Почему всё хорошее так быстро заканчивается?
Я проснулся от громкого удара городских часов. Солнце начинало выкатываться из-за горизонта, а значит сейчас раннее утро. Грозовые тучи уже не заслоняли синее небо, поэтому свет пробивался в окно.
Джозефина лежала, уткнувшись в моё плечо, а на щеках её прослеживались дорожки от слёз. Она уже просыпалась, чтобы… зачем она так мучает себя и меня, заодно? Если бы я мог остаться здесь, я бы обязательно остался. Только вот, моё путешествие во времени подошло к концу, а значит, нам предстоит прощание. Возможно, мы ещё увидимся в прошлом, возможно, мы даже не будем помнить о том, что происходило в этом году, а возможно, будем думать, что это был сон. Самый красивый сон.
Почему жёлтая кнопка не сработала? Как она должна была сработать? Может, стоит нажать на неё снова? Но ведь, я нажал на неё вчера, потому что чувствовал, как и было сказано мистером Фло. Видимо, прибор не доработан. Видимо, я лечу обратно в свой год сегодня ночью.
— Джо, — послышалось рядом, и я посмотрел на Джозефину. — Что случится, если ты не нажмёшь на красную кнопку сегодня?
— С добрым утром, Фанни, — улыбнулся я и поцеловал девушку в лоб. — Чудесное утро, не правда ли?
— Джо, — с упрёком бросила она и посмотрела в глаза.
— Меня будет забрасывать из одного года в другой, и так просто до бесконечности. Я буду, своего рода, скитальцем. И из этого уже не выберешься.
— А жёлтая кнопка?
— Разве она сработала вчера? — напомнил я и прижал Джозефину к себе. — Может быть, она сработала по другому? Она же жёлтая. Твоя ленточка жёлтая, и сама ты, как солнце. Может быть, эта кнопка навсегда запечатлела тебя в памяти Джо из семнадцатого года?
— Лучше бы, она запечатлела тебя в этом году. Навсегда.
Я не мог не согласиться с её словами. Я улечу в 2017 сегодня ночью. Я буду жить с осознанием того, что через десять лет уже не проснусь совсем. Скорее всего, я даже не смогу дожить до того дня, потому что не так это просто, знать сценарий своей смерти и играть так, как там написано. Легче будет — ускорить процесс добровольно. Но ведь, я написал письмо себе в прошлое. В тридцать седьмом я был счастлив на все свои годы, прожитые до этого. В тридцать седьмом всё налаживается, и люди здесь счастливы. И здесь девушка, которая должна жить в мире и любви. А я, борец за продвижение технологий, сам пойму, что добром это не кончится, но завершу начатое, не смотря на письма из будущего.
А часть моего подсознания твердила мне, что я прилетел в этот год и узнал не лучшие подробности о себе, неспроста. Моей части подсознания казалось, что всё сделано лишь для того, чтобы я смог жить дальше, исправив своё мировоззрение, свои ошибки и не обрывать жизнь на тридцати пяти годах. И, как бы мне хотелось, чтобы эта часть моего подсознания оказалась права.
Большую часть утра мы молчали. Я обнимал Джозефину и слушал её тихие всхлипы. Она уже не пыталась их скрывать, и это ранило моё сердце. После моего исчезновения, всё останется прежним. Люди будут жить, работать, любить и создавать что-то новое. Новое для этого года. Земля не прекратит своё вращение вокруг оси, но Джозефина останется здесь, и она уже не будет прежней. Я уже не смогу узнать о её самочувствии и не услышу её смеха. Она больше не увидит меня. Должно быть, выйдет замуж за Уилла, через пару лет обеспечив его наследниками, будет примерной женой и самой заботливой мамой. Единственное, чего я хочу — это счастья для неё. Нет. Ещё я хочу остаться здесь и стать тем, кто будет делить с ней печали, радости, слёзы, дом, дни, недели, года, счастье… Я хочу быть её героем до конца моих дней, даже если они снова закончатся на границе «35 лет».
