Ты ему поверил...

Это был довольно обычный холодный лондонский вечер, если не считать того, что Грегори сидел в просторном кабинете Холмса за овальным столом, попивая дорогой коньяк. Конечно, политик все еще оставался довольно холоден к Лестрейду, они периодически виделись, что почти всегда заканчивалось в постели, но не более того. Вот и сейчас они сидели за этим столом, разговаривая ни о чем, а иногда и просто молча, ведь в тишине становилось все более понятно, нежели от разговоров. — Знаешь, в тот вечер, когда ты опаздывал на нашу встречу и вместо тебя пришел Андерсон, я… Я ведь на секунду поверил его словам. Мне показалось, что он говорит правду, и я всего лишь игрушка, которую ты выбросишь после первого раза. — Инспектор сверлил глазами стакан. — Вот только потом мне стало ясно, что это совсем не так… Сейчас было легко об этом говорить, потому что слова Филиппа были ложью, это доказано. Но тогда было больно это слышать и трудно не поверить. Возможно, Грегори идиот, раз решил такое рассказать Майкрофту, но сейчас от алкоголя становилось легче, да и храбрость немного подскочила. В ожидании ответа со стороны Холмса, инспектор допил остатки янтарной жидкости со дна стакана, отставляя его в сторону. С него хватит. Нажираться он не собирался, не входит это в привычку. Майкрофт внимательно смотрит на инспектора и его слова — пощечина. Хлесткая, сильная и чертовски унизительная. Политик понимал, что рано или поздно отсутствие секса вызовет разногласие и недовольство его сексуально-активного партнера, но не ожидал, что это недовольство выразится именно таким изощренным способом. Они молчали. Грегори медленно потягивал виски — наконец он научился его пить, а не нажираться — то поднося стакан к губам, то тихим стуком отставляя его на овальную поверхность. — Ты… — голос Майкрофта был ниже на несколько тонов от долгого молчания и даже сорвался. Майкрофт втянул воздух через ноздри. — Ты ему поверил. И до сих пор об этом думаешь, раз говоришь эти слова мне. Майкрофт сложил руки домиком, отсутствующим взглядом упираясь в стол. Он пытался понять, что с ним происходит. Нечто едкое растекалось по груди, оно было кислым и прожигало Майкрофта насквозь. Это чувство было давно забыто политиком, а потому его неожиданное появление — обиды — выбило его из колеи. — Очень жаль, что ты все еще не понимаешь очевидных вещей, Грегори. Майкрофт закатывает рукава и кладет локти на стол, задумавшись. Разве правда то, что сказал Андерсон и почему Грег так охотно верит в это? Почему в это верят все поголовно. Обида смешивается с раздражением и разочарованием. Глаза политика кажутся черными и стеклянными. Лестрейд повернул голову в сторону политика, только сейчас понимая, что он наделал. — Майк, прости… Это не то, что я имел в виду… — Хотя было ясно, что те слова имеют лишь один, очень обидный смысл. — Я уже не верю его словам. Я знаю, что это неправда. Инспектор потер руками переносицу, прикрывая глаза и тяжело выдыхая. Когда он уже научится следить за своим языком? Ведь он не хотел обидеть Майкрофта, просто решил поделиться этим наблюдением. Видимо, зря. Встав со своего места, подходя к Холмсу со спины, аккуратно кладя руки на его напряженные плечи, Грегори наклонился к самому уху мужчины, начиная еле слышно шептать. — Ну прости меня, я не хотел. Сморозил глупость как обычно. Майкрофт нервно дернул плечами, когда тяжелые и крепкие руки улеглись на них, а рядом с ухом прошептали извинения. Майкрофт знал, что Грегори наверняка не хочет его обидеть. Просто этот полицейский бобби прямолинеен и не привык прятать то, что его тревожит, в глубине себя. Майкрофт удивлялся, каким образом они подходят друг другу в таких мелочах, которые, порой, вовсе незаметны глазу. — Как обычно… — мужчина повернулся к Грегори в вертящемся кресле, выдвигая один из ящичков. — Я же говорил, что люблю, когда у меня просят. Но еще больше когда… — он сделал паузу, чтобы Лестрейд сам ответил, а шустрая рука вытащила из ящичка стек. Проведя небольшой упругой палочкой по лицу Грегори, он легонько ударил по скуле, возвращаясь