***
На следующее утро (точнее, уже день) Юри проснулся от урчания своего живота. В кровати было невероятно приятно лежать — он так бы и продолжил спать весь день после такой насыщенной ночи, однако голод диктовал свои условия. Поэтому парню пришлось разлепить глаза и посмотреть на часы. «В животе пусто, — поглаживая его, подумал парень. — Вчера мы так и не поужинали…» — с грустью вспомнил он. По сути, Юри вообще не ел весь день. Перед выступлением у него не было аппетита, в обед он готовился выйти на лёд, а на ужин… был Виктор. Так и пришлось весь вечер и всю ночь питаться им одним. «Скорее, съесть хоть что-нибудь!» — собрав остатки сил в кулак, парень попытался подняться, однако… — Юри, — внезапно чья-то рука схватила его за предплечье и парню пришлось обернуться. Из-под одеяла на него смотрело довольное лицо Виктора. — Ты уже проснулся? — нервно пробормотал Кацуки стараясь тоже улыбаться, но из-за пустого живота улыбка вышла какой-то страдальческой. — А ты куда-то собрался? — приподнимаясь, невинно спросил Виктор, будто не слыша призывный клич живота. — Завтракать, — робко ответил парень, надевая очки. — Завтракать? — мягко переспросил Виктор и улыбнулся. — Тебе ещё осталась одна восьмая моего прощения, Юри. — Но я так хочу есть! Вчера я остался без ужина, потому что ты не выпускал меня из кровати. Позволь мне хотя бы позавтракать! — взмолился он. Виктор, выждав несколько секунд, придвинулся ближе и кончиками пальцев приподнял его голову за подбородок. — И ты сможешь спокойно есть, зная, что одна восьмая меня до сих пор страдает и мучается? — тихо спросил он, а его глаза были настолько наполнены печалью, что всё внутри Юри содрогнулось. Парень, ссутулившись, поджал губы и замотал головой. — Нет, не смогу, — выдохнул он и прильнул к груди любовника. — Я пожертвую едой, сном и водой, но заслужу твоё прощение, — прошептал Юри и осторожно прижался к губам фигуриста. На удивление, Виктор не ответил ему поцелуем, а лишь улыбнулся. Стиснул парня за плечи и отстранился. — Я принимаю твою жертву в качестве последней части, — плавно произнёс он и, приблизившись, ласково поцеловал воспитанника в лоб. — Ты полностью прощён, Юри! — торжественно объявил он и рассмеялся, сжав парня в объятьях. Кацуки тоже попытался растянуть губы в улыбке, но его лицо не поддавалось всеобщей радости. Его охватило странное чувство: с одной стороны облегчение, а с другой — опустошение. К тому же, вскоре он понял, что и остальные части тела тоже не двигаются. Это онемение шло от живота. — Виктор, я рад… — когда любовник отстранился, пролепетал парень, ощущая головокружение, — что заслужил твоё прощение перед смертью… — договорив, он без сил рухнул на кровать. Его глаза закатились, а руки раскинулись по обе стороны. — Юри?! — перепугано закричал Виктор и схватил обмякшего парня за плечи. — Что с тобой, Юри?! — тряся его, спрашивал фигурист. — Я умираю… — одними губами ответил тот, и в доказательство его слов живот громко заурчал. — Юри… — схватив его безвольное тело, тренер сжал его в объятьях, поддерживая ладонью расслабленную голову. — Прости меня, это я виноват, что довёл тебя до такого состояния. Ты не ел вчера весь день, я лишил тебя ужина, а теперь ещё и завтрака… Оставил на голодную смерть! Прости, Юри! — утыкаясь ему в плечо, Виктор шмыгнул носом, пытаясь скрыть свои искренние эмоции. — Что я смогу сделать для тебя? — отстранившись, спросил он, продолжая держать парня за плечи. Юри, приоткрыв один глаз, слабо шевельнул губами. — Ну… может быть за восемь порций кацудона я смогу простить тебя… Если доживу хотя бы до первой. — Кацудон? — Виктор, казалось, сначала не понял смысл этого слова, а когда до него дошло, он вскочил на ноги и помчался к кухне. — У меня ведь есть готовый! — на ходу крикнул он. — Нужно только разогреть. Десять… нет, пять минут! Подожди пять минут, Юри! Только не умирай, прошу тебя! Сладко улыбаясь, Юри свернулся калачиком, обнимая подушку и предвкушая себе недельное пиршество.Часть 1
11 января 2017 г. в 22:56
— Что бы приготовить на ужин? — задумчиво протянул Виктор, когда за спиной захлопнулась входная дверь. Он снял перчатки и повесил на крючок плащ, поверх которого закинул тёплый шарф. — Ты, наверное, очень голодный после выступления, — разуваясь и проходя в ванную, продолжил Виктор. — Что ты хочешь, Юри? — голубые глаза так и блестели, когда прославленный фигурист, вытягивая шею, силился столкнуться взглядом со своим протеже. Однако тот, тоже сняв верхнюю одежду и обувь, почему-то так и стоял в прихожей их общей квартиры с опущенной головой. — Омлет с рисом и курицей, голубцы или твой любимый кацудон? — вымыв руки, парень вышел из ванной и с удивлением встал напротив Юри, который был непривычно молчалив.
