А можно воды?

Заходя в квартиру, первым, что видит Такао, является коридор и ответвляющиеся от него двери: одна слева, у самого входа, одна с той же стороны, но чуть дальше, а затем дверца напротив входной. Вполне красиво: евроремонт, ламинат, обои — всё, как у нормальных людей. Следом за юношей в квартиру зашёл и Мидорима. — А у тебя здесь довольно мило, — произносит брюнет, с лёгкостью скидывая кеды и делая шаг назад. Почувствовав под ногами что-то мягкое, потоптался ещё немного, дабы удостовериться в реальности происходящего. — Шин-чан? — прислоняясь к юноше спиной, слегка запрокидывает голову, смотря в глаза своего напарника. Мидорима лишь бросает хмурый взгляд и поправляет очки, вместе с этим захлопывая входную дверь. — Бакао, перестань оттаптывать мне ноги. — Ой, здесь просто мало места, — глазом ястреба гость успевает оценить всё огромное пространство прихожей. Положив ладони на торс Казунари, юноша притягивает его к себе ближе, вдавливая в ткань пальто и заставляя перестать танцевать чечетку на уже отдавленных пальцах. Натягивает на себя привычное выражение лица кирпичом, и, наклоняясь, впивается взглядом в серые глаза напротив. — Шин-чан, что ты удумал? Пусти меня, мог бы и сказать. Мидорима понимает, что он врёт. Казунари мог спокойно простоять так еще минут двадцать, при этом ни на миг не замолкая. — Шин-чан? «Молчи. Пожалуйста. Ты пришел сюда уже не в первый раз, но не понимаешь, что я могу сорваться. Не осознаешь мое состояние». Так близко. Мидорима чувствует тепло юноши — жар тела просачивается даже сквозь грубую ткань ветровки. Или ему чудится? — Шин-чан, хватит так пялиться, — Казунари, улучив момент, стягивает с собеседника очки, водружая их себе на переносицу. «Паршивец, неужели этого и добивался?». — Шин-ча-ан, а я теперь тоже Шин-чан, — юноша поправляет очки в точности, как и его напарник. — Нанодайо. «Как же раздражает, когда ты так делаешь». — Верни. — Я теперь Шин-чан, я без очков ничего не увижу, нанодайо, — брюнет делает шаг вперёд, легко скидывает ветровку и, улыбаясь, проходит на кухню, оставляя Мидориму одиноко стоять в коридоре. Который раз так. Пора бы запомнить его уловки. Хозяин квартиры снимает верхнюю одежду, обувь и осторожно, касаясь ладонью стены, проходит следом за Казунари. Тот смирно сидит на стуле. Ну, как смирно? Подогнув под себя ноги, вместе с этим навалившись локтями на стол и, казалось, и вовсе полулежа на его поверхности, а ещё, кажется, что-то жуя. — Точно, печенье забыл убрать, когда уходил, — мелькает в мыслях Мидоримы. Казунари поворачивается на приближающиеся шаги и отодвигается от поверхности стола, несильно скребя ножками стула по ламинату. — Такао, перестань царапать мне пол, — Шинтаро оказывается всего в паре шагов от юноши. — Ой, прости-прости, — произносит тот с сожалением в голосе, а сам вместе с мебелью разворачивается к напарнику, нарочно скрипя стулом по покрытию еще сильнее. «Что ж ты делаешь. Так хочется прижать тебя к себе до хруста костей и не отпускать, чтобы ты больше не набедокурил тут». — Шин-чан, а можно… — юноша чуть застопорился, — воды? Я тут печенье съел у тебя… а оно… сухое такое, — Казунари ухмыляется, словно намекая на что-то, а следом невинно облизывает губы, смахивая крошки. От обычного вида напарника у Мидоримы постепенно срывает крышу, а черти в глазах Такао начинают отплясывать свой безумный танец на обломках черепицы. — Д-да, сейчас, — снайпер Шутоку застопорился, слишком долго смотря на брюнета. — Сейчас, — юноша наливает в кружку воды и протягивает собеседнику. — Спасибо, — улыбаясь, тот пьёт, повернувшись к напарнику лицом. Капли жидкости стекают из уголков его рта на подбородок, затем шею, облегая контуры выступающих артерий и кадыка, а следом пропадают, впитываясь в ткань футболки. «Чёрт. Такао…» Казунари глотает. Мидорима, следящий за его махинациями, сглатывает следом. Юноша смотрит на хозяина квартиры, а затем встает и делает шаг в его сторону, прижимая парня почти к самой стойке. Наваливается на парня, буквально заставляя того прогнуться в пояснице, а затем кладет руки по обе стороны от его талии, таким образом, вжимая в поверхность еще сильнее. — Спасибо, Шин-чан, — слышится отзвук поставленного на стойку фарфора, но Мидориме уже все равно. «Не делай этого. У раков сегодня крайне скверный