к подбородку и опуская лицо на себя. — На колени, Грегори. На колени. Стек проскользил от плечевого сустава к шее, обводя редкие красноватые укусы. Сколько времени прошло, что они успели погаснуть и исчезнуть, оставляя лишь легкое воспоминание о прожитых ночах. Подцепив подбородок инспектора, Майкрофт слегка склонился к нему, оставаясь в паре сантиметров от его лица и не отводя глаз. — Так все же, Грегори, — прошептал он, заметно и специально закусывая нижнюю губу, — Что я люблю больше, чем то, что меня просят? Стек скользнул к уху, обводя кожаным наконечником ушную раковину, очерчивая ее, а после нанося удар чуть ниже мочки, по шее. Грегори не стал отвечать, лишь подвинулся поближе, нежно обводя бедра руками, скользя пальцами к ремню и пуговке. Наверное, он будет любить извиняться перед политиком после такого. Приспуская брюки вместе с бельем, Лестрейд заметил, что не только ему нравится вся эта ситуация. Член стоял по стойке смирно, а на головке виднелась капелька смазки. На секунду переведя взгляд в глаза Холмса, инспектор коснулся кончиком языка головки, слизывая прозрачную капельку, шире открывая рот и принимая член наполовину. Много времени прошло с того самого вечера, когда Грегори попробовал сделать это в первый раз. За это время он успел достаточно хорошо приспособиться, даже выучить, как больше нравится Майкрофту, но не стоит торопиться. Он намерен извиняться долго. Майкрофт улыбнулся. Контролируя свои эмоции, он продолжал немного надменно и опасно улыбаться, но только эрекция и блеск глаз выдавал его. Он опустил руку со-стеком на подлокотник, а вторая рука коснулась волос, сжимая их в кулаке, немного насильно опуская голову инспектора вниз. — Твой язык, оказывается, не только ерунду ляпать может… — сказал мужчина, улыбаясь, чуть шире раздвигая ноги, опускаясь в кресло. Грегори пропустил замечание-похвалу мимо ушей, начиная обводить кончиком языка головку, прикрыв глаза. Но даже так взгляд политика буквально прожигал его насквозь. Лестрейд начал увереннее двигать головой вверх-вниз, обводя каждую венку, особо сильно сжимая основание члена губами. Руки скользили по внутренней стороне бедер Холмса, слегка сжимая. Почему-то сейчас Лестрейду казалось, будто ему это доставляет удовольствия больше, чем политику, потому что его тело отзывалось на каждое движение, а Майкрофт даже не вздохнул. Лишь рука указывала на то, что ему это хоть сколько-нибудь нравится. Майкрофт откинул назад голову, закрывая глаза перед которыми начали проявляться цветастые пятна. Мужчина провел стеком по лицу Грегори, улыбаясь уголком рта. После он выпрямился, снова проводя стеком, но уже по спине, от пояснице к шее, а после, размахнувшись, сильно хлестнул его по ягодице, замурлыкав от того, что зубы слегка сжали его член. Лестрейд слегка дернулся, немного сжимая челюсти. Одновременно со всем этим инспектору жутко захотелось дотронуться до себя. Собственное возбуждение не спадало не на секунду, постоянно возвращая мысли к проблемному месте. Одна рука плавно заскользила по бедру Майкрофта вниз, провела по колену и покинула тело политика, спускаясь к бугорку на штанах Грегори, чуть сжимая и вырывая тихий стон. Мужчина очень надеялся, что извинения не повлекут за собой наказания в виде запрета прикасаться к себе, иначе для Лестрейда это будет жуткой пыткой. Мужчина чувствовал, как одна рука соскользнула вниз с его ног. — Грегори, что же ты вытворяешь, бесстыдник, — политик отстранил лицо инспектора от своего паха, улыбаясь и придерживая стеком за подбородок, улыбаясь. — Верни руку, — прошипел он ему у губы, едко улыбаясь. Сделать гадость Лестрейду? О да! Да! Да! Майкрофт скользнул стеком по груди к животу инспектора, слегка похлопывая по крепкому прессу Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет. Черт возьми нет! Грегори так не хотел этого, но Холмс, видимо, читает мысли, а потому именно сейчас запретил прикасаться к себе. Член предательски заныл от отсутствия внимания и новый волны возбуждения, которая прокатилась по всему телу от этого шипения, взгляда и