— Что с тобой? — Виктор попытался приподнять его голову, чтобы посмотреть в глаза. — Недоволен своим выступлением? Да, могло быть и лучше, но ты сам понимаешь, в чём была причина ошибок. Мы обязательно это исправим, но сначала поужинаем, верно? — он хотел обхватить ладонями его лицо, однако Юри внезапно перехватил его руки, и пальцы крепко впились в запястья тренера. Его воспитанник поднял голову, и Виктора пробрало до мурашек, когда он увидел эти глаза, наполненные необыкновенной холодной яростью.
— Юри? — ошеломлённо выдохнул Никифоров, понимая, что не может вырваться из его захвата. Прошло около десяти секунд, прежде чем тот начал говорить.
— Сегодня… — голос Юри звучал негромко, но напоминал затишье перед бурей. Он перевёл дыхание и закончил свою фразу. — Ты смотрел на них.
— Что? — недоуменно переспросил Виктор.
— Смотрел на моих соперников с таким упоением, будто был готов выбежать на лёд прямо к ним, — на одном дыхании произнёс Юри. — А когда катался я, ты даже рукой ни разу не шевельнул, словно примерз к полу. И смотрел не на меня, а сквозь меня.
— Я просто… волновался за тебя и оценивал их. В этом нет ничего такого, — мягко ответил фигурист. — Я и раньше так делал.
— А после выступления? — голос Юри начал дрожать и его руки тоже. — Я так торопился попасть домой, что даже не переоделся, — парень действительно стоял в своём танцевальном костюме, его волосы были зачесаны назад, а открытый взгляд так и пылал. — А ты пошёл фотографироваться со своими поклонниками. И улыбался им, смеялся над шутками, будто специально тянул время! — парень стиснул зубы, а его губы изогнулись так, будто он хотел зарычать.
— Это же обычное дело! — запротестовал Никифоров. — Я всегда вежлив с фанатами, ведь они часть моей жизни.
— А я? — внезапно Юри двинулся вперед и прижал своего тренера к стене. — Не часть твоей жизни? — с вызовом спросил он, тяжело дыша.
— Юри, ты что же, — улыбнулся Виктор, поражаясь его настойчивости, — рев…
— Когда-то я говорил тебе, — одёрнул его парень, успокоив своё дыхание. Его голос снова звучал ровно и холодно, — чтобы ты смотрел только на меня, — он приблизился настолько, что их губы почти соприкасались друг с другом.
— Я смотрю на тебя, каждый раз во время танца, — проронил Виктор
— Во время танца? — брови парня поднялись, а голос повысился. — А кто сказал, что это должно быть только во время танца? — практически прошипел он, а глаза отчаянно сверкнули в последний раз. — Ты должен смотреть на меня постоянно, в любую минуту, которую мы проводим рядом. Похоже, ты забыл об этом, и мне нужно снова напомнить.
Руки, которые Юри до сих пор сжимал, практически пригвоздили к стене. Грубый поцелуй был скорее жестом подчинения, нежели напоминал ласку. Юри набросился на него словно хищник на пойманную жертву, вонзая свои клыки в ещё трепещущее тело. Их губы плотно смыкались друг с другом, потому что парень стремился оказать ещё большее давление на своего любовника. А кончилось всё тем, что Виктор почувствовал во рту вкус крови. Тяжело дыша, они несколько мгновений смотрели друг на друга, а потом Юри, схватив своего тренера за руку, потащил его в спальню.