день». Капли воды по-прежнему блестят у Казунари на шее и Шинтаро пальцами касается кадыка юноши, смахивая их, а вместе с этим чуть приподнимая того за подбородок. «Не делай». Такао смотрит в глаза напарника, а в его зрачках зеленоволосый видит не своё отражение, а отблеск костров, где горят предрассудки и здравый смысл. «Он понимает. Он всё, как всегда, понимает». — Шин-чан… — парень почти шепчет, а следом сглатывает, пытаясь отвести взгляд. «Нет. Не отворачивайся. Я хочу, чтобы ты так на меня смотрел. Хочу видеть этот огонь в твоих глазах» Мидорима прогибается сильнее и притягивает Такао к себе, осторожно держа за шею. — Шин-чан… Казунари сам целует его, чуть наклоняя голову и буквально вжимаясь в тело напротив. Шинтаро проводит кончиком языка по губам парня и слегка оттягивает его челюсть вниз, заставляя открыть рот шире, а следом толкается вперед, принуждая вобрать свой язык полностью. Брюнет забирается ладонями под футболку юноши, касаясь пальцами поясницы и проводя по линии позвоночника вверх, к лопаткам. Чувствовать его внутри, даже хотя бы так, уже слишком интимно и возбуждающе. Внизу живота начинает завязываться тугой узел, давящий на ткань брюк. Зеленоволосый проводит языком по нёбу юноши, надавливая и лаская, а между тем успевает улыбнуться в поцелуй, видя реакцию Такао. Оторваться на секунду для вдоха, а затем прикусить губы напротив, следом тут же зализывая. Забираясь ладонями под его брюки, прижать к себе сильнее, сжимая за ягодицы и вызывая приглушенный стон. Смотреть в полуприкрытые блаженные глаза, осознавая, что вновь поддался на провокацию. — Шин-чан, — Казунари сбивчиво шепчет, боясь разрушить красоту момента, с беззвучной мольбой вжимается в тело Мидоримы, боясь, что тот его оттолкнет. — Шин… — Хватит произносить моё имя в такие моменты, — теперь уже Мидорима наваливается на юношу, заставляя сделать пару шагов назад и упереться спиной в стол. — Это слишком интимно. Слишком заводит. Он прижимает напарника к себе, заставляя того почувствовать свой стояк, и толкается вперёд, прикусывая брюнета за мочку уха, вместе с тем несильно насаживая бедром на свой член. Юноша в ответ запускает ладонь под брюки Шинтаро и обхватывает напряженный ствол, касаясь пальцами члена и сдвигая плоть. — Шин-чан, поцелуй меня, — Такао зарывается кончиком носа в висок парня и свободной рукой приподнимает очки со своей переносицы на макушку. Ухмыляясь, собеседник выдыхает, обжигая шею парня дыханием, и проводит кончиком языка по его губам, мягко толкаясь внутрь, а затем бесцеремонно стягивает с юноши джинсы, спуская их вместе с боксёрами почти до колен. Казунари в ответ проводит ладонью по члену парня и, надавливая, переводит её на торс юноши, дразня и прикусывая губы Шинтаро. — Такао, сними с меня брюки, мне… больно. — Правда, Шин-чан? — брюнет хитро улыбается. — Ты так возбудился из-за одних поцелуев? — всё-таки парень расстёгивает ремень на брюках напарника, заставляя тяжёлую ткань упасть на пол. — Кто бы говорил, — зеленоволосый ухмыляется и прижимает член Казунари к своему бедру, гладя ладонью по стволу и массируя его, заставляя своего напарника невольно простонать. — Ложись на стол, Такао, — шепнуть на ухо, следом вновь прикусывая за его мочку. Аккуратно подтолкнуть телом, принуждая подчиниться, а затем забраться ладонью под одежду своего сокомандника, оттягивая её полы. Несколько мгновений, и футболка Казунари летит на пол, следом за ней — и рубашка Мидоримы. После Такао довольно неряшливо опускается на стол, впрочем, тут же вздрагивая от непривычного холода. Прикрывает глаза и смотрит на партнера, а того словно окутывает туманная дымка. Шинтаро, улыбнувшись, опускается следом и прижимает напарника к столу, буквально вдавливая в его поверхность. Глянув на голое тело, аккуратно прикусывает за шею, оставляя алеющий кровоподтёк и вызывая у парня тихий стон. Тот же, в свою очередь, неосознанно разводит ноги и накрывает кисть юноши своей, сплетая пальцы и притягивая к себе сильнее. — Нежностей захотелось, да? — снайпер хмыкает, но крепко сжимает ладонь напарника. — Может и так, уж позаботься обо мне. Вновь эти черти в его глазах. А, впрочем, может это и кажется. Без очков Мидорима чувствует себя беззащитным, так что становится немного неловко. А еще проявляется дикое желание