Разбить сердце дракону

У Ким Джун Хёка две татуировки: одну он сделал в шестнадцать, а вторую перед восемнадцатым днем рождения. Первая была всего лишь никому непонятной фразой корейскими иероглифами: «Нет, сейчас». А вторая, на руке, од запястья до локтя, изображала дракона, извергающего пламя. «В то время, как маггловская Корея празднует годовщину независимости, у нас, у волшебного сообщества страны, есть еще один значительный повод для радости. Даже самые пышные празднования в Сеуле не могут сравниться с торжеством, которое устраивается в поместье Министра Магии в честь дня рождения его единственного сына и наследника Ким Джун Хёка. Мальчику исполняется семь лет, а это значит, что осенью он станет студентом Махоутокоро, самой лучшей школы волшебства в мире.» Джун Хёк не мог дождаться осени: большинство его друзей уже посещали Махоутокоро, и отправиться туда уже давно было самой заветной его мечтой. Сегодня в их поместье устроили очередной громкий праздник, но Джун Хёку казалось, что это больше праздник отца, как и всегда. Два лучших волшебника из охраны отца сражались в небе над садом, показывая высокий уровень боевой магии. Хорошо, что поместье находится вдали от маггловских поселений, а если кто случайно увидит вспышки, то примет за очередной фейерверк. - Секретарь Чхве, немедленно отправьте письмо на радиостанцию. Пусть прекратят распространять эти грязные слухи о поступлении моего наследника в Махоутокоро! Джун Хёк оторвал взгляд от битвы в вечернем небе и встревожено посмотрел на отца. Ему не следовало докучать с расспросами, но услышанное встревожило мальчика. - Вы уверены насчет своего решения, господин? Уже много столетий наследники семьи Ким окончили Махоутокоро. Мне известно о вашем конфликте с министром Цукаса, но… - Никаких «но». Нога моего наследника не ступит на японскую землю. Джун Хёк получит образование в школе куда лучшей, чем это сборище марионеток Цукаса. Джун Хёк знал о вспыльчивости отца и надеялся, что это всего лишь пустые угрозы, но, к сожалению, Министр Ким был вполне серьезен. С тех пор осени Джун Хек ждал с опаской, втайне мечтая, что мама сможет изменить решение отца, но с тех пор как прозвучало чужеродное слово «Хогвартс», он понял, что большое полотно с изображением Махоутокоро, которое служило пологом его большой кровати, пора снять. - Не волнуйся зря, Мён Хи, - говорил Министр своей жене. – Я найму ему лучших учителей, к одиннадцати годам он не будет уступать ученикам Махоутокоро, а окончание Хогвартса сделает его гораздо сильнее их всех. Но пресса вовсю критиковала его решение, ставя под сомнение влияние Великобритании, и ее вольных взглядов на любимца волшебной Кореи, за которым они все наблюдали с первых секунд его жизни. Учителя Джун Хёка были собраны со всего мира, в том числе и с Англии. Профессор Боунс рассказал ему о школе все, чего он не прочел в «Истории Хогвартса», а так же об двух волшебных войнах и последствиях после них. В Корее было четкое разделение на чистокровных волшебников и маггловского происхождения: последние не получали высоких должностей, редко могли разбогатеть, и, конечно, не могли жениться на чистокровных, но это не было поводом истреблять их. Идеи Волдеморта казались дикими для Кореи. Джун Хёк долго думал о выборе факультета: наиболее ему импонировали ценности Слизерина, но ему не нравилась запятнанная репутация факультета, поэтому он остановился на Рейвенкло. В первую очередь он ехал получать знания, к тому же, башня Рейвенкло находиться выше всех, а Джун Хёк с детства обожал высоту. Отец был слишком занят, чтобы отправиться в Англию вместе с ним, поэтому отправил с мальчиком Секретаря Чхве и отряд охраны. Все сопровождающие Джун Хёка были одеты в алые мантии, расшитые изумрудными узорами, а его самого нарядили в темно-бордовую парадную мантию. - Вам не кажется, что мы привлечем внимание, секретарь Чхве? – поинтересовался мальчик, когда они прибыли на вокзал Кингс-Кросс. Из окна лимузина он мог видеть магглов в их одежде, торопящихся и суетившихся. Они мало чем отличались от магглов в Корее на первый взгляд. С магами также, интересно? – Кроме того, в письме была указана черная мантия. - Вы наследник семьи Ким и сын Министра Магии. Вы должны произвести должное первое впечатление. Но, видимо, Секретарь Чхве так же плохо понимал волшебников Англии, как и Джун Хёк. На платформе 9 и ¾ все взгляды тут же обратились к их пестрой группке, раздались несколько смешков, а какой-то рыжий малыш показал на них пальцем и закричал: - Мамочка, смотри! Но Джун Хёк только выше поднял голову и, сохраняя невозмутимое выражение лица, прошествовал в поезд. Он быстро отыскал свободное купе и устроился у окна, но отклонившись так, чтобы его не было видно с улицы. В груди нарастало неприятное чувство, будто бы он не на своем месте, а в совершенно чужом мире. И исправить что-либо было невозможно на ближайшие семь лет. Ведь он - Ким Джун Хёк. Никто из династии Ким никогда не признавал поражения. Двери купе раскрылись. - Вот ты где! А я искал тебя повсюду. Перед ним появились два мальчика на вид его возраста: один тощий и высокий, со слишком длинными, торчащими в разные стороны, темными волосами, а второй – пониже и светловолосый, на голове у которого была странная шляпа. Джун Хёк удивленно приподнял левую бровь. - Зачем ты искал меня? Высокий мальчик хлопнул его по плечу. - С тех пор, как мы с родителями заявились на платформу, все на нас пялились. Хотел поблагодарить тебя за то, что отвлек внимание! Джун Хёк ответил сдержанным кивком. - Я принимаю твою благодарность. Мальчишки обменялись веселыми взглядами и прыснули со смеху. - А ты веселый. Я – Джеймс Сириус Поттер, - говоря свое имя, мальчик гордо выпрямился. – А это – Лиссандр Скамандер. Можешь звать меня Джей-Си, а его – Лиса. - Друзья зовут меня Эл, - быстро добавил Лиссандр. Джун Хёк важно поднялся и низко поклонился. - Очень рад встречи с вами, Джеймс Сириус Поттер и Лиссандр Скамандер. Мое имя – Ким. Джун. Хёк. – С расстановкой произнес он. Ребята опять переглянулись. - Хэй, дружище, ты в Великобритании, мы здесь не кланяемся. Мы… даем «пять» или что-то типа того. Джеймс поднял правую руку вверх и кивнул на свою ладонь. Джун Хёк недоуменно посмотрел на этот жест. Лиссандр, чтобы сгладить неловкость, хлопнул Джеймса своей ладонью и тот рассмеялся. - Окей, тебе нужно привыкнуть к новой стране. Лиса и его брат Лора часто путешествуют, и после того, как их родители провели прошлую зиму в Сибири, изучая каких-то исчезающих сов, они оба до сих пор носят эти дурацкие шапки. Даже летом! – Джеймс кивнул на головной убор Эла, нечто похожее на меховое гнездо. – Я уже молчу о том, какие странные Луи и Никки бывают по возвращению с Франции. Они пытаются говорить по-французски, но мне кажется, они просто добавляют ко всему «ля». «Ля-метла», «ля-курица», «ля-Джеймс»… Джун Хёк счел нужным как-то поддержать разговор, как его учила мать. - Я могу разговаривать свободно на шести языках, и еще три знаю на элементарном уровне. Джеймс фыркнул. - А ты знаешь язык садовых гномов? Джун Хёк удивленно моргнул. - В Англии садовые гномы понимают языки? Эл рассмеялся. - Садовые гномы в Англии понимают только пинки под зад. Не слушай этого балбеса, Джей-Си и английский выучил с трудом, поэтому он слегка завидует. - Я просто не люблю зануд, - сказал Джеймс. – Но ты странный, Джун. И ты мне этим нравишься, напоминаешь моих