Наркотик

If I told you that I loved you Tell me, what would you say? If I told you that I hated you Would you go away? Now I need your help with everything that I do I don’t want to lie, I’ve been relying on you *

      Тео мало что помнит с четвертого класса. Но помнит Стайлза: юркого мальчишку с всегда сияющей широченной улыбкой на лице. Мальчишку, которого Рэкен мог называть другом.       Сейчас, смотря на повзрослевшего, возмужавшего Стайлза, Тео думает, что он почти не изменился. Он все так же хмурится, когда читает, он так же жестикулирует, когда пытается что-то объяснить, он все так же говорит что думает. И да, он все так же влюблен в Лидию Мартин. Так же сильно и так же безответно.       Рэкен с легкостью завладевает доверием Скотта. Один стандартный набор: слезливая история о сестре, полная готовность всегда прийти на помощь и очаровательная улыбка идеально сработал на альфе. Но не на Стайлзе. Он упрямо смотрит в глаза и проговаривает одни и те же слова, словно какую-то мантру. — Иди к черту, я тебе не верю.       Но к счастью Тео подозрениям Стайлза на счет Рэкена никто не верит. Его же друзья считают его параноиком. Держат Стилински за идиота, а его слова для них пустое и ничего не значащее. Они отделяются от Стайлза, приближая к себе Тео. Иронично.       Тео думает, что завоевать доверие Стайлза очень просто. Жаль, что Стилински так не думает. Донован умирает и Тео видит новый шанс. — Стайлз, я помогу тебе. Верь мне, Стайлз, — говорит Рэкен, а в медовых глазах напротив нет ничего, кроме усталости и неприязни. — Я никогда не стану тебе доверять. Запомни уже и отвали.       Но сколько бы Стайлз не убеждал себя в правильности своих действий, сколько бы не стоял под леденящими даже душу струйками воды в душе, смывая с себя едкое чувство вины, он понимает, что отныне они с Тео связаны. Связаны секретами, общей тайной и безмолвной клятвой хранить её. И самой пугающее было то, что каждый раз, когда Стилински стоило остаться наедине с Рэкеном — связь крепла.       И дело даже не в самом Тео. Стайлз совершенно точно не хотел ничего скрывать от своего лучшего друга. Он уверен, что давно бы рассказал все Скотту, если бы каждый раз, когда Стилински закрывал глаза, он бы не видел, как по арматуре, проткнувшей Донована насквозь, стекает кровь и следом осуждающие лица друзей — единственных, кому он действительно мог доверять самые страшные секреты. И сейчас не по своей воле Стайлз делит свои сокровенные тайны с Тео Рэкеном. Последним человеком, с которым бы он даже кофе пить не пошёл. Ты убийца, Стайлз, — говорит Скотт. Я сохраню твой секрет, — шепчет Тео.       Стайлз пытается найти доказательства того, что он не параноик. Все что ему нужно — основополагающие собственных подозрений. Стайлзу очень хочется снова приблизится к своей стае, доказать свою правоту Скотту и остальным. Он ищет информацию о Тео ночь напролет. Пытается собрать пазл из обрывков прошлого Рэкена в единую картину, обличающую чужака. — А я думал, что у нас нет тайн друг от друга, Стайлз, — раздается голос сзади. Стайлз вздрагивает, сдерживая вскрик в горле. — Это ты мне говоришь? А я не думал, что ты мой долбанный сталкер, — говорит Стайлз, откидываясь на спинку кресла, — Проваливай, Тео. — Как грубо, — раздается голос прямо над ухом и Стилински морщится, вставая и отходя от Рэкена. — Чего тебе нужно? — Всего ничего, Стайлз. Твоего доверия, — Стайлз показательно громко смеется, запрокинув голову назад, — А еще выдрать из тебя что-нибудь жизненно важное. Сердце, например. А можно просто тебя выдрать, — Тео сладко улыбается, делая один шаг по направлению к Стайлзу, который брезгливо морщится. И ничуть, кажется, не удивлен поведению Тео. Он ведь с самого его появления знал. Просто удовлетворен своей правотой. — Ты серьезно планируешь меня запугать? Один звонок Скотту и… — начинает Стайлз. — И что? Твой сильный и страшный альфа примчит сюда и защитит свою милую принцессу? Или твой же лучший друг вновь просто не поверит тебе? Стайлз, ты один, — чеканит Тео, делая еще один шаг к отходящему назад Стайлзу. — Нет, Тео, это ты один. У меня есть Скотт. Скотт, который придет и надерет тебе твой волчий зад, если ты тронешь меня хоть пальцем. — Скотт не поверит тебе. Он же никогда тебе не верит. И готов поверить каждому, но не тебе, Стайлз. Ты вообще уверен, что он твой лучший друг? Какая будет у него реакция, когда он узнает о смерти Донована? Он отвернется от тебя и все они. Разве я вру, Стайлз? Ты сам это знаешь, не так ли? Тебе не нужно слышать мое сердцебиение, чтобы это понять, — говорит Тео, делая еще несколько шагов к Стайлзу. — Заткнись, Тео, — шипит Стилински, — Завали свою вонючую волчью пасть!       Рэкен подходит действительно непозволительно близко, забираясь холодными пальцами под рубашку Стилински. Он проводит когтями по светлой коже, оставляя неглубокие, но болящие порезы. Кровь пропитала клетчатую ткань, выделяясь большим пятном. Тео чувствовал — внутри Стайлза бушевал ураган эмоций, главными из которых были страх и замешательство, когда внешне парень был совершенно невозмутим. Странное желание сломать Стилински, стереть уверенное выражение лица и увидеть гримасу боли и страха, вызванные самим Рэкеном. Это его наркотик.       Тео делает неглубокий порез на шее Стайлза. Он едва морщится и Рэкен делает второй глубже. Стилински шипит, запрокидывая голову назад, а Тео чувствует какое-то неестественное удовольствие, растягивая губы в улыбке. Он хочет попробовать кровь, струящуюся по шее тонкими струйками на вкус. Тео проводит языком по коже, слизывая кровь. Чувствует, как дергается Стилински от неожиданного прикосновения и, прижатый к стене, пытается оттолкнуть Тео, но это лишь сильнее разжигает интерес Рэкена. — Какого ты, мать твою, творишь?! — кричит Стайлз, упираясь ладонями в грудь Тео, пытаясь оттолкнуть. А Рэкен чувствует новую, захлестывающую человека с головой эмоцию — возбуждение.       Он коротко смеется ему в шею, оставляя багровый засос. Если порезы можно будет использовать против Тео, то кровоподтек придется объяснить.       Он толкает Стилински на кровать и тут же навалился сверху, закрывая Стайлзу путь к отступлению. Он рвет его рубашку, пуговицы которой со звоном разлетаются по сторонам, и вновь прилипает к шее Стилински.       Стайлз думает, что все происходящее нереально. Он считает, что он точно не гей. Продолжая сопротивляться, Стайлз уверен, что это самое отвратительное, что случалось с ним когда-либо, когда его тело с большим энтузиазмом ответило на возбуждающие действия. Но кого волнует физиология подростка с бушующими гормонами. Правильно, этого самого подростка.       Тео думает, что происходящее нереально. Ну, или это просто еще один способ убедить Стайлза в том, что он не осилит вражду.       Именно тогда, когда его наркотик толкается бедрами вперед и издает тихий стон удовольствия, призывая к продолжению действий, Тео думает, что подчинил Стайлза, упивается победой. Он заставил его верить и доверять. Жаль, Стайлз так не думает. * The Neighbourhood — The Beach