власти, под которой находился сейчас Инспектор. Рука вновь скользнула на бедро Майкрофта, сжимая немного сильнее, чем раньше, показывая свое недовольство. Губы немного припухли и покраснели, на них также остался привкус смазки. Кожаный наконечник стека немного холодил кожу на подбородке, все еще придерживая голову Лестрейда. Вдруг стек спустился от живота Грегори к его ширинке, поглаживая напряженный член, а после, осторожно, но часто похлопывая по яичкам и основанию члена мужчины. Он видел, как исказилось лицо Грегори, как его губы дрожат от рвущегося стона. — О, тебе нравится… — Мужчина провел, влажным от смазки Грегори, стеком по животу, слегка приподнимая рубашку, а после снова лаская поглаживаниями. — Стоит учесть, что ты любишь подобные штучки, Грег. Инспектор еле сдерживал стоны, изнемогая от приятной пытки, которую устроил ему Майкрофт. Наверное, после такого этот стек станет его личным фетишем. — Да… Мне очень нравится… — Почти рычал Лестрейд, не опуская головы. Как же хотелось большего! Терпение всегда было сильной стороной Грегори, особенно если учесть тот факт, что он работает с Шерлоком. Но вот наедине со старшим Холмсом терпение куда-то испарялось. Грудь быстро вздымалась от рваного дыхания, глаза блестели от желания. Мужчина трепетал от каждого прикосновения стека, удерживая себя от того, чтобы не податься навстречу. — Чего ты хочешь, мой дорогой инспектор? — гадко улыбнулся Холмс, оскалив зубы, — Может я окажусь настолько милосердным, что выполню твои желания? Майкрофт ухмыльнулся, снова ударяя стеком по члену инспектора. Чувствуя слабое колебание предмета в руках от нетерпеливого ерзатья, в глазах Майкрофта зажглись дьявольские огоньки. — Какой ты, однако, нетерпеливый, Грег. Как ты еще работаешь в полиции, — политик поднял стек и, на глазах у Грегори, слизнул смазку с кончика, после вбирая ее в рот и посасывая. Все внутренности описали полный круг, когда Лестрейд увидел это. И снова мурашки вдоль позвоночника и тихий вздох. — Ты знаешь, чего я… хочу… — Инспектор нетерпеливо поерзал, не убирая рук с бедер Майкрофта. — Ты это… очень хорошо… знаешь… Мужчина прикусил губу, прикрывая глаза. Не мог он больше смотреть на Холмса, он слишком сильно его возбуждал, вынося наружу все сокровенные и не только желания. Уткнувшись лбом в колено политика, Грегори шумно вздохнул, облизывая губы. Черт, да Майкрофт издевается. Самое странное, чего точно не ожидал инспектор — что ему понравиться. -Ты хочешь, чтобы я отымел тебя как последнюю шлюшку, не так ли? Майкрофт оттолкнул от себя Грегори, упираясь локтями в колени и глядя мужчине в глаза. Резкий взмах рукой удар стеком по щеке. — О да… Я ВИЖУ ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ ЭТОГО! -голос Холмса стал немного громче, но оставался все таким же бархатным и вкрадчивым. Схватив инспектора за галстук он поднял его на ноги и… поменялся с ним местами, положив руки на карманы его брюк. — Прилежный полицейский всегда носит с собой наручники. Щелк. Руки Лестрейда пристегнуты за спиной, за спинкой кресла. Грегори немного опешил от такого. Всегда тихий, строгий Холмс сейчас вытворял такое, что у инспектора сносило крышу. Не нужно было даже отвечать, Майкрофт озвучил желание мужчины лучше, чем тот мог придумать. Запястья неприятно холодила сталь наручников, но это не являлось сейчас такой важной проблемой. Сидеть вот таким раскрытым, с приспущенными брюками и стоящим от возбуждения членом, скрывая пошлый взгляд и румянец на щеках — Лестрейду это снилось лишь один раз, в самой развратной его фантазии, от которой утро встретило его болезненным стояком. — С-сделай… это… — Тихо произнес инспектор, хотя точно знал, даже если бы он не сказал этого, Майкрофт сделал это, даже не колеблясь. — Что же… Майкрофт осторожно подцепляет стеком подбородок Грегори, и, наконец, откладывает его в сторону. Приподнимаясь, он начинает целовать шею инспектора, оставляя такие желанные ими двумя метки. Но долго он не задерживается — губами он спускается вниз. Ладони все еще лежат на дрожащих коленях инспектора. — Ты