— Фанни, — призвал я, и девушка моментально отреагировала, подняв голову. — Просто запомни, что я люблю тебя ладно?
— Джо, пожалуйста, я не могу выслушивать такие слова от тебя. Всю ночь я воспроизводила в своей голове варианты нашего прощания, и ни один из них не приглянулся мне. Я просто не могу смириться с этим, — она снова прижалась щекой к моей груди и замерла, слушая удары моего сердца. — Джозеф?
— Да.
— Давай сегодня забудем об этом? Давай просто будем рядом, не думая о предстоящем прощании?
Она предлагала то, чего не сможет выполнить. Но я не собираюсь винить её в этом. Не я остаюсь в этом мире один, а она. Боюсь, я даже на секунду не смогу представить, что испытывает эта хрупкая, но сильная девушка.
Мы пили чай на кухне, когда дверь распахнулась, и в дом вошла мама Джозефины. Благо, она задержалась на пороге, поправляя подол платья, что дало мне возможность, активировать синюю кнопку. Казалось, я не использовал её уже вечность.
— Джозефина, как ты? Здравствуй, — начала женщина, сгребая дочку в охапку. — Хотела вернуться вчера, но дождь не дал мне этого сделать. Ты в порядке?
— Да, мама, — ответила Фанни и вздохнула. Она не была в порядке. — Как поездка? Может чаю?
— Я бы не отказалась.
Джозефина бросила взгляд на стул, на котором сидел я, после чего отправилась за чашкой. Я присоединился к ней, стараясь передвигаться бесшумно, и положил ладонь на её руку. «Сегодня будем, как можно ближе друг к другу, не смотря ни на что.» Девушка улыбнулась, стоя спиной к маме и налила в чашку кипяток, оставив от края пару сантиметров для заварки. Её мама любит крепкий чай.
Во время разговора мамы с дочерью, я стоял за спиной Джозефины, положив руки на её плечи. Разговоры о том, как родственники беспокоятся о счастливом будущем этой девушки и подыскивают ей богатого мужа, действительно, заставляли улыбаться меня. Ведь я не имею при себе абсолютно ничего, кроме любви, и это не помешало Джозефине полюбить меня.
— Ты изменилась, — заметила женщина, прервав своё повествование о жизни дальних родственников. — Стала взрослее. Что-то случилось?
— Нет, мама, — девушка покачала головой. — Я та же Джозефина. Ничего не изменилось.
— Прости меня за всё, — женщина обошла стол, а я поспешил отойти подальше. Сев на колени, мама Джозефины расплакалась. — Прости меня, моя маленькая, — просила она. — Лишь сейчас я понимаю, как это низко, с моей стороны, пытаться выдать тебя замуж без любви. Прости, Фанни, дорогая моя, прости.
— Мама, пожалуйста, — девушка встала со стула и подняла маму за плечи.
— Нет, послушай, слушая эти разговоры, я поняла, как это малодушно. Я услышала себя, когда моя сестра заявила, что нашла для своей дочки богатого мужчину. Но этот человек вдвое старше её дочери. Я не хочу, чтобы ты была несчастна. Прости меня, Джозефина.
Фанни обняла маму и положила голову на её плечо. К моему горлу подступил ком и мне захотелось обнять их обеих, пложив руки сверху. По щеке Джозефины скатилась слеза и впиталась в воротник платья её мамы.
— Мама, я люблю тебя, — сказала девушка. — Я всегда буду благодарна тебе.
— Слушай своё сердце, дочка, — серьёзным тоном произнесла женщина. — Люби того, кто заставляет твоё тело трепетать. Люби того, кто будет целым миром для тебя. Я всегда поддержу твой выбор. Я люблю тебя.
— Спасибо тебе, мама.
