Солнце и змея

Снова слышу скрип, заставляющий меня оглянуться по сторонам. Либо у меня начинающаяся паранойя, либо пора нанимать себе охрану. В последнее время чудится, что странноватого вида уником преследует буквально попятам. Взять, например, моё хобби унылого задрота созерцать всё необычное, старое или необыкновенное. В прошлое воскресенье, а именно в 6:30 утра, я уже был на выставке прекрасных и редчайших бабочек, привезенных из Мадагаскара. И тут откуда ни возьмись в зеркале рядом со стендом насекомых я смог лицезреть рожу… да, именно рожу-маску из фильма "Крик". Мою физиономию в этот момент нельзя было описать никакими речевыми оборотами, глаголами, да и даже ненормативной лексикой. Я аж вспотел, чувствуя как прохладные капельки пота, вместе с табунами мурашек прошли толпой от шеи до копчика. А ниже я просто почувствовал собравшееся напряжение, готовое вот-вот явиться если не на свет, то ко мне в штаны. А если учесть, что таких идиотов в полседьмого утра на выставке в огромном здании, и главное, в воскресенье, было от силы четверо, то моё стрессовое состояние было вполне оправданно. По крайней мере, я себя утешал именно этим, вылетев из частной галереи, ища осоловелыми глазами свою темно-синюю машину. Сейчас же опять было что-то не так. Раздеваясь в специальной комнате в солярии, я ощутил желание бежать. Преодолев в себе ненормальные негативные животные позывы, я всё-таки снял в полусогнутом состоянии единственное из одежды, что на мне осталось. А именно носок с моей левой безволосой ноги, почесав при этом правое полупопие. И тут я услышал щелчок как от фотоаппарата за моей спиной. Убрав руку от задницы, я медленно повернулся и опять лицезрел рожу, только теперь в приоткрытом окне и без маски. Парень, на вид лет двадцати пяти, ухмыляясь, фоткал моё беззащитное атлетического вида голое тело, при этом махая мне рукой. - Эй, встань ровно!! – с возмущением выкрикнул уже бывший подчиненный конторы “Два брата”. Бывший потому, что я его сейчас прикончу. - С-с-су-ука-а-а! – заорал я. Парень присвистнул и, прежде чем драпануть, кинул в разъяренного меня букетом красных роз, которые прилетели в моё перекошенное от злости прекрасное хлебало. Естественно не удержав равновесия, я поцеловался со стеной рядом с окном… Лепестки роз осыпаются на моё тело. Свет потух. Романтика *****. * * * На следующее утро, очнувшись в больничной палате, первое, что я в порыве обалделых чувств выдал, только продрав глаза: - Валера, я тебя просто раздену до гола, потом обмажу клубничным сиропом… А потом, - потерев ладони друг об друга в предвкушении и безумно похихикав, продолжил, - свяжу, положу на огромный муравейник, под палящим солнцем! Лечащего врача я заметил поздно… Мужчина стоял в углу палаты и, в некотором недоумении и даже удивлении, пялился на меня. - Я не думал, что вы, Виктор Павлович, так не любите здешних врачей, - прокашлялся доктор. – И вроде мы с вами не были знакомы. Я Валерий Игоревич и ещё ничего не сделал… Секундное замедление и я захохотал. - Вы, видимо, очень сильно ударились головой, - доктор попытался стать незаметней, прижавшись к стене, как-то подозрительно косясь на выход. - А нет! Стойте! Валерий не вы! - Я не Валерий, а кто я? – в ещё большем изумлением спросил доктор. - Да не вы! – выдохнул я. - Вы Валера, и он Валера! Вы просто тезки. Тот, из-за кого я сейчас нахожусь в таком состоянии, это из-за Валеры. Да, вот. Я мастер объяснять. Закрыв ладонями опухшее лицо, я устало выдохнул. Болит-то как. Шишка на лбу и губа разбита. - А! Наверное, вы говорите о том молодом человеке, который привез вас сюда? Высокий шатен в очках? - Да именно это чмо лохматое я и собираюсь поймать. Сталкер недоделанный. - Он вас преследует? Может, тогда вызвать правоохранительные органы? Снимут “побои” и заведут дело. - Этот Валера-а-а, - протянул я, снова посмотрев на доктора, - садист-журналюга. И сколько я не пытался его поймать, он постоянно ускользает. - Зачем же он вас преследует? – обеспокоился Валерий Игоревич. – Что ему от вас нужно? - Не то, что нужно… Он… Просто… Тут я начал заикаться, ведь не скажешь же доктору, что полгода тому назад этот журналюга застукал меня в очень компрометирующей ситуации со сценаристом на съемочной площадке, но сфотографировать