***
Нет, он не просто чучело — этого страхоидола, соседушку моего, похоже, в детстве из колыбельки выронили. Раз пять не меньше. В доме все о его ориентации знали. Сам сказал, да ещё с гордостью. У нас в доме люди культурные живут, в открытую не бесятся, не плюются. Только стена у Виленовой двери вся в интересных надписях. Про меня, естественно, не знал никто — я чё дурак о таком вслух говорить? Так эта жертва аборта месяц назад доброе дело сделала. Я с работы шёл, а у подъезда небольшая толпа стоит. Штук пять или шесть тёток, два деда и Виленчик в центре. Я сначала подумал, что горячую воду снова отключили, и тут слышу: — …. нет, не стыдно. Меня таким природа создала, а что естественно, то не безобразно! И не надо говорить, что я не мужчина. Ну, бля! Понеслось! Я круто развернулся, типа в магазин забыл зайти, и тут голосок премерзкий: — А Степан, по-вашему, тоже не мужик? Мужик, самый настоящий. И, между прочим, тоже гей! Да, да, да! Стёп, куда ты? Скажи им! В общем, мне теперь тоже послания на стене строчат. И мужики со мной в лифте ездить боятся. Вилену я чуть челюсть не свернул. А тот смотрит и плечами жмёт: «А что такого? И стесняться не надо вовсе». Рукой махнул только. Убогих обижать грешно вроде, потом ещё в рай не пустят. А он улыбается и названивает по каждому пустяку. Ну, а чего делать-то? Да и кто ему кроме меня поможет? Соседи? Ага! Дружок его? На того вообще без слёз смотреть нельзя.***
— Ну как там бойфренд твой? — спросил я, когда в десятый раз Вилену ножи точил. — Ну, тот с маникюром? Вилен мрачно вздохнул — и, вдруг без гнусавости, совершенно нормальным голосом, сказал: — Променял меня на жабу с кошельком. Тот его в Италию везёт. — Пиццу, значит, лопать будут с макаронами «Болоньезе». А ты — творожок соевый. — Да плевать, — дёрнул Вилен плечом. — Можно подумать, я страдать буду. Да я… — Ой, забыл, мне же на работу. — Стой, подожди, Стёп. Знаешь, приходи ко мне сегодня вечером. Нет, нет, не скажу — сюрприз! Только обязательно приходи.***
Сюрпризы я не люблю и идти никуда не собирался. Так Вилен сам меня приволок. Звонил в дверь до победного, а затем под ручки — и к себе. Захожу я — а у него два зайки на диване сидят. Один — новая Виленовская зазноба, а второй, как оказалось, для меня. Ну, ничего так, с глазками, если сильно припрёт — вдуть можно. — Я подумал, что тебе одиноко, — улыбнулся Вилен. — Тебя ведь твой мальчишка тоже бросил, да? А это Толик — знакомьтесь. А Толик губы надул: — Фу, Виленчик, кого ты привёл? Он же мужлан. Смотри, какие руки неухоженные, и нос у него картошкой. И в постели, небось, ничего не умеет. Я только глаза выпучил, а они продолжают, как ни в чём не бывало. Второй чучундрик на диване хихикать начал, а Вилен руками машет: — Да ты что! Всё он умеет. Ты посмотри, какое тело! Какая мускулатура! А хозяйственный какой! — Ну, пусть разденется, что ли, — скривил Толик нос, — я посмотрю. Тут я отмер: — Вы ещё зубы у меня проверьте. — Ну вот, у него ещё и с зубами проблемы. Посылать я умею. Могу коротко и просто, а могу длинно и заковыристо. В этот раз на меня вдохновение нашло — говорил долго и красиво. В двух словах сказал, что имел интимные отношения с родителями Толика, имел интимные отношения с родителями Вилена, имел интимные отношения с речевыми органами и Толика, и Вилена, и вертел всю их компанию на