дрожишь как девственник, Лестрейд, — рыкнул Холмс, а зубы щелкают об пластик пуговичек… Зубами. Зубами, ниже и ниже, политик расстегивает рубашку инспектора до конца, а потом, кончиком напряженного языка возвращаясь обратно, к ключицам, чтобы начать медленными поцелуями все с самого начала, чувствуя как всхлипывает его несчастная жертва. Казалось, Холмс получает удовольствие только от того, что может доставлять кому-то такое удовольствие. А ведь Грегори пытался унять эту дрожь, не казаться таким податливым и слабым, но, кажется, власти Холмса он не сможет противостоять. Остается только тихо постанывать, как девственник, от жгучих прикосновений кожи к коже, от такого утробного рычания Майкрофта. Инспектор запрокинул голову назад, прикрывая глаза, ощущая поцелуи в районе ключиц и шеи. Звякнул металл наручников — Лестрейд хотел помочь политику с одеждой, которая указывала на превосходство Холмса в этой ситуации, но руки были сцеплены наручниками сзади. Приходилось лишь мечтать об этом, кусая губы, чтобы не стонать во весь голос. — Как приятно чувствовать, что твоя жертва полностью в твоей власти, не так ли, Грегори? Майкрофт скользнул губами вниз, к груди, губами прихватывая горошину сосков, слегка прикусывая ореолы. После точно так же он поступил и со вторым соском, переходя к солнечному сплетению. Теперь вниз он двигался не поцелуями — укусами. Легкими, но ощутимыми. Где-то сильнее, где-то слабее. Вот он уже спускается к дорожке волос от пупка. Долгое движение языка к пупку, а член инспектора касается головкой шеи политика, ощущая бешенную пульсацию его сонной артерии. Лестрейд сходил с ума от этих укусов, двигаясь всем телом навстречу. Касание сосков и его выгибает как от электрического тока. Инспектор полностью соглашался со словами Майкрофта, примерно представляя со стороны эту картину. Слишком пошло, слишком жарко, слишком… Все слишком и от этого было приятно. Грегори сильнее прикусил губу, дергая бедрами, пачкая смазкой шею Майкрофта. Было сложно сдерживать стоны. Будь у инспектора свободны руки, он бы прикусил запястье, оттягивая эту маленькую победу политика. У них всегда завязывалась такая небольшая война — Холмс делал все, чтобы Лестрейд как можно быстрее застонал. А инспектор пытался как можно дольше их скрывать. Победу всегда одерживал Майкрофт и это совершенно не расстраивало. Наоборот, это возбуждало Грега, который и так уже скулил от желания. И вот наконец одна из руки опускают колени Грегори. Одна рука скользит к своему члену, отчего инспектор может услышать глухое хмыканье, словно заглушенный и подавленный где-то в горле стон, а вторая рука обхватывает основание члена жертвы, так же быстро перемещаясь к мошонке, сжимая ее в руках, лаская нежную кожу и чувствуя напряженную тяжесть. — Сколько у нас не было близости? — мурлыкнул Холмс, проводя напряженным кончиком языка по головке, уздечке, нежной щели на головке, улыбаясь и поднимая глаза на полицейского. Конечно, всякий может сказать, что у власти Грег: ему делают минет. Но на самом-то деле все наоборот. Сидящий в ногах Майкрофт управлял всеми чувствительными точками Грега, всеми его стонами и поскуливанием. — Около… Месяца. Ммм… Если не больше… — Инспектора трясло от приятных ощущений, от того, насколько умело Майкрофт воздействовал на чувствительные точки. Этот месяц был мучительным испытанием для Лестрейда. Две недели Холмса вообще не было в Лондоне — командировка. А следующие две недели судьба его будто дразнила. Они виделись с политиком, но только на работе, когда можно было перекидываться лишь взглядами. Этих взглядов было достаточно, чтобы Грегори потом скрывался в уборной, активно работая рукой. За месяц он почти отвык от прикосновений Майкрофта, от аромата его дорогого парфюма. — Подожди… Пожалуйста… Не торопись… — Инспектор сильно прогнулся в спине, чувствуя близкую разрядку, хотя это было не так страшно. Пару прикосновений от Холмса и он снова будет возбужден, ожидая, когда наконец его трахнут. Майкрофт послушно убрал руки, ожидая, когда инспектор будет готов продолжить. Член инспектора