…Вечерело. День выдался жарким; каменные стены за день успели накопить коварное, душное тепло, и даже системы вентиляции, внедрённые с приходом имперцев, плохо спасали положение.
Тем не менее, запланированное совещание шло полным ходом. Славин привычно устроился в кресле, несмотря на то, что оно было для него не в меру широким, и старательно ловил каждое слово командира: сейчас речь шла о стратегии и тактике предстоящей операции.
На стене по-прежнему красовался портрет семейства Синдуллы. Капитана отвлекало и раздражало мерцание голограммы; его мысли то и дело соскальзывали к вопросу о том, почему гранд-адмирал не спешил отправлять трогательную голографическую мозаику на свой крейсер, хотя и высказывал намерение включить портрет в свою обширную коллекцию.
Траун же, казалось, не замечал ничего. Его мерный голос плыл сквозь сосредоточенную тишину кабинета, и в утомлённом жарой разуме капитана всё же постепенно вырисовывалась внятная схема дальнейших действий.
— Все буровые вышки, на которых добывается рилл, должны быть объявлены принадлежащими Империи, а несанкционированная добыча — приравниваться к государственному преступлению… Когда недовольные поднимут голову — а они это, несомненно, сделают, — необходимо заключать их под стражу и тщательно допрашивать на предмет знакомств и связей. Это же касается и всех тех, кто обеспечивает экспорт рилла за пределы Рилота. Нужно уничтожить
всю сеть контрабанды. Только тогда приказ Императора можно будет считать действительно выполненным.
— Это очень масштабная задача, гранд-адмирал! — воскликнул Славин.
— Не волнуйтесь, капитан. Было бы безумием взваливать её решение целиком на ваши плечи, — усмехнулся тот в ответ. — Здесь же, на Рилоте, крайне важно учитывать следующее. В подземных поселениях, где обретаются наиболее крупные дельцы, открытые столкновения могут повлечь за собой много лишних жертв. Поэтому там необходимо действовать как можно точнее. Подготовьте малые диверсионные группы. Они должны будут выполнить свою часть плана повсеместно и практически одновременно, чтобы не дать противнику никакой возможности уйти…
В глазах Трауна загорелась характерная грозная искра, при виде которой у Славина не раз перехватывало горло, и сейчас он искренне порадовался, что сосредоточенная ярость чисса была адресована не ему.
— Вот что, в общих чертах, вам предстоит осуществить, — подытожил гранд-адмирал. — К детальному тактическому планированию я предполагаю перейти уже в ближайшее время, как только получу новейшие разведданные… Возможно, у вас будут какие-то возражения или дополнения? — добавил он, испытующе глядя на капитана.
Тот давно успел усвоить, что пытаться соскользнуть на формальный тон в общении с Трауном бесполезно, и сейчас не замедлил высказаться.
— Боюсь, проведение операции будет осложнено одним обстоятельством, гранд-адмирал… Сюда стягивают силы повстанцы. Наверняка этот твердолобый Синдулла вызвал подкрепление!
— Боюсь, вы совершенно не знакомы с тактикой Чама Синдуллы, — медленно покачал головой Траун. — Единственный принцип, которому он стремился не изменять никогда, — опора на собственные силы. Синдулла настолько желал видеть Рилот независимым, что сторонился любой вероятности ассимиляции и порабощения, даже в виде крайне взаимовыгодных союзов. С Республикой он пошёл на соглашение лишь тогда, когда борьба с конфедератами стала грозить полным крахом.
— Тогда что они здесь забыли?.. Им жить надоело? — недоумевал Славин. — Здесь же полно наших войск.
— Логика повстанцев, капитан, вовсе не всегда соотносится со здравым смыслом… Вероятно, здесь их привлекает нечто такое, ради чего они считают возможным пойти на смертельный риск.
— Риллу им, что ли, не хватает в организме? — неловко сострил тот и в сотый раз покосился на портрет.
— Вы делаете успехи, — без тени иронии заметил гранд-адмирал и пояснил: — Вам наверняка должно быть известно, какими путями Восстание добывает средства на содержание своего флота. Неоднократно повстанцев замечали в довольно неблаговидных связях и преследовали именно за них — заметьте, что впоследствии мятежники начинали выдавать свои проблемы с законом за политические обвинения… И здесь, на Рилоте, дела у Восстания вряд ли обстоят иначе. Они скорее нападут на Синдуллу, чем объединятся с ним… Империя — их общий враг; но это слишком абстрактно по сравнению с торговцами риллом, которых ненавидят местные — и с которыми давно сотрудничает Восстание.
Славин с удивлением воззрился на командира, явно не вполне понимая его выкладки — и тем охотнее соглашаясь с ними.
— Тогда каковы наши дальнейшие действия, гранд-адмирал?
— Не спешите, капитан… Важно отследить их намерения. Если преждевременно применить силу, то это может не лучшим образом сказаться на выполнении приказа Императора… Если же их целью окажутся местные, — лицо Трауна озарила своеобразная усмешка, — мы не станем препятствовать ни одной из сторон в этой суровой борьбе.
В воздухе повисла торжественная пауза: та изящная лёгкость, с которой гранд-адмирал рассуждал о повстанцах, впечатлила даже Славина, заставив его мысленно воспарить к неведомым далям — пусть и совсем ненадолго.