кузенов. Они все слегка того. - Я был бы признателен, если бы ты называл меня Джун Хёк. Настала очередь Эла фыркнуть. - Удачи с этим, пожелания от Лисы. - И мне нравится, что ты не пристаешь со всем этим: «О Мерлиновы трусы, ты сын самого Гарри Поттера, а какого цвета его зубная щетка?». Джун Хёк понимающе кивнул. - Должно быть, это большая честь, но вместе с тем большое бремя быть сыном столь значащего для народа человека. Я понимаю тебя, мой отец – Ким Джун Су. Он сделал эффектную паузу, но мальчики уставились на него в недоумении. - Он - известный игрок в квиддич у вас или типа того? - Квиддич? Это еще что такое? Мой отец – Министр Магии Южной Кореи из династии Министров Ким. - А! Ну, в Хогвартсе никому об этом не говори. Всякие слизеринцы захотят подружиться, а вот нормальные люди просто поднимут на смех. Это типа, как если бы у Кингсли был ребенок. - Кингсли? Кингсли Шеклболт? Ты называешь Министра Магии по имени? - После прошлой игры в квиддич я прозвал его «Дырявые руки», но тетя Гермиона наорала, и теперь я вновь вернулся к Кингсли. Джеймс болтал всю дорогу и чем больше Джун Хёк узнавал о его семье, тем больше поражался. Он знал, что семьи Поттер и Уизли фигурируют в нынешней политике страны, но представлял их и их наследника совсем по-другому. Джеймс и Эл были слишком громкими и болтливыми, уговорили его попробовать какое-то непонятное драже оранжевого цвета, а потом хохотали, когда он начал извергать пламя. Но он не мог не заметить их дружеского отношения, и было приятно ехать в этом купе не одному. Вскоре к ним подсел брат-близнец Эла – Лоркан. Внешне он был вылитый брат, но был гораздо молчаливее. На нем была та же шапка, и всю дорогу он провел, читая книгу, из которой время от времени выскакивали всякие маленькие странные существа. Лоркан хватал их за хвосты или ушки и забрасывал обратно. Замок поразил своим величием даже не слишком позитивно настроенного Джун Хёка, при виде его через озеро он подумал, что, возможно, отец не так уж и сошел с ума. Мальчишки из купе последовали вместе с ним на зов великана, вместе оказались в лодке, ведущей к замку. Момент распределения по факультетах оказался слегка волнующим даже для Джун Хёка, который уже все для себя решил. Джеймс убедил его, что в Слизерине учатся одни недотепы. Оставался Рейвенкло. - Ким, Джун Хёк! Он повыше поднял голову, расправил плечи и уверенной, медленной походкой отправился к стулу со шляпой. «Хмм, - раздалось в его голове. – Какой интересный случай.» «Буду очень благодарен, если отправите меня на Рейвенкло, спасибо.» «С чего ты взял, что я буду тебя слушать?» «Потому что я – наследник династии Ким, а вы – просто старая шляпа.» «Может быть, у тебя и слизеринские манеры, и рейвенкловская любовь к знаниям, и трудолюбие Хаффлпафа, но твое гриффиндорское нахальство затмевает это все!» - Гриффиндор! – заревела Шляпа. Джун Хёк не мог поверить, что этот потрепанный кусок ткани отказался его слушать. Он раздраженно швырнул Шляпу обратно на стул и пошел к гриффиндорскому столу. Но его печаль не длилась долго. - Поттер, Джеймс! - Гриффиндор! Он присоединился к аплодисментам, но не стал кричать «Ура!» или прыгать, как некоторые за их столом. Джеймс поклонился каждому из четырех столов и уселся за свой рядом с Джун Хёком. - Я так и чувствовал, Джун, братишка! – он радостно похлопал его по спине. Раньше это бы не понравилось Джун Хёку, как и обращение «Джун», но никто никогда не называл его «братишка». - Скамандер, Лиссандр! - Гриффиндор! - Скамандер, Лоркан! - Рейвенкло! Так они и оказались втроем в комнате. Кроме них первокурсником Гриффиндора оказался некий Брайан МакМилан. Он был слегка полноватым, невысоким парнем, со светлыми волосами. Джеймс сразу прозвал его «Толстячок». Сначала Брайан обиделся, но Джеймс похлопал его по плечу и пообещал дать полетать на метле, которую он тайком протащил в Хогвартс, попросив своего друга Тедди, семикурсника из Хаффлпафа, уменьшить ее до размеров брелка. - Только теперь, - Джеймс почесал затылок, - он ни за что не согласиться вернуть ее прежний вид просто так. Но очень скоро ему все же удалось уговорить синеволосого увеличить метлу. Джун Хёк понял, что неважно, каким надоедливым бывает Джеймс по отношению к другим ребятам, в конце дня он хлопает их по плечу, говорит «братишка» и все, как один, стремятся быть его лучшим другом. С девчонками у него была другая схема, но это другая история. Джун Хёк с самого первого дня старался по максимуму погружаться в учебу. В этом деле его товарищем был больше Брайан. Они вместе коротали время в библиотеке, готовя домашнюю работу. - Мои родители работают в Министерстве, отец - в отделе связей с общественностью, а мама – в охране правопорядка. Они оба были старостами в Хогвартсе и ждут того же от меня. Джун Хёк хотел было напомнить, что он – сын Министра Ким и кому, как ни ему, быть старостой, но решил не расстраивать Брайана раньше времени. Конечно же, он был лучшим по всем предметам, хотя Брайану очень хорошо давались Зелья. Позже Джун Хёк заметил, что Джеймс вовсе не глупый и если бы хоть немного заглядывал в учебники, мог бы добиться большого успеха в предметах, где нужно использовать волшебную палочку: Трансфигурация, ЗОТИ, Чары. Но Джеймса Поттера интересовали исключительно нарушения правил. Он столько времени проводил на отработках, сколько Джун Хёк не проводил даже в библиотеке. Джун Хёк не мог понять, как сын такого уважаемого человека может так безответственно вести себя с семейным именем. И в то же время он немного завидовал. Был октябрь, когда Джеймс наконец-то уговорил его пойти полетать с ним и Элом во двор. День был солнечным, а Джун Хёк несколько недель не выходил на улицу, работая над совершенствованием своих успехов с Трансфигурации. Сначала он просто хотел почитать свою книгу, пока парни летают. В основном, летал Джеймс, у Эла не очень-то получалось. И желание во всем быть лучшим очень скоро заставило Джун Хёка прокомментировать: - Уверен, это совсем несложно. Охрана моего отца умеет летать без метел. - У-у, покажи, на что ты способен, наш китайский дракон. Джеймс прекрасно знал, что никакого отношению к Китаю и драконам Джун Хёк не имел. Он взял метлу и попробовал взлететь. Невозможно описать это чувство, потому что он не испытывал ничего подобного ранее в своей жизни. Это было так, словно он был рожден для неба и для полетов. - Не поднимайся так высоко, Джун! Ты еще не умеешь хорошо летать! Но он умел. Он летел на невероятной скорости, мимо замка, мимо леса и совсем забылся. - Пятьдесят очков с Гриффиндора! За то, что покинули территорию школы, мистер Ким. И еще пятьдесят с мистера Поттера, потому что первокурсникам не позволяется приносить свою метлу. Джун Хёк еще неделю не мог поднять голову от тяжести позора, которого он навлек на фамилию Ким. Отец прислал письмо, первое за все время, о том, где писал, как сильно разочарован. «Как ты посмел порочить репутацию страны и семьи перед значительными английскими семьями?..» Он стал больше учиться, чтобы отработать потерянные баллы, и к концу года Гриффиндор все же выиграл Кубок школы, хотя их сборная с квиддича была только на втором месте. Матчи с квиддича, на которые они всегда ходили болеть, стали любимым его развлечением в школе, хотя он бы никогда в этом не признался дома. Время от времени они с Джеймсом ходили на тренировки. И когда он слушал фантазии Джеймса о том, какой он