дрожал, требовал ласки. Рот Майкрофта невольно наполнялся слюной от такого зрелища, которое возбуждало и приятной волной отзывалось в его груди и низу живота. — Ты же никуда сегодня не торопишься, ведь так? Потому что я собираюсь мстить тебе за то, что ты посмел поверить Андерсону. Майкрофт провел по своему члену рукой. Он отлично знал свое тело, его ощущения, а потому он не торопился — выдержка хорошее качество. Именно ею пользовался Майкрофт, когда видел Грегори. Он замечал малейшее изменение в его эмоциях и иногда хотелось выслать всех к чертям и трахнуть Лестрейда прямо там, в кабинете или в подворотне. Однажды, зайдя в уборную, Майкрофт услышал тихое, но тяжелое дыхание, напоминающее стоны из одной кабинки. Майкрофт улыбнулся — эти стоны ни с чем не спутаешь. Пока инспектор приходил в себя, Майкрофт перебрался за спинку кресла, осторожно проводя языком по костяшкам на сжатых наручниками руках. Шумно выдыхая через рот, судорожно сглатывая, Лестрейд приходил в себя, постепенно оттягивая разрядку настолько, насколько позволяло его умение. Месть. Месть от Майкрофта звучит как-то возбуждающие, и оба знают, это будет сладкая месть, обращенная в пытку для Грегори. Руки расслабились от ощущения чужого языка на костяшках, что так умело выводил непонятные узоры. — Я уже долгое… Время… Никуда не тороплюсь… — Инспектор привык ждать. Ждать смс от Холмса, назначающего дату и место встречи. Ждать те приятные вечера близости. Поэтому сейчас его ожидание щедро вознаграждалось, ведь этого вечера он тоже долго и упорно ждал. Майкрофт поднялся на ноги и осторожно провел руками плечам инспектора. — Продолжим? — вкрадчиво шепчет ему на ухо Майкрофт, снова присаживаясь на колени и вбирая в рот напряженны член инспектора, чувствуя слегка сладковатый вкус его смазки. Руки снова лежат на коленях, контролируя его движения и дрожь в теле. Майкрофт был рад, что Грегори был терпеливым любовником и не требовал от него постоянного внимания. По возможности Майкрофт перебрасывался с ним несколькими сообщениями нейтрального, дружеского содержания, чтобы поддерживать связь, чтобы Грегори знал — он не один и у него нет поводов в нем сомневаться. Риторические вопросы — любимая стезя Майкрофта, как обычно думал инспектор. В разговорах всегда мелькали вопросы, на которые не нужно было отвечать, или сразу же отвечал сам Холмс. Также произошло и сейчас. Политик задал риторический вопрос и снова продолжил осуществлять свою месть, слишком сладкую, чтобы Лестрейд смог устоять. Руки снова напряглись, пальцы сжались до побеления костяшек, а сам Грег готов был умолять Майкрофта, чтобы тот его поскорее трахнул, а не мучил таким изощренным способом. Инспектору даже в голову не приходило, что этот политик может вытворять такое. И ему казалось, что это большая удача, поэтому терпеливо ждал, ожидая, когда получится полностью себе забрать этот подарок. Печально, что так не удавалось сделать — работа всегда мешала. Но даже это не останавливало Грегори, который сейчас млел от невероятного удовольствия, которое дарил ему рот Холмса. Майкрофт двигал головой, ласкал языком член и мошонку Грегори. Оторвавшись от него, Майкрофт поднес к губам Лестрейда два своих пальца, пробираясь в приоткрытый рот. Безмолвный приказ, который инспектор полиции должен будет выполнить беспрекословно. Политик уже сам подходил к грани, а потому времени ждать боле не было — нужно подготавливать Лестрейда. — Думаю, ты будешь рад, когда это, наконец произойдет.