«Что сказал Яхиро»

Это было ужасно. Она не могла ему этого сказать. Такисима Кей слишком многого от нее хотел — и это был первый раз, когда Хикари действительно так считала. Всегда считающая его своей поддержкой и опорой, своим соперником и противником, она никогда не думала, что этот человек… увидит в ней девушку. Да и не сказать, в общем, что она так уж нуждалась в этом. Только сердце все равно колотилось так, словно грудную клетку сейчас сломает, когда Кей появлялся рядом и начинал третировать ее вопросами о том, что сказал Яхиро. Да и вообще… «Что сказал Яхиро» — можно считать, это уже превратилось в какую-то навязчивую игру. Такисима садился рядом, интересовался об этом самым что ни на есть светским тоном — и Хикари сейчас же злилась, краснела и огрызалась. И ладони еще у нее потели, что вообще совершенный нонсенс. Ну не могла же она сказать: «Такисима, а правда, что ты в меня влюблен?» Да ведь этот паршивец тут же ее засмеет; закидает массой дурацких шуток, при озвучивании ни одной из которых даже не улыбнется! Хикари вообще никогда не нравились его шутки. Он имел обыкновение далеко не шуточно цеплять за живое и был совсем не похож на своего безумно жизнерадостного отца. Хикари обычной девушкой была, разумеется, но она определенно не была глупой или чересчур наивной. Глупые и наивные в спецклассы не попадают. Дух соперничества в ней был неимоверно силен, это точно, и, взращенный отцом, он давно стал из ростка огромным благополучным деревом. И, естественно, при одном только слове о соревнованиях у Хикари обычно совершенно отшибало мозги. Однако даже она знала и видела, что из Такисимы получится потрясающий управленец. Да и сам он был потрясающим, и Хикари… она уверена была, что слова Яхиро — это просто шутка! Такая же несмешная и жестокая, как и шутки самого Кея. Она прекрасно знала, частью какого общества он является. В конце концов, она сама невольно начала взаимодействовать с этим обществом, придя сюда вслед за ним. «Хакусен» — школа для детишек богачей, и ученики здесь все соответствующие. Просто… ей сложно было понять все их законы. Законы элиты были чужды Хикари. И она не хотела становиться одной из них. Такисима появился в дверях оранжереи совсем внезапно — просто как соткался из пустоты, чертов идиот, вечно лезущий не в свое дело и жалящий ее самолюбие в самые выгодные для себя моменты. Прошел к дивану, присел рядом, откинулся на мягкую спинку и уставился в потолок.  — Так что сказал тебе Яхиро? Хикари сердито дернулась и сама не заметила, как заскрипела зубами. Его интерес к этому — это было выше ее понимания. Собственно, как и собственное смущение, заливающее щеки стыдливым жаром. Она не могла пока толком понять, что это, но врать себе не желала. Да и кого она пытается обмануть? Ей нравился интерес Кея к словам Яхиро. А ведь с этой пошловатой вечеринки прошла уже туча времени, и все вроде вернулось на круги своя. Даже порванное платье приехало к Хикари домой целым и невредимым, и девушка подозревала, что Такисима просто заказал новое. А может, не Такисима — Яхиро. От присутствия соперника, дожидающегося новой порции ругани, не иначе, позорно дрожали колени. Нет, действительно, ну кого же она обманывает?.. Хикари отвела глаза и прочистила горло. В конце концов, когда-то она должна сказать это. В смысле, когда-то с этим придется покончить, а чтобы покончить с этим — надо рассказать правду.  — Он сказал, ты в меня влюблен, — наконец на выдохе выпалила она. Кей молчал. Она ощущала его взгляд почти физически — пристальный и тяжелый, как будто бы ожидающий. Чего?..  — Ты действительно влюблен в меня, Такисима?.. Его прямой нечитаемый взгляд словно пронзал ее насквозь, и дрожь в голосе — это то, чего при повторении своих слов нельзя было избежать. Хикари враз стало почему-то неимоверно страшно. Может — потому что ранним утром оранжерея всегда пустовала, и никто не мог оборвать их сложный разговор, на самом деле чем-то смахивающий на монолог. А может — потому что глаза у Такисимы сделались какими-то почти умоляющими. Она не хотела видеть его таким.  — Да это же глупо! — выпалила Хикари, вскакивая. — Совершенно не может быть! Она потрясла головой и воинственно сжала в кулаки руки, готовая сию же секунду отстаивать свою точку зрения. Потому что в спецклассе ее любили, да… Остальные ребята в школе ею восхищались — но лишь пока она являлась частью элитной группы учеников. Хикари была элитой элиты, являясь частью «С.А.». Вот только не сказать, что это ей как-то особенно требовалось. Она была дикаркой в мире таких, как Такисима, Рю или даже Акира. Хотя как раз вот Акира, наверное, и будет всячески за нее хлопотать, если она когда-нибудь вылетит из элиты. Глаза Кея как-то стремительно помертвели. Он отвернул голову, всматриваясь в пустоту стеклянной стены оранжереи, виднеющуюся за разлапистыми ветвями, и тяжело произнес:  — …не беспокойся, мои чувства не доставят тебе хлопот. Это прозвучало почти как: «Игра была интересной, но я сдаюсь», — и Хикари немедленно захотелось отвесить ему затрещину. В общем, это она и сделала.  — Придурок! Правда, получилась не затрещина, а пощёчина. Ладонь коротко обожгло отдачей, а Кей только дернулся и больше не шелохнулся. И просто смотрел на нее этими своими помертвевшими, потерявшими всякий отсверк глазами. А потом — вдруг дернул ее за руку, заставляя упасть назад на диван и, мимолетно сжав ладонью ее колено, поцеловал. Ворвался, распахивая ворота ее неприступной крепости, сокрушил ее так, как делал это всегда. Породил в ее теле короткую мелкую дрожь и заставил ее стиснуть пальцы на ткани его рубашки. — Но это не значит, что ты больше не мой соперник! — почти зло прошипела Хикари, как только они вдоволь нацеловались. У нее дрожали руки, перед глазами плыло от одного только мимолетного воспоминания о чужом языке, ласкающем ее собственный, и до пересохшей глотки хотелось еще, еще. Глаза Кея как-то шало сияли. Он склонил голову набок, легко поглаживая ее по щеке подушечкой пальца, и завлекающе улыбнулся. — Несомненно. Хикари зажмурилась, рвано подаваясь вперед и порывисто притягивая его к себе за ворот рубашки. Кажется, игры кончились.