За очаг и дом

Посиделки затянулись далеко за полночь – возможность побыть вместе в спокойной обстановке предоставлялась глейвам не так уж и часто. Несмотря на мрачные пророчества Люче, о возможном мире с Нифльхеймом все позабыли через несколько стаканов и продолжили весело проводить время. Либертус, явно перебрав лишнего, практически не затыкался, перемежая рассказы о боевых вылазках воспоминаниями об их общем с Никсом детстве. Никс кое-где поддакивал, но чаще отмалчивался и лишь изредка усмехался. «За очаг и дом!» – то и дело звучал привычный тост. Наконец владелец забегаловки собрался закрываться и потребовал покинуть заведение. Либертус, конечно же, воспринял данное заявление со всей присущей ему эмоциональностью, и Никсу с Пельной едва удалось успокоить его. Люче смылся несколько часов назад, сославшись на неотложные дела, и большую часть времени они провели вчетвером. Уговорив Либертуса все же не уничтожать практически единственное заведение, куда его еще пускали, Никс, Пельна и Кроу помогли ему подняться по ступенькам, ведущим из забегаловки на оживленную даже в такой поздний час улицу нижнего города. – Кроу, проводить тебя? – спросил еле стоящий на ногах Либертус. Костыли в данной ситуации спасали мало и даже наоборот, мешали, так как он постоянно ронял их, и Никсу или Пельне приходилось их поднимать. – Сама доберусь, – усмехнулась Кроу, тоже выпившая немного лишнего. Одной рукой она вцепилась в предплечье Никса и исподтишка поглаживала его. Никс понадеялся, что подвыпившие друзья не заметят этого. Сам он тоже не отставал в плане выпивки, но чувствовал себя относительно нормально. – Смотри, чтобы нам не пришлось провожать тебя, – сказал Пельна Либертусу. – Меня? Зачем? – искренне удивился Либертус. – Я трезв как стеклышко! – Тут он снова уронил костыли и грохнулся бы сам, если бы Никс не успел подхватить его. – Пойдем, брат, – сказал он, закидывая одну руку Либертуса себе на плечи. – Тебе нужно отдохнуть. До дома, в котором жил Либертус, было недалеко. Друзья нашли ключи в его кармане, сгрузили уже практически уснувшего Либертуса на кровать и снова вышли на улицу. – Предсказываю, что утро его ждет просто потрясающее, – рассмеялась Кроу. – Думаю, такое утро ждет нас всех, – заметил Пельна. – Мне тут недалеко, так что я уже пойду. До встречи! – Он махнул рукой на прощанье и нетвердой походкой направился к одному из невысоких домов. – Ну что, проводить тебя? – усмехнувшись, спросил Никс у Кроу. – Проводи. Только давай сначала решим – к тебе или ко мне? Никс взглянул на часы – до заступления на службу оставалось меньше четырех часов. Выспаться он точно не успеет. – Кроу, нам рано вставать, – заметил он. – Плевать. – Она обняла его за шею, притягивая к себе для поцелуя. Никс взял ее за плечи, отстраняя: – Только не у дома Либертуса. Пошли, до моего дома два квартала. Никс едва успел отпереть дверь квартиры, когда Кроу впилась в его губы требовательным поцелуем, одной рукой вцепляясь в волосы, а другую запуская ему под футболку. Никс ногой захлопнул дверь и подхватил Кроу на руки, занося ее в единственную комнату и опуская на узкую кровать, явно не предназначенную для двоих. Но Кроу это мало волновало – она потянула его на себя, а потом ловко перевернулась, оказываясь сверху и принимаясь поспешно избавляться от одежды. Никс только успел стянуть с себя футболку, а Кроу уже расстегивала его брюки. И минуты не прошло, как он почувствовал горячую тесноту ее лона, и лишь успевал подстраиваться под бешенный темп, задаваемый ее бедрами. Секс с Кроу был подобен яростному урагану, уничтожающему все на своем пути – иногда Никс не мог понять, трахаются они или дерутся. Ее острые зубы впились в его плечо, а ногти оставляли красные полосы на предплечьях. Никс тоже не остался в долгу, крепко, до синяков, сжав ее бедра, с силой насаживая ее на себя. Небрежный пучок, в который Кроу собирала свои волосы, распался от резких движений, и темные шелковистые пряди окутали ее плечи, упали на лицо. Никс схватил их в охапку, наклоняя ее к себе, наощупь находя ее губы и приникая к ним жадным поцелуем. Когда все закончилось, она скатилась