Я стоял и думал, что люди в тридцать седьмом году начинают принимать любовь такой, какой она должна быть, не ссылаясь лишь на финансовый доход партнёра. Я увидел, что мать Джозефины приняла это и стала «первым шагом» на пути к улучшению этого мира.
Раздался стук, после чего, в дом вошёл Уилл. Честно сказать, я очень обрадовался его приходу, даже если не понимал, почему он здесь, ведь я увижу его в последний раз в этом году.
— Здравствуй, Джозефина, — он взглянул на неё, а в глазах читалось сочувствие. Он знает что за день сегодня. — Миссис Иэрс, — он обратился к маме девушки и поцеловал её руку. — Чудесный день сегодня. Приглашаю вас в мой дом. Я бы хотел познакомить вас с прекрасной девушкой, которую встретил вчера.
— Я так рада за вас, мистер Дарбишер! — воскликнула Джозефина и искренне улыбнулась.
— О, мистер Дарбишер, — женщина вздохнула. — Я рада за вас. Как же зовут счастливицу?
— Арден, — гордо заявил Уилл, а его лицо засияло. — Арден Роуз. Так вы придёте?
— Джозефина? — спросила мама свою дочь.
— Нет, я хочу остаться дома, — ответила Фанни, глядя в глаза Уилла, и находя в них понимание.
— Миссис Иэрс, вы не имеете права отказать мне. Прошу вас, — заговорил Дарбишер тем голосом, перед которым дано устоять не каждой.
— Хорошо, — согласилась женщина. — Я хочу познакомиться с Арден. Уж очень интересно, кому так повезло стать вашей возлюбленной, мистер Дарбишер.
Джозефина, на прощание, обняла Уилла, а я пожал ему руку, оставаясь невидимым. Мы все понимали, для чего он пришёл в дом. Он понимал что за день сегодня. Я всегда знал, что Уилл является понимающим человеком.
Когда мать Джозефины и Мистер Дарбишер ушли, я нажал на синюю кнопку и подошёл к девушке. Никто не встанет между нами сегодня.
— Мы снова одни, — прошептал я, когда раздался удар городских часов.
Каждый из нас понимал, что совсем скоро придёт пора расставаться. Каждый из нас пытался отвергнуть этот факт. Каждый из нас осознавал, что такой любви в нашей жизни не будет больше никогда.
И мы любили. Эти последние часы мы просто любили друг-друга так, как смогли научиться этому. Я пытался изучить каждый миллиметр её кожи, проводя по ним пальцами, губами, своим телом. Я старался запомнить все эти ощущения, чтобы они переполняли меня и, возможно, я почувствую хоть что-то, вернувшись в свой год.
Мы сидели, обнимая друг-друга, и молчали. Всё равно, я не способен ни на какие слова, кроме признаний в любви или напоминаний о том, что осталось не так много времени. Джозефина тоже растеряла всё своё красноречие, оставив себе лишь фразы, переполненные грустью.
— Джозеф, а ты умеешь танцевать? — спросила девушка, после того, как стёрла влажность с щёк. — Ты умеешь танцевать… — она задумалась. — вальс, к примеру?
— Джозефина, — я улыбнулся, удивлённый её вопросом. — Я не умею танцевать вообще.
— Тогда, — она поправила подол платья и подошла ко мне. — Я приглашаю тебя на танец.
Я засмеялся. Часы недавно пробили шесть вечера, а мы собираемся танцевать, не смотря на то, что время почти на исходе. Приняв приглашение девушки, я перехватил её руку и повёл вниз.
В гостиной мы зажгли свечи и отодвинули столик, чтобы освободить пространство. Я не знал, как долго Уилл сможет удерживать маму Джозефины, но велика была вероятность того, что сегодня мы распрощаемся в полном одиночестве.
— Мне нужна твоя рука, — проговорила Фанни и подошла ко мне. — Правая.
