This door is always open, you don't have the guts to shut me out.

— Чудесная ночь сегодня, не так ли? Это был риторический вопрос. Конечно, это была отличная ночь, ведь Исак планировал это всю прошедшую неделю. Погода была дерьмовой несколько дней, но он знал, что небо прояснится, а они бы увидели потрясающий вид из самого охрененного ресторана в Осло, без сомнений. Это место располагалось на десятом этаже здания в центре Grünerløkka, откуда можно было увидеть вдалеке солнце, садящееся на заливе. Естественно, нужно было заплатить немало денег, но черт, это стоило того. Исак посмотрел на своего ухажера. Нет, это больше не был ухажер, это был его парень. Уже почти целый год. Настоящий парень. Ему нравилось, как это звучит, ему нравилась мысль о том, что предстоит представлять его друзьям, как своего партнера, любовника, спутника жизни. Так все звучало гораздо лучше. — Да, я уже начал уставать от дождя, — ответил другой мужчина, поворачиваясь к нему. — Как тебе вообще удалось забронировать столик в этом месте? Исак усмехнулся, пока Гуннар осматривал окрестности, его темные волосы контрастировали с кремовым костюмом, в который он был одет. Небольшая улыбка появилась на его губах, когда он заметил шелковый шарф, окутанный вокруг шеи Исака. — Ты его надел! Я думал, что он тебе не понравился. Исак улыбнулся в ответ. Он, видимо, выглядел испуганным, когда открыл подарок в тот вечер (это был его день рождения, он помнил), но он и был напуган. Фишка в том, что Исак не привык к таким дорогим подаркам. Это был черно-серый, своего рода клетчатый, шелковый шарф Hugo Boss, который особо не был в стиле Исака, но он решил поносить его в тот вечер, потому что он подходил к обстановке. Он наблюдал за тем, как очаровательные глаза Гуннара осветились восторгом. — Мне он нравится, — соврал Исак. — Я забронировал заранее и мне просто повезло, вот и все, — добавил он, меняя тему разговора. У ресторана был глупый лист ожидания, но у Исака все прошло по плану. Сейчас всегда так было. Это был единственный способ заставить все сработать в его жизни. — Вид захватывает дух. Думаю, я сфотографируюсь возле окна. Как тебе кажется, они будут возражать? Исак рассматривал официантов, которые периодически проходили мимо их стола, несмотря на то, что им, видимо, было все равно, присутствуют они или нет. Это стало настоящей проблемой, когда они захотели сделать заказ. — Не думаю, — ответил он. Гуннар улыбнулся ему, взял за руку и приблизился. — Дай мне свой телефон, там камера лучше, чем у моего. Исак, хоть и неохотно, отдал ему свой телефон и обнимал его, пока Гуннар делал несколько снимков. Они вели себя как слишком взволнованные туристы, но ведь они праздновали их первую годовщину вместе, и Исак заплатил дохрена денег, чтобы они оказались тут, так что он был не против такого поведения, хоть раз. — Выложу эту в инстаграм, — Гуннар проинформировал его, показывая фотографии. Исак несколько раз глянул на официанта, пытаясь сделать так, чтобы его заметили. Сейчас он просматривал фотографии, которые сделал Гуннар, когда к их столу наконец подошли. — Я выгляжу ужасно. Выложи вот эту. Ой, здравствуйте. Женщина с рыжими волосами, аккуратно собранными во французскую косу, стояла возле них. Она продемонстрировала идеальную улыбку, на которую Исак ответил такой же. Гуннар, с другой стороны от него, прилип к телефону, почти не обращая внимания на женщину. — Добрый вечер. Возможно, вы хотели бы начать с вина? — спросила она, ее голос звучал ярко и громко. Исак кивнул, пока его комментарий для Tripadvisor* формировался у него в голове (отличное место, долгое ожидание, вежливые официанты), но Гуннар не заметил присутствие женщины вообще. — Хм, тебе звонят, — в конце концов выдал он. Исак слушал, какое вино советовала им официантка, так что он мог только наблюдать за тем, как Гуннар ответил на звонок сам. — Здравствуйте? Да. Нет, это не он. Да, здесь. Хорошо. Он протянул Исаку телефон с встревоженным выражением лица. — Кто это? — он спросил. Гуннар просто пожал плечами: — Думаю, из больницы. Они ищут тебя. Исак вздохнул. Он взял телефон и извинился. — Я же сказал им, что у меня свободный день, — прошептал он, немного злясь, отходя к окну, чтобы лучше ловил