детородном органе. Они замолчали, с интересом слушали, и, судя по их расширенным глазам, всё это себе представляли. И только когда уходил, услышал шёпот Виленовского зайки: — Он чего, обиделся, что ли? Я не обиделся, чё с дураков взять? А вот Вилен надулся, как мышь на крупу. Пару дней демонстративно отворачивался, а на третий, процедил сквозь зубы: — Мог бы и извиниться. — Знаешь, Вилен, я вместо извинений тебе совет хороший дам. Завязывай быть активным и найди себе нормального мужика. Он сразу две вещи сделает: и ремонт в твоей хате, и оттрахает тебя как следует, чтоб ты поумнел. Тогда, может, поймёшь, кто перед кем извиняться должен.***
А на следующий же день я с ним в автобусе столкнулся. В прямом смысле слова. Он на задней площадке стоял, увидел место свободное — и к нему поковылял. Только со мной поравнялся, как автобус резко повернулся, Вилен вскрикнул и за бёдра меня хвать! Дёрнулся, повалился и штаны до колен стянул. С трусами вместе. Как в кино! Я стою, член болтается, Вилен на коленях, и народ в ахуе! И началось! — Хам!.. Хулиган!.. Мам, смотри, пиписька!.. Милицию!.. Полицию!.. Игорь подвинься, мне не видно!.. Нет, вы поглядите, он ещё улыбается!.. Вилен передо мной на коленях, на член уставился так, словно не видел никогда. Ну, мне не шестнадцать, чтоб стесняться, да и показать есть чего. Я подмигнул Вилену: — Расквитаться со мной решил, чёрный мститель испанских морей? — Что? Нет… Это случайно… Я сейчас… И давай на меня бельё назад натягивать. Я его по рукам шлёпнул, оделся неторопливо под возмущённые крики и улюлюканье и поднял его с пола. — Помнишь, я тебе мужика предлагал найти? Он кивнул растерянно. — Ну вот, считай, что ты его нашёл. У Вилена глаза, как блюдца, и ротик буквой «о». Мелькнула мысль, что он и впрямь не нарочно. Он же культурный. Ну что теперь, на полпути останавливаться? За плечо ухватил и пинком из автобуса. — Мне на работу надо! — запищал Вилен. — И кем же мы работаем? — Рыбок продаю. — Представляю как они рады, что тебя, упырёнка, целый день не увидят. Праздник, наверно, устроят в аквариуме. Он дёргался, как кукла на ниточках, оглядывался и звал на помощь. Но, наверно, рожа у меня такая была, что люди шарахались в стороны и только глядели вслед. Одна бабёнка пыталась, правда, нас остановить. — За что вы его? — Извращенец, мадам. Обнажался в публичных местах. — Ах ты сволочь, — обозлилась мадам и треснула Вилена сумкой по голове. — Развелось уродов, плюнуть негде! Вилен взвизгнул, в меня вжался. Я даже пожалел, что ляпнул не подумав. Вилена в охапку и домой. Целовать его я начал уже в лифте, продолжил в прихожей. Там же и раздел его, и с себя всё поскидывал — в спальню уже голыми ввалились. Вилен ещё чего-то заикался про ванную. Ну да, конечно! Ещё запрётся там — а мне чего, под дверью плясать? Ну, он понял, да вскоре заткнулся, стонал только.***
— Ты нафига заливал мне про свою активность? — Ну-у, вообще-то мне без разницы. Просто ты всё можешь, всё умеешь. А я вообще ничего. Стыдно. Хотелось казаться круче перед тобой. Вроде, я же тоже мужик. — Вроде, — фыркнул я. — А оно тебе надо, крутым казаться? — А я теперь уже и не знаю. Но что-то ведь я должен уметь? — Ты забавный, лопочешь смешно. Мордашка симпатичная, ну и всё остальное тоже. И в постели с тобой не скучно. Что ещё-то нужно? — И всё? — А остальное я сделаю.