«Ах, снова этот его образ… — промелькнула мысль в голове, когда Виктор упал на кровать. — Он становится будто другим человеком во время выступления, а после него порой не может прийти в себя. Похоже, я сильно обидел его, раз он до сих пор такой…»
Повалив любовника на кровать, Юри забрался сверху. Он продолжал тяжело дышать, глаза так же хищно горели, а волосы чуть-чуть растрепались. Лицо было бледным, но на щеках отчётливо выделялся румянец, а губы раскраснелись от поцелуя. Схватив руки Виктора, он поднял их над его головой и связал тем, что нашёл на кровати — зарядником от телефона.
— Ты всегда так груб со мной… — судорожно выдохнул фигурист, когда парень, задрав его футболку, начал кусать плечи, оставляя на коже покрасневшие следы. Его пальцы быстро расстёгивали ширинку на брюках тренера, а кончик языка обводил отметки от зубов.
— В то время как я дарю тебе всю свою нежность… — Виктор приподнял голову и хотел поцеловать его, однако, почувствовав вторжение, наоборот стиснул зубы и снова упал на кровать, невольно прогибая спину. Его тело инстинктивно напряглось, однако, сделав несколько глубоких вдохов, он расслабился, понимая, что по-другому никак. Этот Юри не может по-другому — он всегда резок, порывист, берёт то, что принадлежит ему и заставляет подчиниться своей воле. Это не игра, но и не эгоистичная жестокость — скорее, минуты его слабости, когда зашкалившие эмоции срывают голову, и парень действует на грани, как во время своего танца.
Вытащив пальцы, Юри стянул с него брюки и провёл ладонями по бёдрам, одновременно прижимаясь своим пахом между его ног. Тело Виктора изредка подрагивало, было бледным и влажным. Он ждал. Ждал, что Юри окончательно уничтожит его, разорвёт и подчинит. Наполнит тело болью, яростью и страстью. Это завораживающее предвкушение, в котором переплелись страх и доверие к любовнику.
«Он великолепен…» — невольно подумал Виктор, снова содрогаясь под опаляющим взглядом, который казался алым, словно у вампира. Пусть он поглотит его, заставит забыть обо всём, что существует в этом мире, кроме них двоих. Фигурист успел увидеть, как Юри жадно облизнул свои губы, прежде чем его тело сковало жаром и болью. Хищник, наконец, заставил свою жертву содрогнуться в последней агонии. Эти ощущения Виктор, как ни странно, любил. Но не физической тягой, а скорее эмоциональным влечением. Он предвкушал боль, но тем не менее расслабился, понимая, что она не так уж и сильна. Нежность Юри проявляет гораздо сильнее.
«Ах, кажется, он сделал из меня настоящего мазохиста», — лёжа снизу, Виктор наслаждался движениями своего любовника. Юри опирался ладонями в постель и порой изгибал спину, как потягивающийся кот. Он то и дело опускался на фигуриста и снова покрывал его шею, плечи и грудь поцелуями-укусами. А перед самым концом, Кацуки схватил его рукой за подбородок и глубоко поцеловал, заставляя слюну вытекать изо рта. В преддверии оргазма его тело содрогнулось, затем он замер, откинув голову, а после рухнул на партнёра, будто лишился всех сил.
Минута, три, пять… прошли в тишине, наполненной лишь частым дыханием. А вскоре и оно успокоилось и стало бесшумным. Ещё через несколько минут Юри шевельнулся и на дрожащих руках приподнялся. Выражение его лица было крайне рассеянным, а глаза поначалу даже не могли сфокусироваться на чём-либо, будто он только проснулся.
— Виктор? — удивлённо выдохнул парень, понимая, что лежит на полуобнаженном любовнике. — Что… — Юри осекся, подняв глаза и увидев на теле фигуриста многочисленные покрасневшие укусы и связанные руки над головой. Он резко выпрямился и, прикрыв ладонью рот, начал дрожать, как осиновый лист на ветру.
— Неужели… неужели я снова это сделал?! — не своим голосом воскликнул парень, а его глаза расширились от ужаса. Поверженный любовник, ухмыльнувшись уголком губ, протянул ему свои связанные руки.