сигнал. — Это Вальтерсен, что случилось? — ответил он, изо всех сил пытаясь скрыть раздражение в голосе. Он думал, что услышит голос Ольги, просящий его отсидеть смену, потому что больше никого нет, чтобы это сделать. В любом случае, это случается не впервые. Но вместо этого он услышал мужской голос, грубый и хриплый, который попросил его приехать в больницу, потому что они не знали, кому еще можно было позвонить. — Ладно. Все в порядке? — он знал, каково это быть стажером, Исак сам им является где-то уже год. Сбивающий с толку, ошеломляющий график и очень много терпения. — Думаю, что-то с моей мамой, — объяснил Исак. Он почувствовал, как его голос ломается, когда он говорит. — Мне правда жаль. — Все нормально. Хочешь, чтобы я поехал с тобой? — неуверенно спросил Гуннар. — Нет, я один разберусь, просто… Я так ждал этого вечера. Гуннар улыбнулся: — Мы все еще можем поужинать завтра. Не переживай. — Ты уверен? Когда ты уезжаешь в Париж? — В четверг. Все в порядке, правда, мы же потом увидимся. Время еще есть. А сейчас поезжай. Исак подобрал свою сумку и направился в сторону первого лифта, который направлялся вниз. Сигнал был немного плохим, так что он не расслышал, в какую именно больницу в Лиллестрёме он должен был ехать. Как только он оказался на первом этаже, он выбежал на улицу и переспросил. Его машина была припаркована через дорогу, но он пытался слушать, обходя пробку. — Что-то с моей мамой? Марианна Вальтерсен? — он спросил у мужчины, пока тот не повесил трубку. У нее все было хорошо в Лиллестрёме, но ей не очень нравилась клиника, в которой она оставалась, так что Исак и его отец договорились регулярно ее навещать. Он как раз собирался съездить туда в четверг, только нужно было решить поедет он туда сразу после того, как отвезет Гуннара в аэропорт, или же рано утром. — Нет, — начал мужчина, и Исак заметил, что сейчас он говорил спокойнее, чем когда позвонил в первый раз. — Это… В удостоверении написано, что его имя — Эвен Бэк Найшейм. Вы его знаете? Являетесь родственником? Исак уронил ключи на землю. Он почувствовал что-то сродни облегчению, когда услышал, что это не его мать. А затем имя Эвена оглушило его, оставляя парализованным на сидении, не понимая где он и что делает. Он крепко ухватился за руль, но его машина стояла неподвижно. Исак вдохнул пару раз, перед тем, как заново смог говорить. — Он… С ним все хорошо? * Приемная скорой помощи в больнице Лиллестрёма была менее заполнена, чем та, которую Исак привык видеть каждый день. В комнате ожидания было впечатляющее количество детей с судорожным кашлем, но периодически мимо проезжал кто-то с перевязанной конечностью в инвалидном кресле, или проскакивали люди с костылями. Исак сидел на пластмассовом кресле, очень близко к выходу, потерянный. Он увидел двух медсестер, выходящих на улицу, чтобы покурить, храбро борясь с сильным ветром, что гнул некоторые деревья на стоянке. Исак бы солгал, если бы сказал, что он не хочет просто встать на ноги и уехать обратно в Осло. И он мог легко это сделать. Три шага, и он бы исчез. — Привет. Глубокий голос напугал его, возвращая обратно в реальность. Он развернулся, и его сердце пропустило удар. Эвен шел с медсестрой, его до невозможности голубые глаза сфокусировались на Исаке. Сейчас у него были волосы длиннее, чем несколько лет назад: кончики небрежно спускались по шее до плеч. Черты его лица казались более впалыми, чем он помнил, а его кожа выглядела более загорелой и здоровой, чем когда они были моложе. На нем была огромная толстовка и сумка на плече, и он шел так, будто только что вышел из спортзала, а не из гребаной приемной скорой помощи. Он улыбнулся ему, показывая острые зубы, и слегка подмигнул. Он никогда не выглядел таким красивым. Исак почувствовал злость, пробегающую по венам. — Привет, — ответил он. Улыбка Эвена неожиданно стала шире и ярче, и пока Исак смог понять это, его заключили в крепкие объятия. Эвена нашли посреди автомагистрали E6, полностью дезориентированного. Он хотел обнять его в ответ также сильно, но что-то удерживало Исака. Он смог положить руки Эвену на спину, и обнимал его достаточно долго, чтобы его резкий запах окутал его. Он закрыл глаза. Его сознание переместилось на несколько лет