Мой ангел-хранитель

      С самого утра Харука была более хмурой, чем обычно. Если до этого Сейя не верил в глупую примету о том, что можно встать с другой ноги, то теперь как-то начинал сомневаться в ее недействии: вряд ли в последний день месяца, в течение которого они были связаны соглашением, Харука бы стала злиться на все подряд просто так. Допустим, в какой-то степени они стали друзьями, и... чуть-чуть прочнее (возможно), только это всё равно никакой не повод.       Встав в пять часов утра (что было дикостью какой-то, учитывая, что раньше восьми глаза Харуки не открывались), Харука, громко стуча всеми попадающимися предметами, первоначально отправилась в ванну, где находилась на двадцать минут больше обычного (Сейя уже понял, что спать ему сегодня не придется, поэтому молча лежал и слушал), затем нашла в шкафу те самые брюки и блузку, в которых была четыре недели и два дня назад и отправилась на кухню готовить завтрак.       Она не недожарила все то, что требовало особенной термической обработки, не пережарила, вроде бы сделала все правильно, но этот самый традиционный английский завтрак, который до Харуки Сейя ел пару раз во время путешествия в Соединенное Королевство (точнее, в самую большую его часть), казался каким-то безвкусным. Сейе назойливо чудилось, что он ест какую-то гадость.       Харука разговор не завязывала и не поддерживала.       – Быстрее, Коу, – только как-то раздраженно дергала (или «по-своему» подбадривала) она его.       Про свое настроение Сейя уже и не думал особенно: дурные мысли начали одолевать его несколько дней назад, и к сегодняшнему дню, к такому своеобразному пику, какая-то отчаянная и паршивая депрессия лишь усилилась. Сейя не представлял, что будет в завтрашнем дне. Он постоянно сжимал в кармане кусочек броши Харуки и не знал, как отдать. Голова была тяжелой от кипящих под черепом мыслей. Однако Сейя не мог и подумать, что Харука будет вести себя сегодня таким образом, будет хмурой и неразговорчивой, даже не язвительной.       К восьми часам Харука переоделась в белую блузу без рукавов и джинсы, от скуки (и торопя его каждые три секунды) расчесала волосы очень тщательно несколько раз подряд, а затем потащила Сейю в ближайший круглосуточный магазин. Она, конечно, предлагала ему остаться дома и подождать ее, но Сейя сказал, что идет.       В магазине Харука взяла только шесть банок пива.       – Ну что? – спросила Сейю Харука, когда они вернулись в его квартиру. – Летим на Небеса? Ко мне, то есть? – она усмехнулась. Сейя согласился.       На Небесах, как ни странно, Харука не предприняла вообще никакой пафосной и относительно фальшивой попытки «сделать этот день незабываемым»: она не повела Сейю ни в какое особенное место, миновала все рестораны, а у себя дома, развалившись на огромной кровати, позвонила куда-то и заказала кучу еды, все, что предлагало меню, объяснив это тем, что сегодня ее желудок вырос в объемах и стал бездонным, из-за чего она голодна.       Еду доставляли целых (какой огромный промежуток времени!) полчаса. Харука сидела у изголовья кровати, щелкая каналы телевизора, по которым шли новости мира ангельского и последние известия о том, что произошло на Земле. Сейя слушал вполуха. Харука не скрывала своего равнодушия и не предпринимала попыток пошутить, как-либо его расшевелить.       Расплатившись с курьером, Харука поставила пакеты рядом с кроватью, порывшись в них, достала два бургера в бело-зеленых коробках.       – Будешь?       Сейя промолчал, и Харука просто положила бургер рядом с ним, достала свой, но так и не откусила от него – вернула в коробку даже с какой-то злостью, едва сдержавшись от того, чтобы не отшвырнуть и еду, и упаковку.       – Аппетит пропадает от твоего вида, Коу. Блин, ну, что такое?!..       – Я забуду тебя завтра, да, Харука? – спросил Сейя, двигаясь к самому краю кровати и свешивая ноги.       – Какого?.. – на миг взлетев, Харука опустилась рядом с ним. – Да успокойся ты уже на этот счет, Сейя. На крайний случай, я твой ангел-хранитель, и без моего слова никто ничего не сотрет.       – А ты не дашь?       – Нет, блин, дам, – в привычной манере заявила Харука, фыркнув. – И потом вот это ваше людское, высокопарное: «... и пока он ничего не помнил, она торчала себе на Небесах и не уставала вспоминать, каким божественным был каждый день, проведенный с любимым». Тьфу ты! Ересь. Заняться больше нечем, кроме как бесконечность изображать из себя вдову!       – Ладно. Держи, – Сейя вздохнул, протягивая Харуке кусочек ее броши, который носил в кармане. – Это твое. Возвращаю.       Харука отреагировала не слишком ожидаемо: ударила его по пальцам, отталкивая руку:       – Блин, Коу, ну что ты... – она помолчала, сжав руку в кулак и посмотрев на выделившиеся костяшки, – все портишь. Зря я тебя что ли на Небеса затащила? Что ты как люди вообще?! Мы еще не расстались, а ты уже сопли на кулак наматываешь, драму мне тут всемирную раздуваешь. Ну, что у вас, у людей, за дурацкая привычка портить своими трагедиями другим настроение?!..       – Ты чего злишься? – поинтересовался Сейя, пряча брошь в карман.       – Да не злюсь я, – буркнула Харука (как же). – Просто бесите.       – Но должен же я тебе как-то это вернуть.       – Вот и вернешь, как стемнеет! – прикрикнула Харука. – Можно хоть один день нормально, без ваших ограниченных драм? Ты какой день ходишь с кислой миной? Уже дней пять – минимум. Такое чувство, что ты хоронишь и себя, и меня за компанию, и завтра солнце не взойдет на нашем горизонте, – к концу фразы Харука опять начала неприкрыто язвить.       – Хорошо, – Сейя примирительно протянул Харуке свою руку. – Постараюсь больше не страдать. Давай есть, что ли?..       Харука не стала возражать.       В пакетах обнаружились контейнеры с супом, а также коробочки с салатом, напоминающим греческий (Харука сказала, что не ест салаты с майонезом, хотя и уточнила, что в пакетах лежит что-то такое – она заказывала почти не глядя), и даже суши, хотя Сейя признался, что вкус был совершенно не японским, словно какой-то любитель решил приготовить по непрочной книге рецептов и из сомнительных продуктов.       – Что я могу? – вытирая губы салфеткой, спросила Харука. – Я вообще здесь суши не ем никогда. Чизбургеры едим или как?..       – Или, – ответил Сейя.       В процессе поедания этой быстрой пищи выяснилась еще одна подробность ангельского мира: здесь всевозможные бургеры сразу делали без соусов, а кетчуп и майонез оставляли в пакетиках, чтобы каждый мог решить за себя сам. Харука тут же отдала соус из своей порции Сейе, отметив, что еще не все рестораны перешли на такого рода фишку и в некоторых соус до сих пор пихают сразу, что очень неудобно, если заказывать такую еду по телефону.       – А почему у вас бургеры доставляют на дом?       – Не знаю, – Харука пожала плечами. – Наверное из-за того, что это приносит им больше денег: у нас не принято есть такие вещи на улице, а в самих ресторанах таких, сам понимаешь, давка и места мало. Ну и на крыльях быстро, не хлопотно. Не то, что у вас: машины, бензин, ноги, которые жутко быстро устают.       Чем больше они «набивали животы», тем четче Сейя замечал изменения в Харуке: она уже не выглядела такой злой и раздраженной, смеялась и... он чувствовал, что ему самому от всего этого становится как-то легче, будто кто-то забирал у него эти невозможные заморочки, эти мысли о завтрашнем дне, оставляя то самое сиюминутное мгновение без прошлого и будущего, когда даже смерти не существует.       «Я философ, – с усмешкой подумал Сейя. – Харука была права насчет моей безнадежной природы...»       – Отдай салфетку, – заявила Харука, когда трапеза и ее собственные салфетки (которые они поделили поровну, откопав в пакетах) кончились, дотягиваясь до Сейи и отбирая у него единственную, что еще осталась. – Ты всё равно уже доел, мне нужнее.       – Давай, разозлись на меня за то, что я не поделился с тобой последней сарделькой, – смеясь, ответил ей Сейя.       – А, – протянула Харука, – мультик. Кстати, там где-то на дне должны были заваляться какие-то колбаски.       – Нет, спасибо, – Сейя помотал головой. – Я наелся так, что в меня больше не влезет.       – Ну и ладно.       Харука уселась совсем недалеко от него.       – Я тоже понимаю. Все, – обобщила она, – только... в принципе, какая разница?       Сейя понял, что именно Харука имела в виду, но решил не поднимать конкретно эту тему, зная, что его опять занесет куда-нибудь и момент, как с крутой музыкой, будет безвозвратно потерян. Прямо как в тот вечер, когда они поцеловались, и он боялся превратиться в лягушку. Сейе и самому было смешно от своей тогдашней трусости, пародии на нее – точно. А Харука пообещала убить того, кто посмеет так пошутить.       Что-то во всем этом было. И есть. Получалось, что Харуке было лень признаваться, говорить об этом, нагружать общение всеми этими «сантиментами» (пару раз за месяц употребив это слово, каждый раз Харука произносила его с определенной степенью презрения), но... она какими-то неуловимыми поступками давала понять, что ей не наплевать. Наверное, это и было тем самым важным.       – Знаешь, Новый Мессия действительно прибыл, – сказала Харука, болтая ногами. Кровать была очень высокой, и, если бы пол мог принимать рисунок темной бездны, казалось бы, что они сидят над пропастью. – Она. Ты ее видел, та девушка в белом платье с золотом и жемчугами.       – Это – Новый Мессия? – отчего-то захохотав, попытался уточнить Сейя.       – Да, – невозмутимо ответила Харука. – Он послал.       – Чем там, кстати, все кончилось?       Харука показала кулак и ударила им в свою же ладонь:       – Разумеется, они заткнули чертей за пояс. Теперь три года я Зюзю точно не увижу, – Сейя принялся смеяться еще громче, услышав нотку фальшивой, такой надуманной, напускной грусти в голосе Харуки. – Но эта девочка вроде пока еще не нервная, юная совсем. Мне нотацию читали, мне их постоянно зачитывают в неменяющейся обработке, и там был Новый Мессия – она. Ей интересно стало, что же я за фрукт такой.       – Что, катаклизмов не будет? – спросил Сейя.       Харука развела руками.       – Если вдруг кто-то найдет способ иначе решить ваши земные разногласия. Только я тебе честно скажу: вряд ли кто-то станет этим заморачиваться. Если только Мессия – нормальная девушка действительно. Откуда мне знать?       – То есть, идея с бессмертием все еще актуальна? – Сейя усмехнулся.       – В принципе.       – И у тебя по-прежнему очень великий отец?       – Да.       – Хотя я удивлюсь – странно, конечно, после всего: как же все это возможно?       – Ну... – Харука помолчала. – Есть одна ужасно ценная и могущественная штуковина, на которую давно заглядывается Старейшина. Вот сгоняю я за ней на демонические земли – потом и поговорим.       И это, может быть, стало последней каплей, финальным знаком. И без «сантиментов». К чему они, в самом деле? Стоило оно того или нет еще было неясно, однако не хотелось думать о сложностях. И о том, что у них вроде и просто крепкая дружба – тоже. А еще о тысяче условностей, которые было так непросто отпустить, поверить в то, что их нет, что все это – дурацкие предрассудки.       Однако Сейя ничего не сказал. Он просто молча решил, что остается.