Когда я перестану дышать...

      Неожиданный звонок в дверь в десять часов вечера слегка удивил единственного обитателя квартиры - Юрия Плисецкого. Медленно плетясь к входной двери и попутно проклиная весь мир, юноша даже не заглядывая в глазок, приоткрыл дверь и уж было хотел раздаться гневной тирадой по поводу позднего визита неожиданного гостя, а так же по поводу того, что он не желает никого видеть, как вдруг замирает на пороге, видя перед собой никого иного, как Виктора Никифорова. Тот улыбается во все тридцать два и с присущей бодростью в голосе говорит: - Не против, если я немного у тебя посижу, а? И даже не дождавшись ответа, проворно проскользнул мимо слегка прифигевшего Плисецкого. Конечно, как же тут не офигеть, ведь не каждый день к тебе заглядывает чемпион мира по фигурному катанию, к слову, к которому ты неровно дышишь. Оправившись от глубокого шока, Юрий грубо ответил: - Я не в настроении тебя развлекать, катись отсюда, Виктор. В глубине души парень был рад приходу мужчины, но резкий и вспыльчивый характер все же брал верх. Да и к тому же чертова осенняя депрессия настала парня так внезапно и завлекла в свои сети, от чего наш фигурист уже четвертые сутки не выходит из дому, и настроение было ниже отметки "нормально" - обыденной для Юры. Но Виктор уже привык к этим колким и грубым фразочкам паренька и просто не обращал на это никакого внимания. -Так, где у тебя гостиная? - и снова не дождавшись ответа, мужчина отправился в поисках нужной ему комнаты. Гостиная обнаружилась сразу. Это была довольно большая комната в классических цветах - черном и белом. Все было лаконично и минималистично: кожаный диван, который служил когтеточкой для кота по кличке Тигр, хотя на своего далекого предка он не очень походил, стеклянный столик, на котором валялись различные журналы и фантики от "Сникерсов", напротив стоял стеллаж с книгами. В основном это была, к удивлению Виктора, классика. На стене висела картина, которая закрывала дырку в стене, оставленную Юрием после неудачного соревнования; как именно он сломал стену, хозяин квартиры не помнит. И в довершении всего тумбочка с телевизором, который Плисецкий включал только по большим праздникам. - Долго в проходе торчать будешь, а? - недовольно пробурчал Юра и втолкнул фигуриста в комнату. Только сейчас он заметил, что Виктор пришел не с пустыми руками. -Эээ, ты че пить собрался? Никифоров мило улыбнулся и ответил: - Не бойся, это всего лишь вино. - А вино это теперь не алкоголь, да? - Ой, да ладно тебе. Ты тоже можешь выпить, со мной можно. Да и к тому же ты уже не маленький. В твоем возрасте и не таким занимаются, так что не беспокойся. Плисецкому стало немного не по себе, вспомнив своих друзей по школе, как они, да и он тоже, что уж скрывать, "оттопырились" на последнем звонке. После того юноша понял, что алкоголь для него это то же самое, что для быка красная тряпка - он становится неуправляемым. Пока юный фигурист предавался воспоминаниям, Никифоров уже успел откупорить бутылку и разлить вино по стаканам. - Ну, присоединяйся, - Виктор отдал стакан в руки юноше. - Ты совсем ебанутый, Никифоров?.. Тебя и посадить могут за спаивание несовершеннолетнего. - Чего это ты обо мне заботиться стал? Если слабо, так и скажи... Да, именно. Виктор уже давно знал этого гордого мальчишку. Он знал, что если упрекнуть Плисецкого в слабости, то, как говорится, пощады не жди. Вырвав стакан из руки Виктора, блондин залпом осушил его. - Ну так что, не хочешь рассказать почему ты не приходил на тренировки и не отвечал на мои звонки? Что случилось? Юра недовольно фыркнул. - Ты пришел сюда, напоил меня только для того чтобы спросить об этом? Ну ты и идиот, Виктор... Парень налил себе еще вина и снова одним глотком опустошил стакан. Здравый смысл потихоньку начал отходить на задний план. - Я просто хочу отдохнуть. И всё. Неужели это так трудно, блять, понять. Никифоров начал немного волноваться за малолетнего приятеля и отобрал бутылку. - Я тебя понимаю, Юр, - тихо прошептал Никифоров и отставил стакан. Повисла тишина. Где-то в коридоре слышалось шуршание: это Тигр играл со шнурками хозяйских кед. - Нет, ничего ты не понимаешь, - вдруг так же тихо ответил Плисецкий. Виктор его еще никогда не видел таким подавленным. Сейчас он был похож на кого угодно, но не на Плисецкого, того вечно вспыльчивого и грубого шестнадцатилетнего мальчишку, который всеми силами пытается доказать, что он уже взрослый. - Чего же я не понимаю, объясни? Плисецкий медлил с ответом. Уставившись в одну точку, он словно впал в некий транс. Виктор уж было подумал, что разум совсем покинул парня, и тот уснул, но вдруг встрепенувшись парень буркнул: - Мне нужно