Ведь можно что-то изменить?

Я проснулась от визга и рыданий какой-то девушки за окном. Мой барак находится в нескольких метрах от клеток, где сидят пленники — богатенькие мешки с деньгами, за которые нам заплатят их родные и которых все равно ждет не безоблачное будущее. Опять Ваас пугает этих тупых, надеющихся на спасение пленников речами, что-то типа: «Ты знаешь, что такое безумие?». Я потягиваюсь на койке, вставать не хочется, но надо. Спустив ноги с кровати, я шлепаю к ведру с водой. Вижу в ней свое отражение. М-да уж, видок не очень. На моем лице виднеются темные круги под глазами как следствие бурной и веселой ночки. На секунду касаюсь шрама, что пересекает бровь вниз к глазу, до щеки. Быстро умываюсь и, схватив бутылку воды, выхожу на свет божеский. Надо успокоить эту вопящую девицу, а то Ваас долго терпеть не станет. Опять раздался крик, и моя голова ужасно запульсировала. Я увидела босса, стучащего пистолетом по клетке. Он злобно смеялся, словно гиена, скалил белые зубы и матерился на испанском. Я видела, как он упивается властью над их жалкими жизнями, как он смакует страх, что вызывает в них, как он забавляется. Вспоминаю, что у меня в руке находится бутылка с водой, открываю ее и начинаю пить на ходу, все приближаясь к танцующему Ваасу. — Я хочу, чтобы она замолчала... — с недовольством проговорив слова, я встала возле босса. Он внимательно смотрел на одну из девушек, которая жалась, кажется, к своей сестре или подруге. Босс что-то явно замышлял. Глаза его горели праведным огнем. Но мои слова он пропустил сквозь уши. — Ты заебала так долго спать. Мне скучно, вот и развлекаюсь, как могу, — фыркнул он и еще раз ударил по клетке, а потом все же соизволил перевести на меня свой взгляд. — Ты - алкоголик. Вчера уничтожила почти все спиртное, которое только нашла, и мне пришлось на своем горбу тащить твою задницу в барак. Это пиздец как не хорошо с твоей стороны. Не хорошо, что моя правая рука ужирается, как какой-то ничего не стоящий, вонючий наемник! Ты должна была смотреть за нашими деньжатами в виде них, - он ударил по клетке и девушки, забившись в углу, снова вскрикнули от ужаса. - Они пытались сбежать. А эта puta, - указал он на девушку, на которую смотрел с праведным гневом, - пыталась покалечить одного из наших! Горло пыталась перерезать! — продолжал кричать Ваас. Из его рта брызгала слюна, глаза расширились — он не на шутку разозлился. Потом последовала звонкая пощечина. Щеку обожгло огнем, но я не стала к ней притрагиваться, а то последует еще один удар. Внутри заклокотала ярость, но я сдержалась. Я все-таки его подчиненная, и он так же может меня убить, как и любого другого наемника-пирата, он не посмотрит, что я его заместитель. — Пошла за мной, есть дело, — уже более спокойно проговорил бос и быстро пошагал за бараки, где находятся его «поля» с головами и где размещена пыточная. Сначала я не сообразила, зачем мы направляемся в ее сторону, ведь все пленники вроде бы в клетках, сидят да скулят. Мы зашли в помещение, в нос зразу ударил запах крови, экскрементов и смерти. В комнате было тускло, но как только включился свет все стало на свои места, я поняла, для чего мы здесь. Как говорят у нас на острове, «пришла возвратка» в виде троих мужчин и одной бабы. — Хойт сказал, что мужики, оказалось, наркотиками увлекались и на органы их брать нельзя, потому что там и органов то не осталось, а бабенка еще та сучка. Она хотела покупателя прикончить, и он, психанув, сделал возвратку. Разберись с этим мясом, — кивнул он на мужиков, — а ее я забираю для дальнейших выяснений обстоятельств ее ужасного поступка, из-за которого я лишился прибыли. Я лишь кивнула и начала думать, как их прикончить. Пули тратить не хотелось, да и голова болит. Если выстрелю — себе любимой хуже сделаю. Пока расхаживала взад вперед и думала о способе убийства, мой взор нечаянно упал на мачете. «Прекрасно, поотрубаю им головы да собакам скормлю. Голодные они у меня сидят уж больно долго», — подумала я и схватилась за мачете. — Ну-с, молодежь, с кого начнем? — в ответ я услышала тишину и тихий плачь одного из мужчин. — Ты, — я указала на него мачете, — ты будешь последним, ревешь, как баба. Хоть умри достойно. Аж противно, — скривившись, проговорила я сиплым голосом. Прокашлявшись, я начала решать, кого деактивирую первым. — Мальчики, я не могу решить, кого прикончу первым, обе ваши головы слишком заманчивы. Но я знаю выход. СЧИТАЛОЧКА! — прокричав, я стала выбирать считалку.  — Дора, Дора, помидора, Мы в саду поймали вора. Стали думать и гадать, Как нам вора наказать. Мы связали руки, ноги И пустили по дороге. Вор шел, шел, шел и корзиночку нашел. В этой маленькой корзинке Есть рисунки и картинки. Раз, два, три! Кому хочешь — дари! — пропела я считалочку и снесла голову первому парню. Потом, насадив его голову на крюк, повесила ее на цепь перед остальными возвращенными. Затем снесла голову второму. Третий же, плакса-вакса, начал реветь еще громче, моля отпустить его. О да-а-а, я отпущу тебя. Но, как только я занесла мачете для удара, в пыточную зашел Мигель, наемник, и сказал, что меня просит на "аудиенцию" Ваас. Я, фыркнув, быстро прикончила последнего пленного. - Эй! - Мигель меня не услышал, смотрел на тела. Новенький он, не привык еще к таким зрелищам. - Эй! - прикрикнула я. - Убери тела, а голову выкинь собакам, остальные я заберу и выброшу сама, по пути к Ваасу - дав распоряжение, вышла и направилась к бараку Монтенегро. По мере моего приближения к пункту назначения я краем уха слышу возгласы и громкую речь пиратов. Вот ублюдки, не работают ведь. Надо периметр укреплять, а то нападения ракьят происходят все чаще. Как ни в чем не бывало, с головами в руках, я подхожу к толпе мужланов, которые громко что-то обсуждают. — Ну-с, и что же леди соизволят прохлаждаться и трепаться, вместо того, чтобы заняться полезным для нашего маленького общества делом?! — гаркнула я на стадо мужиков, которые уставились на головы в моих руках. — Так это ж, там босс разбирается с пленницей из возвратки, и уж больно хорошо, — с глупой лыбой говорит мне один из новоприбывших. Ничего не поняв, я быстрым шагом направляюсь в амбар к Ваасу, из которого доносятся весьма настораживающие звуки. Открыв ногой дверь, я вижу картину маслом: возвращенная сидит на столе с широко расставленными ногами, ее руки распускают пряжку на штанах Вааса. Он же мнет ее грудь и, кажется, не замечает меня. Видимо, какая-то крыса создала слушок о том, что босс зовет меня, ибо Монтенегро мою персону не очень уж и ждал, смотря на эту весьма охуенную ситуацию. Я прокашливаюсь. — Что это, блять, такое?! — громким голосом проговорила я. Девка замерла с руками на его ширинке, Ваас отпустил ее грудь и сфокусировал взгляд на мне и головах, которые я держала. Внутри меня проснулась первобытная ярость. Не выдержав, швыряю одну голову в Вааса, но он ловко уворачивается. — Сиена, какого хера?! — кричит он, смотря на меня, как бык на красную тряпку. Но мне плевать.. Мы многое пережили вместе, он спасал меня, тащил множество раз полуживую, когда мою задницу в очередной раз подстреливали ракьят. Я спасала его от пуль, даже один раз подставилась, чтобы не ранили его. И все, казалось бы, было между нами было ясно, ровно до этого злоебучего момента, когда он собирается оттрахать какую-ту суку, даже не глядя на наши с ним отношения, если можно так выражаться. Меня трясет от злобы, голова, убитого ранее наркомана, падает на пол. Нижняя челюсть оторвалась - в моих руках остался лишь крюк. Я резко подняла эту чертову голову и опять кинула в Монтенегро, на этот раз, целясь лучше, но он, казалось, не собирался уворачиваться, и я попала ему в грудь. Голова отскочила и покатилась к столу. Девка завизжала, как сучка. Блять, я ее убью и скормлю пираньям! — Да что же ты, блять, делаешь? Бешенная сука. ¡Te mato!