всё это я недостойна капли любви? Может, и нет, ведь сама была инициатором и никто не принуждал меня жертвовать. Я во всём сама виновата, никого не виню. Нельзя полностью раскрывать свои чувства. Я поняла это, представив себя на твоём месте. Нескрываемый восторг от каждой моей фразы, слепое восхищение, глупое поведение в моём «присутствии»? Извините, но сразу нет. Влюблённость — она у всех такая, ничего плохого в этом нет, конечно. Но ты… Ты другой. Понимаешь, как влюблена я в твою непрямолинейность, скрытую заботу, нечаянный нежные слова, сказанные просто в разговоре вскользь? Мне есть, с чем сравнить. И притом, что я ни разу не услышала слов признания или чего-то подобного, я знала, что твои чувства — самые настоящие и самые сильные из всех, что ко мне когда-либо испытывал парень… Может, я ошибаюсь в этом. <i> Рассуждая о чувствах, о том, как и почему они зародились, я упускаю единственно важную квинтэссенцию всех рассуждений: когда что-то невероятное, что-то, что меняет тебя и твою жизнь, приходит к тебе, ты этого не замечаешь. Просто внезапно всё по-другому. И об этом невозможно рассуждать, потому что в эти моменты ты живёшь, а не наблюдаешь жизнь. Всё, что говорится со стороны наблюдателя, в общем-то не несёт такого великого смысла в отличие от того, что мы не описываем, но что по сути более всего влияет на нас. Выстроить линию общения/отношений? Сейчас, секунду… Это сложно, но необходимо. Не быть навязчивой, я думаю, это основа. Почему мы становимся навязчивыми в принципе? Я думаю, всё идёт от недостатка внимания и ЛЕНИ. Мы считаем, что кому-то необходимо вменить в обязанность избавлять нас от скуки всякий раз, вместо того, чтобы жить, чем-то заниматься, интересоваться всем вокруг и, главное, делать то, что должен. Не лениться, потому как лень сама по себе губительна для всех и вся в такой же мере, в какой отвратительна и опустощающа. Тогда появится лишь желание разделить с людьми новые впечатления, некоторые радости, но и огорчения, возможно, словом, всё, что есть на душе… Но для того, чтобы чем-то делиться (эмоциями, мыслями, чувствами, впечатлениями), необходимо иметь их, не так ли? Откуда же им появиться, если быть приклеенной к одному-единственному человеку или даже к нескольким людям, ожидая от них бесконечного внимания и заинтересованности в свой адрес, тогда как ты сама себе давно неинтересна, потому что не интересуешься окружающим миром и не двигаешься вперёд, не увлечена ничем, ничего не испытываешь, не развиваешься… К тому же так именно теряется уважение и интерес людей. Всё очень прозаично и очень просто. Что же, если он никогда не напишет? Я не напишу точно. Я думаю, предел достигнут, что значит гордость моя растянулась на максимум, эластичность её подверглась испытанию; я и так слишком много раз написала ему первой, слишком много чувств подарила ему, слишком прониклась его нежным безразличием, чувственной холодностью… Но я верю себе, верю своей девичьей разумности, поэтому право принимать решение и следовать ему оставляю за ним. Единственная вещь, способная напрочь разбить все планы, уловки и игру в жизнь/любовь, это экстренность. Осознание недолговечности и переменчивости хорошего самочувствия и состояния заставляют меня говорить искренне, не играя. Хотя в этом сок, в игре. И всё же я не чувствую в себе достаточной смелости… Короче говоря, написать ему мне всё же будет можно, если мне станет страшно. Он поймёт. Так драматизирую. Всё драма. Это неправильно. Смелей. Это так чудесно, когда есть человек, о котором можешь мечтать. Большего не нужно, только один человек нужен другому. Люди любят друг друга и в том всё! И тогда ничего не существует больше. И страшно, когда нет такого человека. Был и нет. Как быть? Одной, самой, не теряться.***
