***
Виктор с Юри вернулись только около 11 часов вечера. Ужинать они не стали, видимо перекусили в каком-то кафе. Переодевшись, они решили направиться в купальню. Подвыпивший уже в кафе Никифоров зашел на кухню за очередной бутылкой вина, а затем в одном набедренном полотенце и накинутом сверху распахнутом халате направился на источники. По дороге он постучал в комнату Юры. Блондин отложил планшет, на котором смотрел какой-то нудный фильм, и, нехотя встав с кровати, направился к двери. Открыв ее, он почувствовал резкий запах перегара, ворвавшийся в комнату, а перед самым его носом предстала накачанная грудь олимпийского чемпиона. Никифоров облокотился на дверной косяк, в руках он держал бутылку вина, а на лице сияла какая-то пошловатая улыбка. - Чего тебе? – недовольно скрипнул зубами юноша. - Юр, пойдем с нами на источники. Тебе нужно расслабиться после тренировки, - произнес Виктор даже чересчур радушно. - Не горю желанием. Лучше искупай свою свинку! – процедил блондин и уже хотел закрыть дверь, как Никифоров сделал шаг к нему навстречу. Опустившись на одно колено рядом с русской феей, мужчина отставил бутылку вина и сжал руками правую голень Юры, тот от удивления и прикосновения холодных пальцев громко вдохнул. Легенда фигурного катания ощупал руками подрагивающие от перенапряжения стопу и голень, плавными движениями пальцев нежно очертил каждый лиловый синяк от неудачных и порой достаточно жестких падений, которые чемпиону пришлось наблюдать за прошедшую неделю, пока Плисецкий, не щадя себя, в одиночку пытался освоить свою новую программу Агапе и начинить ее прыжками повышенной сложности. Все это Юра перенес на удивление молча, а скорее - от удивления. Никифоров поднялся с колена и, чтобы сократить дистанцию в росте, нагнулся к самому уху парня, его голос звучал, словно сладкий дурман: - Ты слишком переусердствуешь с прыжками. Я виноват, что не слежу за всеми твоими тренировками. Позволь мне, - его рука опустилась Юре на плечо, - исправить это... Горячее дыхание обжигало у самого уха, проникая в разум: - Пойдем примем ванну, а потом я сделаю тебе массаж. Это поможет мышцам быстрее восстановиться. Закусив губу, ошарашенный Юрий, перевел взгляд с великолепно прорисованного пресса чуть ниже и заметил, что полотенце, опоясывающее бедра Виктора готово упасть в любую секунду. Слишком близко, слишком горячо, слишком возбуждающе?.. Что? Что за мысли? Горячая кровь хлынула к лицу, и щеки парня моментально зарделись румянцем. Плисецкий тряхнул головой, закрывая отросшей челкой раскрасневшееся лицо, будто ограждаясь от проникновенного, пускай и пьяного взгляда голубых глаз, что так откровенно смотрели, нарушая его личное пространство. Почему от вида этого спортивного, поджарого тела светлую головушку посетили такие нехорошие мысли? Ведь он ни раз видел Виктора, переодевающегося в раздевалке или в душевой. Почему же сейчас такое ощущение, что по телу пропустили тысячи электрических разрядов? Сейчас, когда Виктор так близко и шепчет с придыханием двусмысленные вещи. Черт. Это так неправильно. Никифоров пьян, он его тренер, его кумир, и он старше Юры на 12 лет, а главное – он мужчина, сексуальный, полный жизни мужчина со своими потребностями. Да и с чего, Юра, ты вообще взял, что Виктор тебе на что-то такое намекает? Ты всего лишь худощавый подросток, его временный подопечный, не более. Ведь эта, так называемая, звезда фигурного катания, частенько злоупотребляет алкоголем. И тебе это прекрасно известно. И все, что он сейчас говорит, спокойно может оказаться очередным пьяным, ничего не значащим бредом. Но. А что если?.. - А что, если я скажу тебе, чтобы ты валил отсюда нахер! – оскалился Плисецкий и толкнул Виктора в широкую горячую грудь, заставляя того попятиться. - Ну, котенок, за что ты так со мной? – иронично воскликнул Никифоров, поднимая руки, словно на него наставили пистолет. - Ты переигрываешь, старикан! Иди к японскому свинке, а лучше протрезвей сначала, а то утонешь в своих источниках. Хотя оно и к лучшему, одной проблемой меньше! - Но Ю-ю-юрио… - И бутылку свою забери. Плисецкий наклонился, чтобы поднять вино, но, выпрямившись, наткнулся на нехилый такой сюрприз. Сильные руки опустились ему на плечи и буквально заставили плюхнуться на пол. - Какого хера? – вскинулся блондин, - ты совсем попутал чтоли? В ответ он получил лишь смешок, и пятикратного чемпиона, что пригвоздил его к полу, нависая всем телом сверху. Холодные пальцы неприятно сжали запястья. - Пусти меня, придурок! – пытался вырваться Плисецкий, но без особого успеха. Глаза. Такие голубые. Такие глубокие, словно лазурный океан. Серебристые чуть взлохмаченные пряди, изящные черты лица. Все это Юра мог видеть так явственно и так непозволительно близко. На мгновение, завороженный этим прекрасным образом, парень даже перестал извиваться под Виктором. На щеках