с него и, нагло выдернув из-под его зада край покрывала, завернулась в него и практически сразу уснула. Услышав, что ее дыхание стало глубоким и спокойным, Никс невесомо коснулся прядей ее волос, рассыпавшихся по спине, а потом повернулся на другой бок и тут же вырубился. Когда он проснулся на утро с тяжелой от похмелья и недосыпа головой, Кроу в квартире уже не было. **** Никс не смог бы сказать точно, когда это началось. Кажется, около полугода назад, после одной из особенно сложных миссий. Кроу в тот день едва не погибла, обеспечивая им магическое прикрытие. Когда они вернулись в штаб, ее всю трясло. Он отпаивал ее виски и заговаривал бессмысленной болтовней. Либертус тогда получил ранение и отлеживался в госпитале, поэтому как-то так случилось, что в общем зале штаба они с Кроу остались одни. Кажется, она первая потянулась к нему, а он не стал ее останавливать. Адреналин после сражения все еще бурлил в крови, требуя выхода. Кажется, тогда они сломали одну из широких лавок, стоящих в зале, пытаясь использовать ее как кровать. После этой первой совместной ночи у Никса ломило все тело, будто его избивали палками. Они никогда ничего не обещали друг другу и почти не говорили о своих отношениях, лишь однажды сойдясь на том, что Либертусу, да и кому-либо еще из глейвов, о них знать не стоит. С их службой в Кингсглейве было бессмысленно думать о чем-то серьезном – каждый из них мог погибнуть в любой момент на очередном задании. К тому же, Никс продолжал относиться к Кроу, как к другу и боевому соратнику, с небольшой поправкой на пол и привлекательность, а его редкие неловкие попытки перевести их отношения на новый уровень почти всегда заканчивались провалом. Однажды он решил сделать ей подарок на день рождения и купил на рынке в нижнем городе красивое украшение для волос, похожее на те, что носили в Галахде. Это была длинная нить бусин, которую следовало носить на лбу, пропустив через волосы. Никс представлял, как это украшение будет эффектно сочетаться с прекрасными волосами Кроу, но она среагировала на подарок очень странно. Приняла его, но тут же сунула в карман, пробормотав, что не в восторге от девчачьих побрякушек. Больше подарков Никс ей не делал. Поэтому так удивился, заметив в ее руках красивую заколку, когда вместе с Либертусом провожал Кроу на секретную миссию в Тенебре. Но, как оказалось, заколка предназначалась в подарок принцессе. У Никса от этой миссии было неспокойно на душе, хотя что может быть проще – приехать в одно место, забрать принцессу и перевезти ее в другое. Но что-то не укладывалось и тревожило, особенно на фоне готовящегося подписания мирного договора. Никсу хотелось обнять и поцеловать Кроу на прощанье, но он не смел. Она не оценит такого проявления чувств, да и у Либертуса могут возникнуть вопросы. Поэтому он лишь стоял и смотрел, как за Кроу закрываются двери желтого фургона и пытался запечатлеть в памяти ее прощальную улыбку. **** Никс бежал по коридору, не чуя под собой ног – если бы он мог, он бы взлетел, только чтобы передвигаться быстрее. Его интуиция не подвела, и в задании Кроу действительно что-то пошло не так. «Лишь бы все обошлось», – как мантру повторял он про себя. Либертус рвался в двери медблока как разъяренный зверь, и, конечно же, пара медиков не смогла его остановить. Никс вошел за ним следом. От увиденного у него потемнело в глазах. Либертус подошел ближе к распростертому на прозекторском столе телу, укутанному в пластиковый мешок, а Никс не мог сдвинуться с места, будто его внезапно парализовало. Причем, не только тело, а и что-то внутри – он не чувствовал ничего, лишь оглушающую мертвую пустоту, которая была страшнее любой боли. Никс хорошо знал это чувство – он уже испытывал его, когда на его глазах погибли сестра и мать. Наверное, он приносит несчастье всем, с кем сближается – вот и Кроу постигла та же участь. Он снова не успел, не смог, не спас. От осознания этого хотелось выть и бросаться на стены, но мертвый паралич не отпускал, поэтому Никс мог лишь смотреть, как Либертус плачет над телом Кроу. Потом все было как в тумане – Драутос отдал ему коробку с вещами