назад. Он думал, что может чувствовать запах простыней Эвена. Прямо здесь, в приемной, будто ему снова было семнадцать. Ему было семнадцать, и он был влюблен. Уже тогда он знал, что любовь не навсегда, но ему казалось, что некоторые моменты могут длиться вечно. Раньше он думал, что минута может длиться тысячелетиями, если бы он этого захотел. Когда он стал воссоздавать в голове голубое постельное белье, он также мог услышать голос девятнадцатилетнего Эвена, который бормотал то, что Исак мог назвать началом их конца. Я думаю о том, чтобы поступать в кинематографическую академию в Дании. Что ты на это скажешь? Когда они вышли на парковку, в голове Исака было миллион вопросов, начиная с банального "ты в порядке?" до "когда у тебя был последний эпизод? они стали происходить чаще?", что он спросил бы, будучи врачом-стажером. Если же Эвен выглядел взволнованным и счастливым, когда увидел Исака, то сейчас он был просто жалким. Единственное, что Исаку хотелось сделать, — взять того за руку и сказать ему, что он здесь и что останется с ним до тех пор, пока будет нужен. Это работало, всегда срабатывало, и они тоже. Вместо этого Исак взял тяжелую сумку из рук Эвена и положил в багажник машины. Они сели внутрь в полной тишине. Он не мог завести машину. — Где ты был все это время? — он спросил, несмотря на то, что чувствовал, будто у него песок в горле, а руки его тряслись. Эвен сначала вообще не обратил внимание на вопрос: он просто смотрел в окно на улицу. — Я был далеко, — ответил он наконец. — Ты приобрел хорошую машину. Он ответил небрежно, как будто и не исчезал без ответов на звонки Исака. Будто он думал, что Исак может все это принять, ведь он, по идее, был сильным в их отношениях. — Где ты был? — он попытался еще раз, зная, что он надавливает на то, на что невозможно надавить. — Есть какая-то разница? — тон Эвена стал злее, немного раздраженным, а его взгляд упал на колени, и до Исака дошло, что они не могут говорить об этом на парковке больницы в гребаном Лиллестрёме. Он наконец завел машину и выехал на проезжую часть, надеясь, что по дороге обратно они не попадут в пробку. — Ты остаешься у родителей? — спросил Исак. Он не знал, живет ли Эвен в Осло или переехал куда-то в другое место. Последний раз, когда они виделись, Эвен оставался в Лондоне, за год до Копенгагена. — Я ночую в старой квартире, да, — он кивнул, — но мои родители переехали в дом бабушки за городом. — Хорошо. Значит, он был один. Они ехали обратно в тишине, единственными звуками были сирены скорой помощи откуда-то издалека. Каждый раз, когда Исак смотрел по сторонам, он мог поклясться, что взгляд Эвена был прикован к нему, наверняка пытаясь понять, о чем он думает. Исаку казалось, что это неловкое молчание и годы, проведенные отдельно, могли избавить его от желания остановить машину, освободиться от этого надоедливого ремня безопасности и поцеловать его, пытаясь вспомнить, как ощущаются мягкие губы Эвена на его, вернуться туда, где они не были просто двумя глупыми взрослыми. Эвен не был обычным человеком, он был целым измерением, где Исак не являлся психиатром, а снова был простым учеником старшей школы, живущим с Эскилем, Линн и Нурой; место, где его семья была еще хуже, чем она сейчас. То время, когда часы, проведенные с Эвеном, были тем единственным, чего он так ждал. Когда они запутывались руками в волосах друг друга и шептали "я люблю тебя", пока оба не проваливались в сон. Что-то было не так. Что-то изменилось. Эвен обычно был разговорчивым после эпизода или просто впадал в ступор, не мог никому ответить. Но Эвен был здесь, специально молчал, и Исаку было интересно, изменилась ли его болезнь тоже. Он смог найти парковочное место рядом с домом Эвена, и он был удивлен, когда, вытаскивая сумку Эвена из багажника, он заметил, что мужчина стоял рядом с ним, выпучив глаза, будто у него было две головы. — Что? — спросил Исак с обыденным лицом, будто только что вернулся из продуктового магазина. — Нет нужды в том, чтобы ты заходил, правда, — голос Эвена звучал мягко. Он смотрел на него с серьезным выражением лица, которое буквально говорило "исчезни, мне не нужны твои сожаления", потому что Исак знал это выражение очень хорошо: Эвен так выглядел