Твое тело тебя предало, — тихо прошептал Холмс, оскалившись на инспектора и двигая пальцами в его рту. Грегори покорно принял два пальца, нежно обводя их кончиком языка, лаская подушечки, прижимая к верхнему небу и слегка посасывая. Еще один фетиш, который пополнил коллекцию инспектора. Это было необходимо. Месяц прошел с последнего раза, мышцы вернули себе прежнюю узость, будто в первый раз. Именно поэтому ощущения будут в несколько раз острее. В предвкушении самого главного, мужчина невольно начал постанывать, не выпуская пальцев изо рта, наблюдая за пошлой картиной, что разворачивалась между его ног. Политик освободил ноги инспектора от оков брюк и белья, отбрасывая их и разводя бедра инспектора в стороны, открывая больше места для действий. Майкрофт сплюнул на вторую ладонь и осторожно провел влажными пальцами по тугим мышцам, улыбаясь и массируя, наблюдая как ерзает инспектор, но не прекращает ласкать языком и ртом его пальцы. — Ты такой тугой, — Майкрофт вытащил пальцы изо рта, отчего от губ до подушечек пальцев протянулась ниточка слюны. Он осторожно ввел средний палец в инспектора, чувствуя как добровольно поддаются не совсем приготовленные мышцы. Политик наизусть знал тело Грегори тоже, а потом, слегка приподняв палец, он помассировал простату, и, воспользовавшись минутным выпадением Лестрейда от этой ласки, продвинул и второй палец, начиная ритмично растягивать Грегори, облизывая губы. Уж очень возбуждающая картина. Если бы Лестрейд знал, как будет приятно… Он откинул голову назад, не прекращала стонать, невольно подаваясь бедрами навстречу. Было видно, как судорожно сглатывает инспектор, как постепенно краснеют его щеки. Никогда и никто не видел его таким развратным, таким открытым, особенно сейчас, когда колени до невозможного разведены в стороны, когда в него проникают уже два пальца, попадая прямиком по простате. Голова шла кругом от волны ощущений, половину из которых мозг не разбирал, пальцы вцепились в наручники, крепко сжимая нагретый металл. Черт, а эта фраза, которую Холмс сказал почти будничным тоном, если бы не хрипота и блеск в глазах. Даже в словах он находил нужные точки, снова и снова попадая по ним, посылая по телу мурашки. И снова он на грани оргазма, второй раз за этот вечер. Сейчас сил сказать об этом нет, но тело будто само не хочет, чтобы это все прекращалось, а потому препятствует оргазму, оттягивая его еще на неопределенное время. В какой-то момент мужчина чувствует пульсацию тела Грегори и решает отстраниться, вытаскивая свои пальцы из горячего тела. — Кажется, нам пора поменять позу. Майкрофт встает на ноги избавляется от брюк и белья тоже, давая мужчине передышку, пока педантично складывал свою одежду и прятал стек в ящик. — Кстати, не только прилежные инспекторы носят с собой наручники, — мужчина продемонстрировал свои наручники Грегори, но оставил их на столе, расстегивая наручники на запястьях. - Вставай. Если бы все было так просто. Лестрейд пришел в себя, потирая запястья и аккуратно приподнимаясь со стула. Голова немного кружилась, но инспектор, словно на службе, стоял ровно, ожидая дальнейших указаний со стороны Майкрофта. Он давно мечтал попробовать на этом столе, и теперь гадал, сможет ли политик прочитать его мысли или нет. Хотя, он вряд ли захочет «осквернить» своё рабочее место таким приятным занятием. Если бы они это сделали на столе в его, Грегори, кабинете, то он бы больше не смог там работать, постоянно вспоминая случившееся. Сейчас же это не совсем то, о чем думал Лестрейд. После того, как Холмс отстранился, внутри стало пусто, неприятно пусто, да и член снова просил ласки, слегка подрагивая от сбитого дыхания. — К спинке грудью, наклонись и положи руки на подлокотники, — скомандовал Холмс, проводя рукой по спине Грегори и прижал его к себе, целуя жадно в губы. Отвечая на поцелуй, слегка кусая губы Холмса, Грегори пытался показать все свое желание и возбуждение. Оторвавшись от желанных губ, разворачиваясь спиной к политику, Лестрейд наклонился, устраивая руки на подлокотнике, слегка разводя ноги в стороны. Очень удобная поза, легко спрятать стоны, цепляясь зубами на спинку стула, и румянец на щеках. Инспектор чувствовал себя таким пошлым, развратным, открытым и чертовски возбужденным. И все это он в полной мере мог почувствовать только с Майкрофтом, который с каждым разом все сильнее удивлял Грега, в голове которого был совершенно другой образ. Майкрофт взял две пары наручников и пристегнул Грегори к подлокотникам — одно кольцо на запястье, другое, на подлокотнике. Было забавным то, что мужчины стояли без штанов, зато в рубашках, но если у Грегори рубашка была