Losto lend, meleth nin

      Тихо и незаметно темно-синяя вуаль ночи окутала северное небо. Где-то далеко на западе, за полосой стоящих грозно, угрюмо и величественно громад Мглистых гор, еще виднелась полоса угасающего алого пламени, но над раскинувшейся на множество лиг Пущей Лихолесья уже сверкали холодные серебристые звезды. Все вокруг подернулось легким, непроницаемым жемчужным туманом, осиянным белым светом. Лунный блеск отражался сотнями бликов в чуть бушующих водах Лесной реки, разливаясь по всей окрестности еще ярче и наполняя дымку серебром. Даже шум ревущего потока, казалось, стал тише, будто река, как утомленная дневной спешкой эльфийка-воительница, отдыхала под чарующим сиянием звездной россыпи, забывая обо всех горестях и проблемах светлого времени суток.       Леголас ступал по мягкой траве, наслаждаясь отдаляющейся песней воды. До слуха эльфа с разных сторон доносились непрерывное перешептывание древесной листвы и голоса пробуждающихся птиц, ночных менестрелей, порой перебиваемые стуком его собственного сердца. Несмотря на редкие порывы прохладного ветерка, вестника ранней осени, Трандуилион чувствовал жар, исходящий изнутри. Казалось, в самом воздухе висело сладкое предвкушение чего-то прекрасного.       Вдыхая свежие ароматы хвои и лесных ягод, Леголас чувствовал еще один, едва уловимый, но до изнеможения приятный запах, что был давно знаком эльфийскому принцу. «Запах последних отголосков Вечного лета в холодной осени Мирквуда, — думал Трандуилион, — Ее запах».       С каждым шагом эльф все отчетливее различал любимые нотки корицы и сирени, неповторимые и совершенно не такие, как в кладовой с пряностями или в саду короля поздней весной. Легкость и нежность отличали аромат, всегда исходивший от возлюбленной принца.       Мягкая, еще зеленая и свежая, трава, сминаемая босыми ногами Леголаса, оставляла на коже эльфа проявлявшуюся влагу. Ощущения от касаний травинок, порывы ветерка, чуть тревожащие длинные пряди золотистых волос, отблескивавших серебром в лунном и звездном свете, были приятны, но еще в тысячи раз приятней для Трандуилиона было предвкушение, ожидание встречи с той, в ком слились воедино светлая грусть пасмурных дней осени и ясный свет весеннего солнца.       Эльф не задумывался о том, куда именно он шел: ноги сами вели его на излюбленную поляну, одно из немногих мест, где беспрерывный кров древесных ветвей открывался, позволяя путникам взглянуть в самое сердце вечности, увидеть творения Элберет, искрящиеся алмазным сиянием, древним, как Мир, неугасающим, но рождающимся заново с приходом ночи. Каждый раз при ночной встрече на этом месте Леголас восхищенно смотрел то на звездную россыпь, то на эллет, обращавшую взор в небеса с непередаваемым трепетом и надеждой. Трандуилион знал, она всегда верила в лучшее. И будет верить до конца, что бы ни случилось.       Шум Лесной реки, слышимый отчетливо и ярко ранее, почти растворился в звуках ночи. Чем дальше к северу от дворца Короля шел эльф, тем меньше почему-то ощущался ветер, и тем тише становился лес. Однако эта тишина не была пугающей — словно сама природа затаила дыхание, вслушиваясь в негромкую, но выделяющуюся в благословенном безмолвии, мелодию… Едва до слуха Леголаса донеслись приглушенные звуки пения, он слегка ускорил шаг, но ступал по-прежнему мягко и аккуратно, будто намеренно накапливая внутреннее волнение и сладость от ожидания момента встречи, которой свидетелями будут лишь серебристые светила.       Непроницаемой жемчужной паутинкой легкий туман расстилался над травой, и, словно во сне, эльф шел на голос возлюбленной, что стал затихать. Едва лишь принц прошел короткий древесный коридор и «врата» из двух старых кленов, сплетавших кривые ветви слишком низко над землей, пение прекратилось, а перед взором Трандуилиона предстала небольшая поляна, залитая серебром луны и звезд, что наполняло дымку над травой. Вязы и клены, молчаливые стражи, стоявшие вокруг поляны, покачивали еще зеленой, но уже кое-где занимавшейся огненным золотом, листвой.       Посреди этой поляны виднелся изящный силуэт эльфийки. В сиянии ночных светил переливалось алмазным блеском ее одеяние, а волосы струились по ее плечам темным водопадом с несколькими тонкими, едва заметными, но вбирающими лунный свет, серебристыми прядками. — Манватиэль! Elen sila lumenn omentielvo! — Леголас направился прямиком к эллет после негромкого, но наполненного радостью приветствия. Эльфийка медленно повернула голову и с нежностью улыбнулась. — Suilad, melethron, — через жемчужно-серебристую дымку, укрывавшую траву, Манватиэль невесомой поступью шла навстречу принцу, — Сегодня это, в самом деле, так, — остановившись рядом с Трандуилионом, девушка подняла голову и с восхищением посмотрела на небосвод, усыпанный звездами, словно самоцветами.       