Мягкие-мягкие

Красивая… Нет, конечно, он никогда никому в этом не признается, даже самому себе вслух, ведь девчонки такие противные и визгливые, часто с ними возни много, а эта так еще и из семьи знатной, той, которая приезжает часто в гости к его хозяевам. Фу, презирает знать, все они такие жеманные, сами себе на уме, эдакие властители всего мира, за которыми приходится только объедками довольствоваться. Странные они все, не естественные. Но эта — красивая. Ее семья не так уж и часто приезжала, на самом деле, Диего даже фамилии их не знал, а спрашивать… пф, велика честь. А девчонка эта, с виду ровесница его, видимо дочкой их была. Вся такая ухоженная, нарядная, с мелким братом постоянно гуляла в стороне от разговаривающих взрослых. А он, наплевав на работу, тихонько наблюдал за ней из-за угла конюшни — плохо видно, конечно, но подойти ближе он не мог себе позволить. Он ведь такой страшный, грязный и плохо пахнет… то есть, с чего бы ему подходить к какой-то противной девчонке, тем более, что она из знати, наверняка такая же странная. Но волосы у нее красивые… Из-за угла все той же конюшни пусть и плохо, но видно, что они у нее такого нежного розоватого цвета, нереального, но, наверняка, на ощупь такие мягкие-мягкие, чистые и ухоженные. И кожа светлая, не грубая совсем, а на ладошках, он уверен, нет и следа мозолей. Девочка куда-то ушла, может взрослые позвали, и Диего потерял ее из виду. Работа не ждет, в конце концов, кто-то должен ее делать, даже если она тяжелая и неблагодарная, на всяких девчонок… да чего он вообще думал об этой чуши. Он ее всего пару раз вблизи видел. В платьице такая, с братиком под ручку, родителей слушается, наверное, послушная донельзя. А на личико аккуратная, едва заметные следы от косметики — ну будто кукла фарфоровая, Диего таких в витринах магазинов видел, красивые и дорогущие, у них даже одежка напудренная. Вот наверняка у той девчонки хоть одна такая кукла, но есть. Хотя у этой знати все есть, не то что у него — одна кружка да одеяло дырявое. Ведро с водой, почти полное, чуть не вывалилось у него из рук, когда он услышал позади детский крик: — Сестренка, смотри, там лошадки! Диего скривился — неужто девчонка вместе со своим мелким братом? А сердце почему-то заколотилось так сильно, что даже дыхание на миг сперло. — Ну, помнишь, взрослые говорили, что конюшню содержат. У них тут много лошадей. — Это ее голос? Глупая улыбка на лице нарисовалась, но он быстро опомнился и стер ее. Лошади пить хотят, их нужно напоить. Конюх с незваными гостями сам разберется. А Диего, может, сможет потом из-за угла понаблюдать да поближе рассмотреть. Вот сейчас нужно напоить лошадей, а после он спрячется за теми стогами сена, что в углу стоят, конюх туда ни за что не посмотрит, а его оттуда никто не увидит, зато ему самому всю конюшню видно будет. Это ведь ненадолго, этих знатных детишек скоро и так выпрут отсюда. Девчонка вблизи казалась еще более красивая, ну и правда кукла с витрины. Губки аккуратные, пухлые, носик чуть вздернут, глаза огромные, Диего даже показалось, что он со своего места смог разглядеть цвет — хотя, конечно, сам его придумал, — такие же розовые, как волосы, которые и правда выглядят такими мягкими, как… как… он даже сравнения не мог придумать. И все было просто прекрасно, его план работал лучше некуда. Если бы только конюх, этот старый дурак, не решил провести малолетним гостям экскурсию. Диего так нестерпимо захотелось с ним поругаться, таскает всякую знать там, где не нужно этого делать. Хотя, девочка, кажется, была заинтересована лошадьми, пусть особо и не выказывала интереса — может это было то самое, так называемое, воспитание, когда сильно радости не показывают, — а вот братец ее был в восторге. Хорошо, что все животные были спокойные и не шугались от него по углам, потому что он был и правда громким. — Диего! — Он чуть из-за сена не выскочил от неожиданности, когда конюх позвал его куда-то в сторону выхода. Наверняка старый дурак думал, что он на улице. Ну что за напасть… Диего ощутил, как начинают гореть кончики ушей. — Простите великодушно, — конюх демонстративно поклонился маленьким гостям. — Диего, подь сюда, хватит прохлаждаться, лучше подкинь коням сена в стойла! Этот старикашка хотел его унизить, он это чувствовал. Хотел показать этим мелким отпрыскам знати, что вот, у него тут тоже есть люди в услужении, он еще не на самом дне. Ушлый старикан. Диего стиснул зубы: вылезет