не успел. И теперь этот надоедливый парень пытается меня поймать на горяченьком. И либо ему нужны реальные разоблачительные фото, либо он пытается очень странно ухаживать, оказывая шизоидные знаки внимания. - Вам этот парень оставил конверт, - дополнил доктор, указывая на тумбочку рядом со мной. Валерий Игоревич, отлипнув от стены, прекратил изображать из себя хамелеона. Я сразу же схватил конверт, раскрыв его, я увидел фото моей… кхм, и записку с пожеланием моего скорейшего выздоровления с номером, как я понял, его сотового телефона. - Валерий Игоревич, будьте так любезны, не подскажите, где мой телефон? – прохрипел я, пытаясь не сорваться раньше времени. - В тумбочке. И вы так не ответили на счет милиции? – всё больше нервничал доктор, пытаясь увидеть, что же я такого интересного держу в руках, что у меня аж глаза на лоб полезли. - Нет Валерий Игоревич, не нужно никакой милиции, - спокойней уже сказал я, хотя внутри была разгорающаяся паника. А если он эти фото обнародует? Мамочка моя… Моя “Ж” на всех ТВ. - Я зайду к вам после обеда. Мы проверим ваше состояние и тогда решим, что будем делать дальше. * * * Со мной всё оказалось нормально, только пару трещин и синяков. А так ничего страшного. Самое приятное, что доползя до дома, я улегся на диван и набрал номер этого журналюги. - Алло? Лерусик на проводе, - пьяно булькнули. - Слушай ты Бухарик, если ты мне не отдашь фото, я из тебя всю душу вытрясу! – гаркнул я в телефон. - Тьфу твою за ногу-у-у, - проныл журналюга, - Ты что-ле? - Я тебя прибью. Я из-за тебя чуть последних мозгов не лишился! - Мм-мм, - философски промычали с той стороны, хихикнув. - Ну ты и… - Викто-о-ор, - как-то странно полушёпотом начал Лера с придыханием, - Викусик. Вик. Голубое солнце моё в зените, я прям сейчас смотрю на тебя… Ты ярко светишь! Этот придурок заржал, а я, поняв, о чём он, покраснел хуже помидора, ощущая как обида, злость и смущение скапливаются в огромный склизкий комок внутри, грозясь вырваться в истерику. - Ты, - охрипло, - что тебе нужно? На том конце замолчали, и стало слышно размеренное постукивание пальцев об столешницу. - Свидание! – выдали через минуту. – Я хочу узнать тебя поближе солнышко. - Ты больной? – устало спросил я на грани срыва. - Может быть, смотря как посмотреть. Сейчас же я хочу встретиться с тобой. Знаешь же нашу всеми любимую общественную библиотеку? Мм? – промурлыкал Валерий. - Ну. Естественно. - Завтра в пол одиннадцатого вечера на крыше библиотеки. И не волнуйся, крыша будет открыта, чао солнце, - и послышались гудки. Этот критин даже слово вставить не дал. * * * Такого стресса я не испытывал с тех пор как моя сестра двойняшка родила четыре года тому назад. Врачи говорили, что роды могут получиться с летальным исходом. Может, не выживет мать, а может ребенок или даже оба. Тогда сидя в роддоме, я медленно седел вместе с её мужем на пару. Когда вышла врач, уставшая и замученная, она, слабо улыбнувшись, сказала, что всё в порядке, удалось спасти обоих. После самых разных потрясений в моей жизни, я старался испытывать намного меньше эмоций, так как моя работа требовала от меня трезвого ума и душевного спокойствия. Сейчас же я был в растерянности и не знал, какого выверта ждать от жизни в лице Лерки. Потому что этот невыносимый человек, мог выкинуть что угодно и когда угодно. Все его статьи одна черней другой. Он буквально втаптывал в грязь всех на кого у него был “заказ”. Этот стрелок никогда не промахивается, если уже нацелился и выстрелил. Я знал и знаю много разных людей, каждый из них по-своему хорош, необычаен и даже в какой-то мере безумен. Но этот экземпляр просто чудовище-е-е-е-е…. На этих мыслях я практически плачу и далеко не от экстаза. И что ему взбрело в его далеко необычайную голову, не будет известно даже самым лучшим психиатрам. Стоя возле входа на крышу я размышляю о том, стоило ли прихватить с собой лопату? Или может этот гаечный ключ подобрать? Странно. Интересно, кто его тут забыл? Или это Валерий мне такую блажь дает на уравнение шансов? Глубоко вдохнув и собрав булки воедино, я всё же осмелился сделать шаг вперёд навстречу своему кошмару в ночи. Однако меня ожидал весьма неожиданный сюрприз. Валерий с хитрой улыбочкой взирал на меня, сложив ногу на ногу, восседал