* — взорвался Ваас и достал берету, вздернул курок и стал целится мне в голову. Я молниеносно достаю свой кольт и поступаю в точности, как этот кусок лживого безумного дерьма. Продолжая целится в меня, он поднимает голову, что лежала у его ног, на уровень своего лица, трясет ее, и говорит:  — Какого хера ты раскидываешь это дерьмо? — О, я подумала, что тебе будет мало дырок этой шлюхи и принесла еще две, - произношу это ангельским невинным голоском и стреляю в голову, что держит Ваас. Ни один мускул не дрогнул на его сраном лице, что еще больше вывело меня из себя. — Вот еще одна, если тебе будет мало, — мои слова так и сочились ядом. Развернувшись на каблуках, я молниеносно покинула ангар и направилась, куда глаза глядят. За спиной послышалась ругань на испанском, крик девушки и выстрел. Ноги привели к машинам, я села в одну из них, завела мотор и двинулась к воротам. Сдерживать меня никто не стал. Смотря на ситуацию, любое препятствие было чревато травмам, не совместимым с жизнью. Я решила поехать к аванпосту, который находился в часе езды от нашего лагеря. На аванпост часто нападают ракьят, и я хотела проверить, как наши доблестные, мать его, наемники укрепились и подготовились к следующим атакам. Это меня отвлечет от желания убить засранца Монтенегро. Но добраться до места назначения мне не судилось. Я услышала выстрелы: стреляли по колесам, по моим чертовым колесам! Машину стало заносить. Было тяжело справляться с управлением. Пытаясь хоть как-то спасти ситуацию, я нажала на тормоза, но эффекта от этого не было. Машину все так же носило из стороны в сторону. Сердце бешено колотилось, над головой свистели пули, одна пролетела возле уха, немного задев его. Я почувствовала теплую струйку крови, что стекала по уху к шее. Но это не играло для меня важной роли, ведь все мое внимание было сконцентрировано на дороге и на том, что дурацкое старое ведро не может выровнять свой ход. Я еще раз дала по тормозам, выкрутила руль, пытаясь выровнять тачку и не врезаться куда-то, но наехав на какой-то камень, эта ржавая рухлядь перевернулась и накрыла меня. Прекрасно. Я лежу придавленная разваленным корытом на колесиках. Как бы я не силилась выползти из-под машины - выбраться не получилось. Оставалось ждать, что же будет дальше. К моему горлу приставили холодное лезвие.. Значит решили вспороть мне глотку. — Стой, не убивай ее. Это шлюшка Монтенегро, мы можем использовать ее, как наживку, чтобы, наконец-то прикончить этого чокнутого ублюдка. - распорядился грубый, прокуренный мужской голос. Далее последовал удар по моей бедной головушке, и я отключилась. Очнулась же от ледяной воды, которой меня облили, приводя в чувства. На меня смотрела пара черных, как смоль, глаз. Они изучали и они ненавидели. Это был смуглый мужчина лет тридцати пяти с копной черных волос, собранных в крысиный хвост. Грубо взяв за подбородок, он поднял мою голову, и наши взгляды встретились. — Как хорошо, что ты, наконец, попала ко мне в руки, — выплюнув слова в лицо, он отпустил меня. — Ну что же, будем ждать твоего "спасителя", а пока мы в режиме ожидания, я немного позабавлюсь с тобой, если ты, конечно, не против — злобно улыбаясь, продолжил мужчина. Это был один из прихвостней Цитры — сестры Вааса. Монтенегро во что бы то ни стало хотел ее убить, это его цель номер один. Но сейчас совсем не время для данной войны. Самой злобной сестрицы я не наблюдала, что было весьма странно. Она бы не пропустила такого шанса, шанса помучить сучку своего нерадивого братца. Мощный удар по ребрам вывел меня из раздумий. Он выбил весь воздух с легких, заставляя кашлять и сипеть. Затем последовала серия ударов по корпусу. Меня всю скручивало и выворачивало, бедные мои отбитые органы. Избиение завершилось парочкой хороших ударов по лицу. Один пришелся в челюсть, где явно образуется огромная гематома, второй же - рассек бровь. Кровь залила мне глаз, видимость сократилась, заставляя напрячься. Мне, несмотря на ухудшенное