— Служу Империи! — опомнившись, неловко козырнул он.
— Вы свободны, капитан. Ждите моих дальнейших указаний, — отозвался Траун.
Славин не замедлил покинуть кабинет — успев, впрочем, заметить, как командир неспешно развернулся в сторону семейного портрета тви’леков и погрузился в созерцание.
***
Насладиться отдыхом в полной мере капитану всё-таки не удалось: за четверть стандартного часа до отбоя комлинк противно запищал, уведомляя о необходимости явиться к Трауну по срочному вопросу… Мысленно проклиная всё на свете, Славин переступил порог кабинета, еле успев состроить деловую мину.
— Вызывали, гранд-адмирал? — спросил он, стараясь не выдавать своего настроения.
— Прошу прощения за беспокойство в столь поздний час, — вполне искренне отозвался Траун, давая понять, что потуги Славина оказались напрасны. — Мне нужны отчёты по
успешным диверсиям повстанцев. За всё это время.
— По успешным диверсиям повстанцев?..
— Именно так, капитан! — подтвердил тот. — Думается, таких инцидентов было немало; но дело сейчас не в этом. Точечные подрывные удары — их излюбленная тактика, а в грядущей операции нам предстоит применить именно её.
— Слушаюсь!.. Что-то ещё, гранд-адмирал? — не без подобострастия добавил Славин, пытаясь хотя бы для вида побороть угрюмое равнодушие. В каком-то смысле оно давно стало его привычным состоянием, изредка сменяясь вспышками злости или совсем уж единичными озарениями вроде сегодняшнего; однако сейчас, к ночи, в голове уже просто мутилось от жары и напряжённой мыслительной работы.
— Как сейчас чувствует себя Синдулла? — негромко спросил Траун после небольшой паузы.
— Насколько мне известно, состояние стабильное, — протянул капитан и уткнулся в датапад. — Точнее, стабильно тяжёлое. Благодаря своевременному медицинскому вмешательству удалось избежать кровопотерь и инфицирования раны, однако по-прежнему наблюдаются лихорадка, общая слабость, спутанность сознания. Эмоциональное состояние угнетённое, э-э… временами с некоторыми проявлениями дисфории…
— Достаточно, — мягко прервал тот. — Продолжайте наблюдение. При непредвиденных осложнениях прошу информировать меня. На сегодня вы свободны, капитан.
Славин, не пытаясь скрыть своего облегчения, вновь отдал честь и поспешил отправиться восвояси.
***
…К тому времени, как гранд-адмирал появился в медицинском блоке, над штабом уже давно воцарилась безлунная рилотская ночь. Оставив охрану ждать в коридоре, Траун направился в палату, куда поместили Синдуллу.
В небольшой комнате, пропахшей бактой, царила та особенная, напряжённая тишина, которой всегда отзывается самый воздух в ответ на безмолвные усилия существа, идущего на поправку после тяжёлого ранения… Кровать Геры располагалась у стены по правую руку от входа; единственным источником света в палате сейчас были тусклые светодиоды и датчики приборов.
«Нужно было распорядиться, чтобы пленников задержали не только живыми, но и невредимыми!» — с неожиданно сильной досадой подумал Траун. В ходе недавнего допроса, несмотря на недружелюбное расположение Геры, он смог узнать достаточно много важных сведений и рассчитывал обсудить с ней тактику подрывных действий, чтобы по возможности перенять и использовать опыт повстанцев. Но, учитывая нынешнее состояние пленницы, такая возможность могла ещё долго не представиться — потому и приходилось довольствоваться отчётами.
Несмотря на довольно заметный звук шагов, Гера никак не отреагировала на появление гранд-адмирала. Судя по всему, незадолго до его прихода тви’лечка впала в забытье, граничащее с бредом.
Траун подошёл ближе и всмотрелся в её напряжённое лицо: глаза были прикрыты, на лбу виднелись бисерные капельки пота.
— Почему здесь так жарко?.. — простонала она, не открывая глаз.
Траун бережно приложил ладони к её горячим вискам. Гера глубоко вздохнула и ненадолго притихла.
Странно было осознавать, что жизнь этого существа, решительного и гордого — и при этом неожиданно хрупкого… — во многом зависела от него. Тем занятнее представлялся тот факт, что в некотором смысле и он, имперский полководец, нуждался в
ней.
Чтобы победить врага — его нужно изучить.
Чтобы Империя процветала, нужно обеспечить мир и порядок во всех её регионах.
Чтобы спасти Рилот, нужно понять, чем руководствовались те, кто пытался сделать это ранее — и отчего они потерпели неудачу.
…Под пальцами Трауна беспокойно пульсировали жилки. Руки всё сильнее наливались болезненным жаром, принимая его в себя; и, когда запас живительной прохлады в них окончательно иссяк, Гера инстинктивно попыталась высвободиться.
Имперец не стал её удерживать и тихо отошёл в сторону. Сейчас его присутствие здесь было скорее лишним — вероятно, стоило всё же дождаться того момента, когда к Гере вернулись бы силы и способность поддерживать разговор.
— Какие будут распоряжения, гранд-адмирал? — некстати осведомился меддроид, появившийся на пороге.
— Позаботьтесь о том, чтобы всё необходимое выполнялось неукоснительно, — ответил Траун. — Синдулла нужна мне живой и в полном сознании.
