Обладание // Possession

      Пальцы нежно надавили на дрожащую плоть в немом обещании грядущего удовольствия, заставляя Реджину резко вздохнуть. Темнота, прежде сводившая её с ума, теперь казалась почти желанной, стоящей мучений, и дрожь пробежала по спине, заставляя шевелиться волоски на затылке. Быстро облизнув языком сухие приоткрытые губы, Реджина нарушила тишину в комнате своим хриплым томным голосом:              — Ты опоздала.              Губы коснулись её уха, и последующий смех, казалось, резонировал по всему её телу:              — И с чего ты это взяла? — спросила Эмма, перебирая пальцами узелок шёлкового шарфа, закрывающего глаза брюнетке. — Кто-то себя плохо вёл? — сильным рывком шериф притянула голову Реджины к своей груди, вызывая у женщины удивлённый вздох от внезапной смены позиции.              — Нет, — автоматом выдохнула Реджина, потому что жульничать во время этой маленькой игры Эммы — последнее, что было у неё на уме. Она уже имела возможность на горьком опыте убедиться, к чему приводит неповиновение: к ничему абсолютно. И чёрта с два она откажется от всего этого. — Я всего лишь хорошо ориентируюсь во времени.              Эмма крепкой хваткой удерживала брюнетку, раздумывая над словами Реджины. Губы мэра изогнулись в самодовольной усмешке:              — К тому же, — продолжила Реджина, — пунктуальность никогда не была вашей отличительной чертой, Шериф.              Эмма продолжала удерживать её правой рукой, левой же стала пробираться по нежной коже на шее Реджины к её ключицам и ниже — к груди.              — И что же можно считать моей отличительной чертой, а, Реджина?              Вопреки всем стараниям Реджины, с губ всё же срывается глубокий вздох, когда она чувствует, как пальцы блондинки проскальзывают под материю блузки, мучительно медленно касаясь затвердевших сосков.              — Твоё воображение, — честно отвечает она, улыбаясь довольно и почти незаметно. За свою жизнь Реджине довелось поучаствовать во многих интимных отношениях, но они и близко не стояли с непредсказуемостью, с животной страстью Эммы Свон.              С ней определённо было интереснее.              Если бы Грэм попытался оставить её на столе в офисе, с повязкой на глазах и связанными за спиной руками, да к тому же более чем на час, Реджина бы рассмеялась ему в лицо и вдобавок наказала за нарушение субординации. Ни Грэм, ни кто-либо другой никогда не имели над ней такой власти. Разумеется, разница была в том, что они признавали своё место — у неё в подчинении, Эмма же напротив — никогда с подобным не соглашалась. Она воспринимала Реджину как вызов, который можно принять, как приз, которым можно завладеть, и, в конце концов, она брала Реджину — просто потому, что могла. Потому что знала: всё это ехидство Реджины, все её колючие издёвки скрывали под собой одно большое желание Миллс найти равного, достойного её внимания и симпатии. Того, кто заслужил бы право называть Реджину своей.              Спустя месяцы борьбы за право доминировать, после бесконечных вызовов друг другу, где они доводили друг друга до предела, Эмма вышла безоговорочным победителем, не знающим равных. Она брала, не задумываясь, относясь к Реджине как к своей собственности задолго до того, как Мэр сама ей отдалась, и это жутко бесило Реджину, пока однажды, неожиданно, она не обнаружила, что ей очень даже по нраву такая возбуждающая идея — принадлежать Эмме Свон. После стольких лет доминирования, когда она просто брала что хотела, Реджина смогла оценить такую же неистовость в лице Эммы. Она хотела её, она знала, как именно она хотела её, и именно так Эмма, так сказать, имела её; в конце концов казалось, что других вариантов и не существовало.              Возможно, это было бесчувственно, возможно, нетрадиционно, но Реджину это возбуждало, а это главное.              