*
Каминари находит его профиль на фейсбуке в два счёта и ещё долго хохочет над старыми фотками, которые, оказывается, так и остались у Киришимы в публичном доступе — ему на них тринадцать, у него длинная чёлка, подростковые прыщи и дурацкие брекеты, которые он всей душой ненавидит. Социальные сети — зло, думает Киришима, пытаясь отнять телефон у задыхающегося от смеха Каминари, и Сэро разнимает их в последний момент, словно мать-львица сцепившихся львят. — Обойдёмся без насилия в этот прекрасный вечер, — говорит он, а после зовёт на кухню, чтобы те помогли ему с блюдами. На журнальном столике выстраиваются три кружки, из которых к потолку поднимается пар с ароматом свежесваренного глинтвейна. Сэро вынимает чизкейк из холодильника, Каминари несёт шоколадное суфле и ставит возле огромной тарелки с сандвичами, на которые они потратили почти весь день. В дверь стучатся — доставка пиццы; скидываются все трое и остаётся даже на чай обрадовавшемуся курьеру. Каминари пытается сфотографировать еду с разных ракурсов, приговаривая: — Это произведение искусства, о котором все должны знать, — чем немало льстит кулинарным способностям Сэро. А потом случается это. explodoBOOMking набирает сообщение... explodoBOOMking: надеюсь ты умрёшь кусок говна explodoBOOMking: ты и твои сраные ванильные посты explodoBOOMking: в печёнках уже сидят заебал explodoBOOMking: квир explodoBOOMking был в сети минуту назад. — Ауч. Сэро пытается угомонить Каминари, который теперь беспомощно тыкает пальцем в экран и шмыгает носом. — Ну брось, — говорит Сэро. — Просто какой-то хейтер. Мало их у тебя, что ли? — Просто?! — возмущается Каминари. — Я на него подписан! Я лайкал его твиты! Я боготворил его каверы! А он разбил мои искренние намерения об коленку! Разбил! Киришима под шумок высвобождает телефон из-под чужих пальцев, спасая его от жестокой и практически неминуемой встречи со стеной или дверью. Игнорируя истерику Каминари, он листает диалоговое окно с совершенно скучающей миной. Детский сад какой-то, ей-богу — один сказал, другой расстроился, и что вообще такое эти «каверы»... — Твою мать, — вырывается из горла, когда перед глазами всплывает чужая аватарка в полном размере. Каминари перестаёт хныкать, Сэро смотрит и ждёт объяснений. Киришиме требуется три секунды, чтобы подобрать разинутую челюсть. — Бро. Мне срочно нужен инстаграм.*
У Бакуго Кацуки — восемьдесят тысяч подписчиков в инстаграме, гитара с автографом Брайана Молко и самое шикарное в мире тело. Киришима нажимает «подписаться» и плохо представляет себе, что делать дальше. (Возможно, со своей жизнью.) Каминари советует ему оставлять лайк под каждой фоткой, потому что лайк — это особое проявление внимания в сети, и ты не можешь так просто сидеть и листать его фотки, если хочешь, чтобы он тебя заметил. Киришима внемлет ему, словно библии, и делает так, как сказано: нажимает на фотку, лайкает, возвращается назад, нажимает на вторую, лайкает... — Всё, — вздыхает Сэро, помешивая венчиком тесто в стеклянной миске, — у нашего сына появился краш. Звони в скорую, дорогая. — Рано, — отзывается Каминари. — Думаешь? — Точно тебе говорю — первая стадия фангёрлинга. Дождись, пока он начнёт голосить его каверы в душе и сталкерить во всех соцсетях. «Неправда», — хочет сказать Киришима и с благоговением лайкает полуголую сэлфи. Никакой это не фангёрлинг — ему просто нравятся все сто пятьдесят фотографий в инстаграме Бакуго, но это ещё ничего не значит. А потом он откапывает его логин в твиттере, и всё катится в ещё более дремучую беспросветную задницу. Бакуго рассуждает о капитализме, экономике и политике в пространстве ста сорока символов, и Киришима не оставляет ни один его твит без внимания, потому что Бакуго читать интересно, даже если тот говорит о какой-то