разглядеть, наконец, губы напротив, чтобы поцеловать. — Вставь уже мне, иначе придётся удовлетворять себя самому, а я так не хочу, Шин-чан. — Раз уж ты так просишь. Глянув в сторону, Мидорима примечает на стойке еще неразобранный пакет из супермаркета и, дотянувшись, вынимает из него бутылку с оливковым маслом. Несмотря на протесты и брыканья напарника, выливает жидкости на ладонь, следом вставляя в юношу один из пальцев, проталкиваясь внутрь и растягивая. — Не сжимайся так сильно, Такао, — зеленоволосый наклоняется к лицу парня, целуя того в губы, следом толкаясь в рот языком. — Расслабься, — следом он вводит в юношу второй палец, стараясь нащупать простату. Партнёр же в ответ прогибается в спине, простонав прямо в поцелуй, и обхватывает Шинтаро руками за шею, притягивая к себе и утыкаясь носом куда-то в его плечо. — Шин-чан, — прошептал, крепче прижимая к себе, — касайся меня… так. — Ты слишком жалобно просишь, я не могу сдерживаться, — ухмыляясь, хрипло сказал Шинтаро на ухо своему сокоманднику. Вынимая уже три пальца из парня, Мидорима заменяет их членом, вгоняя его одним резким толчком. Не давая даже привыкнуть к ощущениям, начинает медленно двигаться, вжимая брюнета в поверхность стола. — Чёрт, больно, — Казунари впивается кончиками пальцев в спину напарника, проводя по его коже и оставляя белеющие полосы от ногтей. — Шин-чан, я, — зеленоволосый толкается внутрь парня, раздражая простату, и юноша прерывается тихим стоном. — Я долго не протяну. Слишком… хорошо. Мидорима ухмыляется, в ответ впиваясь в губы Такао, и по-хозяйски толкается в его рот, проводя языком по дёснам. Ускоряется в движениях — обоим хочется разрядки. От толчков со стола летит хрустальная сахарница, вдребезги разбиваясь об пол и сопровождая всё характерным грохотом. — Шин-чан, — Такао прогибается в спине, подставляясь под поцелуи напарника и обвивая его таз своими ногами, вжимаясь еще ближе и начиная самостоятельно двигаться навстречу, насаживаясь на член Мидоримы. — Такао, ты такой узкий, — отстранившись от губ своего партнёра, Шинтаро кусает его в шею, оставляя почти лиловые кровоподтеки, а затем целует поврежденное место, аккуратно зажимая губами раздражённую кожу. — Мне нравится, как ты стонешь, — после этого отпускает шею и аккуратно зарывается кончиком носа в пряди волос на виске брюнета. Прикусив губу, тот всё же сдерживает вырывающийся вздох, словно делает это назло сокоманднику, неосознанно сжимая его внутри и чувствуя, что на большее его, явно, не хватит. Мидорима, также чувствуя скорый конец, резко ускоряется внутри парня, тяжело дыша и буквально вбиваясь в его тело. Спуская руки на бёдра Казунари, будто натягивает того на свой член. Такао приподнимает голову и касается губами шеи своего напарника, кусая за нее. Приглушенно простонав, самостоятельно насаживается на его член до корня, прогибаясь в спине и таким образом прижимаясь к Шинтаро еще ближе. Касается ладонью своего члена, начиная быстро перегонять ствол в кулаке. Не в силах больше сдерживать раздирающее изнутри напряжение, вздрагивает и изливается в руку, резко выдыхая и срываясь на стон, сжимая сокомандника внутри себя. Мидорима лишь ухмыляется, тяжело дыша и глядя на всё это из-под полуприкрытых век. Юноша сбрасывает темп и выходит из парня, тут же начиная перегонять свой член в кулаке, пытаясь получить разрядку, но эта попытка не приносит ему никакого результата. — Чёрт, Такао, помоги. Последний же, видя неудачные попытки своего сокомандника, всё ещё подрагивая, слезает со стола, опускаясь на колени перед Шинтаро и откинув его руку в сторону. — Ну раз ты так просишь, — он проводит кончиком языка по стволу члена, задевая чувствительные точки, и останавливается на головке, лаская её языком. — Чёрт, масло совсем невкусное, — брюнет, улыбнувшись, аккуратно зажимает губами головку члена. Тут уже и Мидорима, тихо простонав, кончает, марая лицо своего напарника спермой, но тот лишь улыбается. — Быстро ты, — Казунари встаёт, проводя пальцами по лицу и собирая семя, а после слизывает его. — Прекрати. — Теперь твоя невзрачная кухня видела что-то большее, да? — смеется Такао. — Сколько я должен тебе за сахарницу? Мидорима улыбается уголками губ, а после проводит ладонью по волосам своего напарника, откидывая непослушные пряди с глаз. — Расплатишься натурой.