Кроу, которая жгла руки сильнее любой магии. Либертус что-то говорил, вспоминал, а Никс сидел рядом с ним и молчал, чувствуя, как сердце постепенно обращается в камень. Он бы тоже мог вспомнить и рассказать – например, как приятно было пропускать волосы Кроу между пальцами, или как она смеялась, когда он целовал ее за ухом, или о том, что она боялась щекотки. О милой родинке на ее левой лопатке и об ее страсти оставлять засосы в самых неожиданных местах. Он бы никогда не посмел рассказать о таких вещах кому-либо, но сейчас ему до смерти хотелось разделить с Либертусом их общую утрату, рассказать ему, как много значила Кроу и для него, и каким он был глупцом, что понял это лишь тогда, когда потерял ее. Никс проклинал себя за то, что не обнял ее на прощанье, не вдохнул в последний раз ее знакомый запах, не запечатлел в памяти все те мелкие моменты, из которых состояли их отношения. Несмотря на все, в чем он убеждал себя – он не думал, что все закончится так быстро. Скорее бы предположил, что погибнет первым со своей дурацкой склонностью все время нарушать приказы и попадать в переделки. Но только не она. Не сейчас. Не так. Дома он все же заставил себя посмотреть ее вещи. Ничего, ни единой зацепки. Телефон со смешным брелоком-мальборо, который Кроу когда-то подарил Либертус – такие вещи ей действительно нравились, сломанные часы, показывающие неправильное время, и та самая дурацкая заколка. Никс понадеялся, что расследование Драутоса приведет к более обнадеживающим результатам. Единственное, что ему оставалось – это узнать причину и отомстить, чтобы смерть Кроу не оказалась напрасной. Пламя зажженной у фотографии Кроу поминальной свечи колебалось от едва ощутимого сквозняка. Никс знал, что она бы не оценила подобного жеста, но ему хотелось хоть как-то почтить ее память, хотя даже вся вселенская скорбь не способна была компенсировать чувство вины, разрывающее его изнутри. Никс подошел к кровати и взял подушку, на которой еще несколько дней назад спала Кроу. Поднес к лицу, пытаясь ощутить ее запах, но тщетно. Кроу больше нет, и от воспоминаний ему не станет легче. Никс выругался и швырнул подушку в стену. **** Заколка Кроу спасла леди Лунафрее жизнь. Никс продолжал убеждать себя в этом, стараясь не думать, что если бы он не поддался на провокацию Империи и остался в Инсомнии, падения стены можно было бы избежать. Все разрушилось в один миг. Бывшие друзья обернулись врагами, глейвы убивали друг друга, веря, что тем самым вернут себе дом. Глупые и бессмысленные надежды. Сколько еще людей должно погибнуть, чтобы оставшиеся в живых осознали, что у них только один общий враг? Перед глазами стояли испуганные, но решительные лица сестры и матери. Никс вновь слышал предостерегающий крик Селены, а за ним – голос Кроу, выкрикивающий такой бессмысленный сейчас девиз глейвов: «За очаг и дом!». Тело пронзило болью от выстрелов Люче. Мерзкий ублюдочный предатель, проклятый убийца, который посмел хвастаться тем, что убил Кроу. Если бы Никс мог встать, он бы задушил его собственными руками, без всякой королевской магии. Но он чувствовал, как силы оставляют его вместе с кровью, сочащейся из раны. Продержаться бы еще хотя бы немного. Драутос тоже оказался предателем. Весь такой еще совсем недавно понятный и привычный Никсу мир разрушился в одно мгновение. Все, кому он доверял, либо предали его, либо погибли. Скоро и его собственная жизнь подойдет к концу. Так почему бы не рискнуть в последний раз? Какая разница, как он умрет – медленно истечет кровью или сгорит заживо от гнева древних королей? Хоть выговориться успеет напоследок. Никс надел кольцо в последний момент, когда меч Глауки-Драутоса уже вознесся над головой принцессы. Умирать не страшно, страшно жить в заблуждениях и питать иллюзии по поводу своего особого предназначения. Он не герой, но у него есть шанс помочь стать героем кому-то другому. «Подожди меня, Кроу, мы скоро встретимся. Ждать рассвета осталось недолго». **** Едва пробивающееся из-за горизонта солнце окрасило руины в розовато-фиолетовые тона. Наверное, это самый прекрасный рассвет в его жизни, потому что последний. Никогда