каждый раз, когда он делал что-то, чего стыдился, и не хотел, чтобы ему напоминали об этом. Исак открыл рот, чтобы возразить, объяснить, что ему нужно быть здесь, потому что Эвена нельзя было оставлять после этой ночи, но Эвен приблизился, возвышаясь над ним, смотря убийственным взглядом. Его губы образовали тонкую линию. — Серьезно, Исак. Мне это не нужно. Ему снова было семнадцать. Он был полон сомнений и вопросов в голове. Вся уверенность в себе, которой он пытался добиться все эти годы, внезапно исчезла, делая его меньше, более хрупким, заставляя его бояться высказывать то, что на уме. Заставляя бояться последствий того, что он делает. — Что, если я хочу этого? — он прошептал, но достаточно громко, чтобы Эвен услышал. Он был удивлен вопросом. Эвен посмотрел ему в глаза, выискивая то, что наверняка считал ложью. Он кивнул. Маленькая улыбка появилась у него на губах. Исак мог разглядеть слабую щетину на его лице благодаря тусклому свету, исходящему от аптечного знака. — Тогда пошли. Было странно не видеть жакетов и курток в проходе. Он разулся возле двери, как делал каждый раз, когда приходил домой с Эвеном. Сам же Эвен спокойно прошел в обуви и вспомнил снять ее только тогда, когда дошел до кухни. Кухня также была пустая, но Исак увидел на столе гранолу и банку колы, определяя, что Эвен живет тут уже какое-то время. — Так… когда ты вернулся? — спросил он, наблюдая за тем, как Эвен достает две бутылки пива из холодильника. Он предложил ему одну, не ожидая, что Исак подметит, что алкоголь для него не очень хорош. Это все было так знакомо. — Четыре дня назад, — ответил Эвен, открывая бутылки. — Ты же понял, что у меня не было эпизода сегодня, так ведь? Нет, Исак не понял, но сейчас он был уверен в этом. Он был менее весел и более задумчив, чем обычно после маниакального эпизода. — Как тогда ты оказался в больнице? — спросил Исак, кратно стукаясь с Эвеном бутылками и отпивая пиво. — Я фотографировал для проекта, над которым работаю. Знаю, что повел себя безрассудно, но это было действительно стоящее место, чтобы поснимать. Несколько машин остановилось, а когда я увидел, что в это дело вмешивается полиция, я сказал, что мне нужны мои лекарства. Затем они вызвали скорую. — Мило, — прокомментировал Исак, пытаясь скрыть улыбку, но тут же проваливаясь. Эвен поймал эту улыбку, и, видимо, она привела его в восторг. Они смотрели друг на друга, не произнося ничего, возвращаясь к старым привычкам. — Я читал, что ты побывал в… Индии? — Исак спросил будучи неуверенным, стоит ли прерывать тишину. — Непал, вообще-то. — Эвен покачал головой. — Для твоего третьего фильма, — продолжил Исак. Лицо Эвена загорелось. — Да. Откуда ты- — Читал пару статей об этом, — он быстро перебил, потому что они сидели вдвоем на кухне Эвена, в темноте, и у Исака был парень, который ждал его дома, а все, что Исак хотел сделать сейчас,— ухватиться за толстовку Эвена и прижать его к себе, обернуть руки вокруг его шеи и стать беззаботными детьми снова. Никакой работы, никакой аренды, никаких счетов, никаких забот о машине, никаких перелетов, ни о чем не думать. Эвен мягко смотрел на него, два голубых полу-месяца метались от волос Исака к его носу, губам. Что-то такое было в лице Исака, что заставляло Эвена выглядеть счастливым, спокойным— Его телефон зазвонил, и его желудок скрутило от огорчения. Взгляд Эвена упал на экран, на котором высветилось имя Гуннара, и Исак почувствовал, как глаза другого мужчины переместились опять на него, когда он оторвался от кухонной стойки и ответил на звонок. — Привет. — Привет, — он услышал на другом конце. — С твоей мамой все в порядке? — Да, на самом деле… — он хотел сказать ему, что с его мамой все даже лучше, чем в порядке, что кому-то другому понадобилась помощь. Он хотел быть честным с Гуннаром, потому что тот заслуживал правды. Он не хотел лгать. Не хотел. — Чего? Исак вздохнул и закрыл глаза. — Я… Я думаю, что останусь тут. Пригляжу за ней. — Да, так и сделай. Я же увижу тебя завтра? Он инстинктивно кивнул. — Да, да, не переживай. Увидимся завтра. — Хорошо. Люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, — он прошептал и повесил трубку. Когда он поднял взгляд от телефона, Эвен смотрел на него с