распахнута, то у Майкрофта — застегнута практически под горло. Рука проскользила по спине под рубашкой Грегори. — Кто бы мог подумать, что прилежный и неуклюжий инспектор умеет так изящно изгибать спину… Майкрофт провел по прогибу поясницы и пристроился сзади, вводя в Грегори головку члена. — Но не будем забывать о мести. Проникновение получилось немного грубым, но не болезненным. Майкрофт тихо простонал, запуская руку в волосы Лестрейда, а второй спускаясь к его члену. Инспектор шумно выдохнул, прогибаясь в спине, чувствуя каждый миллиметр члена Майкрофта, стараясь расслабиться. Ощущение заполненности. Так долго Лестрейд этого ждал и теперь наконец добился своего, кусая спинку кресла, чтобы скрыть стоны. Запрокидывая голову назад, начиная самостоятельно двигаться, Грегори собирался получить максимум удовольствия от этого. — Ммм… Да… Еще… — Мужчина прикрыл глаза, крепко сжимая пальцами ручки кресла. Майкрофт крепче сжал волосы Лестрейда, потянув на себя и заставляя запрокинуть голову назад. — Еще… о боже, инспектор, как можно быть таким развратником? — Майкрофт припал губами к спине мужчины, двигаясь бедрами в такт движениям Лестрейда. — Развратный и ненасытный. Мой вариант. Мозг Лестрейда пусть и плохо функционировал в этой ситуации, но точно понял смысл слов политика. Казалось, это сон, этого не может быть на самом деле, но его определённо сейчас тянули за волосы назад, жестко трахая, пристегнув наручниками к креслу. — Могу спросить… Тоже самое… Чееееерт… — Грегори больше не мог сдерживаться, тело постепенно начинало дрожать, а мышцы сокращались, сжимая член Холмса. — Ну… Я же политик. Я по определению гадкий и порочный человек. То ли дело вы — служитель, — политик нарочито сильно и резко вошел в Грега, — Закона. Майкрофт ударил инспектора по ягодице, хищно улыбаясь и повторяя процедуру. Вторая рука двигалась на его члене, помогая достигнуть разрядки. Грегори уже не слушал, вернее, слушал, но не понимал. Его тело начало судорожно дрожать, выгибаясь в спине, почти вплотную прижимаясь к Майкрофту спиной. Пальцы сильнее сжимали подлокотники кресла, а спинка страдала от зубов мужчины. И вот она, желанная разрядка после такой сладкой мести. Лестрейд кончил в руку Холмса, шумно дыша и что-то нечленораздельно шепча. Майкрофт почувствовал, как в ладони потеплело и что-то очень сильно вяжет между пальцами. Мужчина улыбнулся, глядя на то, как Грегори опускает голову вниз, восстанавливая дыхание. — Ох, инспектор, — промурлыкал Холмс, наваливаясь на него спиной и рыча ему в ухо, оставляя след от зубов между лопаток Грегори, с силой и страстью вбиваясь между ягодиц инспектора. Лестрейд приходил в себя, кусая губы, надеясь, что его организм его поймет и не станет реагировать на новые попадания по простате. — Майк… Черт… Ах… — Грегори уже еле стоял, упираясь руками в кресло, оставляя на нем следы от ногтей. Рычание Холмса заставляло инспектора снова и снова выгибаться, словно от электрического тока. Майкрофт крепко сжал бедра Грегори, застонав намного громче, чем обычно, и кончая в инспектора. — Ох… Черт… — Он прижался сухими губами к макушке инспектора, восстанавливая дыхание и замирая, буквально лежа на спине Грегори. Лестрейд ощутил, как его заполняет горячая жидкость и тихо выдохнул, облизывая губы. Он слышал тяжелое дыхание Майкрофта, чувствовал бешеное сердцебиение и улыбался. Сам Холмс громко стонал с ним, не сдерживаясь. Майкрофт вышел из инспектора, вытаскивая из кармана рубашки носовой платок. Сначала он вытер испарину на лбу, после, обойдя кресло, — лицо Лестрейда, а уже в конце — руку, испачканную в семени. Он осторожно отстегнул руку Грегори, прижимаясь долгим поцелуем к запястью, после точно так же поступая со второй рукой. Лестрейд посмотрел на политика, слегка улыбаясь, сползая вниз на пол. — Если ты всегда будешь так мстить… Я, пожалуй, буду делать так немного побольше… — Грегори улыбнулся, вставая с пола и разминая мышцы. Он сел в кресло, опуская руки на стол. После всего произошедшего не хотелось идти куда-либо, хотелось остаться здесь, вместе с Холмсом.