Однажды я спросила, девственник ли он. Вместо ожидаемого «да» прозвучало «нет». Я была в шоке. Тогда я сказала, что ещё невинна, и спросила, стоит ли исправить это. На что он ответил «не торопись». Когда-то я сказала ему, как сильно обожаю его. И теперь, недолго думая, отправила следующее: «Знаешь… Я хочу, чтобы первым был кто-то, кого я… обожаю, например». В ответ — молчание. Я начала корить себя страстно за это сообщение… Казалось бы, как только мне в голову пришло — такое ему написать? Всевозможные мысленные оправдания, которые оборачивались лишь большим самоуничижением. По кругу. Можно ли так? Думаю, даже в случае, если бы я действительно была виновата в чрезмерном доверии и искренности, желании говорить самое сокровенное, что есть на уме, и тогда не стоило бы чувствовать огорчение. Но невозможно быть виноватой в этом. Я находилась в совершенном состоянии духа. Много факторов повлияли на подобное правильное самочувствие, которое пребывает довольно непродолжительный момент времени, но всё чаще. Происходит оно от несомненно правильного осознания и восприятия мира; когда же я привыкну к подобному естественному состоянию, оно станет неотъемлемой частью меня, мной самой. Я доверяю совершенству всего мною в тот момент сказанного, как доверяю внезапному душевному успокоению, просветлению, открытию. Ничего возвышенного, совсем. Будто такой просто я и должна быть, такой единственно мне не страшно жить и чувствовать, плохое или хорошее. К внезапному фанатичному одухотворению это не имеет, к счастью, никакого отношения. Это имеет отношение к тому, что он — есть. Он есть… Влюблённость, любовь. Это всё. У тебя есть любовь — у тебя есть всё, ты — всё. Без любви ты не живёшь. Пора бы признаться, что живу единственно для любви, ради неё, нуждаюсь в ней, а без неё — это не я, а просто — бессмысленная тень. Я контролирую себя, но ничего вокруг, не жизнь, что являет собой безграничное удовлетворение. Так, но что же заставляет меня писать это? То сообщение было всплеском неподдельных мыслей и чувств, слившихся воедино и горячим потоком пролившихся в сообщение. Я чувствовала позволение, или хотела чувствовать?.. Я была уверена в святости момента, происходящего. Как будто глаза открылись. Не имею понятия, почему душевные состояния так быстро сменяют друг друга. Одно знаю точно: насколько приятно мне наблюдать, проживать, а после восхвалять одухотворение всего моего существа, настолько сложно не впадать в отчаяние и апатию, сменяющие это самое одухотворение. Слушайте же, если бы не относилась я с такой глубиной к своему внутреннему миру, было ли бы рождено хоть что-нибудь из уже написанного мной? Считалось бы это чем-то удивительным и уходящим далеко вперёд, ведущим как бы за собой всё, о чём пишут и думают другие, не будь в моей душевной организации подобной неоднозначности? Однако, это похоже на самооправдание. Я не собираюсь оправдывать свою сущность. Это похоже и на восхваление. Высокая самооценка принесёт тебе куда больше пользы, нежели низкая. Она попросту лучше. Да, чёрт возьми, я так чувствую. А теперь слегка проще. Он не ответил, чем подверг меня всевозможным самокритике и самобичеванию. Тогда как стоило мне задуматься, чувствовала ли бы я подобное унижение, ответь он мне хоть что-то, я поняла, что нет. Конечно, может быть. Выходит, стыд мой зиждется на его реакции, точнее на её отсутствии, а не на непосредственно словах, мною сказанных. Он слишком умён, чтобы не понимать, как молчание в подобные моменты может сказаться на самолюбии и достоинстве девушки. И, следовательно, виню его за подобное обращение. Если бы он хоть немного заботился обо мне, ему следовало бы подумать о моём душевном состоянии. Но так как этого не произошло, я делаю вывод, что ему просто плевать на меня. Притом за сообщение «до» он продемонстрировал в точности обратное отношение. Именно поэтому я осмелилась, помыслила, будто вернулась его забота… Так, не стоит стыдиться и тем более извиняться за то, что шло от самой души, из самого сердца, из глубины мыслей. Совсем не было страха говорить ему это, даже не было страха не получить ответ. Не знаю, о чём он думает? Что чувствует? Пусть же воспринимает так, как ему угодно, я же не намерена осуждать себя за свои чувства и его нетактичность/равнодушие. Осознанную нетактичность, в чём я почти уверена. То, что я отправила, может показаться пошлым… Но в любви не существует отвратительности, пошлости. Их видят те, кто сам не любит. Никогда бы не быть на их месте… Так хочу уже поставить жирную точку в этой истории. Удивительной и одной из моих любимых, а на данный момент — самой. Пришло время заканчивать. Начинать другие, ещё более всепоглощающие, уносящие далеко, возвышающие, искренние, пугающие своей стремительностью… Жизнь. Она не стоит на месте. И ты не стой. В прошлую зиму, помнится, я переживала его охлаждение и молчание, и действительно сильно. Вдруг он перестал мне писать. Я знала, что однажды это произойдёт, потому что-то была дорога в никуда. И я сама образовала этот тупик. Вина — полностью моя.***
