Долгожданное

      Юрий уверен, что проверяет время по мобильнику не так уж часто. Всего лишь каждые четыре минуты. Тайком вытаскивает аппарат из кармана мешковатых джинсов и косится на экран, стараясь провернуть это незаметно для колдующего над тестом дедушки. Тот не любит, когда внук вслепую бродит по квартире, уткнувшись в телефон и собирая плечами дверные косяки, да и манипуляции с гаджетами за обеденным столом не жалует. Обычно Юрий послушно оставляет телефон в спальне, но только не в этот раз, иначе пришлось бы бегать в коридор и смотреть на старенькие настенные часы, отмеряющие каждый час механическим звоном, напоминающим старческое дребезжание. Рейс, на котором вылетел Отабек, приземлился строго по расписанию. По расчетам Юрия, включавшим расстояние между аэропортом и квартирой его дедушки, а также учитывавшим возможные пробки на петляющих питерских дорогах, гость мог появиться в любую минуту. Как уж тут усидеть на месте и спокойно наслаждаться первой партией аппетитных пирожков, исходящих паром в плетеной корзинке, стоящей на середине небольшого кухонного стола. От нетерпения Юрий не в состоянии думать о еде, а чай, который он автоматически прихлебывает, совсем не имеет вкуса. Дедушка поглядывает на него с едва заметной улыбкой – трюки с телефоном явно не укрылись от бдительного, не потерявшего с возрастом своей остроты взгляда.       – Не вертись волчком, Юра, – мягко басит он, могучими ладонями разминая внушительный ком пахнущего дрожжами теста. – Не заблудится твой Бека. Лучше скушай пирожок, пока горячий.       Юрий спешно заталкивает наполовину выуженный из кармана телефон обратно и прячется за кружкой, жалея о том, что не может скрыть падающими на лицо прядями заалевшие щеки. Конечно же, дедушка не догадывается о том, что они с Отабеком встречаются, но это его «твой Бека» угодило точно в цель.       Шумно отхлебнув чаю, Юрий невразумительно протестует, мол, вовсе он не вертится, просто нога затекла. Подтягивает тонкую резинку, удерживающую часть волос на затылке. Отабек любит, когда он открывает лицо. А еще улыбается, когда Юрий надевает свои любимые шмотки с леопардовым принтом.       Сняв с короткого пятнистого рукава кошачью шерстинку, Плисецкий складывает руки на столешнице, чтобы удержаться от соблазна вновь полезть за телефоном. Яркая обтягивающая футболка красиво контрастирует с чернильно-синими джинсами, волосы аккуратно причесаны… Юрий понимает, что ведет себя глупо и по-девчоночьи, прихорашиваясь перед встречей, но ничего не может с собой поделать. Такое с ним впервые – он действительно хочет нравиться. От обжигающего взгляда Отабека что-то внутри сладко сжимается, и это дорогого стоит. Юрию не привыкать к восхищенным взглядам – легко любить того, кто в образе «русской феи» покоряет лед, кто изящен и блистателен, но отделен от зрителя бортиками катка или телеэкраном. А ведь у этой медали есть и оборотная сторона – язвительный, вспыльчивый подросток, не желающий обзаводиться друзьями и впускать кого-либо в свой обособленный мирок. Никто не смотрит на него так, как это делает Отабек. Он видит его настоящего и до сих пор не сбежал. Пусть их встречи случаются намного реже, чем хотелось бы, а в остальное время общение сводится к многочасовой трепле по Skype, Юрий рад и этому. Но всё же с нетерпением ждет каждой возможности увидеться, прикоснуться, почувствовать запах знакомого одеколона... Он никогда и не думал, что способен так сильно по кому-то скучать.       Когда раздается звонок в дверь, первая мысль Плисецкого – рвануть со всех ног, запинаясь о ковер и спотыкаясь о любопытного вездесущего кота. Но под лукавым взглядом дедушки он заставляет себя чинно отодвинуть чашку и спокойно слезть с табуретки, ровным шагом прошествовать через прихожую. Выдают только руки, подрагивающие от нетерпения, пока он терзает дверной замок, старомодно закрывающийся изнутри на ключ. Замок упрямится, отнимая драгоценные секунды из нескольких часов, оставшихся до следующего рейса, на котором Отабек должен будет покинуть северную столицу. Юрий шепчет ругательства, но механизм всё же поддается, да так внезапно, что дверь распахивается почти полностью, и подросток едва не падает на терпеливо ожидающего по ту сторону гостя.       – Привет, – улыбается Юрий, успевший в последний момент зацепиться рукой за дверной косяк.       – Привет.       Отабек смотрит тем самым взглядом – охватывающим тонкую фигурку с головы до ног, жадным и почти осязаемым. Он знает о том, что Плисецкий дома не один, поэтому позволяет себе лишь быстро прикоснуться к его щеке указательным и средним пальцами, вскользь огладить линию подбородка. Секундный, сдержанный жест, но от него по телу Юрия разливается приятное тепло.       