совсем непонятной фигне. Поэтому каждое утро Киришимы начинается вовсе не с кофе, а с остервенелого обновления ленты новостей. Ещё Бакуго поёт песни Placebo запредельно ангельским голосом, и Киришима скачивает все его каверы самыми запутанными окольными путями, чтобы слушать их в метро, на работе и в перерывах между парами. И он всё ещё, всё ещё не знает, что он делает со своей жизнью. За неделю на Бакуго подписывается ровно сорок четыре человека, и Сэро начинает всерьёз беспокоиться, когда Киришима говорит с ним цифрами. — Бро. Может, тебе к врачу нужно? Я знаю одного специалиста. Киришима отмахивается и отмечает ярко-красным сердечком новую фотографию Бакуго с пометкой: «делал запись в студии, спасибо @alienqueen звук чистый. сегодня ждите новый кавер.» Объявление о новом кавере для Киришимы — словно маленькое Рождество, которого он непременно ждёт. pikachuuuu__: хочу напомнить тебе, что этот Баку-БУМ написал мне в личку всякие гадости pikachuuuu__: ЕСЛИ ТЫ НЕ ЗАБЫЛ, ЭМ pikachuuuu__: И МНЕ КАК БЫ pikachuuuu__: ВСЁ ЕЩЁ НЕПРИЯТНО serofan1256: тогда почему ты до сих пор подписан на него? pikachuuuu__: ... pikachuuuu__: заткнись. kirishimaeijirou: Бро, мне просто нравится его голос. Выдохни. serofan1256: и его горячее натренированное тело serofan1256: и его дико сложные твиты про политику serofan1256: и его голос убаюкивает меня перед сном когда я так нуждаюсь в простом человеческом тепле serofan1256: а ещё я сталкерю его во всех соцсетях и лайкаю каждую фотку serofan1256: а ещё я гей kirishimaeijirou: Нет, ну... pikachuuuu__: как. отвратительно. Пользователь pikachuuuu__ покинул чат. serofan1256: упс кажется мы разозлили мамочку kirishimaeijirou: Вы ещё не устали хохмить на эту тему? И я не гей, Ханта. serofan1256: все вы так сначала говорите*
Не проходит и недели, как инстаграм Каминари набирает свой первый миллион подписчиков, и по этому поводу созывается местный совет, традиционно состоящий из трёх человек. Вообще-то, Киришима ошивается здесь, чтобы пользоваться бесплатным вайфайем, но этого Каминари знать необязательно. — Мы не можем отмечать это событие дома, объедаясь чизкейками Ханты, — возмущённо гнёт свою линию Каминари. — Это же не какие-то там двести тысяч. — Тебя сейчас куда ударить: в лоб или по лбу? — фыркает Сэро, но Каминари отмахивается от его комментариев, как от мух, кружащих перед глазами. — Решено — мы идём в клуб. — Мы? — переспрашивает Киришима, вытаскивая наушник из уха. — В клуб, — повторяет Каминари. — Тебе напомнить, что было в прошлый раз, когда ты напился? — лениво вставляет Сэро, подставляя ладонь под подбородок. — Дай-ка подумать. Ах да, тебя разнесло после второго бокала, а дальше... — Можешь не продолжать, спасибо. — Чел, я вообще-то не возражаю, но ты точно уверен, что это хорошая идея? — настораживается Киришима, сматывая провод вокруг корпуса телефона. — Да что вы заладили в самом деле! — вспыхивает Каминари, возводя руки к потолку. — Я уже не маленький, а вы мне не мамы! Мы идём и точка. Киришима и Сэро красноречиво переглядываются и синхронно пожимают плечами — кто-то из нас будет его нести, и это точно не я. Музыка в клубе грохочет и взвивается от пола до потолка, и Каминари ведёт всех к барной стойке, за которой работает Токоями. — Нам чего-нибудь покрепче! — воодушевлённо делает заказ Каминари. — Одну пина коладу, пожалуйста, — говорит за него Сэро. — И желательно безалкогольную. — Что за... Я сказал «покрепче»! Токоями растерянно следит за потасовкой, не понимая, чью же сторону ему выбрать, и Киришима разруливает ситуацию с привычным выражением лица. — Нам, пожалуйста, пиво. Облегчённо вздохнув, Токоями разливает заказ по внушительным кружкам и делает всем троим скидку в честь круглой цифры. — Тебя тут многие знают, — говорит он. — Так