еще раньше Никс так остро не чувствовал себя живым. И таким уставшим тоже. Даже после особо сложных заданий или многочасового секса с Кроу он не уставал так сильно. Вот бы увидеть ее в последний раз и попросить прощения. За свой страх, свою слабость и нерешительность. Сказать ей, что она на самом деле значила для него. Сказать, что несмотря на то, что он всегда был самоуверенным идиотом, он все же сумел хоть немного исправиться напоследок. – Не худшая смерть, – сказал Никс, глядя, как солнце медленно поднимается над руинами Инсомнии. Легкий ветерок уносил вверх поднимавшийся от его рук пепел. – Правь достойно, юный король. Сила, подаренная королями, постепенно оставляла его, и вместе с ней возвращалась боль. Но это было даже как-то правильно. Драутос был прав в одном – эта сила на самом деле никогда не принадлежала ему. А с одолженными на время вещами нужно уметь расставаться без сожалений. – Вот и все, – прошептал Никс, закрывая глаза. – Не так быстро, герой, – раздался позади знакомый насмешливый голос. Никс из последних сил обернулся и улыбнулся – он и не думал, что все случится так скоро. Он по-прежнему чувствовал боль в тех местах, куда вошли пули из пистолета Люче, но, наверное, он уже мертв, если видит перед собой Кроу. Она стремительно подошла к нему и дернула за руку. – Чего расселся? Давай выбираться отсюда. Кто знает, вдруг нифы снова вернутся. Вместо того чтобы встать, Никс потянул ее на себя, и она, не удержав равновесия, упала на него сверху. От веса ее тела ослабший Никс повалился на спину, но все же нашел в себе силы обхватить руками ее лицо и поцеловать ее красивые губы. – Эй, эй, сейчас не время! – запротестовала Кроу, пытаясь выбраться из его объятий. Это ей сразу удалось, так как у Никса больше не осталось сил. – Что с тобой? – спросила она, заглядывая в его лицо. – Ты ранен? – Я умер, – просто сказал Никс. – Эй, герой, не шути так. – Брови Кроу сошлись над переносицей. – Хватит с меня уже смертей. – Но разве мы оба не погибли? – слегка недоуменно спросил Никс. – Как видишь, нет. – Но этого не может быть, я сам видел, что ты… – Никс не договорил. – Это долгая история. Давай выберемся отсюда, и я расскажу. – Расскажи сейчас, я никуда не спешу. – Никс, у тебя кровь. Только не теряй сознание, ладно? В машине есть аптечка… Дальше Никс не услышал, так как черная тьма наконец-то утащила его в свои владения. **** Он очнулся от яркого света, бьющего в глаза. Заморгал, попытавшись хоть что-то рассмотреть и понять, где находится. Никс не чувствовал собственного тела, и уже решил было, что короли все же взяли с него свою плату, когда яркий свет над ним вдруг померк и перед глазами появилось обеспокоенное лицо Кроу. – Очнулся? – спросила она. Значит, ему все же не привиделось. Кроу жива, хотя он понятия не имел, как такое возможно. Он же сам видел ее изуродованное тело. – Кроу, – прохрипел он. Голос звучал, словно карканье. – Не болтай, – Кроу что-то сунула ему в рот. Это оказалась пластиковая трубочка, и, втянув воздух, Никс почувствовал, как в горло льется прохладная жидкость. Он с благодарностью взглянул на Кроу. – Ты спасла мне жизнь, – сказал он, когда напился. – Я привыкла отдавать свои долги, – усмехнулась она. – Где я? – спросил Никс. Он попытался сесть, но Кроу придержала его за плечо. – Полегче, герой. Ты еще слишком слаб. Думаю, не каждый день из тебя извлекают остатки разрывных пуль. – Значит, я все же не умер? – Никс никак не мог до конца поверить в это. – Да что ты заладил – умер, умер! – рассердилась Кроу. – Ты был близко, но мы тебя спасли. – Кто – мы? – спросил Никс, пытаясь рассмотреть, где находится, но мышцы не слушались, и он не мог повернуть голову. – Мы – это сопротивление. Ты в нашем штабе, – ответила Кроу. – Сопротивление? – удивленно переспросил Никс. – Я не знал, что ты состоишь в сопротивлении. – Он хрипло рассмеялся. – Как многого я не знал о тех, кому привык доверять свою жизнь. Что мне еще нужно знать? – Это все. И я не состою в сопротивлении. Не состояла, пока не поняла, какую свинью мне подложили на этом секретном задании. – Расскажи мне. Все. – Никс снова попытался