сейчас вот отсюда — опозорится. Девчонка осторожно гладила одну из лошадей и тоже оглядываться начала, наверное, пыталась найти взглядом, кого он там зовет, зато хоть ее брата это совсем не волновало. Сейчас-то он еще чего на нее смотрел, у него проблемы назревали… Он так ждал, что конюх выйдет наружу, чтобы можно было незаметно выбраться через задний выход, наверняка эта невнимательная знать его бы не заметила, но старый пройдоха даже не у думал себя утруждать. — Диего! — Уши аж покалывало от стыда, когда Диего все же пришлось подняться с места. Со всем доступным ему сейчас достоинством, он отправился выполнять свою работу. Раскидать сено по стойлам было делом нехитрым и не слишком тяжелым, пусть и для такого мальчишки и не таким уж легким. Не хватало еще вилы уронить, или еще как-то неуклюже себя повести. Если эта девчонка будет смеяться над ним — он точно выскажет ей какую-нибудь гадость. — Чой это ты там делал, Диего? Неужто подглядывал за маленькой дамой? — Конюх засмеялся, а Диего лишь понадеялся, что никто не заметит, как покраснели его щеки. Ну почему этот старик не затыкался, ну кто его вообще просил. Нет, даже не так — кто этих знатных детишек просил сюда лезть? Вот чего им не сиделось рядом со своими родителями? Или не гулялось где-нибудь подальше? Лошадок им подавай, не видели, что ли, никогда? Этот мелкий так вообще их пугает, бедные животные не знают куда деваться от его восторженных криков. Да, они привыкшие к людям, но не когда кто-то мелкий шныряет у них под ногами и визжит. Вот когда лягнут его, вот тогда крику будет. Диего услышал, как утонченная гостья, слишком нереальная для этой пусть и не грязной и ветхой, но все же конюшни, засмеялась. Черт, он прямо почти физически ощутил, как злится. Глянул через плечо — без сомнений, она смеялась над ним. Тихо, прикрыв рот кукольной ладошкой, стараясь делать вид, что все нормально, и это вовсе не она. Нет, конечно, он ничего не сможет ей сделать за то, что она так унизительно сейчас посмеялась над ним. Это вовсе все дурак-конюх! Как же мерзко сложилась ситуация. — Ох, маленькие господа, не вас ли там ищут? — спросил конюх, выглядывая наружу. Вот если он сейчас еще и совсем выйдет, то это вовсе будет похоже на плохую шутку. — Можете погладить лошадок, а я сейчас проверю, — да нет, этот старикашка точно издевался. Даже зубы заныли от такой ужасной обиды. Диего спиной ощущал, как кто-то прожигает в нем дырку любопытным взглядом, и недовольно фыркнул, даже слишком резко закидывая сено в стойло. — Дурак, — так же тихо фыркнув в ответ, ответила девчонка. Ну вот чего привязалась, вот чего ей нужно? Он ощутил, как внутри все забурлило, а сердце чуть через горло наружу не выпрыгнуло. Обернулся на нее, смерил ее максимально возможным презренным взглядом — ох, а она все же красивая, — и выдал самое обидное, что смог придумать в такой ситуации… — Доска! — выпалил достаточно громко, но вряд ли конюх с улицы его услышал. У девчонки даже рот открылся от возмущения, Диего видел, что она явно пытается подобрать слова, чтобы сказать что-то в ответ, а ее маленький братик, видимо ощущая, что обстановка накалилась, прижался к сестре. Она только подняла пальчик вверх, видимо придумав обзывательство не менее обидное, когда старикан вернулся:  — Да, маленькие господа, родители вас обыскались. Пойдемте, я вас провожу. Вот всегда он делает все самое нужное тогда, когда уже поздно. Раздражает. Эта девчонка еще, экая наглость, подкидывая масла в огонь, язык ему на прощанье показала, схватила брата за руку и побежала обратно. А Диего, надувшись, принялся дальше за работу, пока внутри все клокотало от ярости и стыда. *** — Так это ты была, серьезно? — Диего поднял на Панц глаза и увидел у нее во взгляде веселье. Она даже сейчас над ним смеялась, ну что же это такое. — Ты меня тогда жутко выбесила, знаешь это? — буркнул он почти себе под нос, обнимая ее покрепче. — Ты меня тоже, умник, — усмехнулась она в ответ, потрепав его по волосам. Диего проворчал нечто нечленораздельное, утыкаясь в ее грудь. Что-что, а стоило признать, что та девочка за эти годы стала еще более красивой и обзавелась немалым количеством прелестей. — Что, теперь не считаешь меня доской? — Голос Панц звучал так хитро и насмешливо, но даже это он был готов ей простить за возможность утыкаться в ее мягкую грудь. Кстати, а ее волосы, все того же необычного цвета, оказались, как он и в детстве тогда думал, очень мягкими.