— Вот она, — я протянул свою руку и начал переплетать наши пальцы, но Джозефина не дала этого сделать, вместо чего, перехватила мою ладонь и сжала её.
— Я хочу потанцевать с тобой. Мы ещё ни разу не танцевали.
Изо всех сил стараясь не улыбаться, она помогла мне встать в позу медленного вальса и разграничила наше пространство. Одна моя половина тела была прижата к её половине тела, а нашими взглядами мы переговаривались, не используя никаких слов.
— Шагай правой ногой на меня, — сказала Джозефина, и я сделал так, как было велено. Левой ногой она отступила назад. — Теперь в сторону левой ногой, — говорила она, а я, улыбаясь, следовал её наставлениям. — Теперь ты идёшь левой назад, а я шагаю на тебя, — мы почти завершили одну из фигур вальса. — И правой ногой в сторону, — отзеркаливая мои движения, девушка оставалась очень близко ко мне. В её глазах скопилась вся нежность этого мира, и мне хотелось утонуть в них. — Повторим?
Мы повторим. Будем кружиться по гостиной, прижимаясь друг к другу, будто нет на свете ничего важнее, чем наша история. Будем смеяться и извиняться друг перед другом за то, что забываем ход и наступаем на ноги, потому что внимательно смотрим в глаза напротив. Ты будешь запрокидывать голову, смеясь, а я буду вести тебя в танце. Я подхвачу тебя на руки, чтобы ты ощутила полёт. Я буду держать тебя, не давая задеть пол ногами, и, прижимая к груди, буду петь песню, в которой девушка по имени Джозефина приглашена в полёт на крылатой машине.
Я не стал твоим мужем, а ты не стала моей женой.
Но мы стали друг для друга чем-то большим, чем эти формальности. Мы нашли нашу крылатую машину, а дальше, ты полетишь одна.
***
Когда за окном уже смеркалось, и раздался бой часов, мы с Джозефиной вышли на улицу. Держась за руки, мы направлялись к кусту роз, возле которого и произошла наша первая встреча. Я изредка оглядывался на дом, в котором произошло слишком много событий для меня. Я пытался вспомнить каждый момент, произошедший в каждой комнате. Я хочу, чтобы возвращение в прошлое не отняло у меня этих воспоминаний.
— Я не знаю, как сложится моя жизнь без тебя, Джо, — проговорила Фанни, глядя на землю. — Возможно, моя жизнь не сложится совсем. Я не хочу без тебя. До встречи с тобой я даже не понимала, что трачу дни впустую, мечтая о прекрасных героях, живущих в прекрасных книгах. Я не понимала, что эмоции, которые я испытывала, на самом деле, не настоящие. Настоящей я стала только благодаря тебе. Ты изменил меня и мой мир. Я люблю тебя и ненавижу одновременно. Разве это правильно, влюбиться в человека, который заблаговременно предупреждает о своём скором уходе? Это неправильно, но я продемонстрировала всю свою глупость, которая, как ни странно, сделала меня самой счастливой девушкой в мире. Я не знаю, как сложится моя жизнь без тебя, Джо, но я всегда буду любить тебя.
— Фанни, — я приобнял её за плечи. — Ты даже не представляешь, как я ненавижу себя за то, что согласился полететь в будущее, — она испуганно подняла голову, а я поспешил объяснить. — Я изменил твой мир, изменил твою жизнь, и я даже не знаю, что ты будешь делать после моего исчезновения. Я пытался поставить себя на твоё место и, знаешь, если бы мне предстояло остаться в этом мире одному без тебя, то я бы спрыгнул с вращающейся карусели на следующий же день, — Джозефина крепче обвила рукой мою талию. — Я узнал так много о будущем, о своей участи, о своей судьбе. Я влюбился в тебя, я знаю, что и ты меня полюбила, а теперь, через насколько минут я улечу, оставляя тебя здесь. Я ненавижу себя за это, — взяв её лицо в свои ладони, я горячо поцеловал её. Я ведь не мог сделать ничего уже. Я просто целовал её так, как будто это мой последний поцелуй с человеком, которого я люблю. Самое ужасное, что так оно и есть. — Фанни, пообещай мне, что ты сделаешь всё, чтобы стать счастливой без меня. Пообещай мне, что ты не прервёшь свою жизнь после моего исчезновения. У тебя есть люди, ради которых ты должна жить. Мама, отец, желающий тебе всего самого наилучшего, заглядывай к Уиллу, Фанни, делай всё, чтобы быть счастливой. Делай это ради меня. Храни меня в своём сердце. Я люблю тебя.