неподдельным беспокойством. Но затем он быстро переместил взгляд куда-то в другое место, закусывая нижнюю губу, ища подходящие слова. Исак ненадолго прикрыл глаза. Ему не хотелось ничего слушать. — Просто уходи, Исак, — произнес мужчина повыше после долгой паузы. Они все еще стояли в темноте, смотря друг на друга, не переживая о том, что можно включить свет, потому что луна светила ярко, падая на лицо Эвена, и Исаку больше ничего не было нужно. — Забудь, — он яростно тряхнул головой. Не заставляй меня уходить. — У тебя сейчас все хорошо. Я в порядке, — Эвен улыбнулся, но он запихнул руки в карманы, скрывая свою нервозность. Исак нахмурился. — Что это вообще значит? У меня сейчас все «хорошо»? — он спросил, повышая голос. Жизнь Исака не была «хорошей», она просто находилась на плаву. Эвен закатил глаза, устало. — Ты понимаешь, о чем я. Каждый раз, когда мы вместе, я каким-то образом все проебываю, и ты ненавидишь меня. — Неправда, — он попытался защититься. — Дело не в тебе, и не по этой причине я выбрал остаться здесь. Мужчина задумчиво кивнул. — Ты прав. Дело в моей болезни, так ведь? — выдал он, немного злости прозвучало в его голосе. — Нет. — Да, это ведь твое оправдание для всего, что касается меня. Ты рядом, потому что бедняга Эвен больной на голову. Так? Исак недоуменно уставился на Эвена, который закусил губу, не в состоянии смотреть на Исака. — Нет. — Тогда, почему бы тебе просто не признать, зачем ты здесь? Почему ты не едешь домой к своему парню? — поспешно пробормотал он. Исак потянулся вперед, хватая Эвена за рукав. Он слегка дернул его, чтобы отвлечь внимание Эвена от его лица, затем посмотрел ему в глаза. — Ты хочешь этого? Эвен открыл рот, но решил промолчать. Через какое-то время он помотал головой, чуть ли не плача. А в Норвегии нет кинематографических академий? Есть, но Дания уникальна. Будешь скучать по мне, если я уеду? Конечно буду. Будешь писать мне, если уедешь? Каждый день. Исак обхватил лицо Эвена руками, лаская свет на его впалых щеках, рукой проводя по его лицу и волосам. Он скучал по этому, по зачесыванию назад золотых волос, которые падали ему на глаза. Эвен прикрыл их, когда почувствовал, как кончики пальцев пробегаются по его ушам. Это напомнило Исаку то время, когда двадцатилетний Эвен напился на его день рождения, и они сказали то, что не имели в виду, но в тот момент так и было. Все стало ужасно, они кидали друг в друга предметы, а потом Эвен сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Затем он ушел домой, и они не видели друг друга несколько месяцев. Он почувствовал руки Эвена у себя на пояснице, которые спускались ниже до его бедер. Сейчас они были в нескольких дюймах друг от друга, и его дыхание пахло пивом, которое они пили несколько минут назад. Он подумал о Гуннаре, а затем вспомнил первого парня, который у него появился после двух лет их расставания с Эвеном. Долго это не продлилось, потому что когда Эвен написал ему, что вернулся из Берлина, Исак чуть ли не часом позже оказался на постели другого парня, задыхаясь от поцелуев и прося большего. Исак сократил расстояние между ними и поднялся на цыпочках, но Эвен схватил задние части его бедер и поднял его с легкостью, будто он весил совсем ничего, и опустил его на кухонную стойку. Он стер любой вопрос в голове Исака, ловя его губы в долгом, мокром, отчаянном поцелуе. Исак почувствовал, как пальцы Эвена впиваются в его тазовые кости, и раздвинул ноги шире, чтобы он заполнил расстояние между ними. Он выдохнул от теплого контакта, не осознавая как сильно скучал по этому, и, не задумываясь, сцепил руки за шеей Эвена. Это была тихая просьба о большем, а когда Эвен укусил Исака за нижнюю губу в их яростном поцелуе, мужчина помоложе издал постыдный стон, который эхом раздался в темноте кухни. Если бы Эвен не вернулся, он бы сейчас запивал каким-нибудь дорогим красным вином устриц с Гуннаром, вместо того, чтобы целоваться на кухонном столике, пока запах дешевого пива отдавался от их губ. — Я скучал по тебе, — выдал Исак, почти всхлипывая. Эвен провел рукой по его талии под рубашкой. — Правда? — спросил он. Не было никакой злобы в этом вопросе: он звучал обнадеживающе и уязвимо. Исак кивнул сквозь их поцелуи. — Каждый день.