зрение, все же нужно было оглядеться, чтобы понять, как выбраться. Но на этот счет у меня есть план, надо всего лишь продержаться, еще немного продержаться, чтобы выбраться. Нужно поберечь силы, если это, конечно, возможно; заставить этого хвостатого придурка думать, что я настолько вымотана, что не смогу и пальцем пошевелить и тогда, тогда я смогу(попытаюсь) спастись бегством. Меня будут пытать, но я, прожив достаточно долгое время с Ваасом, и не такое терпела. Несмотря на наши "близкие" отношения, он был весьма жесток и не прощал проступков. Так что, силы сохраняться подольше чем в обычных наемников, которых ранее брали в плен. Насчет помощи Вааса я надежд не питала, ибо то, как мы расстались, говорило более чем красноречиво. Он был ужасно зол, а его злоба так быстро не проходит и, стало быть, это мое наказание за слишком большое своеволие. Прихвостень Цитры вернулся. Он продолжал избивать меня, оттачивая свое мастерство боевых навыков. Затем он стал мелкими порезами полосовать мои ноги, руки и грудь острым, как бритва, ножом и "удобрять" мои сраные раны солью. Время от времени я повизгивала, когда он не только осыпал меня солью, а еще и надавливал на раны. Немного спустя, мое бренное тело отказалось более терпеть эти издевательства. Я чувствовала, как сознание медленно покидает меня. Но, получив несколько пощечин, я все-таки открыла глаза. Я понимала, что должна была все вытерпеть, должна была вытащить свою задницу с территории ракьят, а потом вернуться и уничтожить их всех, но боль острыми иглами протыкала тело, заставляя его извиваться и дергаться от новых ударов и новых, более глубоких порезов. Раны ужасно пекли, как будто в них не соль засыпали, а заливали расплавленный свинец. Кровь маленькими ручейками стекала по рукам и груди. Вся моя одежда, то есть, ее остатки, ибо для удобства тряпки с меня почти полностью сорвали, просочилась ею, прилипая к телу. Теплая липкая кровь... — Пока Цитры нет, я смогу вдоволь позабавится с тобой, паршивая сучка. А когда наиграюсь — передам тебя ей, пускай еще и она насладится твоими мучениями и визгами. Голосок только не сорви. А когда соизволит явится ее засранец братец, с ним мы поступим так же, — смаковал предстоящие издевательства этот цепной пес. Более я не слушала его противный голос, слышала лишь шум крови в ушах, бешеный стук сердца. Оно было готово проломить грудную клетку, с такой силой билось. Мой мучитель решил срезать несколько кусочков кожи, чтобы разнообразить мои болевые ощущения. Было зверски больно. Я начала сомневаться, смогу ли продержаться до того момента, когда смогу унести свою задницу отсюда. Орала я благим матом, что очень радовало этого аса. Он давил на кровоточащие раны, смеялся, словно гиена. Затем отходил от меня, любуясь проделанной работой, и опять возвращался, вставляя опилки бамбука мне под ногти. Я попыталась ударить его ногой ибо терпеть уже не могла, но это не увенчалось успехом. Я отхватила знатный апперкот слева. Немного подвигав челюстью, я почувствовала, как выпадает зуб. Этот придурок выбил мне зуб. Я сплюнула его в лицо подонку, который снова обрушил на меня удары своими кулаками. Затем настало затишье. "Слава яйцам!", — как любит говорить Ваас. Я могу передохнуть и оценить ущерб, что нанесли моему тельцу. Еле как держа сознание за вертлявую задницу, я пришла у заключению: глаз заплыл, и видеть ним нереально; челюсть и бровь саднили, но это были не самые худшие ощущения; под ногтями скалки, но это я вытерплю, но вот двигать ужасно затекшими руками, при том, что они изрезаны, осыпаны солью и, кое-где, избавлены от кожы, я вряд ли смогу.. О, и конечно, все мои внутренности, казалось, превратились в кашу. Я прикрыла глаза, пытаясь не думать о боли, которая волком терзала меня. Похоже, я отключилась, ибо, когда открыла другой, пока еще "рабочий" глаз, увидела небо, а потом и нависшего надо мной урода с улыбкой имбицила. — Ну что, детка, сейчас я