хочет сделать команду, когда станет капитаном, он мимо воли представлял себя частью этой команды. Как-то раз, когда они по очереди летали на школьной метле, которую Джеймс стащил из подсобки, потому что его конфисковали, Джеймс сказал, что Джун – прирожденный ловец. Джеймс ел мандаринку, принесенную с Большого зала, отделил половину и бросил в небо летающему там Джун Хёку. - Лови, Джун! Это была всего лишь шутка, но Джун очень быстро направил метлу вниз и поймал половинку у самой земли кончиками пальцев. Ему не хотелось этого признавать, но дома летом ему очень не хватало всего: особенно запрещенных полетов и даже хогвартской еды, которая сначала ему не нравилась, но больше всего Джеймса Сириуса Поттера, а еще Эла и Брайана. Все его друзья из Кореи говорили лишь о Махоутокоро, постоянно принижая Хогвартс, который Джун Хёк успел полюбить. Отец с матерью были заняты работой, как обычно, и он все чаще стал чувствовать себя одиноким, проводя каждый вечер за книгами. В Хогвартсе одиночество – невообразимая роскошь, от которой он уже отвык. Первого сентября на втором курсе он уже был умнее и еще при входе на платформу 9 и ¾ распрощался с секретарем Чхве и охраной. Джеймс за лето стал еще выше, у Эла появилась новая странная шляпа из разноцветных перьев, а у Брайана, к сожалению, все лицо усыпало прыщами, зато он заметно похудел. Последнее, однако, не значило, что Джеймс перестал называть его Толстячком. Младший брат Джеймса, Альбус Северус Поттер, в этом году тоже поступал в школу, но Джеймс отказался впустить его в свое купе. Оказалось, в этом году в школу пошло много родственников Джеймса. Самые близкие его родные – это с фамилией Уизли или, конечно, Поттер. - Поттер, Альбус! - Гриффиндор! Альбус был гораздо ниже брата и гораздо спокойнее, но такой же худой и с такими же всколоченными волосами. Джеймс старался не показать виду, но очень обрадовался. - Уизли, Доминик! Девочка с очень длинными серебристыми волосами отправилась на Рейвенкло, но Джеймс лишь махнул рукой со словами: «Кому она нужна, глупышка Никки». - Уизли, Фред! - Гриффиндор! Темноволосый мальчишка, подпрыгивая, побежал к их столу и упал прямо на руки Джеймса. Они едва не устроили потасовку, но их вовремя оттащили старосты. - Уизли, Луи! - Гриффиндор! Светловолосый мальчик, улыбаясь на всю мощность, побежал к их столу. Он сел возле кузенов, хотя девочки-первокурсницы освободили ему место и громко хихикали, когда он подошел близко. - Уизли, Роуз! - Гриффиндор! Очень рыжая и очень кудрявая девочка радостно улыбалась по пути к ним, видимо, желавшая оказаться на одном факультете с кузенами. Джеймс довольно улыбнулся, хлопая младших по головам, как собак. - Четыре из пяти у меня! Только Никки, как всегда, - он привстал и посмотрел на Рейвенкловский стол. Его кузину было видно издалека, благодаря необычным волосам. Наверное, это семейная черта. - Эй, Никки! Рейвенкло – отстой! Некоторые рейвенкловцы недовольно обернулись, но, увидев Джеймса, только с улыбкой покачали головами. Но не Никки. Джун Хёк уже привык к выходкам Джеймса, но он никак не ожидал от маленькой хрупкой девочки, что она поднимет со стола вареное яйцо и с завидной точностью швырнет прямо в лицо кузена. Все расхохотались, даже профессор Лонгботтом, наблюдавший эту сцену. А Джун Хёк только улыбнулся, про себя подумав, какая дикая у них семья, но, тем не менее, никто, как они, не мог заставить его улыбаться. С этого года началась новая эра. Альбус получил от отца мантию-невидимку, которая дополнила Карту Мародеров Джеймса. Очень скоро наступил пятый курс, когда они соединили спальни пятого и четвертого курса Гриффиндора, которые были неразлучны везде, за исключением уроков, и повесили большой плакат. «МАРОДЕРЫ. Версия два-ноль» Джун Хёк не заметил, как превратился в Джуна. Невозможным для объяснения образом они сделали его частью своих проделок, где пригодились его академические знания. Брайан тоже стал частью этой группы, помогая не раз своими умениями в Зельях: чего стоил только день Святого Валентина на третьем курсе, когда библиотекарша бегала за Филчем, а миссис Норрис за профессором Лонгботтомом. На пятом курсе Джун стал старостой, а еще со-капитаном гриффиндорской сборной. Он был ловцом, не проигравшим ни один матч, за что получил кличку «Ястреб». Другим капитаном был Джеймс, он же защитник, как и Фред. Они создали вместе сильную команду, которая должна была побеждать. Родители разрешили Джуну играть в квиддич при условии, что это не повлияет на оценки, и он постоянно разрывался между библиотекой и тренировками. - Ты просто сверхчеловек, Джун, - бормотал сквозь сон Джеймс на Истории Магии. А еще пятый курс стал годом, когда все сошли с ума из-за девчонок. С Джеймсом это случилось давно, еще до Хогвартса, но на пятом курсе сдались все. Фред Уизли питал слабость к квиддичисткам, и очень часто ссорился с Джеймсом, который запрещал ему встречаться с девочками из чужих команд. - А что делать, если в нашей одни парни?! Но это еще были цветочки… Как-то на Зельях Джун заметил, что Брайан вместо того, чтобы писать конспект, нюхает волосы сидящей спереди Эридан Малфой. Это было вообще неприлично, поскольку Эридан с третьего курса встречалась с Александром Забини и не скрывала того, что собирается вскоре с ним обручиться. Брайан к пятому курсу очень похудел, но прыщей у него прибавилось, и популярностью у девушек он не пользовался. Как, в прочем, и Эл, но тому больше мешали его странные наряды и то, что сам он все время посвящал своей школьной газете «Мозгошмыг», где иногда писал то, что многим не нравилось. Порой даже его друзьям: «ГРИФФИНДОР ЖУЛЬНИЧАЕТ НА ПОСЛЕДНЕМ МАТЧЕ». Тогда ему досталось больше всего и его писки о том, что он – голос правды, никто не слышал, когда они его колотили. Луи, по которому страдала большая часть девичьего населения Хогвартса, давно имел девушку. С Луи вообще была странная история: он и его сестра Доминик сначала поступили в Шармбатон – французскую школу магии. Но по какой-то причине их оттуда исключили посреди года, и им пришлось поступать в Хогвартс с детьми на год младше. Однако, в Шармбатоне одиннадцатилетний Луи успел завести подружку, с которой постоянно переписывался. Ее звали Ив, и в ее семье тоже была вейла, что было очень заметно по ее фотографиям. Луи постоянно виделся с ней на каникулах во Франции, и несколько лет назад они стали встречаться. - Эх, Луи, - говорил Джеймс, - если бы девушки на меня так вешались, я бы никогда не заводил девчонку. У Джеймса с девушками проблем тоже не было, но недоступность Луи делала его еще больше желанным. - Знаете, вейлы любят только раз в жизни, - загадочно говорил Луи. Джеймс только хохотал. - Ты не вейла, брат! Когда Джун наблюдал все это со стороны, он тихо радовался, что ему не нужно о таком переживать. Очень скоро родители выберут ему подходящую невесту. В их общей огромной спальне начали устраиваться вечеринки, часто с огневиски, в основном ради привлечения девушек. Часто в таких случаях Джун уходил читать в гостиную. Он не понимал этого. Не понимал прелести компании пьяных девчонок, которые и в трезвом виде были довольно глупы. Не понимал, как можно вместо завтрака утром таращиться на чей-то затылок, как Брайан. И как-то раз он подумал, просто подумал, на чей бы затылок он посмотрел. Так, чисто из научного интереса, кто бы привлек его внимание. Ответ нашелся сам собой. Но это было вовсе не