— Я обещаю, Джо, — тихо проговорила девушка и опустила голову, лбом упираясь в мою грудную клетку. Из кармана она достала два письма, которые мы написали вчера, и протянула их мне. — Возьми их с собой. Одно, твоё, пусть прочитает Джозеф, который будет бороться за технологии, — она осеклась. — Надеюсь, ты написал ему так, чтобы он всё понял. А моё письмо передай маленькой Фанни. Найди её в этой деревне. Она будет жить с мамой и бабушкой в этом доме. Передай ей это письмо хорошо? И обними её. Она почувствует родное тепло. Я люблю тебя.
Взяв письма в руки, я отошёл назад. Даже сейчас, стоя на расстоянии пары шагов от человека, которого я люблю, мне кажется, что часть меня срезали и оттянули, давая возможность посмотреть на неё. Вроде бы, не так далеко и можно вернуть, но, через несколько мгновений, так будет всегда. Я буду жить без части себя.
— Джозефина, я не хочу, чтобы ты видела моего исчезновения, — сказал я, глядя в глаза девушки, причиной для грусти, в которых, был я один. — Отвернись пожалуйста.
Не говоря больше ни слова, девушка сделала то, о чём я попросил. Она встала спиной ко мне, даже не обняв на прощание. Но, часы могут пробить в любой момент, и я не хочу видеть её слёз.
Достав пульт из кармана, я занёс палец над красной кнопкой. Мне нужно будет нажать на кнопку сразу же, как я услышу удар городских часов. Я знаю, что эта кнопка сработает, ведь всегда срабатывает то, что не приносит счастья. Я не чувствую желания — давить на красный цвет, в отличие от жёлтого. Что же давала жёлтая кнопка? И почему она не сработала? Я уже не смогу узнать. Мне нужно приготовиться к полёту.
В ожидании своей минуты, я открыл письмо, которое Джозефина написала для Фанни. Обернулся, чтобы быть уверенным, что она не смотрит на меня сейчас. Нет. Стоит спиной, лишь плечи слегка вздрагивают, свидетельствуя о её попытках сдержать слёзы. Я ненавижу себя за это.
«Дорогая малышка Фанни, меня зовут Джозефина. Я пишу тебе письмо из 2037 года. Не удивляйся, но опасения мамы и бабушки будут оправданы. Мир уже разработал средства для полётов во времени. Может быть, ты удивишься, что это сделал твой папа. Фанни, пожалуйста, сохрани это письмо в тайне и всё, что я тебе скажу.
Парень, который передаст тебе письмо, его зовут Джо, умрёт в 2027 году из-за желания — продвинуть технологический прогресс. Ты же помнишь, как он подлетел за твоей ленточкой. Он не должен умирать. Он самый прекрасный человек на планете. Не оставляй его, Фанни. Пожалуйста, будь рядом с ним. Попроси его, чтобы он почаще бывал с тобой рядом, после того, как он передаст это письмо. Обнимай его крепче.
Сохрани это письмо, Фанни, придумай что-нибудь, чтобы он остался в живых. Никому не говори об этом послании, сохрани нашу тайну. Ты умная девочка, Фанни, прочти письмо через пять лет снова и подумай над тем, что ты можешь сделать, чтобы Джо остался в живых.