что спасибо, что приводишь новых клиентов. Каминари пускает пузыри в кружку, и Сэро грозится отнять и её, если он сейчас же не перестанет дуться. — Так уж и быть, — соглашается Сэро, — я разрешаю тебе сегодня бухать. Но только чуть-чуть. Каминари подпрыгивает на месте с выражением полного счастья на лице. — Вон те девушки глаз с тебя не сводят, — кидает Киришима, показывая на столик за спиной. — Всё, идём танцевать, — хлопает в ладоши Каминари, хватая его и Сэро под руки. За каких-то десять минут Киришима успевает наступить всем на ноги, привлекает внимание пьяной своры малолеток и даже ловит с поличным воришку, который позарился на пустой кошелёк в его кармане. Пока он отчитывает провинившегося, что красть это плохо, Сэро и Каминари растворяются в душном коловращении, и становится как-то совсем не смешно. А потом Киришима видит его. Диджей объявляет выход безызвестной рок-группы, в названии которой есть слова «взрыв» и «убийство», и толпа оборачивается, перешёптываясь между собой. Озарённый софитами, с гитарой, расчёркнутой автографом Брайана Молко, наперевес, — Бакуго Кацуки обводит глазами поддатую массу с высоты своей сцены, и дыхание перехватывает-скручивает. Какой же он, блядь, красивый.*
Группа отыгрывает последнюю партию, народ кричит, тянет руки и просит продолжения, и Бакуго стирает испарину со лба, уходя со сцены первым. Пустота, образовавшаяся в месте, где Бакуго стоял секунду назад, протыкает Киришиму иголкой насквозь, и он бросается через толпу, забывая обо всём на свете. Каминари и Сэро находятся как-то сами собой. — Ты куда? — спрашивает Сэро, перекрикивая толпу и кладя руку на чужое плечо. — Я должен успеть, — говорит Киришима. Сэро понимает его без слов и показывает на дверь позади себя. — Удачи, бро.*
Всё, что происходит дальше, кажется сном, из которого не хочется просыпаться. Перед ним стоит Бакуго. Тот самый Бакуго. Бакуго, мать его, Кацуки. Они смотрят друг на друга — только они вдвоём; и над ними высится небо, усыпанное блёстками ночных серебряных звёзд. — Ну, эм... А. То есть. Просто, мать его, классно. — Тебя что, разговаривать не учили? — выплёвывает Бакуго, хмуря тонкие брови. — Волосы вместо мозгов? — Чёрт, прости. Я хотел сказать, что вы здорово выступили. И ещё у тебя... — нет, не «ангельский», господи-боже. — Голос. Мне нравится твой голос. «А ещё я читаю и лайкаю всё, что ты постишь», — проносится в голове ехидным голосом Сэро. Киришима видит, как медленно разглаживаются морщинки на лбу, как свет ночного фонаря очерчивает контуры лица молочно-белого цвета, и как Бакуго бормочет ему сконфуженное «спасибо», и... Всё. Круг замыкается. Бакуго быстро уходит, обдавая его ветерком, а он так и остаётся стоять, пока кошки дерутся возле мусорных баков за последний кусочек тунца из консервов, пока музыка приглушённо бьётся в самое сердце из-за закрытой двери чёрного входа, пока мир продолжает кружиться и замыкается в одной точке. Потому что, кажется, он влюбился. Он влюбился в Бакуго окончательно и бесповоротно.*
В четыре утра, когда они возвращаются из клуба — Каминари в стельку пьяный и повисший на Сэро, — Бакуго пишет в твиттер. @explodoBOOM: «блять.» @explodoBOOM: «один чувак поймал меня у чёрного входа, после того как я дал концерт в клубе. сказал, что ему нравится мой голос.» @explodoBOOM: «он клёвый.» Клёвый, читает Киришима и моргает несколько раз. Клёвый, проносится эхом в голове. Вау. Что происходит. — А справа мы видим экспонат молодого и неопытного юзверя, который по уши вкрашился в интернет-селебрити, — произносит Сэро замогильным голосом музейного гида. — К сожалению, мы не успели его спасти, и он умер на наших глазах, — он театрально всхлипывает. — От неразделённых чувств. Киришима не слышит ничего из того, что говорит ему Сэро — ему всё равно, если честно, — он даже не обращает внимания на стонущего Каминари, которого тошнит и мучает головная боль. Всё утро он только и делает, что перечитывает целых три твита, посвящённых ему, и сияет ярче, чем Сириус в непознанной космической дали. Этого просто не может быть.*