из-за того, что она ему нравилась, нет. У нее просто были красивые волосы. Серебристые, ровные, гладкие и очень длинные, до самого пояса. Казалось, они были вовсе не волосами, а густой дымкой от «Патронуса» и стоит к ним прикоснуться, тут же исчезнут. Больше в ней красивого не было ничего. Она вовсе не казалась такой миленькой и сладкой, как Луи, хотя была его близнецом. Доминик была слишком худой и высокой, как для девушки. Наверное, она была одного с Джуном роста. Она не пользовалась косметикой, ее черты лица из-за худобы казались острыми, а вот в Луи идеальными. Синие глаза были слишком большими для лица, а еще она очень странно одевалась. Он бы этого не замечал, он бы и ее не заметил, потому что она была на курс младше, в квиддич не играла и жила в другой башне. Но Доминик то и дело ошивалась рядом и целыми днями попадалась ему на глаза. Утром она в спальне будит брата, громко зачитывая письмо от матери о том, что в их огромной семье еще кто-то там родился. Она залазит на тумбочку возле кровати Луи и сидит, по-турецки скрестив ноги. На ней короткие джинсовые шорты и вязаный свитер с изображением дракона, а с шеи свисает большой клык на черном шнурке. У нее слегка хриплый голос. В обед она сидит рядом с Джуном за столом, заплетая волосы Лили Поттер в ярко-рыжую французскую косу, а ее собственные волосы касаются руки Джуна, когда она слегка наклоняется. От этого он быстро опускает вилку, чтобы никто не заметил, что у него начинает дрожать рука. Волосы Доминик пахнут океаном, у которого вырос Джун, а в ушах у нее вместо сережек маленькие белые ракушки. Вечером она в библиотеке сидит за столом напротив него, положив голову на плечо своей кузины Роуз и, зевая, переворачивает страницу. - Давайте составим список самых горячих девушек Хогвартса, - предлагает как-то вечером Джеймс. – Только у них не должно быть фамилии Уизли-Поттер! - Тогда я пас, - говорит Эл, за что сразу же получает с двух сторон. - Так, без этого, - в голосе Джеймса звучат нотки скрытой угрозы. – Проведем голосование. Каждый должен назвать одно имя. - Эйми Смит, четвертый курс Рейвенкло, - говорит Фред. – У нее такие ноги, что я однажды едва не выпустил квоффл, когда она пролетела надо мной. - Я тебе дам ноги! – Джеймс пригрозил ему кулаком. – Ты знаешь мои правила: не встречаться с соперниками. Эйми была очень хорошенькой, даже Джун это заметил. Она была ловцом команды Рейвенкло, но из трех команд-соперниц, пожалуй, самым слабым: одной из причин было то, что она гораздо больше строила глазки игрокам, чем искала снитч. - Я не говорю «Лили Поттер», - предчувствуя беду, Эл максимально отскочил от Джеймса, но случайно подскочил к Алу и получил по затылку. – Ну что? Я не подойду к ней ни на метр, но она действительно очень красивая. - Ей тринадцать лет, извращенец! – заорал Джеймс и Фред сдержал его, когда тот ринулся к Элу. Лили Луна Поттер и вправду была очень красивой девушкой, очень умной и милой. Джун считал, что ее родители должны подыскать ей достойного жениха уже сейчас, потому что не только Эл замечал ее красоту. Хотя, пока ее братья не окончат Хогвартс, беспокоиться не о чем. - Окей, Лиса выбывает из голосования, земля ей пухом. Кто дальше? - Эридан Малфой, - взволновано говорит Брайан. Никто не удивлен. У Джеймса какое-то странное выражение лица: Эридан не его кузина, но она – единственный его друг женского пола. Это была странная дружба. Он балбес, а она – староста. Он бабник, а она – почти обрученная красотка. Все удивлялись, что они были так близки, но не встречались, и каким-то странным образом очень дружны. Одержимость Брайана Джеймса только забавляла. - Я поддержу кандидатуру Эридан, - говорит Ал. – Хотя самая красивая девушка, которую я видел, не учится в Хогвартсе. - Это старушка Мюриэл? – поддразнивает Фред, за что получает в голову подушкой. - Луи? – спрашивает Джеймс. - Для меня самая красивая моя девушка. - Которая, по счастливой случайности, вейла. - Но если выбирать в Хогвартсе, - продолжает Луи, - то, наверное, все же Эридан. Джеймс смотрит на Адама Розье. Адам учится с ребятами на четвертом курсе, он мятежный чистокровка. Иногда он с ними в компании, иногда отдаляется, но вообще странно, что он попал на Гриффиндор. Он очень хитрый, хотя и неплохой парень. - Я сейчас сломаю систему и проголосую за Айрис Скотт. Фред согласно закивал. - Загонщик Слизерина, - мечтательно произнес он, а Джеймс закатил глаза. – Довольно симпатичная малышка. А вот Айрис была очень хорошим игроком, хоть и была маленькой ростом и легкой, она сделала это своим преимуществом: легко уклонялась от бладжеров и соперников. - Твоя очередь, Джун. Перед его глазами тут же возникли огромные синие глаза и дымка серебристых волос, но он прогнал этот образ словами: - Эридан, нечего говорить. Джеймс о чем-то задумался и как-то странно улыбнулся. - Тогда выбор очевиден. Для Джуна все стало очевидно тоже. Он собирался выбросить ее из головы: там было так много уроков, полетов и мыслей о семье, что это было не сложно. Но наступил день Святого Валентина, и все изменилось навсегда. Джун не собирался идти, ведь очевидно, у него не было пары. Но бал устраивали старосты, и он должен был там быть. Кто-то придумал идею с костюмами времен основателей и всем очень понравилось. Но вот Джеймс разозлился из-за того, что семикурсница из Хаффлпафа отказалась идти с ним, заявив, что у нее есть парень. Джеймсу отказывали первый раз, и он решил жестоко всем отомстить. Они с Брайаном обдумывали этот план как-то вечером в гостиной, когда туда вошла Эридан. - Хэй, Малфой! – улыбнулся Джеймс. – Попутала лестницы? - Твоя сестра сказала мне пароль. Привет, Брайан. Брайан хотел тоже сказать «привет», но вдруг закашлялся так, что не мог остановиться, пока Джун не наколдовал ему стакан воды. - Джей, я пришла с тобой поговорить. Мне тут многие предлагали пойти с ними на бал, но я не хочу раздражать Алекса. И тут я поняла, что у меня нет друзей-парней на Слизерине. Хотя… друзей-девушек у меня там тоже нет… Она расстроено опустила голову. - Эридан! – тут же нашелся Брайан. – Да тебя все обожают! Ты можешь дружить, с кем только пожелаешь. Эридан благодарно ему улыбнулась. - Я бы хотела… В общем, мой единственный друг – это ты, Поттер. Хотела спросить, может, захочешь сходить вместе, как друзья? Алекс тебя любит, да и знает, что мы дружим с первого курса. Джеймс задумался. - Знаешь, если Джеймс хочет пойти с кем-то другим… - начал Брайан. - Я согласен. Во сколько за тобой зайти? Они с Эридан обо всем договорились, и она ушла приободренной. - Эта выскочка Вуд сойдет с ума, когда увидит меня с победительницей всехогвартского опроса «Самая горячая девчонка школы», - заговорщицки сообщил Джеймс. Брайан надулся в своем кресле и в его тираду не вникал. - Но теперь я не смогу воплотить в жизнь свой гениальный план! Я не стану корчить идиота, когда рядом Эри. - Почему это? – резко спросил Брайан. - Потому что она этого не любит, кроме того, ты же слышал – она считает, что у нее нет друзей. Я буду занят, заставляя ее болтать со всеми подряд. В общем, очень скоро Джеймс пришел к выводу, что его план должен воплотить Джун, поскольку он единственный оставался без пары. - Но Брайан… - попытался возразить Джун. - Я иду с Хизер с третьего курса. Его, кажется, не смущало то, что пять минут назад он предлагал свою кандидатуру Эридан. Джун долго не соглашался, потому что он – староста и