Эльфы оказались рядом. Снова здесь, снова на этой поляне. Снова брались они за руки и в тишине ночного леса, под взором Творений Элберет, лишь смотрели друг на друга, не проронив ни слова. Вдруг, Манватиэль вновь обратила взор к небу: выйдя из-за облаков и шелестящих крон высоких деревьев, луна засияла, казалось, прямо над местом их встречи, разливая свет в сверкающих лучах. Леголас поднял взгляд вслед за эллет. Легкие, невесомые перистые облака, будто отступив перед стремительностью ветерка, казавшегося для них штормом, и ярким светом последнего Цветка Телпериона, покинули северо-восточный небосвод. — Завораживает, не правда ли? — прошептала Манватиэль. — Да… Сегодня звезды сияют еще ярче, чем в Мерет-он-Гилит в прошлом году, — эльф перевел взор на девушку. — Они отражаются в твоих глазах и мерцают, словно в ночном небе. — Ты сказал, мои глаза похожи на ночное небо, — эльфийка вновь посмотрела на возлюбленного, — Твои же, словно звезды. Холодные, но излучают тепло и любовь, — легким движением Манватиэль поправила непослушную серебристую прядь, выбившуюся из прически принца, — Идем.       Молча повернувшись, эллет повела Трандуилиона к окраине поляны. Сплетавшиеся над узкими, словно нити, тропами ветви деревьев, покрытые еще свежей листвой, вскоре укрыли эльфов, направлявшихся к мощному и высокому клену с выступающими из-под земли крепкими корнями, между которыми покоился покров из мха, травы и мягких опавших листьев. Держась за руки, Леголас и Манватиэль опустились на зеленую подстилку, словно приготовленную лесом для них. Из-под кроны дерева все еще виднелась луна и рассыпанные вокруг нее небесные самоцветы. Расползавшийся раньше над травой серебристый туман понемногу исчезал, оставляя кое-где чистые капли росы. — Сколько лет прошло с тех пор, как мы вот так сидели и любовались ночью в Имладрисе? — задумчиво спросила эльфийка. — Не могу сказать, Манватиэль, — он повернул голову к девушке, — но помню, мы тогда на следующий в библиотеке лорда Элронда столкнулись, и я упал на тебя… И ты подвернула ногу, — эльф широко улыбнулся от нахлынувших воспоминаний. Эллет усмехнулась. — Стоит ли говорить, что это и я тоже помню? Забудешь такое, — она негромко засмеялась, что спустя несколько секунд подхватил и Леголас, — И все равно, эти моменты были прекрасны. Однако их, к сожалению, нельзя вернуть, — сделав паузу, Манватиэль продолжила, — Я говорю все это потому, что многие эльфы считают, будто жизнь длится и тянется, точно размеренное течение какой-нибудь медленной и спокойной реки. А жизнь скоротечна, подобно выстрелу. Даже у нас. Видишь, нам кажется, будто нечто произошло еще вчера, но на самом деле мы затрудняемся даже ответить, сколько лет прошло с момента, когда это случилось. Мне горестно, Леголас, что все прекрасное уходит. Мне грустно, что наше время близится к концу. Ведь лет через семьсот — а они пролетят, как листья на ветру, — мы уже не будем сидеть вот так, под этим небом. — Тебя печалит, что близится окончание эпохи эльфов в Средиземье? — принц обхватил ладонь эллет своими, — Но ведь конец еще не настал, и у нас есть время. Мне тоже становится грустно, когда я думаю о подобном, однако не лучше ли жить настоящим моментом, melethril? — Леголас огладил волосы Манватиэль, после чего легко прикоснулся губами ко лбу девушки. — И все же порой стоит думать и о будущем… и о прошлом тоже. К сожалению, часто именно воспоминания и мысли о том, что уже прошло, порождают тоску, — она опустила глаза, но вдруг почувствовала, как эльф наклоняется к ее уху, приобняв одной рукой за плечо и сжав ладонь другой на пальцах эллет. — Знаешь, — прошептал Трандуилион, — Хоть мы и не можем вернуть прекрасные моменты из прошлого, мы способны создать новые.       Договорив, принц сперва чуть отстранился, а через мгновение осторожно коснулся мягких губ Манватиэль своими. Дыхание обоих эльфов участилось. Эльфийка приобняла Леголаса за плечи, заставив его сердце забиться в бешеном ритме. Принц вновь почувствовал легкий, но дурманящий запах корицы с нотками сирени. Губы Манватиэль казались эльфу слаще меда, и этот вкус погружал Трандуилиона в состояние эйфории. Эллет же стала усиливать напор, проникая языком в рот Леголаса и слегка облизывая крепкие и ровные зубы принца. Страсть и нежность одновременно захлестнули эльфов, делая все остальное таким незначительным… В эту минуту целый мир сосредоточился вокруг Манватиэль и Леголаса, а все вокруг словно исчезло: лес, поляна, звезды… Все это было не важно. Важны были лишь трепетные, но горячие и напористые прикосновения губ и томные взгляды друг другу в глаза из-под полуопущенных век.       Но, казалось, через мгновение лес, поляна, звезды и мягкий шум листвы вновь появились. Отстранившись друг от друга, Манватиэль и Леголас прилегли на листья, крепко обнявшись. В их сердцах было лишь тепло, согревавшее изнутри. Леголас устремил взор на по-прежнему мерцающую над лесом серебристую россыпь, излучавшую мягкий свет. Каждая звезда казалась белым алмазом, переливавшимся всеми цветами радуги, если присмотреться внимательнее. Трандуилион не думал ни о прошлом, ни о будущем — внезапно он осознал, что усталость овладевает им, и перевел взгляд на возлюбленную. Ровное дыхание, умиротворенная улыбка и опущенные веки Манватиэль говорили сами за себя. — Losto lend, meleth nin, — с нежностью прошептал Леголас и, взглянув в последний раз на залитое серебром небо этой ночи, медленно прикрыл глаза.