было отдохнуть. От всего. От ежедневной нервотрепки Якова, от тренировок, от тебя... Губы мужчины изогнулись в довольную ухмылочку. Конечно, Никифоров догадывался о чувствах этого мальчишки, но даже не представлял на сколько они были глубоки и чисты. Он наклонился к парню настолько близко, что Юра вздрогнул от внезапного шёпота: «Что ты ко мне чувствуешь? » Блондин словно протрезвел: он резко отскочил от коллеги по льду и споткнулся о валявшуюся на полу бутылку, после чего последовало весьма обидное оскорбление в адрес бутылки. Юра взглянул на Виктора, и из глаз потекли слёзы. Плисецкий сам не знал от чего он вот так, совсем по-детски, разрыдался, но почему-то на душе становилось легче. Наконец он выплеснул весь тот негатив, скопившийся за столь долгое время. Никифоров продолжал наблюдать за всем этим, но в какой-то момент он не удержался и резко сжал мальчишку в объятьях. Виктор никогда не касался его, никогда не обнимал, будто боялся, что настолько хрупкое тельце может сломаться под его натиском. Юра... он же всего лишь подросток, а он - Виктор - уже состоявшийся двадцативосьмилетний мужик; но как бы не была велика разница, Никифоров хотел вот так просто обнять и нежно поцеловать парня, что собственно мужчина и сделал. От поцелуя в голове Юры все вскипело, а вновь вернувшийся разум отказывался верить во всё происходящее. Поцелуй между тем становился все жёстче и требовательнее. Юра же отвечал неумело и немного нерешительно, ведь это был его первый поцелуй, да ещё с тем, кого парень ежедневно колошматил, а по ночам представлял себя под ним. Виктор больно прикусил мочку уха, от чего Юра прошипел, словно кот. Именно с эти животным Юра ассоциировался у Виктора. Такой же дикий, темпераментный и весьма своенравный, но если его приручить, то можно услышать мелодичное урчание. Виктор повалил юношу на диван, попутно снимая с него одежду и бросая на пол. Где-то послышалось недовольное "мяу" - наверное, деталь гардероба прилетела прямо в кота, который был увлечен поиском блох в собственной шкурке. Мужчина медленно проводит кончиком языка от подбородка до ключиц, затем покрывает поцелуями каждый сантиметр юношеского тела, которое при каждом касании вздрагивало. Остановившись возле сосков, Никифоров слегка оттягивает и прикусывает один, словно дразня парня. А тот, все еще пытающийся скрыть нарастающее возбуждение, закусывает губу и сминает рубашку партнёра. Ещё один укус и Юра стонет, вызвав у Никифорова довольную ухмылку. Рука мужчины оказывается на паху Плисецкого и медленно поглаживает возбуждённую плоть. Юра закрыл глаза и окончательно прокусил губу. Струйка крови потекла по подбородку. Между тем Виктор уже стянул домашние штаны вместе с нижним бельём и, облизнув головку члена, вобрал его полностью в рот. Юра выгибается и откидывает голову назад, облизывая пересохшие и искусанные в кровь губы, руки тянутся к голове своего новоиспечённого любовника и впиваются в пепельного оттенка волосы. После нескольких ритмичных движений Плисецкий, с хрипотцой в голосе что-то простонав, обильно изливается прямо в рот Виктора. Проглотив семя, Никифоров тянется к лицу мальчишки и шепчет: «Юра, взгляни на меня». Плисецкий до сих пор не верил во всё происходящее, он боялся, что, открыв глаза, он очутится в своей постели, а Виктор и все происходящее окажутся лишь очередными грёзами. Но вдруг почувствовав как холодные пальцы касаются заднего прохода, Юрий в испуге открыл глаза и простонал: «Витя...какого хрена?» Виктор нежно целует тот в макушку и шепчет ему успокаивающие слова, пока подготавливает податливое тело к самому интересному. Наконец, вынув пальцы, мужчина начал медленно вводить плоть. Резкая боль пронзило юное тело до кончиков пальцев на ногах и, не удержавшись, Плисецкий кричит и кусает свою ладонь. Дав немного привыкнуть, Никифоров начал медленно двигаться. Юра только сейчас взглянул на Виктора: глаза цвета небесной лазури были прикрыты, пепельные волосы прилипли к мокрому от пота лицу, губа была закушена, и иногда юркий язычок проскальзывал по пересохшим губам. Темп движений нарастает, толчки становятся всё глубже и более резкими, стоны становятся все громче и чаще. Виктор мягко касается губ парня и снова отстраняется. «Я люблю тебя, Никифоров». Юра больше не может молчать. Он повторяет это ещё много раз, пока оргазм не накрывает обоих, и они уставшие проваливаются в морфеево царство.

***

Утром следующего дня Плисецкий проснётся один в своей кровати. Он не найдёт Виктора, но обнаружит лежащую записку на столе в гостиной. На бумаге в клеточку аккуратным почерком будет написано всего лишь одно слово: «Спасибо». Из гостиной донесётся тихий всхлип и почти неслышное «блять».