должен следить за порядком. Но Джеймс напомнил, что учителей там не будет, а еще Джуна смущало, что все, абсолютно все, даже типы, вроде Брайана, которые нюхают волосы девушек, пока те их не видят, будут по парам. Самое смешное заключалось в том, что несколько девчонок пытались его пригласить. Первую, старосту с его курса, настолько переполнили чувства, что она начала заикаться. Он только смерил ее холодным взглядом, развернулся и ушел. Вторую он прервал кратким: «Нет». С Лили Поттер было сложнее. - Возможно, Джеймс рассердится, но знаешь, мне все равно! – она залилась румянцем. – Это вовсе не значит, что я от тебя без ума или что-то типа того, просто… знаешь, мы могли бы потанцевать пару танцев и сфотографироваться. Ничего такого, просто… Он даже не знал, что ей сказать и снова развернулся, чтобы уйти молча, но услышал, как она всхлипывает позади него. Джун не знал, что на него нашло, но он вернулся и даже потрепал ее по плечу довольно неуклюже. - Ты хорошая девочка, Лили Луна Поттер. Твоему мужу очень повезет, но это буду не я. Он оставил ее расстроенной и слегка удивленной, но потом ее забросали приглашениями, и, кажется, она приободрилась. Воплощать в жизнь план Джеймса казалось полным безумством. Вокруг танцевали разодетые Годриками Гриффиндорами и Морганами парочки, Джеймс ворковал с Эридан возле стола с пуншем, когда часы пробили двенадцать. - Брось этот стакан, Эри! Не пей после двенадцати! – довольно громко выкрикнул он. - Что за бред, Джеймс? – улыбнулась Эридан, но пить не стала. Люди невольно прислушались. - Разве ты не знаешь историю о том, как Салазар Слизерин проклял всех влюбленных Хогвартса? – все больше людей начинало его слушать. Джеймс встал на стул и прочистил голос. – Один из основателей Хогвартса, Салазар Слизерин, никогда не знал настоящей любви и решил проклясть всех своих учеников, посмевших влюбиться. - Джеймс, у него была жена и трое детей, - тихо возразила Эридан, закатив глаза. - Слизерин никогда не знал настоящей любви! – еще громче продолжал Джеймс. – И на день Святого Валентина в двенадцать часов ночи, когда устраивался бал, совсем такой, как у нас, он послал эльфа подсыпать в пунш страшное зелье. Оно не просто убивало, оно высасывало с человека душу, заставляя ее вечно скитаться вдалеке от любимых. Кто-то недоверчиво покачал головой. - И призрак того эльфа каждый год на день Святого Валентина скитается по Хогвартсу, желая найти бал влюбленных и отравить пунш. - Какая чушь! – выкрикнул кто-то, кажется, Фред, и все засмеялись. - Хорошая сказочка, Джеймс! Джеймс слез со стула. - Ну, если вы такие недоверчивые, то вперед, можете попробовать пунш. Все притихли и с опаской посмотрели на пунш. Джун знал, что сейчас какой-то рисковый гриффиндорец ринется пробовать якобы отравленный пунш, чтобы доказать свою крутость, поэтому поспешил ступить вперед. - Я попробую. - Джун, нет! – это была Лили Поттер, но ее партнер удержал готовую кинуться к Джуну девушку. Джун подошел к столу, набрал пунша и быстро выпил. Потом повернулся к публике и демонстративно раскинул руки. - Видите? Ничего не… В этом и была шутка Джеймса. Джун начал будто бы задыхаться, упал на землю, и с его рта выбиралась наружу темная тень. Кто-то вскрикнул. Это было обычное зелье иллюзии, которое они не проходили по программе, но Брайан знал. Через минуту тень испарилась в воздухе. - Он жив? - С ним все в порядке? Началась паника. Кто-то убегал, кто-то подбежал к Джуну и начал его трясти, кто-то засмеялся. - Это шутка, успокойтесь! – Джеймс помог Джуну подняться. – Он в порядке. Говорю, в порядке, Лили, отойди. Все смотрели на Джеймса со смесью злости и недоверия. - Окей, я понял, вам не понравилось. Но было ведь эффектно, правда? – он с надеждой посмотрел на Эридан, но та разражено покачала головой. - Со мной все хорошо, - сообщил всем Джун и демонстративно раскинул руки. Но тут что-то пошло не так. Внезапно все свечи в зале резко погасли. - Поттер, прекрати, это не смешно уже! - Это не я! В конце зала хлопнула дверь и вспыхнула зеленая вспышка. - Что, черт возьми, происходит? И тут раздался загробный мужской голос: - Тихо! Молчать всем! – он был настолько страшным, что все затаили дыхание. Зеленый свет осветил комнату, и они увидели высокую фигуру в темном покрывале, чем-то вроде мантии, но очень старом. Из-под мантии выглядывала перебинтованная рука. - Как ты посмел! Мальчишка… насмехаться над великим Слизерином? – донеслось шипение, и фигура приблизилась к Джуну. Перебинтованная рука потянулась к его горлу, и в этот момент кто-то умудрился вернуть свет, а Джеймс резко скинул капюшон с головы «Слизерина» и Джуна накрыло облаком серебристых волос. Он не до конца успел понять, что происходит, когда под возмущенные комментарии их с Доминик вытолкали с Большого зала и с грохотом захлопнули за ними дверь. - Хватит уже на сегодня! – крикнул кто-то на прощанье. - Ты? – удивленно спросил Джун. Доминик скинула свою старую мантию и стала разбинтовывать руки. Она подняла взгляд на Джуна и, как ни в чем не бывало, улыбнулась. - Не знала, кем нарядиться, и выбрала Слизерина. Джун не знал, что сказать. - Необычный выбор. – Сам он нарядился рыцарем. Доминик пожала плечами. - Никто не пригласил, - вздохнула она. – Решила испортить всем праздник. - И как ты все устроила? - Пару штучек из «Вредилок Уизли», вроде порошка для темноты и драже, изменяющего голос. Просто поддерживаю семейные традиции. Она улыбнулась. Джун не знал, о чем еще им оставалось говорить, поэтому развернулся, чтобы уйти. - Ты куда собрался? Он шел по направлению к выходу во двор, а Доминик побежала за ним. - Тебе лучше вернуться в свою спальню. Из-за того, что сегодня бал, ученикам старших курсов позволено вернуться в башню поздно, но очень скоро старосты станут следить за порядком в коридорах. - А ты? Они уже почти дошли до двери. Джун сделал шаг на улицу. Он почему-то заметил, что светила полная луна и было как-то слишком много звезд. - А я пойду подышать свежим воздухом. Он не до конца понимал, почему не хочется возвращаться в свою спальню. Возможно, из-за того, что будет там совсем один, ведь все парни еще на балу со своими парами. Доминик как-то странно оглянулась по сторонам. Он заметил в ней одну вещь: она всегда смотрела ему прямо в глаза, когда с ним говорила. - Это частная прогулка или я могу присоединиться? – негромко спросила она. Джун не знал, как это произошло. Возможно, он устал и потерял способность контролировать свое тело. Но его рука вдруг поднялась и потянулась в сторону Доминик. Она так же молча взяла его за руку, переплела их пальцы и они пошли гулять. Когда Джун думал об этом позже, все казалось очень странным. Эта девушка, то, как она держала его за руку, будто бы делала это всю жизнь, как они гуляли в сторону Запретного леса и как лежали на траве, смотря на звезды. Все казалось ненастоящим. Он не должен был этого допускать, но не видел ничего плохого в том, чтобы лежать с Доминик под звездным небом, держась за руки, и говорить о драконах. - Почему ты настолько на них помешана? Ты так любишь надевать свитера, на которых изображены разные драконы. - Ты заметил? Что они разные? Бабушка делает их по фотографиям, которые присылает мой дядюшка Чарли. Каждое лето я провожу у него несколько недель, помогая ухаживать за драконами. Не знаю, я чувствую с ними какую-то особую связь. В детстве я мечтала вырасти и стать дядей Чарли… Нет, не