Я так близка к завершению, отпусти же мои мысли. Несколько страниц книги осталось перелистнуть, чтобы с искренней теплотой или сжигающей поначалу грустью в душе закрыть её и поставить на полку «воспоминания». Растягивая чтение на месяцы, постепенно теряется смысл произведения, стирается из памяти суть, забываешь, с чего всё начиналось и зачем началось вообще… Последними страницами будет наша встреча. Когда бы она ни произошла. Продолжать навязывать ему общение не имеет никакого смысла, если я так или иначе планирую появиться в его жизни и напомнить о себе. Какой толк мучить себя и его, может, мыслями о неразрешённости наших отношений, находящихся в подвешенном состоянии, если всё прояснится, следует только терпеливо подождать? А до этого момента забыть. И поставить будильник на несколько месяцев вперёд, чтобы привести в исполнение вожделенный план. Встретиться специально нет возможности. Хотя бы по причине того, что изначально общалась с ним как с человеком, с которым никогда не встречусь. Это осознание кардинально меняет всё общение и отношения. Но постепенно приходит осознание ненужности притворства. К чему подстраивать себя под созданный в воображении образ девушки, которой необходимо быть? Я уже та, которой хочу быть. Осталось лишь смело смотреть людям в глаза и утверждать, что я такова. Не было бы этой истории, будь всё так тогда. И будь я естественней. Теперь вопрос, как же завершить всё. Можно для начала ответить и на ещё один вопрос, логично происходящий из предыдущего: зачем всё заканчивать? Тут, кажется, всё очевидно. Я хочу идти дальше, он — вроде как нет. Он не держит меня совсем, он — в позиции абсолютно индифферентной. Единственным двигателем являюсь я. Если раньше этого доставало, чтобы заставить двигаться и его, то сейчас он вжимает тормоз в пол каждый раз, как я набираю скорость. Но топливо заканчивается рано или поздно. Его хватало на то, чтобы снова и снова заводить двигатель и трогаться, быстро набирать скорость и… резко тормозить по его воле. Потом всё повторялось сначала. И вот топливо почти на нуле. Этого не хватает на то, чтобы завести мотор. Побарахлит и останется стоять на месте навсегда. Вот и ответ, зачем всё заканчивать. Просто нет сил больше двигаться дальше, когда один страстного этого хочет, а другой — тормозит движение. Давно следовало на самом деле перестать тратить энергию на заведомо невыигрышную ситуацию. Хотя, знаешь… Я говорю это тебе. Да, это было одним из немногого, что держало на плаву, заставляло чувствовать жизнь, любить, думать. Единственным. Всегда для меня это — единственное, что заставляет жить, что просит меня жить. Так не хочу отпускать его!.. А теперь отвечу на два вопроса, слитых воедино: почему я не могу забыть и как завершить всё, когда я приму решение всё забыть. Это слишком хорошие, слишком тёплые и радостные воспоминания, чтобы оставить их. Мне кажутся незавершёнными наши отношения, будто я могла бы сделать что-то, чтобы мы были вместе, но не сделала. Платоническая любовь — единственная пока возможная для меня. Но я уже усомнилась в этом. Не всегда я буду маленькой наивной девочкой, испуганной и несмелой. Я взрослею, соответственно, натуральность жизни открывает передо мною свои двери. Я ступаю опасливо. Что-то ещё не позволяет мне стать взрослей. Не могу сказать, внутренние ли это установки или отсутствие пока возможности вступить во взрослую жизнь, характеризующуюся, прежде всего, взрослыми отношениями, страх ли играет свою роль и не даёт влиться в настоящую жизнь, только вот для виртуального в ней точно больше нет места. Отныне я оставляю в прошлом, когда я была маленькой девочкой, только начинающей чувствовать, пробовать, осознавать себя как женщина. Всё это, конечно, прекрасно, только вот ни следа не останется от подобной мысленной упорядоченности, обусловленной уравновешенным состоянием и правильными рассуждениями, стоит спонтанному желанию появиться в моей душе. Разве что надеюсь, здравый ум постепенно начнёт одерживать верх над жгучим порывом, вызванным чувствами. Иными словами, в борьбе сердца и ума у меня в основном побеждает сердце, чувства одерживают победу над разумом и я подчиняюсь внезапным порывам. Может, именно поэтому я так часто ударяю в грязь лицом в отношениях с людьми?..***