Одно тело на двоих

У меня есть двойник. Как я это поняла? Однажды, сидя в школе, я обнаружила, что забыла дневник. На запястье, тыльной стороне ладони, я на записала номер по математике. Придя домой, увидела, что надпись немного стерлась. «Кофта» — подумала я. Смыв надпись перед сном, легла. На утро я обнаружила невероятное. На моем запястье было написано слово «хлеб». Я подумала, что это написала мама или сестра. Надпись не стиралась даже с мылом. Пришлось проходить с ней до самого вечера. По приходу домой я заметила, что ее нет. Снова подумала, что стерла об одежду. Но вскоре я снова заметила странность. Надпись просто появилась на мне. Я делала домашнюю работу, а на моем запястье просто выводились красивые строки. Четверостишие, которое сейчас и не вспомнишь. Я никогда не слышала его раньше, да и сейчас не приходилось. Каждый ребенок, поняв, что с ним что-то не так, пойдет и спросит у мамы. Но кто же поверит десятилетней девочке? Воображение разыгралось. Меня лишь отругали, что я на руках пишу. Пятый класс был не самым странным в моей жизни. Дальше - больше. Это был урок химии. Я сидела одна на последней парте. Мы снова писали занудные теоремы. Но тут мое левое запястье начало чем-то щекотать. Я глянула на него, а из-под моей рубашки вылезали линии. Черные, красивые завитушки, которые обвивали мою руку, словно затаскивая в какую-то пучину. Я загляделась на это и не заметила, как учительница подошла ко мне. Все перемену она пыталась отмыть мою руку от чернил, но рисунок не поддавался. Придя домой, я взялась за ручку. Моей надписью было лишь два слова: «Я Зарина». Под моей появилась еще одна: «Слава». С тех пор я знала только имя этого человека. Каждый день он выводил новые рисунки, а я наблюдала за этим. Через два года, в десятом классе я очень много писала на руке, забыв о моем двойнике. У нас назревал праздник и я была ответственная за него. Наверняка смешно было смотреть на растрепанную девушку, бегущую с плакатами наперевес в школу. Стоя на сцене, в роли ведущей, я почувствовала щекотку в районе шеи сзади. Потом на ключице и на лопатке. Объявив номер, сразу же направилась в женский туалет. На седьмом позвонке красовался черный месяц. От него шли красивые линии на ключицу и лопатку. На последней была красивая черная лилия. Он решил повеселить меня? После выпуска и всех экзаменов, я решила поступить в университет. Переехала в Москву и поступила в МГУ. В тот день всем отменили пары, поэтому я валялась в кровати в съемной квартире. Чудовищная боль заставила меня слететь с кровати. Я взглянула в зеркало, стоявшее позади меня. Кровь пропитала футболку. Я стянула ее. Весь день меня терзала эта боль, но под конец я даже привыкла к ней. Уже ложась спать, поглядела в зеркало на спину. Тату. Большие черные крылья. Они смотрелись просто прекрасно, и вся боль забылась. Я решила отплатить Славе и тоже пошла в тату салон. Спустя пять часов я вышла оттуда. Рука обмотана пленкой, но у меня эйфория. Вокруг запястья вьется нотный стан. Мы десять лет общались с помощью собственного тела. Мы можем сказать о друг друге все, не снимая одежды. Он дрался — у меня раны, царапины. Я падала — у него разбитые руки и ноги. Нам передавались даже шрамы. И тут я пошла на хитрость. Над пленкой уже высилась надпись с адресом и временем. К восьми вечера я уже выходила из метро на Павелецкой и двигалась к вывеске кафе. Кафе Дяди Сэма наверняка лучшее место в городе. Неоновая вывеска осветила меня с ног до головы. Я встала в тень, чтобы видеть всех, но никто не видел меня. Спустя пять минут, ровно к назначенному времени, к кафе подошел парень. Смотря на него, я узнала себя. Пепельные волосы, гетерохромия на глазах — один голубой, другой серо-зеленый. На руке нотный стан, чуть прикрываемый черной кожаной курткой. Черные джинсы, серая футболка. Я вышла из тьмы и нас вновь осветила вывеска. Мы просто смотрели друг на друга. Минуту, десять, тридцать. Я не знаю сколько прошло. Но я точно понимала, что нас связывало. У нас было одно тело на двоих. Нам не нужна омела для поцелуя. Нам достаточно одной неоновой вывески, изредка мигающей, любимого кафе.