— Ты как обычно в своём стиле, — проворковал Виктор, пока Юри дрожащими пальцами развязывал свои узлы. — Набросился на меня, обвинил во всех смертных грехах, связал зарядником и с неистовством овладел мной, — театрально-драматичным тоном закончил Никифоров, видя, что его воспитанник готов заплакать. Когда его руки освободились, кончиками пальцев он приподнял голову Юри за подбородок и посмотрел в глаза.
— А всё лишь потому, что я посмел посмотреть на кого-то ещё, кроме тебя, — прошептал он, любуясь отчаянием и виноватыми распахнутыми глазами. Волосы вернулись на место и теперь были привычно растрепанными, а чёлка спадала на глаза.
— Прости! — пискнул Юри, бросившись на любовника и сжав его в крепких объятьях. — Сам не знаю, что на меня нашло, это будто… был не я.
— Я заметил, что ты частенько таким бываешь, — Виктор погладил его по спине, как провинившегося ребенка.
— Тогда почему ты не остановил меня, почему не оттолкнул? — недоумевал Юри, уткнувшись ему в плечо. — Ведь тебе это по силам.
— Может, потому что отчасти мне это нравится? — пропел Виктор. — Или я предвкушаю то, что будет после.
Когда парень отстранился и с мольбой заглянул в глаза, он бархатно сказал, улыбнувшись:
— Ты знаешь, что делать.
Слёзы мгновенно высохли в глазах Юри, а щёки запылали. Он смотрел на хитрые, словно у лиса, глаза Виктора и чувствовал, как бьётся в груди сердце.
— Попросить прощения, — выдохнул парень замирающим голосом. Виктор утвердительно кивнул, продолжая в упор смотреть на него. Деваться некуда. Попросить у него прощения после такого можно лишь одним способом.
Пальцы медленно подползли к горлу и развязали красный шейный платок, что украшал его костюм для выступлений. Вытащив его из-под воротничка, парень расстегнув верхнюю пуговицу, затем ещё одну и ещё, пока не дошёл до конца. Он поднялся на ноги, и жилет с рубашкой соскользнули с его плеч. Голубые глаза безотрывно следили за тем, как пальцы неловко расстегивают молнию на брюках, и как гладкая ткань сползает по ногам, обнажая их. Избавившись от одежды, Юри вытащил линзы, рассеянно взял с тумбочки очки и надел их. Он выглядел настолько потерянно и послушно, что на лице Виктора, сидящего на кровати, играла торжествующая улыбка.
— Хороший мальчик, иди сюда, — прошептал он, поглаживая своё бедро. Он тоже успел полностью раздеться, однако сидел так, будто за его спиной расстилалась королевская мантия. Парень, подобравшись к нему, опустился на колени. Виктор коснулся пальцами его волос, взъерошив их, погладил по щеке, приподнимая голову, и особое внимание уделил губам. Юри снова бросило в жар от его игривых прикосновений. Он приоткрыл рот и облизнул подушечки пальцев, что касались его губ. Указательный, средний, безымянный, мизинец… А потом и вовсе начал их посасывать, нежно обводя языком.
— Решил меня подразнить? — мягко спросил Виктор, запуская пальцы другой руки ему в волосы. Парень, отстранившись, помотал головой и положил свои ладони на его бёдра. О правое он потёрся щекой и, наконец, склонился над пахом. Любовник прикрыл глаза и с наслаждением выдохнул, когда его язык заскользил по плоти. Несмотря на то, что Юри был пунцовым и дрожал с головы до ног, он не суетился и даже не нервничал. Его язык нежно облизывал всю поверхность этого незащищенного органа, находя самые чувствительные места и доставляя наибольшее удовольствие любимому.
«Медленно… и уверенно, — говорил он сам себе, закрывая глаза и полностью отдаваясь ощущению. — Облизать всё снизу, затем подняться наверх… обвести языком под головкой… и сомкнуть губами… глубже…»
Ладони Юри уже не просто лежали на бёдрах — пальцы впились в них с такой силой, будто почва у парня уходила из-под ног. Хотя для него всё так и было: он настолько увлёкся, что потерял счёт времени, и если бы не неожиданный финал, вряд ли что-то смогло бы его остановить.