так. Сначала, я мечтала вырасти и стать драконом. Джун улыбнулся. - Знаешь, что странно? В детстве я тоже мечтал стать драконом. В нашей семье существует предание, которое гласит о том, что расцвет Кореи приносил дракон-питомец моего предка из династии Ким. Он умел разговаривать и давал прадеду советы о том, как править государством. Дракон был к нему сильно привязан и после смерти прадеда ушел жить на океанское дно. Пророчество гласит, что один из потомков Ким вернет дракона в Корею и тогда наступят лучшие времена. Доминик знала о драконах все. Это было странно, но вместе с тем как-то так особенно. Он провел ее до рейвенкловского крыла и ушел в свою спальню, сказав, что эта прогулка будет первой и последней. Однако у Доминик были совсем другие планы. На следующий день он сидел себе на Истории Магии, чинно записывая монотонные слова профессора Бинса. Рядом посапывали Джеймс и Эл. Кто-то из опоздавших оставил дверь приоткрытой и когда Джун выглянул в коридор, ему показалось, что там промелькнула серебристая макушка. «Нет, всего лишь показалось.» Но тут в класс заглянула Доминик. Она с опаской оглянулась по сторонам, но в сонной атмосфере класса никто не обратил на нее внимания. Девушка улыбнулась Джуну и жестом показала «выйти». Тот отрицательно покачал головой. Доминик сделала вид, что рассерженно топает ногой, а потом сложила руки в умоляющем жесте. - Простите, профессор Бинс, могу ли я выйти? - Да, мистер Ли, конечно… Незамеченным Джун утащил Доминик подальше от класса. - Что ты здесь делаешь? - Пришла спасти тебя от скуки. Так она впервые уговорила его прогулять урок. Сначала они просто гуляли: вечером в Запретном лесу, утром, до рассвета, под ивами у озера, на выходных, под мантией Джеймса в Хогсмиде. - Знаешь, чего бы мне хотелось, Джун? – спросила однажды Доминик, когда они вышли на улицу вечером и увидели снежные сугробы. – Упасть в снег и сделать снежных ангелов! - Сколько тебе лет, Доминик? Пять? Никто не знал об их тайных прогулках. Она ведь не была его девушкой, а он – ее парнем. Они не целовались, не обнимались, не ходили на свидания. Они просто держались за руки и болтали. Доминик разбежалась и упала лицом в сугроб. Она засмеялась и перевернулась на спину. - Знаешь, Джун, мы ведь можем идти-идти, а потом вдруг упасть в снег и притвориться, что это было случайно… - Зачем вообще падать в снег? Но она рисовала своих ангелов на снегу целый вечер, то и дело бросалась с головой в сугробы, набирала снег голыми руками и бросала Джуну в лицо и совершенно не слушала его просьб прийти в себя. А на следующее утро Доминик не было за завтраком, и когда Лили подбежала к ее подружке спросить, где она, вернулась с сообщением, что кузина заболела так, что не может встать с кровати. Таким образом, Джун впервые проник в крыло Рейвенкло. Ему даже не пришлось узнавать тайком пароль, всего лишь пришлось отгадать загадку. Перед этим он заскочил на кухню, где не успел сообщить, что у него заболела подруга, как его уже нагрузили куриным супом, термосом горячего чая и прочими лакомствами для больных. Доминик проспала в тот день все свои уроки, а Джун сидел на полу возле ее кровати, держа девушку за руку, пока не услышал шаги ее подружек, возвращающихся из занятий. Иногда ночью Джун слышал, как в его окно попадает камешек. Стук два раза значил, что это Доминик зовет его погулять и очень скоро парни начали над ним шутить. - У Джуна тайные отношения. Кто это? Мадам Пинс? В тот день, когда он впервые ее поцеловал, Джун стал понимать, что они больше не друзья, но еще не знал, кто. Они сидели на крыше Астрономической башни и смотрели на звезды. Это часто с ними случалось: звезды всегда хороший предлог, чтобы быть рядом и не разговаривать. Доминик сидела, опершись руками, а Джун лежал головой у нее на коленях. Она то и дело трогала его волосы, иногда задевала указательным пальцем нос и чертила линии бровей. - Знаешь, я никогда не целовалась, - призналась она. – У меня был парень на третьем курсе, и я хотела его поцеловать. Пару раз он пытался, но я все ждала идеального момента для первого поцелуя. А он так и не наступил, и мы расстались. Джун тоже никогда не целовался. Как-то они играли в бутылочку в их спальне. Парни пригласили много девчонок, была Эридан Малфой. Наступила ее очередь крутить бутылку, и она попала на Джуна. - У меня есть жених, - смущенно улыбнулась она тогда. – Поэтому я только поцелую тебя в щеку. Джун быстро поднялся в тот момент и выпалил: - Мне кажется, ты попала на Джеймса. – Поттер сидел рядом с ним. Эридан, которая уже подползла к нему, только растеряно заморгала, а Джун скрылся прочь из комнаты, но успел услышать смех. - А как понять, когда идеальный момент для первого поцелуя? – спросил он у Доминик. - Я скажу тебе. - Когда это будет? Еще долго ждать? Она откинула голову назад, чтобы получше рассмотреть луну и ответила: - Нет, сейчас. Доминик склонила голову к нему и поцеловала. И, кажется, до конца жизни будет напоминать ему, кто кого поцеловал впервые. Она всегда говорила, что ей нравятся тайные отношения. А Джун даже предположить не мог, что это именно он захочет предать их огласке. Причин было много, но основной был Люк Джордан. Раньше Джун воспринимал шестикурсника исключительно как комментатора квиддичных матчей, и с этой ролью он вполне справлялся. - … и наш непревзойденный, не упустивший ни единого снитча, подарок из Азии – Ки-и-им Джун Хёк!!! Но в марте пятого курса все изменилось между ними навсегда. Рейвенкло играли против Хаффлпафа, и им удалось победить с небольшим отрывом. Джун пришел понаблюдать за соперниками, изучить их тактики, и даже сел сразу в следующем ряду за Доминик, а Люк комментировал матч. - Что ж, поздравляю команду и всех орлят, болевших за нее, с победой! И на волне этой всеобщей радости я хотел бы тоже попытать счастья и спросить, не согласится ли самая прекрасная девушка из Рейвенкло пойти со мной на свидание? Люк выпустил из кончика своей волшебной палочки стайку красных бабочек. Они поднялись в небо и сложились в сердце. Рейвенкловские девушки тут же зашептались и захихикали. - Джесси, это точно ты! – толкнула подружку какая-то старшекурсница. Бабочки стали перемещаться к трибунам, а потом остановились перед Доминик так, что ее удивленное лицо оказалось в красной рамочке в форме сердца. - Доминик Уизли, ты покорила мое сердце уже давно и вот сейчас я наконец набрался смелости. Ты согласна? Взгляды всего поля устремились на них, а больше – на Доминик. Еще пару секунд она пребывала в растерянности, а потом рассмеялась, набрала побольше воздуха и подула на бабочек. Те разлетелись между людьми, кто куда, и им очень повезло, а то Джун уже прикидывал, посадят ли его в Азкабан за применение непростительных заклинаний на наколдованных бабочек. После того, как все разошлись, Доминик подбежала к Люку, и они слишком долго о чем-то весело болтали, а в конце дали друг другу «пять» и разошлись. - Что ты ему сказала? – спросил Джун у нее позже. - Что у меня есть кто-то другой. Не обращай внимания, он просто шутил. Хотя похоже, Люк принял за шутку слова Доминик о том, что у нее кто-то есть. Каждый раз за завтраком сова приносила ей различные подарки и цветы. Доминик просила Люка прекратить, но тот только улыбался своей дурацкой белозубой улыбкой и говорил, что это не он, а она настолько прекрасна, что кто-то еще без памяти в нее влюбился. Джун хотел уже заявить