Этот парень так много значит для меня. Для нас. Я люблю его, Фанни. Даже если в будущем мы с ним уже не увидимся, так как, он может переехать в другую страну, или же, жениться на другой девушке, я буду счастлива знать, что он жив. Фанни, пожалуйста, сохрани его жизнь.»
Я не сразу почувствовал, что по моей щеке катится слеза.
Я не сразу понял, что городские часы оповестили о начале нового восьмого дня, в котором меня уже быть не должно.
Пускай меня забрасывает во временные пространства. Пускай я стану скитальцем. Рано или поздно это закончится. Но Джозеф не будет передавать это письмо маленькой Фанни. Джозеф не будет разбивать счастье маленькой девочки своим появлением. И Джо не будет вмешиваться в будущее взрослой Джозефины.
Но, вместо того, чтобы почувствовать, как меня вращает в воздушном потоке, похожем на воронку торнадо, я наблюдаю лишь своё присутствие в саду Джозефины. Может быть, скитальцем я стану через пару минут, или же, первое место, в котором мне суждено побывать, это снова 2037?
Рядом со мной стоит Джозефина, не сдерживая своих рыданий. Её плечи содрогаются из-за частых всхлипов. Я смотрю на пульт в руке и нажимаю на синюю кнопку. Не работает. Нажимаю на красную — ничего не происходит. По очереди, я тычу пальцем на каждую кнопку этого маленького устройства, но не становлюсь невидимкой и никуда не улетаю. Что произошло?
— Фанни, — зову я, и девушка замирает. Кажется, она даже не дышит. Медленно разворачивается ко мне и открывает рот, чтобы наполнить лёгкие воздухом.
— Джо! — через мгновение я уже прижимаю её к себе. — Ты не улетел? Ты здесь? Как?
— Они не работают! — восторженно и, в то же время, взволнованно отвечаю я, всё ещё, боясь, что из объятий Джозефины меня перекинет в пустыню 1987 года.
— Что? — заливаясь слезами, но, вместе с тем, улыбаясь спрашивает она. Я улыбаюсь в ответ.
— Кнопки, — отвечаю я. — Кнопки не работают. Ни одна. Я не могу стать невидимым.
— А что, если… — Джозефина мотает головой в стороны. — Джозеф, а что, если это эффект жёлтой кнопки? Что если жёлтая кнопка отключает красную кнопку, оставляя тебя в том времени, в котором ты находишься? — я неуверенно кивнул, но продолжил озвучивать мысли девушки.
— Я почувствовал, что должен нажать на кнопку. Я нажал на неё, потому что любовь подтолкнула меня на это. Любовь к тебе. Наша любовь не имеет права закончиться. Джозефина…
— Ты здесь навсегда. Жёлтая кнопка сработала. Она оставила тебя здесь.
— Спасибо, мистер Фло, — проговорил я и обнял Джозефину так крепко, будто обнимаю её в последний раз. Но, к счастью, это не так, и не будет таковым очень долго.
— Спасибо, папа, — поддержала Фанни и поцеловала меня, поднявшись на носочки. Сколько у нас ещё будет поцелуев? Буду делать всё, чтобы их было как можно больше. — Что теперь, Джо? Что мы будем делать?
— Думаю, для начала, мы выкинем пульт, — отозвался я и усмехнулся. — Кнопки уже не работают. А ещё, нам с твоей мамой нужно познакомиться.
— Ты ей понравишься, — заверила меня девушка и прижалась к моей груди, слушая удары сердца, которое не остановилось десять лет назад. Слушая удары сердца, которое просто разрывается от любви к этому миру и к Джозефине.
Я не знаю, как мы будем жить дальше. Я не знаю, что случится через несколько лет. Но я знаю, что этот восьмой день моего проживания в тридцать седьмом году станет для меня новой страницей моей новой книги под названием «жизнь».