— Ох… — чувствуя на своём лице тёплые капли, Юри виновато поднял глаза. Голова Виктора была запрокинута назад — он смотрел в потолок и улыбался, провожая секунды незабываемого наслаждения. Когда же он выпрямился, улыбка на лице стала ещё ярче.
— Ну вот, какой же ты грязнуля, — проворковал он, глядя на провинившегося любовника. — Даже очки испачкал, а мне так нравится, когда они на тебе, — он подхватил парня под руки, одним рывком усадил к себе на колени и снял с него очки. Юри на несколько мгновений замер от неожиданности, когда язык Виктора мягко провёл по его щеке.
— Нет-нет! — затараторил он, отстраняясь и чуть не падая с колен.
— Глупый, — обхватив его руками, ласково шепнул любовник. — Думаешь, это неприятно? — продолжая очищать его лицо своим языком, спросил он. Щёки Юри краснели всё больше и больше, пока он весь не дошёл до точки кипения.
— Виктор… — не выдержав, парень порывисто обнял его за плечи и примкнул к губам. Когда языки переплелись между собой и стали тереться друг о друга, голова закружилась, и Юри снова начал расслабляться, а крепкие объятья во второй раз спасли от падения. — Ты ведь простишь меня? — на мгновение отстранившись, спросил он и, не дав ответить, снова коснулся губ.
— Хм… — задумчиво протянул фигурист, основательно распробовав вкус поцелуя. — Думаю, что уже простил на одну восьмую.
— Всего лишь на одну восьмую?! — пораженно воскликнул Юри, снова отдаляясь от него.
— Как насчет приблизиться к двум восьмым? — игриво спросил Виктор, проводя руками по его позвоночнику. Парень изогнул спину, когда кончики пальцев погладили ложбинку у копчика и двинулись вниз. Губы коснулись шеи и стали покрывать её едва ощутимыми поцелуями. Юри пришлось запрокинуть и голову, давая любовнику больше пространства для своих ласк. Порой он ощущал, как зубы смыкались на коже, но ему совсем не было больно — наоборот, хотелось усилить ощущения от этих неуловимых поцелуев. Лицо Виктора спускалось всё ниже, а кончик языка уже обводил нежную кожу вокруг сосков. Юри невольно прижал тыльную сторону ладони к своим губам, пытаясь таким образом хоть немного скрыть свою неловкость, смешанную с разгорающимся желанием. Больше, ему хотелось больше прикосновений, даже более откровенных и смелых, но попросить об этом было выше его сил, будто его заставляли выходить на лёд голым. Однако чуткий любовник словно прочитал его мысли. Пальцы, гладившие ягодицы, проникли в его тело, а зубы, сомкнувшись на соске, немного оттянули его и отпустили. Язык тут же надавил на возбужденный кончик, и парень едва не застонал от хлынувшей в тело похоти. Она ударила в голову, словно сильный алкоголь, и показалась ему такой грязной и низменной, что Юри предпочел бы провалиться сквозь землю, узнай Виктор об этом. Ко всему прочему, когда любовник немного двинулся, он почувствовал, что что-то упирается в его промежность.
— Если это лишь две восьмые… — задыхаясь и дрожа, пролепетал Юри, ощущая пальцы на своей плоти, — то что же мне придётся сделать на три?
— Я уверен, ты придумаешь, — шепнул Виктор и скользнул в тело любовника, поддерживая того за ягодицы. Юри вновь импульсивно стиснул его в объятьях и всё же простонал от первого проникновения. Жар тут же начал обхватывать его тело, расползаясь от живота по рукам и ногам, заставляя гореть лицо и ладони. Пальцы забрались в светлые волосы Виктора и сжали их настолько сильно, что тот не мог даже отстраниться, когда губы любовника пылко прижались к его губам. На несколько мгновений он снова ощутил власть и доминирование, однако вскоре поцелуй стал мягче — в нём читались кротость и покорность, которые прорывала страсть. Страсть Юри не была дикой или необузданной, несмотря на его эмоциональность, она напоминала не бушующие волны, а скорее быструю реку, попав в которую невозможно выбраться. Его движения, его взгляд, его губы и объятья утягивали всё глубже и глубже, не силой или принуждением, а своим очарованием.
