Рай

Хихикает, Она так мерзко хихикает. Я смотрю на Нее, а Она касается меня своей косой и мои руки превращаются в плавленную медь. Металл стекает на пол, смешивается с кровью и превращается в мочу отчаянно-больного, уже мертвого, но человека. Квадраты, треугольники и параллели в конвульсиях бьются у Нее в глазах. Ее ноги бледно-желтые, отвратительные, как старая бумага с пятнами от жирных прикосновений. Ее ноги лиловые, фиолетовые, как у шизофреника. И розовые, как у младенца, пышущие здоровьем и блеском глаз. В общем, странные у нее ноги. Их много. Я вижу их беспорядочное мельтешение, пенопластом валяясь у двери и позвонком чувствуя солнце с уличной картины. Я рисую как Ван Гог - линий прямых не существует в жужжащих дилеммах. Или Врубель - сотни прямых в одну извилину. Я не умею рисовать и вожу рукавом по резиновому полу. Мой рот стирается ластиком, найденным рядом с моим бедром, где остается только белое отвратительное пятно. Она подходит ближе и зарисовывает пропасть алой краской, которая стекает по Ее щекам. Там, куда попадает краска не растут цветы. Она - кислота, ш-шипит, жжется и кусается. Кислотный баланс нарушен. Виу-у, виу-у. Я слышу на свободе звуки сирены и запах стертой подошвы. Моя рука тянется к Ней, но Она визжит и кидает в меня пауками. Пауки. Их много. Откуда они берутся? Они появляются из моего рта, я чувствую, как они двигаются внутри меня. Они выползают из всех щелей - уши, рот, нос..Я не пустой. В этот раз я не пустой. Я заполненный, только мерзкими тварями. Какая ирония. Я хочу плакать и биться головой об стену. Но единственное, на что способен - целовать ее босые ножки, извергать отвратительных существ и растекаться по полу. Она сказала мне, что после скатает его и продаст на выставке. Она сказала, что получит за это большие деньги. Ее колено упирается мне в щеку и рвет ее, как бумагу в алую клеточку. Может, предложить сыграть Ей в крестики-нолики? Нам не нужны ручки, когда есть я. Но меня мало. С каждой секундой все меньше, фильтры крошатся. Змея пожирает свой хвост, и я вернусь, но безликим Богом, уничтожившим человечество. И я скажу, что мне говорили другие: "Чтобы поменять мир, я начал с себя". Она тянется ко мне прозрачными руками и в ее квадратных глазах страх. Она царапает меня, хочет разорвать и спрятаться внутри - там, где ее не найдут. Я знаю это, потому что мы знакомы с детства. Пытаясь схватить за руку, замечаю, как наши ладони сливаются, и падаю в бездну, которая обнимает меня матерью и кормит грудью. Тут спокойно и тихо, и Она спряталась во мне глубоко, а в Ней - сундук с пауками. И тут нет ничего, кроме саморазрушения и наслаждения болью. Это и есть Рай.