принять вертикальное положение, и на этот раз Кроу не стала ему препятствовать. Он находился в небольшом выложенном кафельной плиткой помещении, напоминающем лабораторию или операционную. На металлическом столике рядом с его кушеткой лежали окровавленные медицинские инструменты и бинты. – Я действовала, как мне и приказал Драутос, – Кроу вздохнула и нервно провела рукой по растрепанным волосам. Она казалась уставшей. – Доехала до нужного места, пересела на мотоцикл. Слежку я заметила сразу, но решила не подавать виду. Как оказалось, зря. Я не успела проехать и пару миль, когда нарвалась на засаду. Мой мотоцикл сбили, а в меня выпустили несколько разрывных пуль. Думаю, в нас с тобой стрелял один и тот же человек, если эту мразь можно назвать человеком. Узнаю его почерк – стреляет в живот, чтобы жертва помучилась перед смертью, – Кроу горько усмехнулась. – Пришла в себя я уже в этой комнате. Пруви – лидер сопротивления, рассказал мне то, что я уже и так поняла сама – на меня напали свои. Глейвы. Меня серьезно ранили, а потом бросили умирать на свалке, как использованную вещь. – Голос Кроу задрожал от гнева. – Каким-то чудом я осталась жива, возможно, помогла королевская магия. Меня нашли бездомные, поддерживающие связь с сопротивлением. Они сразу же сообщили Пруви, и меня забрали сюда, в штаб. Решили, что я еще смогу пригодиться, раз состояла в глейвах. Я была нужна им на случай, если Империя не выполнит своих обещаний. Сопротивление в сопротивлении. Но никто не должен был знать, что я выжила, поэтому меня погрузили в пластиковый мешок и отправили в штаб глейвов. Драутос и остальные посчитали, что дело сделано – Люче не сомневался в своем профессионализме – поэтому даже не стали осматривать мое тело. Члены сопротивления, переодетые в медиков, должны были доставить меня обратно, но тут вмешались вы с Либертусом. Если бы ты знал, чего мне стоило не выдать себя! Так хотелось признаться, а приходилось лежать и изображать из себя труп. – Кроу снова тяжело вздохнула. – Прости, что не сообщила раньше. Хотела связаться с тобой после подписания договора, но, видишь, как все получилось. Я рада, что вовремя нашла тебя. И думать не хочу, что было бы, приди я на несколько минут позже… – Она закусила губу и отвернулась. Никс протянул руку и ласково погладил ее по щеке. – Все хорошо, – улыбнулся он. Кроу тряхнула головой и отстранилась. – Что с Либертусом? – спросила она. – Я слышала, что он тоже вступил в сопротивление, но мы с ним не виделись. Я не хотела открываться раньше времени, пока не пойму, что на самом деле происходит. Я не знала, кому можно верить. – Неужели ты думала, что Либертус тоже?.. – Никс не договорил, запнувшись от возмущения. – Я не знала! – выкрикнула Кроу, но тут же понизила голос: – Как я могла кому-то доверять, когда вчерашние друзья стреляли мне в спину? Что бы ты подумал на моем месте, а, герой? – Я не герой, – покачал головой Никс. – Не называй меня так больше. – Но ты ведь убил Глауку, – возразила Кроу. – И спас принцессу. – Ее спас Либертус. Я надеюсь. – Никс вспомнил договор, который заключил с королями. В обмен на силу они требовали либо его жизнь, либо жизнь леди Лунафреи. И если он выжил, не означает ли это, что она… Нет, Никс не мог в это поверить. Он должен был умереть: то, что Кроу нашла его в последний момент – всего лишь случайность. И она не в состоянии повлиять на уже свершившийся факт. – Либертус пока так и не вернулся в штаб, – Кроу нервно кусала губы. – Возможно, он разочаровался и в сопротивлении, – задумчиво произнес Никс. Кроу кивнула. – Сопротивление заключило договор с нифами. Они пообещали, что отдадут всю территорию Инсомнии беженцам. Мне в это слабо верилось, но Пруви верил. – И где он сейчас? – Я не знаю. Его передатчик не отвечает. Никс ненадолго задумался. – Сколько людей осталось в штабе? – наконец спросил он. – Несколько человек, в основном, медики. Многие не вернулись после миссии в городе. – Как вы связываетесь между собой? У тебя есть передатчик? Кроу кивнула и дала ему небольшое устройство с несколькими кнопками, переключающими частоты. Никс принялся поочередно нажимать