всему миру, что никто не в праве присылать цветы его Доминик и наколдовывать для нее всяких летающих милых тварей, но он знал, что в школе учится несколько детей из Кореи, которые тут же сообщат в газеты. Он уже видел заголовки: «НАСЛЕДНИК ДИНАСТИИ КИМ ОКОЛДОВАН ПРАВНУЧКОЙ ВЕЙЛЫ». В Корее все, кто имел в роду волшебных существ не-людей, не допускался к сообществу волшебников. Он принял твердое решение, что об их отношениях никто не узнает до конца Хогвартса, а после окончания учебы… он сделает то, что должен: вернется домой и забудет, что она когда-либо существовала. - Люк, перестань подкатывать к моей сестре, - раздраженно попросил как-то за завтраком Луи. – Она же ясно дала тебе понять, что не хочет отношений. - Когда девушка говорит «нет» - это значит, что ты недостаточно настойчив, - философски произнес Люк. Он положил руку на плечо Луи. – Не переживай, у меня самые серьезные намерения, вот увидишь. Заметив, что Доминик направилась к выходу, Люк выскочил из-за стола и бросился перекрыть ей путь. - Доминик! – он упал перед ней на колени со всего разбега. Девушка закатила глаза к небу. - Люк, не начинай опять… - Давай прекратим эти мучения и просто будем вместе. – Он встал и обаятельно улыбнулся. – Сделай меня самый счастливым парнем в школе и подари мне свой поцелуй. - Целуй, целуй! – закричали всякие идиоты с разных сторон, в основном, девочки. Луи сделал вид, что его тошнит в тарелку. Люк ласковым жестом откинул волосы с лица Доминик. Это уже было чересчур, никто не должен прикасаться к ее волосам. Джун не понял, как это произошло, он просто вдруг оказался рядом с ними, пока вся школа уговаривала Доминик поцеловать Люка. Он впервые врезал кому-то в лицо. Все в шоке замолчали. - Ты чего, приятель?! – возмутился Джордан. Джун не хотел на него смотреть. Он оглянулся на четыре стола и спокойно спросил: - Кто-то еще хочет поцеловать мою девушку? Ответом ему послужили только приоткрывшиеся рты и распахнутые глаза. Он обнял Доминик за плечи и увел из Большого зала. - Скажи, Джун, - попросила она, - ты в детстве брал уроки, где учили красиво уходить? - Это врожденное умение. Она фыркнула со смеху и поцеловала его посреди школьного коридора среди белого дня. Позже Джун нашел Луи на лужайке возле Гремучей ивы. Тот читал какой-то учебник, готовившись к СОВам, пока Джеймс, Фред и Эл дурачились с воинственным деревом. Джун присел перед другом на корточки и сказал, склонив голову: - Я приму любое твое наказание. Парни бросили свое занятие и подтянулись, чтобы понаблюдать эту сцену. К его удивлению, Луи только улыбнулся. - За что? Я сам хотел врезать этому Джордану. - Но… я держал отношения с твоей сестрой втайне. Это неуважительно по отношению к нашей дружбе. Луи задумчиво посмотрел на Джуна, а потом сказал: - Знаешь, ты – лучшая кандидатура для моей сестры из всех, кого я знаю, - он хитро улыбнулся. – Ты ведь будешь встречаться с ней год перед тем, как решишься поцеловать ее в щеку. Парни рассмеялись и начали придумывать дурацкие истории о том, как Джун делает Доминик предложение на шестидесятую годовщину со времен их первого свидания. Джун промолчал, счастливый, что Луи и его кузены на него не злятся, но задетый упоминанием о свадьбе – мечте, которой не суждено сбыться. Доминик никогда не была особенно популярной девушкой, как и Джун, но почему-то их назвали «самой милой парой Хогвартса». Они тоже всем этим прониклись и стали делать всякие милые вещи. Даже пошли в кафе мадам Паддифут, хотя раньше всегда смеялись над влюбленными парочками, которые там толпились. - Садитесь за красный столик, сладкие, - прощебетала хозяйка и связала их руки вместе красной лентой. Они уселись за украшенный красными рюшками столик у окна и начали болтать о цветах. - Какой твой любимый цвет, Джун? - Черный. - Как мило, - вздохнула Доминик. – А мне нравится красный, как эта лента. Даже не хочется ее снимать. - Не можем же мы быть связаны вечно. - Не можем… но давай побудем связанными еще хотя бы одно мгновенье. Ее синие глаза после этих слов почему-то стали очень грустными и Джун захотел ее приободрить. - У меня дома существует предание о том, что двое людей могут быть связаны красной нитью. Неважно, как далеко они бы не находились, однажды по этой нити они смогут отыскать путь друг к другу. В глубине больших глаз его любимой девушки загорелись огоньки надежды. - Ты думаешь… это о нас? Джун почувствовал, как в горле стал ком, и он не смог ничего сказать. Только кивнул и наклонил голову, чтобы она не увидела, как в его глазах блеснули слезы. Если бы об этом узнали его друзья, тут же бы подняли на смех. Он не мог представить, чтобы Джеймс Сириус Поттер рыдал из-за девчонки. Но он, Ким Джун Хёк, просто склонился к столу, где лежали их связанные руки, и поцеловал маленькую, дорогую ему, ладошку. Доминик засветилась улыбкой, сняла с их рук ленту и завязала себе волосы. Они были счастливыми. Наверное, все под конец кажется слаще: любовь, игра, жизнь. Гриффиндор выиграл Кубок по квиддичу, но проиграл Кубок школы к большой радости Рейвенкло и Доминик. Джун сдал все свои СОВы на «Превосходно», хотя сам не понял, как это случилось: в последнее время он был не так усерден, как обычно. Пришла пора доиграть последние дружеские матчи в квиддич, карты и прочие развлечения, которыми они страдали, погреться последними солнечными деньками у озера, доесть все припрятанные под кроватью Джеймса сладости и отправиться домой. - Джун, это так тупо, что мы не увидимся все лето! Мы все собираемся потусить летом у меня дома, даже этот лошара Брайан обещал погостить. Давай я попрошу отца, чтобы он написал твоим предкам, неужели они устоят перед блеском его шрама? Джун знал, что в Британии никто не поверит в то, что их национальный герой ничего не значит в Корее. - Я буду занят важными делами, Джеймс Сириус. Но ты можешь писать мне, не очень часто. С Доминик прощаться было труднее. Когда они уединились в купе, выгнав каких-то первогодок, она размазывала слезы по щекам, а потом внезапно пнула его ногой. - Это слишком долго, Джун! Я не смогу выдержать. - Доминик, ты должна быть мудрее. Настоящая любовь – это не всегда поцелуи и прогулки под луной. Иногда любить – значит ждать, терпеть и надеяться. Доминик шмыгнула носом. - Значит, у нас любовь? - Значит, ты будешь ждать? Она согласно закивала. - Всю жизнь! Если будет нужно… Она сняла свой клык-талисман и объяснила: - Это первый дракон, который умер на моих глазах. Дядя Чарли нашел его уже раненным в Монголии. Местные волшебники истребляли драконов, чтобы продавать по частям на черном рынке. Лучшие целители румынского лагеря дяди Чарли пытались спасти дракона, но не удалось. Одна волшебница сказала, что он умер от тоски, потому что его возлюбленную убили на его глазах. Дядя Чарли сказал мне не верить в чепуху, будто никто не умирает от любви, только от ран и темных проклятий. Но знаешь, дядя Чарли больше смыслит в драконах, чем в любви. Доминик надела ему на шею драконий клык. - Видишь? Он подарил мне любовь, теперь пусть ее охраняет. На платформе Джуна уже ждала охрана.