на стуле. Рядом с ним был сервирован стол с разными блюдами и со свечами… Шампанское и вино. - Ты опоздал на целых пятьдесят две секунды, - ехидно поведя бровью, приветствует меня журналюга. – Раздевайся. - Извини брат, холодно. Поддувает. Меня как-то не тянет танцевать под песенку Эминема – мои звенящие яйца. Всё-таки он не выдержал и засмеялся в голос до хрипа. - Ладно – ладно, - поднял он верх руки, всё ещё угорая, - в этот раз я тебе уступлю, а то действительно поддувает. Присаживайся солнышко. - Прекрати меня так называть змеюка, - всё же агрессивно высказался я в его сторону, хотя это чревато. - Мм, - заинтересованно промычал этот извращенец, неожиданно подмигнув мне, - а знаешь, ведь змеи любят греться под солнышком. У меня аж челюсть отвисла, это что за намеки? - Может тебе ещё под чешуйками почесать? Похоже, я его только раззадорил. Захихикав по дебильному, он спросил: - Смотря где? - Ты выпил? – скорее интуитивно пришло ко мне осознание. Валера кивнул. - Для храбрости. Для какой храбрости ему надо было пить, я не успел осмыслить, потому что парень очень резко встал, буквально подскочив ко мне, оставаясь на расстоянии десяти сантиметров. - Я много чего хочу с тобой сделать Виктор, - выдохнул он, - только ты слепой болван. И чтобы привлечь твое внимание мне пришлось пойти на такие экстремальные меры. - Внимание? – брови взлетели верх. – Какое нахрен внимание? А в галерее на выставке бабочек ты тоже пытался привлечь моё внимание? - Ну-у-у, - заулыбался Лера, - это случайно вышло. Ты так улепетывал, что я даже вначале не понял в чём дело. Я не ту маску впопыхах одел. Там должна была быть игривая кошечка… - У меня просто нет слов… - высказал я своё состояние. – А ты не подумал, что даже если мне и нравятся мужчины, то ты можешь оказаться не в моём вкусе? Нервное напряжение буквально уже разрывало меня. Какого лешего он стоит так близко и главное смотрит мне в глаза. Напряг. Аж все мышцы задеревенели. - Поэтому я тебе не оставляю выбора солнышко… - обнял журналюга меня, говоря полушёпотом в ухо, - поэтому тебе придется хотя бы попробовать, потому что я зациклен на тебе. Давно. Ты как наваждение, как одна из самых жарких фантазий… Ты… Я влюблен в тебя. Кажется, сердце остановилось. Ноги дрожат. Я даже пошевелиться не могу, стою как бревно в оцепенении. Хлопая глазами. Морг-морг-морг. Если он не прекратит так нежно гладить меня по спине ладонями, то я точно попаду в морг. Под легкой майкой от прикосновений всё горит, кровь вскипела, дыхание становиться более тяжёлым и глубоким. - Я сделаю абсолютно всё для тебя, только согрей меня. Я стоял и был не в силах что-то сказать. Даже мыслить связно не мог. Он слишком искренен, или же я занимаюсь самообманом? Слишком нежно, сладко и томительно. Не зная как реагировать, я всё же умудрился выбраться из тотального оцепенения, приподняв руки, я обнял его в ответ. Слабо и не уверенно. Валера вздрогнул, буквально стиснув меня в объятьях. И совершенно неожиданным стали для меня капли падающие на плечо. Раз, два, три, четыре… Молча и тихо. А вдалеке небо несло темные тучи, с громыхающей грозой. В темноте, молнии освещали небо. Я хотел уже что-то сказать, но решил, что лучше подожду, пока дождь начнется. Давая ему шанс успокоиться, и прикрытие… Ведь мужчины не плачут? Из-за поднявшегося ветра, свечи потухли, но почему-то этот поздний вечер не потерял своего магического очарования. Возможно из-за трогательного чудовища греющегося у меня руках. Дождь не заставил себя долго ждать, ударяясь первыми тяжёлыми каплями мне на руку. Над головой громыхнуло и скорее всего это и вывело Леру из своих собственных мыслей. - Нужно убрать еду, а то я зря старался тогда… - сказал Валера, каким-то потухшим, безжизненным голосом. – Я могу отдать твои фотографии прямо сейчас. Прозвучало это предложение как-то сломано, будто он долго боролся внутри себя, не зная, что выбрать. И в итоге победила честь? Совесть? Будто со всем, что он копил в себе, выплеснув одним разом, он резко стал опустошённым. Стоя так близко, я ощущаю его ненормальное одиночество во всей его неприглядной красоте. Так не должно быть. Я хочу, чтобы он снова стал занозой в заднице… - Возможно, я тебя согрею. Совсем тихо наконец-то отвечаю я, на его признание.