— Ты самый вкусный кацудон, который я когда-либо пробовал, — проронил Виктор, когда их безмерно длинный поцелуй всё же закончился, и они оба задыхались, как после выступления. Но даже несмотря на это, Юри продолжал плавно двигаться, приподнимая свои бёдра. Мало того, он высунул язык и обвёл кончиком контуры губ любовника. Наверное, это откровенное движение, да и весь его вид стали последней каплей. К его изумлению голубые глаза внезапно ярко вспыхнули, и Виктор, схватив парня за плечи, повалил его на кровать и прижал собой.
— Знаешь, что сегодня со мной было во время твоего выступления? — глубоко толкаясь в партнёра, спросил он. Юри не смог сказать ни слова из-за сомкнутых зубов, поэтому просто помотал головой, опасаясь уж очень неприличного звука. Через него будто пропустили электрический разряд, настолько чувственным вышло движение партнёра.
— Я не мог ни шевельнуться, ни вздохнуть, ни смотреть, потому что боялся, что наброшусь на тебя прямо там, как только ты закончишь. Ты сам не представляешь, насколько соблазняешь своим танцем! И уже соблазняешь не намеренно, а инстинктивно. Раньше я упивался этим, но теперь… — ещё один глубокий толчок, и на этот раз сжатые зубы Юри не помогли — стон всё же вырвался наружу, и его откровенность превзошла самые смелые ожидания. Но вместо того, чтобы снова стыдиться или бежать от этого, он обхватил любовника бёдрами и ещё теснее соединил их тела.
— … теперь я понял, что на тебя смотрю не только я, — тяжело дыша, продолжил Виктор. Он склонился так низко, что губами почти касался уха, а его левая ладонь легла на правое бедро парня, медленно ведя вверх. — Сотни, тысячи глаз смотрят на тебя. Они очарованы тобой, как и я когда-то. Может они и не понимают, но видят, как ты соблазняешь. А я бы хотел, чтобы это было только для меня.
— Но ведь ты знаешь… что это невозможно… — пролепетал Юри, дрожа с головы до ног от его медленных, но глубоких движений. Внезапно Виктор снова остановился, на этот раз вышел из парня и перевернул его, прижав лицом к подушке. Навалился сзади и стиснул пальцами его запястья.
— Юри, я ведь тоже хочу, чтобы ты смотрел только на меня, — зашептал он, заставляя дрожащего любовника трепетать всё сильнее. Тот сгорал от желания, но когда партнёр прервался, захотел его только сильнее.
— А разве я не смотрю только на тебя? — удивлённо спросил он, снова инстинктивно изгибая спину.
— Считаешь, что я слишком много времени уделяю своим поклонникам? А ты сам? — голос Виктора стал твёрже: в нём не слышалась привычная доброжелательность, он казался отчужденным и далёким. — Постоянно просматриваешь обновления, отправляешь свои фотографии, общаешься с тем мальчиком из Таиланда. Да… — усмешка, но совсем иная, ироничная. — Он постоянно отмечает тебя на фотографиях и просит присылать новые. Похоже, вы находите это занятным — любоваться друг другом.
— Виктор, ты!.. — не выдержав, Юри столкнул его с себя, прижал спиной к постели и забрался сверху. Раздраженный неутоленным желанием, он хотел обвинить любовника в излишней подозрительности, однако, увидев его лицо, улыбнулся, и все колючие слова сменились на мягкие. Обхватив его лицо ладонями, он прижался своим лбом к его.
— Я вижу только тебя. Даже когда тебя нет рядом, твой образ настолько прочно засел в моей голове, что закрывая глаза я чётко вижу твоё лицо, тело, слышу твой голос, даже ощущаю запах. Ты светишь ярче всех, какими бы звёздами не были другие. Настолько ярко, что ослепил меня, и теперь я не могу ничего видеть, кроме тебя. А сейчас не отвлекай меня и позволь получить две восьмых твоего прощения, — деловито произнёс Юри. Виктор, рассмеявшись, приподнял руку и коснулся его лица.
— Ты их заслужил. Две восьмых я отдаю за эти прекрасные слова, — его голос был наполнен такой нежностью, что любовник чуть не растаял от тёплого взгляда.
— Значит, я могу переходить к трём? — радостно и взволнованно воскликнул он, располагаясь над ним и собираясь снова сесть сверху. Виктор, вытянув руки, обнял парня за плечи и хитро подмигнул, притягивая к себе.
— Да, причём немедленно!