на каждую из них, пытаясь вызвать хоть кого-то. Большинство частот отзывалось лишь помехами, но внезапно по одной из них ответил грубоватый голос: – Слушаю. – Либертус? – переспросил Никс, надеясь, что не ошибся, и боясь, что это все же так. – А это кто? – грубо отозвался Либертус. – Знаете, я так подумал, а не пошли бы вы все… – …в Галахдский каньон, – закончил за него Никс. – Никс?! – А ты кто думал, бегемот? Из динамика рации донеслись радостные возгласы пополам с отборным матом. Кроу тихонько рассмеялась. Когда в потоке речи Либертуса наконец образовалась небольшая пауза, Никс спросил: – Что с принцессой? Я думал, ты будешь сопровождать ее в Альтиссию. – Жива здорова. От сопровождения отказалась. Она покинула город вместе с беженцами. Надеюсь, с ней будет все в порядке. Она себя в обиду не даст. Никс нахмурился. Ему бы стало гораздо легче, узнай он, что Либертус сопроводил леди Лунафрею хотя бы до причала Галдин. Но, скорее всего, своенравная принцесса решила снова испытать милость богов и собственную смелость. – Где ты? – спросил Либертус. – И что с Глаукой? – Мертв. А где я, пусть тебе расскажет кое-кто другой. Думаю, один человек очень хочет с тобой поговорить. – Никс протянул рацию Кроу. Она кивнула и взяла передатчик слегка дрожащей рукой. – Либертус… – негромко начала она. В динамике на миг повисла тишина, а потом раздался новый поток отборного мата. **** Деловая часть города пострадала сильнее всего, нижний же город остался в почти первозданном виде, но забегаловка, так любимая глейвами, была закрыта. – Похоже, сегодня нас не собираются обслуживать, – констатировал Либертус, заглядывая за стойку. – Поэтому предлагаю обслужить себя самостоятельно. – Он достал из-под стойки бутылку и три стакана. – Никто не против? Никс и Кроу покачали головами. С момента вероломного нападения Империи прошла почти неделя, и раны Никса немного затянулись. На память от королей Люциса ему остались заметные ожоги на лице и теле, но это казалось мелочью по сравнению с тем, что он все-таки выжил. Город почти опустел и стоял молчаливый и безлюдный. Нифы установили блокпосты у всех ворот, никого не впуская и не выпуская, но из города вели множество окольных путей, коими не преминули воспользоваться жители, не желавшие обитать под покровительством Империи. Никс, Кроу и Либертус тоже собирались в скором времени покинуть столицу. – Ну что же… – начал Либертус, поднимая полный стакан, но тут же опустил его. – Тьфу, пропасть! Впервые в жизни не знаю, за что выпить. – Либертус, тут такое дело… – Никс слегка замялся, а потом глубоко вздохнул и обнял Кроу за плечи, притягивая ее к себе. – Мы с Кроу хотели тебе сказать… – Да знаю я, можешь не мяться! – отмахнулся Либертус. – Знал, наверное, еще с самого начала. Не знаю, кого вы хотели обмануть, но я всегда замечал, когда вы оба приходили на службу заспанные и «якобы не вместе», и уходили тоже «не вместе»… – Кажется, нас вычислили, – нервно рассмеялась Кроу. Никс прижал ее крепче и поцеловал в висок, коснувшись губами тонкой цепочки из переливающихся бусин, украшавшей ее волосы. Сейчас Кроу очень походила на одну из жительниц Галахда. – Да ну вас, с вашими отношениями, – отмахнулся Либертус. – Нашли когда. – Мне кажется, сейчас как раз самое время, – задумчиво заметил Никс. – Лучше бы придумали, за что нам выпить, – проворчал Либертус. – Наверное, это наши последние посиделки в Инсомнии. Если повезет, через несколько дней мы уже будем в Галахде. Надеюсь, там все еще гонят знаменитый самогон. «Надеюсь, от Галахда еще хоть что-нибудь осталось», – подумал Никс, но не стал говорить вслух, чтобы не портить вечер. Он вновь посмотрел на Кроу, заметив, как сияют ее глаза. Им троим совсем недавно удалось дважды обмануть смерть, поэтому у них в два раза больше причин жить и сражаться дальше, чем у кого бы то ни было. Хотя, по правде, причина всегда была только одна. – За очаг и дом! – произнес Никс, поднимая свой стакан. – За очаг и дом, – поддержала Кроу, глядя на него и улыбаясь. – Если уж ничего больше не остается… – пробормотал Либертус и тоже поднял стакан. – За очаг и дом, где бы они ни были.