***

- Как ты мог?! Министр Ким швырнул перед сыном экземпляр из школьной газеты «Мозгошмыг». - Откуда?.. - Ты думаешь, там за тобой никто не следит? Ты – сын Министра Магии Кореи! Вслед за газетой на пол перед Джуном попадали листки пергамента. - Да как ты мог даже посмотреть на эту девчонку? Ее мать имеет в себе кровь вейлы, а ее отца покусал оборотень! Какая мерзость! Ты не должен впредь видеться с ней. Если ты ослушаешься, мне придется забрать тебя из школы. В Японии наконец-то нормальный премьер-министр и Махоутокоро ожидает перемена к лучшему. Но тебе осталось два года в Хогвартсе, неужели ты хочешь стать первым из династии Ким, кто бросил начатое на полпути? - Отец, - Джун склонился так низко, как только мог, - я осознаю всю значимость совершенной ошибки и обещаю, что никогда мое имя и имя этого человека впредь не окажутся в одном предложении. На фотографии из школьной газеты они танцевали на прощальной вечеринке, кадр запечатлел момент, как Джун наступил на ногу Доминик, и она откинула голову назад, смеясь. Фотография была волшебной и ее волосы колыхались, как настоящие, Джуну казалось, что он может прикоснуться к ним и заправить непослушную прядь. Доминик писала ему целое лето. «Прошло целых три дня, и я не могу спать, думая о тебе. Или, возможно, из-за того, что этот ужасный ребенок моей сестры не прекращает орать…» «… наверное, ты очень занят и не можешь мне ответить, зато у меня времени полно, поэтому я буду писать тебе каждый день…» «Наконец-то в Румынии! Я обожаю этот лагерь, самое волшебное место в мире! У дяди Чарли целых три новых дракона, они просто потрясающие. Я уже отправила бабушке фотку для нового свитера, отправлю и тебе одну.» К письму прилагалось фото: устрашающий дракон на заднем плане извергает пламя, а спереди улыбающаяся Доминик показывает на его большим пальцем. «Знаешь, я была неправа насчет дядюшки Чарли. В школе у него была девушка, которую он очень любил. Но они оба были одержимы разными мечтами: она хотела стать успешным мракоборцем, хотя в то время для девушки это было сложно, а он мечтал работать с драконами. Они пообещали друг другу, что обязательно встретятся позже, осуществив свои мечты, и построят семью. Но она полюбила другого, вышла замуж, а вскоре умерла, защищая наш Хогвартс от армии Волдеморта. Мне кажется, за каждым человеком, не верящим в любовь, стоит скрытая история о разбитом сердце.» «И вот я уже дома, а ответа от тебя не дождалась ни одного. Я не понимаю только, как ты мог написать Луи? Джун, мне страшно! Пожалуйста, напиши хоть строчку, хотя бы просто мое имя…» - У меня отличные новости, сынок. Мы отыскали для тебя прекрасную невесту. Она – дочь нового премьер-министра Японии, лучшая ученица Махоутокоро. Кику четырнадцать лет, она – дочь Министра Мацумото, и она совершенно не похожа на Доминик. Она сидит, сложив руки на коленях своего бежевого платья (Доминик не носит платья), ее голова послушно наклонена (Доминик всегда смотрит прямо в глаза), ее короткие темные волосы едва доходят до плеч и уложены в аккуратные кудри (волосы Доминик никогда не вьются, они такие длинные, что порой не видишь, где они заканчиваются), Кику такая маленькая, наверное, не достанет Джуну до плеча (Доминик одного с ним роста, чтобы положить голову ему на плечо, она всегда ее наклоняет)… В голове у Джуна почему-то засела фраза Луи о том, что вейлы любят лишь раз в жизни, и он наивно надеется на то, что Доминик никогда не выйдет замуж. Как ее дядюшка Чарли, она посвятит себя драконам, и однажды расскажет племянникам историю о том, как она любила. Доминик навсегда останется Доминик Уизли. А Мацумото Кику станет Ким Кику (если захочет поменять фамилию). Кику наконец-то поднимает на него робкий взгляд. - Отец желает, чтобы я перевелась в Хогвартс с этого года. Джун не слишком обрадовался этой новости. - Тебе хочется покидать Махоутокоро? Ты ведь училась там из семи лет. - Школа – мой второй дом. - Тогда я не вижу ничего плохого, чтобы ты ее закончила. Кику смотрит в недоумении. - Отец желает, чтобы я перевелась в Хогвартс, - спокойно повторяет она, а потом замолкает. Наклоняет голову, будто бы ждет, чтобы Джун понял. И он понимает. В школу они отправляются вместе. Джун надеется, что они с Доминик не встретятся на платформе, но едва они с Кику и удвоенной охраной подходят к поезду, он слышит звонкий радостный голос: - Джун! Доминик бежит к нему. Ее волосы связаны красной лентой в длинный хвост, который развевается за ее спиной, на ней неприлично короткая джинсовая юбка и черный свитер с красным ястребом. Она бежит, готовая броситься ему на шею, но он выставляет вперед руку, упираясь ей в плечо, заставляя затормозить. - Джун? - Познакомься с моей невестой, Доминк Уизли, это – Мацумото Кику. - Что?.. Джун разворачивается, чтобы уйти, не позаботившись прихватить с собой Кику. - Подожди, объяснись! Не смей уходить так просто, Ким Джун Хёк! Он медленно останавливается и, даже не повернувшись, бросает: - Неужели здесь действительно нужны слова? Доминик – Уизли. Если у семьи Уизли и семьи Ким есть хоть что-то общее, так это то, что они не сдаются так просто. Она перехватывает его в коридоре и затаскивает в пустой класс. Бросается на шею и обнимает так крепко, что у него перехватывает дыхание. - Я знаю, твоя семья выбрала ее, но мы что-то придумаем. Мы переубедим их, Джун! Я же Уизли, все волшебные семьи Великобритании мечтают с нами породниться… Мой дядя – Гарри Поттер… - Это все неважно, Доминик. Моя семья не примет тебя из-за… тебя! Посмотри, как ты выглядишь, что в твоей голове, как ты хочешь жить! Мы никогда не сможем быть вместе из-за того, какая ты… Доминик отшатывается от него, как будто он ее ударил. Это невыносимо для Джуна. Она уходит, поникшая, опустившая плечи. Но утром все еще хуже. Она приходит на завтрак совершенно другая, словно картинка с модного журнала. Одетая в элегантное мятное платье, в белых босоножках на каблуках. Ее волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, на лице красивый макияж: накрашенные ресницы, серые тени, едва заметная губная помада. Все удивленно поворачивают голову ей вслед, парни даже привстают. Она могла бы быть такой всегда, могла бы с легкостью стать самой популярной девочкой Хогвартса, могла бы стать старостой, могла бы играть в квиддич… Но ее не интересовали эти вещи. Доминик любила драконов. И свитера с ними. Любила носить ракушки вместо сережек и клык убитого дракона вместо кулона. Любила говорить, смотря на звезды, или молчать. Любила падать лицом в снег, даже если после этого рисковала заболеть. Любила слушать истории о том, чего никогда не было. Любила верить в то, чего никогда не будет. - Если твоим родителям не нравится, какая я, я стану другой. Я стану любой, Джун, я сделаю все, чтобы мы смогли быть вместе. – Она стояла у его стола. Кику за хаффлпафским столом даже не повернула голову. Джун встал и взял Доминик за плечи, легонько встряхнув. - Доминик! Только если ты сможешь вернуть время вспять и родиться не Доминик Уизли, а Мацумото Кику, только тогда мы сможем быть вместе! Казалось, все вокруг слышали его слова. Джун спал, когда в его окно попал маленький камешек. Просто показалось, решил он. Стук. Второй раз. Это была Доминик. Он не шелохнулся. Она стояла у его окна и плакала. В третий раз камень был побольше: окно разбилось и он попал внутрь. - Что за черт?! – сонно выкрикнул кто-то из парней. Джун встал, чтобы поднять камень и увидел, что тот перевязан красной лентой. На следующее утро все увидели Доминик с короткими, как у мальчика, волосами. Свитера с драконом на ней не было, и не будет больше впредь. А нос Ким Джун Хёка был сломан. Он ответил своей невесте, что исцелит его позже. Но позже не наступило до самой его смерти.