тебя трахну так, как еще никто не сумел. Твой псих и в подметки мне не годится. Готовся, querida*, — прошипел жирный боров. Он отвязал мои бедные ручки, повалил на землю и стал расстегивать мой ремень, он был готов уже войти в меня. Тупая скотина, он думал, что я уже достаточно покалечена, чтобы не отбиваться, но не тут-то было. Не хочу, чтобы ко мне в трусы лезла всякая шваль. Собрав последние силы, я ударила его ногами, что есть мочи, и он закряхтел, его рука, что вверху сдерживала мои руки, ослабла, он немного покачнулся, и я, воспользовавшись моментом и адреналином, что придал мне хоть немного сил, выскользнула из-под жирной туши и кое-как, спотыкаясь и хромая, направилась в джунгли. Он погнался за мной, шибко быстро я бежать не могла, поэтому мудила быстро нагнал меня и собирался опять повалить и, наконец-то трахнуть меня. Но автоматная очередь остановила его. Я посмотрела на бездыханное тело человека, который еще минуту назад был готов меня изнасиловать, а потом передать Цитре и убить. Затем мой взгляд поднялся к стрелявшему. Этот засранец все-таки пришел за мной. В глазах босса роилось сплошное безумие и ярость. Я была в оцепенении и не слышала, что кричит мне Монтенегро. Из этого состояния меня вывели толчки и маты Вааса. За его спиной отстреливались несколько наших, что пришли на подмогу. Но нас было слишком мало, все из-за конченных ракьят, которые штабелями косили наших ребят. Численность наемников и пиратов невообразимо сокатилась. Мне кинули пистолет, но толку от меня было мало. Я не могла целится, в глазах двоилось, и попасть в цель я могла только, если враг подойдет ко мне в упор. Похер. Буду палить куда попало. Нас медленно оттесняли к океану. Наш маленький отряд оказался в тупике, люди Цитры пытались окружить нас и это им удавалось. Патронов оставалось все меньше и меньше. Один за другим «снимали» ребят и, в итоге, остались только мы с Ваасом. Нас окружили. События, что были дальше, произошли слишком быстро. Силы покинули меня, истощенное тело повалилось с ног. Ваас чертыхнулся, потом знатно выматерил меня и все, что меня касается, но все-таки, момог подняться на ноги. В круг людей, что образовался и не давал нам сбежать и спасти свои задницы, вошла Цитра. Соизволила явиться. Она что-то кричала Ваасу, заливалась хохотом. Монтенегро стоял возле меня, губы сжаты, все тело напряжено. Он словно тигр готовый к прыжку, готовый сбить с ног сестру и постараться взять ее в заложники, обеспечив нас свободой, а ее — смертью. Монтенегро уже был готов рвануть на Цитру, но раздался выстрел, и я ощутила жгучую боль в груди. Кровь пульсирующими волнами выходила из нее. Я повалилась наземь и судорожно хватала ртом воздух. Цитра опустила пистолет, из которого еще шел дым. Ваас не двигался, все еще пытаясь осмыслить то, что сейчас произошло. Затем, когда к его башке дошло, он наклонился надо мной, пытаясь зажать рану. Его лицо расплывалось перед глазами, я не могла сфокусировать взгляд. — Не смей умирать, ты меня, блять, слышала?! Я тебе не разрешал! Ты у меня на острове и только я имею право решать, кто и когда сдохнет! — кричал Ваас. Даже смешно как-то. Вновь раздался выстрел, и на меня упало тяжелое и уже бездыханное тело Вааса, ему поцелили в голову, а далее перед глазами темнота, а в ушах - смех Цитры. *** Я проснулась от визга и рыданий какой-то девушки за окном. — Что это было? — чертыхнувшись, я поднялась на ноги. В глазах на секунду потемнело. — Это что, был сраный сон? Какого черта вообще? Я, захватив бутылку воды, направилась в сторону клеток с пленными, к Ваасу, что стучал пистолетом по ней и упивался страхом богатеньких мешков с мясом. — Я хочу, чтобы она замолчала... — с недовольством проговорила я и стала возле Монтенегро. — Ты заебала так долго спать. Мне скучно, вот и развлекаюсь, как могу.— фыркнул он и еще раз ударил по клетке, а потом все же соизволил перевести на меня свой взгляд. Ведь можно что-то изменить?