вновь проступил румянец, благо в комнате тусклый свет. Их лица разделяют какие-то жалкие миллиметры. - Я понял, котенок не хочет мыться, потому что боится воды, - Никифоров уткнулся носом в Юрину шею, - он ждет, чтобы его вылизали. – И вот уже горячий язык чертит влажную дорожку к самому уху. Что?! Стоп. Что? Да что с этим старым алкашом не так? Какого хрена он вытворяет?! Непроизвольно из груди русской феи вырвался стон. Это ужасно смутило Юру, отчего он задергался сильнее. - Отвали от меня педрила! Ты совсем потерял стра-аа-аах-ах… Виктор прикусил мочку уха, а затем стал исследовать его языком. – Пусти, блядь! – Плисецкий не оставлял попыток. Почему? Почему он делает такие вещи со мной? С чего вдруг? А разве не об этом ты думал пару минут назад? Разве не этого ты хотел?.. Мысли роились в голове, путались, превращаясь в липкую гущу, застилая разум, поглощая в зыбучие пески. Надо вырваться, надо бежать. А нужно ли? И будто прочитав эти самые мысли, Виктор вдруг отстранился: - Ты такой милый, когда выпускаешь коготки – теплая улыбка. От того ли она теплая, что пьяная?.. - Сколько раз говорить, не сравнивай меня с животным! - Но «котенок» это так мило, и тебе очень подходит! – опять этот пронзительный взгляд. Наверное, этот взгляд способен растопить ледники, вызвать землетрясение на особо сейсмических участках Земли. Кстати, Япония один из таких. И сейчас что-то явно должно было случиться. - Хорошо, Витя. Как тебе будет угодно…Тц, - неужели, Юрий Плисецкий, ты действительно уступишь? – только отпусти меня. – голос стихает, почти переходит на шепот, - пожалуйста. А хочешь ли ты на самом деле, чтобы он тебя отпустил? И действительно, хватка слабеет. Плотно сжатые пальцы освобождают тонкие запястья. - Прости, Юр.. Я лишь хотел уделить тебе должное внимание. – голос Виктора звучит как-то виновато. - Должное?! И поэтому решил меня облобызать? Да ты гребанный пьяный гомик! – Плисецкий садится, упираясь ладонями в пол. Никифоров запахивает халат. Он ведь сейчас уйдет, ты понимаешь это? Ты хочешь этого? Пятикратный чемпион опускает взгляд куда-то в пол, серебристая челка спадает на лицо. - Извини, что накинулся вот так. Я не хотел тебя напугать. – он практически прошептал это и мягко потрепал светлую макушку. Отчего-то у Юрия в груди все сжалось, какой-то комок самобичевания застрял в горле. - Ладно, старик, проехали! – Плисецкий махнул рукой, что мол, забудем, с кем не бывает. Он врал, ничего он не забудет, а события этого вечера в мельчайших деталях еще долго будут стоять перед глазами – Ты просто слишком пьян, иди проспись и все будет путем. – попытка улыбнуться. - Не настолько, чтобы не сделать тройной флип. – опять этот бархатный голос и мягкая улыбка. Да никто и не сомневается, что Виктор Никифоров настолько талантливый фигурист, чтобы выполнять такие трюки подшофе. Но все-таки, какая собака его сегодня укусила? И почему от этих слов на душе становится так тепло, а в животе щекотно?.. - Ох, ну, если ты не настолько пьян, то тогда, ты же понимаешь, что ты педофил и это статья? – в изумрудных глазах пробежали бесоватые искорки. - Прекрасно. – Никифоров немного помедлил, - сладких снов, Юрочка. Да ты, урод, издеваешься?! Ну вот что ты такое говоришь? Хотя гомик и педофил в сочетании с лазурно-синими глазами – жгучий коктейль. И почему-то Плисецкому захотелось вусмерть таким напитком накидаться и подхваченному океанским бризом не трезветь никогда. Растерянный Юра удивленно смотрел на своего тренера, силясь что-то сказать, но колкости застряли где-то в горле, так и не вырвавшись наружу. Похоже, землетрясение все же не минует эти тихие края. Хасетцу слишком мирный и спокойный городок, но только не сегодня. Только не для этих двоих. Виктор нежно провел ладонью по Юриной щеке и почти невесомо коснулся розоватых губ своими, такими влажными и горячими, оставляя за собой привкус муската, мяты и апельсиновой цедры. Плисецкий и понять еще толком ничего не успел, как мужчина поднялся и вышел из комнаты, улыбаясь уголками губ, но этого Юра уже видеть не мог.***
Юрий проснулся ближе к полудню. Очень странно, что его не разбудил никто из семейства Кацудонов. Сегодня же тренировка? Или нет? С кухни доносился приятный аромат свежесваренного кофе и, похоже слегка подгоревших тостов. Юра лениво потянулся, выгибая спину и вытягивая руки. Ну прямо как котенок, изнеженный на солнышке. А затем повернулся на бок, прищуривая и потирая глаза. Его еще расфокусированный взгляд наконец смог сосредоточиться на мерцающей точке фактически посередине комнаты. На свету перламутром отливает бутылка дорого итальянского вина. Юрий Плисецкий, не может быть! Ты что улыбаешься? Исключительное зрелище. «Amazing» - так и звучит в голове знакомый бархатный голос. Облизываешь слегка сухие губы, и чувствуешь привкус муската, мяты и апельсиновой цедры. Улыбаешься еще шире.