Вдруг Эмма её отпустила и без объяснений отошла от стола. Реджина недовольно выдохнула, всем весом опираясь на связанные руки и пытаясь поймать равновесие. Было слышно, как мягко ступают по гранитному полу, прежде чем в нескольких шагах от неё оказалась Эмма, нарочно сохраняя дистанцию, давая понять, что прикасаться к Реджине она не собирается. Но всё равно, Реджина почти физически ощущала близость Эммы, отчего начала ёрзать в волнительном предвкушении.              — Раздвинь ноги, — приказала Эмма, и Реджина подчинилась без колебаний. Тугая юбка задралась при движении, обнажив бёдра. Эмма какое-то время наслаждалась картиной, но потом недовольно цокнула языком. «Трусики». Сложно представить, как одно слово может содержать в себе столько упрёка.              — Знаешь, дорогая, прежде чем связать меня, ты могла бы дать мне немного времени на то, чтобы снять их, — тихо выдохнула Реджина. Её ноги были раздвинуты так широко, насколько это было возможно в её нынешней позе — она не смела двигаться без четких на то указаний со стороны рядом стоящей женщины.              Сильные пальцы сжали бедро Реджины, почти до боли, когда блондинка прижалась всем телом к обездвиженной женщине на столе. Второй рукой она схватила Реджину за подбородок и приблизила к себе на расстояние вдоха и заговорила низким голосом:              — Помнится, я совершенно ясно тебе приказывала не носить их вовсе, — Эмма дразня лизнула нижнюю губу брюнетки.              На миг у Реджины перехватило дыхание в горле, прежде чем она нашлась что ответить:              — Я на работе, мисс Свон.              Эмма издала смешок, скользя пальцами выше по гладкому бедру Реджины.              — И?              — И в отличие от тебя я не собираюсь вести себя как похотливая проститутка, у меня есть чувство собственного достоинства, и я не собираюсь его терять.              Её слова вызвали лишь смех у блондинки. Эмма нащупала верёвки на руках Реджины и грубо дёрнула:              — Не знаю, госпожа мэр, должна признаться, сейчас вы выглядите ну очень недостойно.              Она прошлась губами по выемке в горле Реджины, и это послужило дразнящим намёком на более грубый сценарий развития сегодняшнего вечера.              — Что если бы в моё отсутствие сюда вошёл твой секретарь и увидел тебя… связанную… мокрую… томящуюся в ожидании моего прихода? Тогда бы ты тоже чувствовала себя достойно?              Реджина оскалилась и крепко сжала бёдра, удерживая Эмму между ними. Шериф была права, и радости это приносило мало.              — Как бы там ни было, я не собираюсь провести остаток своих дней без трусов просто потому, что тебе так нравится.              Эмма наигранно разочарованно вдохнула, убрав руку с ноги Реджины.              — Ну что же, очень жаль… — Реджина почувствовала, как Эмма заерзала у неё между ног, и услышала звук расстёгивающейся ширинки на джинсах, — а знаешь, мне так сильно хотелось нагнуть тебя над этим столом, — в воздухе повисла драматическая пауза. Ощущалось отчётливое давление толстого фаллоса на пульсирующий центр у Реджины между бёдер. Эмма продолжила: — и выебать так, что ты забудешь, как дышать.              Эмма резко отстранилась, и внезапное отсутствие контакта вырвало из Реджины стон.              — Но если этому ты предпочитаешь наказание…              — Нет! — полный отчаяния и мольбы вскрик сорвался с её губ быстрее, чем Реджина могла себя остановить — она всегда ужасно стеснялась показывать настоящую силу своего желания. Своей похоти. Она могла принадлежать Эмме, да, но, опять-таки, при наличии выбора, всё равно предпочитала сохранять достоинство. Однако Свон беспощадно возбудила её, так, что из Реджины буквально капало, а потом оставила связанную на целый час и даже больше, так что она с трудом представляла, как долго ещё сможет продержаться без прикосновений шерифа.              У Эммы всегда был необычный дар: она могла довести Реджину до грани, а потом удерживать на ней до потери рассудка.              — Нет? — повторила Эмма голосом, из которого так и сочилось самодовольство от того, как быстро запротестовала Реджина. — Значит, ты согласна насчёт ситуации с трусиками или…?              — Нет, — честно ответила Реджина, потому что, по правде говоря, уступать она не собиралась. С усмешкой на лице, она раздвинула ноги немного шире и ещё сильнее выпятила грудь. — Но если ты повременишь с моим наказанием, я обещаю заслужить право быть оттраханной, — она провела языком по нижней губе, и ей даже не нужно было видеть Эмму, чтобы знать: блондинка наблюдала за её движением с большим вниманием. Эмма всегда была в некоторой степени помешана на её рте.              — Вот как? — дыхание Эммы участилось, и Реджина это заметила. — И что же ты задумала?              Реджина усмехнулась:              — Помоги мне слезть со стола — и узнаешь.              Эмма не стала терять времени. Лёгким движением руки распутав верёвки на запястьях Реджины, она взяла женщину за руку и осторожно помогла покинуть твёрдую поверхность стола. Очевидно, она не могла допустить, чтобы Реджина упала из-за невозможности видеть с повязкой на глазах. И за это женщина испытывала благодарность шерифу. Не ослабляя хватки, используя тело Эммы как ориентир, она подвинулась и медленно опустилась на колени перед блондинкой.              От такого вида Эмма одобрительно застонала.              Реджина стала водить ногтями по гладким бёдрам, разжигая томящиеся угли предвкушения в женщине, что перед ней стояла. Эмма зарылась пальцами в волосы Реджины, одобрительно бормоча, когда губы брюнетки остановились несколькими дюймами ниже места назначения. Далее последовал лёгкий укус на внутренней стороне бедра, отчего Эмма дёрнула бёдрами и ещё сильнее, ещё требовательнее схватила Реджину за волосы и потянула выше. Ближе. Послышался низкий смех, и Реджина прошлась рукой вверх по бархатистой коже, остановившись на ремнях недалеко от лона Эммы.Обхватив пальцами толстый фаллос, она тихонько застонала прежде чем взять его в рот целиком — от кончика до основания. Эмма же, увидев это, чуть не упала.              — Господи Иисусе, Реджина… — прошептала она, опираясь левой рукой на край стола мэра, чтобы удержать равновесие. Правая же рука оставалась во взлохмаченных тёмных волосах, но вдруг пальцы нащупали у затылка узел, на котором держался шарф, прикрывающий глаза Реджины. Небольшой рывок — и шарф скользнул на землю.        — Посмотри на меня, — приказала Эмма, задыхаясь, объятая страстью к женщине, что стояла перед ней на коленях.       Реджина подчинилась. Глядя на Эмму из-под ресниц, она медленно провела языком по краю игрушки, наблюдая, как у блондинки увеличились зрачки и приоткрылся рот в неукротимом желании.              — Ебать, это горячо, — прорычала Эмма, снова зарываясь пальцами в волосы Реджины, чтобы иметь возможность направлять её рот так, как ей того хотелось. Реджина позволила доминировать над собой, и, не разрывая зрительного контакта, давала фаллосу свободно скользить внутрь и обратно, обволакивая игрушку горячей влагой своего рта.              Одновременно она стала пробираться рукою выше по внутренней стороне бедра Эммы, пока наконец не наткнулась на свою цель и не убедилась мгновенно, что действия, совершаемые ею, возымели колоссальный эффект. Окунув два пальца в продукт возбуждения шерифа и тщательно их увлажнив, она не теряя ни минуты проскользнула ими вглубь разгорячённого лона Эммы. Блондинка судорожно вздохнула, её мышцы так сильно сжались, что затянули Реджину ещё глубже, и она снова почувствовала себя дома, в месте, по которому скучала, не зная того, пока наконец не оказалась в нём.              Эмма отклонилась и всем весом опёрлась на стол позади, а затем задрала одну ногу на плечо Реджине. Брюнетка продолжала водить языком по пластику, взглядом впиваясь в глаза Эммы, и стала двигаться внутри неё в мучительно медленном темпе. Глаза шерифа заволокло туманом, и она начала совершать толчки бёдрами, удерживая руками голову Реджины и с силой входя ещё глубже в её рот.              — Чёрт, — выдохнула она, — я почти жалею, что у меня нет члена…              Реджина рассмеялась вокруг игрушки, прежде чем отодвинуться от неё и проговорить:              — Поверь, дорогая, я очень даже рада, что у тебя его нет.              — Нет, я знаю… просто это… ох… — Эмма пыталась ответить, но слова покинули её, когда Реджина нарочно согнула пальцы внутри влагалища и значительно ускорила темп. — Боже, плевать, — выдохнула Эмма, ведь она всё равно сейчас не могла сосредоточиться ни на одной мысли. Из глубины её глотки вырвался низкий рык, грудь вздымалась, пока она наблюдала за тем, как Реджина снова взялась облизывать искусственный член. — Просто продолжай, не останавливайся… господи блядь…              Реджина продолжала совершать уверенные толчки, используя вес своего тела, чтобы буквально впечатывать Эмму в стол, не давая той даже вдохнуть глоток воздуха между толчками. Наконец белокурая женщина вскрикнула, прикрыв глаза, когда на неё стала накатывать волна ощущений. Ногтями впиваясь в кожу головы Реджины, она выкрикивала ругательства, и мэр была практически уверена, что они доносились даже до секретаря за дверью, но в тот момент ей было всё равно, ведь бёдра Эммы начали дрожать, и Свон уже почти задыхалась.              Реджина перестала работать над фаллосом, так как Эмма всё равно уже не смотрела, и вместо этого она прикусила шерифа за бедро, зная, какое наслаждение той приносит капля боли на вершине удовольствия. Эмма вскрикнула, двигая бёдрами, вцепившись Реджине в волосы мёртвой хваткой, так что побелели костяшки.              — Бля, бля! — второй рукой она начала бить по столу, и гулкие удары разносились по комнате, а от испытываемых чувств Эмме хотелось согнуться пополам. Рот открылся в немом крике, и волна наслаждения пробрала всё тело, сокрушая всё на своём пути.              У Эммы подкосились ноги.              Реджина быстро сориентировалась и поймала Эмму прежде, чем та рухнула на пол, и блондинка облокотилась на неё, тяжело дыша, медленно спускаясь с пика оргазма. Самодовольная улыбка проступила на лице Реджины — о, да, она более чем расплатилась за невыполнение дурацкого правила Эммы «никаких трусов».              Потребовалось некоторое время, чтобы Эмма могла прийти в себя. Взглянув вниз, она облизнулась, и глаза вновь почернели от страсти — Реджина всё ещё стояла на коленях со смиренным видом и ожидала награду.              — Поднимись, — раздался короткий приказ, и Реджина чуть не спотыкаясь поспешила его выполнить.              Казалось, вечность прошла с тех пор, когда её последний раз касались. Эмма больше часа дразнила её перед тем, как оставить на столе связанную. Сейчас Реджине казалось, что она вот-вот утонет в собственном соку. Если Эмма в скором времени не начнёт её трахать, она, наверное, заплачет.              Или убьёт кого-то. И этим кем-то, наверное, будет Эмма. Наверно.              Благо Эмма не разочаровала. Только Реджина встала, сильные руки грубо схватили её и согнули над столом. Брюнетка всхлипнула и, одолеваемая диким желанием, расставила шире ноги, чтобы обеспечить Эмме больше места, когда блондинка стянула с неё трусики. «Пожалуйста», — вздохнула Реджина, впившись пальцами в край стола и подаваясь бёдрами назад, ударяясь о бедро Эммы.              Блондинка очерчивала пальцами выпуклость королевских ягодиц, когда вдруг остановилась, услышав слово, слетевшее с губ Реджины:              — Ты что, только что умоляла? — спросила она полным удивления голосом. Реджина покраснела, смущённая тем, что Эмма акцентировала на этом внимание. Она никогда так не говорила, даже когда Эмма прямо приказывала ей — она всё равно не уступала, в основном, по той причине, что ей нравилось выбешивать Эмму, нарочно не делая то, что ей говорят.              Сильная рука нанесла удар по ягодице Реджины, и шлепок эхом отдавался в стенах кабинета. Реджина охнула, подаваясь вперёд, чувствуя, как новый прилив влажности орошает бёдра.              — Повтори, что ты сказала, — потребовала Эмма, на что Реджина лишь зарычала.              Ещё один шлепок, и ещё один громкий стон.              — Повтори.              — Вы нарываетесь, мисс Свон, — выдыхает Реджина, и пытается сильнее прижаться к Эмме в попытке удовлетворить пульсацию между ног, но Эмма, чувствуя эту потребность Реджины, отстраняется. Женщина под ней буквально вызверилась, но шериф лишь рассмеялась.              — Может, тебе просто не стоит противиться.              — Да укуси меня.              — Тебе бы слишком это понравилось, — ответила Эмма, посмеиваясь и проводя фаллосом по набухшему клитору Реджины. У той непроизвольно закрылись глаза и дыхание участилось, и внезапно она стала слишком ясно чувствовать, как её грудь была прижата ко столу, и как в агонии напряглись соски, которые царапались о деревянную поверхность.              — Что же, если ты не можешь дать мне этого, тебе придётся дать кое-что другое, чего я желаю.              — Назови, — со вздохом произнесла Реджина, отчаянно нуждаясь поскорее узнать, чего от неё хотят, прежде чем она воспламенится на месте.              Эмма снова отстранилась, и Реджина недовольно зашипела от отсутствия контакта.              — Трогай себя, — выдохнула Эмма и отошла на достаточное расстояние, чтобы вполне насладиться предстоящим зрелищем — если Реджина, конечно, согласится его предоставить. Мэр усмехнулась.              — В этой позе, или, может, мне развернуться? — голос у неё был низкий и хриплый. Пожалуй, этот вариант не так уж и плох. Уж очень ей не нравилось молить о сексе, а при текущем раскладе она знала, что сможет возбудить Эмму до такого состояния, что та практически набросится на неё, когда от её решимости не останется и следа. Ещё Реджина чувствовала, что времени это займёт совсем немного.              — Эта поза вполне подходит, — Эмма выдохнула, и на миг Реджина повернула голову назад и увидела чистое желание, горящее на лице шерифа. Затем она потянулась назад одной рукой, раздвигая складки, а второй скользнула себе между ног.              Скользя пальцами по горячей влаге, Реджина прикусила губу, сдерживая стон, похожий на рычание. Прикрыв глаза и положив голову на стол, она начала медленно себя дразнить, зная, что лучше не доводить себя сейчас до грани. Она и так была на волоске, и поскольку целью сего действия было заставить Эмму отыметь её своим большим страпоном, что пока болтался у той между ног, заставлять саму себя кончать не стоило.              — Чёрт, да, вот так… — подстрекала её Эмма, и голос её сочился сексом и желанием, когда она бесстыже наблюдала за действиями Миллс.              — Эмма, — слетело с губ Реджины — она знала, как шерифу нравится слышать своё имя в предоргазмических восклицаниях мэра. И поскольку было вообще редкостью, когда она называла женщину по имени, результат был очень удовлетворяющий, ведь Эмма позади неё практически запищала. Сложив два пальца вместе, Реджина начала очерчивать мелкие круги над клитором, стараясь не нажимать слишком сильно. Но всё равно по ней уже разливалась волна, и она простонала: «Боже, Эмма…».              — Войди в себя пальцами, — еле слышно приказала Эмма, и по голосу несложно было догадаться, что она была на грани потери контроля. Реджина послушалась и нарочито медленно стала их в себя вводить. Сзади до неё доносилось тяжёлое дыхание Эммы, и когда пальцы вошли до последней фаланги, она специально сжалась вокруг них, так сильно, что Эмма могла видеть, как морщинится её отверстие.              — Господи Иисусе…              — Ты, наверно, задумываешься, да? — заговорила Реджина, мягко вдыхая, когда она стала ровно скользить пальцами внутрь и наружу. — Делаю ли я это, когда я одна… и думаю о тебе…              — Делаешь? — спросила Эмма почти беззвучно, хрипло, с неприкрытым восхищением наблюдая за тем, как Реджина себя удовлетворяет. Женщина усмехнулась.              — Иногда я оставляю занавески на окне своей спальни открытыми, — ответила Реджина, переменно дыша, сгибая пальцы глубоко внутри себя. Движение вызвало характерный звук, и влага покрыла её руку. — Может, тебе стоит как-нибудь вечером проехать у моего окна и узнать…              Чего бы там не ожидала Эмма, это точно было не это. Казалось, в ней освободились первичные инстинкты, и она зарычала, набросившись на женщину, склонившуюся над столом. Она убрала руку Реджины и, впиваясь ногтями в ягодицы, оставляя следы-полумесяцы на смуглой коже, прижалась к пульсирующему центру фаллосом, вызывая у брюнетки стон.              — Трахать тебя было лучшим моим решением, — поведала Эмма низким угрожающим голосом, прежде чем расположить игрушку у входа Реджины и с силой войти, так глубоко и так быстро, что Реджина вскрикнула и ударила ладонью по поверхности стола.              Эммой снова овладела доминантная сторона, и она схватила волосы Реджины, заставляя её повернуть голову на бок, и теперь полностью прижимала женщину к столу. Брюнетка зарычала и отчаянно пыталась податься бёдрами назад, но тщетно. Эмма всегда превосходила Реджину по силе, и Миллс не могла и пошевелиться, беспомощная перед силой Свон и её желанием контролировать.              — Назови моё имя, — потребовала Эмма. Возбуждение слышалось в её словах, когда она глядела на то, как извивается под ней Реджина.              — Эмма…              — Громче!              — Эмма! — прокричала Реджина, совершенно не заботясь о том, что их могут услышать. Ведь она всегда позже может пригрозить своим работникам огненным шаром, если кто-то из них будет достаточно глуп, чтобы попытаться её этим шантажировать. Глаза Реджины закрылись, и она издала жалкий вопль, ощущая, как всё её тело объял огонь. — Пожалуйста!.. Просто блядь…!              Эмма рассмеялась, обрывая мольбы Реджины и впечатываясь в неё бёдрами так, что мэр задохнулась на своих же словах.              — Второй раз за день? Мне начинает казаться, что я нужна тебе, Реджина…              — Мне нужно, чтобы ты трахнула меня! — закричала Реджина, чувствуя, что теряет разум под этой беспощадной пыткой. Ногти царапали по дереву стола, дыхание давалось с трудом, а тело, казалось, зависло в нескончаемой агонии наслаждения. Она чувствовала, что сходит с ума. — Пожалуйста, — умоляла она, наплевав на гордость и на соревнование во власти. Слово, сорвавшееся с её губ, напоминало подавленный всхлип. Она умирала. — Пожалуйста, я всё сделаю, пожалуйста!..              — Блядь, меня так возбуждает, когда тебе сносит крышу, — Эмма вдохнула, чрезвычайно собой довольная тем, что ей удалось довести саму Реджину Миллс до такого дрожащего, ноющего состояния. И снова рука опустилась шлепком на зад брюнетки, и от силы Реджина вскрикнула в отчаянном желании, мёртвой хваткой вцепившись в край стола. Она умоляла:              — Сильнее! — и ей уже было всё равно, двигалась ли в ней Эмма страпоном. Она была так возбуждена, что была уверена: если Эмма продолжит бить её так по заднице, она кончит в считанные минуты.              Эмма исполнила её просьбу, и в этот раз звук шлепка громким эхом разнёсся по всему кабинету, одновременно последовал толчок бёдрами, и всё тело пронизало искрами.              — Блядь, да, — выдыхала Реджина, подбивая Эмму продолжить — выставляя свою задницу в приглашении, умоляя сделать ещё немножечко больнее. Третий шлепок был по-настоящему жалящим, и к глазам Реджины подступили слёзы, а с губ сорвался тихий всхлип, и фаллос жестко входил в неё на всю длину.              Эмма потянула её за волосы, фиксируя в одном положении, пока сама перемежалась между причинением боли и удовольствия, а Реджина в неистовстве пыталась обрести опору, чтобы иметь возможность закинуть правую ногу на стол и позволить Эмме входить так глубоко, насколько это возможно. Эмма поняла, что пыталась сделать Реджина, и легко помогла брюнетке принять желанную позу. Реджина стала вскрикивать и рукой чуть не пробила дыру в столе, когда Эмма начала безжалостно вколачиваться в неё, едва ли давая той шанс вдохнуть глоток воздуха, и уж тем более не оставляя шансов осознать, что с ней делают.              — Блядь, Эмма, не останавливайся! — выдавила из себя Реджина, чувствуя, как её женский секрет начинает течь по внутренней стороне бёдер, а потребность в разрядке усиливаясь с каждым толчком. Она была так близко, что чуть не рыдала. — И не дай бог ты остановишься, не дай бо…              Эмма отпустила её волосы, из неё вырвался первобытный рык, когда она раздвинула ягодицы Реджины, обеспечив себе удобный вид на то, как толстый фаллос входит и выходит из дрожащей, всхлипывающей женщины. Тяжело дыша, она продолжала трахать её, не зная пощады, и Реджине ничего не оставалось, кроме как снова и снова бить по столу рукой, моля о разрядке, которая была так близко и вместе с тем так недосягаема.              — Ты сказала, что сделаешь всё, — Эмма тяжело вдыхала между каждым словом, — если я позволю тебе кончить?              — Да! — Реджина чуть ли не визжала, в голове был туман, а зрение размыто, и она лишь продолжала царапать ногтями стол под собой. Она едва могла дышать. — Пожалуйста, просто дай мне… о господи, — Реджина запнулась, когда Эмма сделала то, чего так желала, и протолкнула один палец в тугую дырочку. От такого вторжения у Реджины закатились глаза, она совсем не ожидала, что это будет так хорошо.              — Бля, бля…              — «Бля» в хорошем смысле или в плохом? — тихонько спросила Эмма, так как нуждалась в подтверждении. Реджина заскулила, двигая бёдрами назад и плотно прижимаясь к блондинке, так что и фаллос, и палец вошли ещё глубже.              — В хорошем, — простонала Реджина. Всё-таки была некая эротичность в том, что её сейчас заполнили так, как многие в жизни бы не решились даже попробовать. Так она была в полном, неоспоримом подчинении, она принадлежала, и разрази её гром, если ей не нравилась каждая чёртова минута этого подчинения. — Боже, Эмма… пожалуйста…              Сегодня Реджина просила в последний раз.              Возбуждённая вплоть до потери рассудка, Эмма неистово вытрахивала самый воздух из Реджины, так яростно вколачиваясь в обе её дырки, что Реджина была уверена — завтра она прямо ходить не сможет, тут никакие молитвы не помогут, и тем не менее она знала, что несмотря на предстоящий дискомфорт, оно того стоило. Реджина стала всхлипывать в экстазе, потребность, дикая потребность в разрядке вытеснила из головы все мысли, все слова, и быстро разрастающейся волной её захлестнул оргазм.              Обрушившись на неё, его сила почти вдребезги раздробила её сознание, и она прокричала имя Эммы, содрогаясь всем телом; в глазах поплыли белые пятна, и мышцы в ней натянулись до предела. Казалось, будто каждая частичка её тела отчаянно нуждалась в этом крещендо, и когда оно наконец наступило, всё разом перестало функционировать. Тело Реджины обмякло, рассудок отключился в блаженном бессознании, глаза закрылись, и женщина целиком и полностью выдохлась.              Возможно, она даже потеряла сознание, на мгновение.              Реджина не знала, сколько времени прошло, но почувствовала, как Эмма, тяжело дыша и обливаясь потом, наконец вытянула из неё игрушку и палец.              — Я тебя себе оставляю, — объявила блондинка высоким голосом, будто сексуальное наслаждение от того, что она выебала Реджину до бесчувствия, было для неё чем-то вроде дозы и вызывало кайф, — на… думаю, что навсегда.              Реджина пробовала хохотнуть, но не нашла в себе сил. Спустя какое-то время, после нескольких глубоких вдохов она ответила:              — Уверена, ты обнаружишь, что я совершенно не против, дорогая.              — Хорошо, — выдохнула Эмма, с любовью прочёсывая пальцами тёмные локоны Реджины. Затем, мягко ей улыбаясь, она закончила:              — Потому что бросить тебя может только конченая идиотка.       

      ♦ КОНЕЦ ♦