serofan1256: у нас проблемы pikachuuuu__: что? Hair-for-Brains: ? pikachuuuu__: это что ещё за Hair-for-Brains: Я что-то пропустил? serofan1256: когда свадьба Hair-for-Brains: Что. pikachuuuu__: как мило pikachuuuu__: волосы вместо мозгов pikachuuuu__: аввввв serofan1256: мне нрав твой голос))) pikachuuuu__: омг тебя что разговаривать не учили Hair-for-Brains: ...Ребят. serofan1256: мы не подслушивали serofan1256: ну может чуть-чуть Hair-for-Brains: Я так и знал! pikachuuuu__: когда свадьба Hair-for-Brains: Зачем мы переписываемся, если мы буквально находимся в одной комнате? Hair-for-Brains: ИДИТЕ НАХЕР serofan1256: не ори на мать pikachuuuu__: что ты собираешься делать дальше эйджиро? Hair-for-Brains: В смысле pikachuuuu__: ну бро ты явно ему запал pikachuuuu__: какой нормальный человек назовёт тебя клёвым Hair-for-Brains: Эй. serofan1256: напиши ему напиши ему напиши ему напиши ем Hair-for-Brains: ... Hair-for-Brains: Я подумаю.*
Тряпка, говорит себе Киришима и нажимает «отправить». — Это самое дебильное решение, которое ты принял, а ты принимал их много, поверь мне, я знаю. — Ой, замолчи, — говорит Киришима, закрывая лицо руками, и отбрасывает телефон подальше, потому что да, — в этот раз Каминари чертовски, чертовски прав. Бакуго каждый день оставляют не меньше пятисот комментариев к публикациям, какова вероятность, что Киришима не останется среди них незамеченным? Правильно — никакая. Телефон назойливо вибрирует, и Киришима накрывает его подушкой, потому что сейчас ему меньше всего хочется убеждаться в своём провале. — Ханта спрашивает, написал ли ты ему. Киришима насупленно отворачивается, и Каминари мычит с пониманием, будто доктор, выписывающий рецепт тяжелобольному. — «Не по-лу-чи-лось», — набирает он на клавиатуре и отправляет в общий чат. — Ханта спрашивает, что ты хочешь на ужин. — Ничего, я не голоден, — бормочет Киришима. — Ханта говорит, что ему жаль. Киришима медленно делает вдох и выдох, потому что, честное слово, от сожалений Сэро легче ему не становится. — Я, наверное, спать. Каминари машет ему рукой на прощание и продолжает сидеть в чате. Киришима ночью спит плохо. Он всё время просыпается, потому что ему снится какая-то чушь, в которой иконка инстаграма сталкивает его с обрыва — в итоге, он не выдерживает и начинает искать в интернете всевозможные способы, с помощью которых можно уснуть. До самого утра он считает пресловутых овец, представляя, как они прыгают по высокому потолку. Как только ему, наконец-то, удаётся провалиться в сон, Сэро врывается в комнату и безапелляционно сбрасывает с него одеяло. — Ты проспал, — заявляет тот. Слова проливаются за шиворот ушатом холодной воды. Этого вполне достаточно, чтобы Киришима окончательно проснулся и пулей ринулся в ванную. Наспех почистив зубы и даже не причесавшись, он в панике бегает по всем комнатам и подбирает вещи с пола. — Денки, ты не видел мой телефон? — бросает Киришима, натягивая джинсовую штанину. — Проверь на диване, — равнодушно отвечает Каминари, отхлёбывая из кружки. Расстояние сокращается ровно в десять прыжков на одной ноге; забытый телефон — в зубы, рубашка — в джинсы, а дальше под руку попадаются сумка, книги, тетради, флешка... Киришима застывает, словно фигура из воска, когда на экране вспыхивает иконка уведомления. — Что-то случилось? — заметив заминку, спрашивает Каминари. Язык прилипает к нёбу, и всё что может сказать Киришима, это банальное и красноречивое: — Ох. «explodoBOOMking подписался на ваши обновления.»