Они проходят в прихожую, где Юрий забирает у гостя привычную кожаную куртку, пропахшую дождем и освежителем воздуха из такси, доставившего того от аэропорта. А потом знакомит Отабека с дедушкой, исподтишка следя за реакцией последнего – Юра очень хочет, чтобы его бойфренд произвел хорошее впечатление. Когда пожилой мужчина после краткой, оценивающей паузы протягивает ладонь для рукопожатия – Плисецкий украдкой выдыхает. Он знает своего дедушку и видит, что Отабек пришелся ему по душе. Возможно, этому поспособствовали рассказы самого Юрия, которого иногда всё-таки прорывало поговорить о своем новом друге. К тому же, Отабеку даже не нужно притворяться, строя из себя серьезного и воспитанного молодого человека – он таков сам по себе, что автоматически внушает доверие представителям старшего поколения. Юрий понимает, что зря волновался перед церемонией знакомства. Гостеприимно поприветствовав друга своего внука и обменявшись с ним несколькими фразами, хозяин квартиры удаляется обратно на кухню, предупредив, что через сорок минут подоспеет новая партия пирожков и выразив надежду на совместное чаепитие.       Едва широкая спина дедушки величаво скрывается из виду, Юрий за рукав свитера тащит гостя в свою комнату, бдительно запирает дверь на хлипкую задвижку, которую собственноручно и до смешного косо прикрутил дрелью. Оборачивается, намереваясь наконец-то обнять своего парня, но сам попадает в кольцо сильных рук. Отабек стискивает его, прижимает к себе, утыкаясь носом в светловолосую макушку. Они стоят так несколько минут, просто обнимаясь без какого-либо эротического подтекста. Юрий цепляется пальцами за колючий свитер Отабека, блаженно закрыв глаза.       – Я скучал, – бормочет он в щекочущую нос ткань, нарочно пряча лицо и упрямо растягивающую губы улыбку. – Смотрел по телику твоё выступление. Второе место – это полная фигня, тебе явно занизили оценки.       – Судьям виднее, – в голосе Отабека слышна улыбка. Он пропускает сквозь пальцы мягкую русую прядь, второй рукой обнимая Юрия за талию. – У тебя отрасли волосы, Юра. Красиво.       Плисецкий недоверчиво фыркает и отстраняется. Глядит снизу вверх, оценивающе прищурив глаза.       – А ты подстригся еще короче. Если в следующий раз приедешь лысый - я тебе дверь не открою, имей в виду.       Отабек с серьезным видом клянется, что такого точно никогда не случится. Они садятся на кровать – гость на край, а Юрий забирается на середину и по-турецки скрещивает ноги, приготовившись слушать. У него самого сейчас «каникулы» - Яков готовит для своего подопечного какую-то умопомрачительную новую программу, поэтому Плисецкий плотно осел у дедушки, отдыхая от разъездов и выжимающих все соки тренировок. А вот Отабек в гуще событий. Он рассказывает о последних новостях, передает приветы от знакомых фигуристов, описывает достопримечательности, которые удалось мельком увидеть во время поездок по разным странам. Юрий слушает с неподдельным интересом, хотя рассказчик из его бойфренда неважный – тот чересчур лаконичен и говорит по-русски с небольшим акцентом, который кажется Плисецкому безумно милым.       Обмен новостями занимает четверть часа, и к его окончанию парни уже сидят бок о бок. Юрий разглядывает их переплетенные пальцы, вслух сетуя на совершенно ненужные предметы, которые ему пришлось сдать экстерном для перехода в следующий класс. Поднимает голову и натыкается на пристальный взгляд Отабека, тянется за поцелуем, краем уха прислушиваясь к возне за стеною – тонкие бетонные перегородки пропускают звуки так беззастенчиво, словно сделаны из обыкновенного картона.       Всё начинается с тягучего, ленивого поцелуя, а потом Юрий обнаруживает свои руки под свитером Отабека, гладящими горячую, упругую кожу на плоском животе, а его губы – у себя на шее. Это происходит так же естественно, как и в предыдущие их встречи. Если жажда действительно сильна – всегда можно найти уединенное место. Но сейчас они в его квартире и не одни.       – Мм… Бека… За стенкой мой дедушка… – бормочет Юрий между выдохами, неохотно вытаскивая руки из-под чужого свитера.       – Мне прекратить? – Отабек прерывает пунктирную линию из поцелуев, начавшуюся чуть ниже левого уха Юрия и успевшую дойти до острой ключицы, выглядывающей из разреза футболки.       Слегка влажную от прикосновений губ кожу тут же холодит невесть откуда взявшийся сквозняк.       – Нет, продолжай, – Юрий противоречит самому себе и здравому смыслу. Запрокидывает голову, подставляясь для новой порции поцелуев. Он оправдывает себя тем, что дверь закрыта, а они не делают ничего такого… Просто целуются. Тем более дедушка никогда не вламывается в комнату внука, предварительно стучит по деревянной филенке даже когда Юрий один.       Несмотря на их неловкое положение, Плисецкий не в силах сдерживать возбуждение, поэтому вскоре ему требуется передышка. Слегка оттолкнув Отабека, он пытается восстановить дыхание. Джинсы уже не кажутся такими удобными и просторными. Юношеская неспособность контролировать своё тело раздражает. К тому же поцелуев, даже таких продолжительных и сладких, катастрофически недостаточно, чтобы хоть как-то восполнить проведенное порознь время.       – Ты позволишь мне кое-что попробовать? – Отабек дышит так же тяжело и неровно, но всё же выглядит более сдержанным. Сказывается разница в возрасте и опыте.       Юрий кивает, он вообще готов разрешить или сделать всё, о чем попросит Отабек. Особенно сейчас, когда от возбуждения хочется в кровь кусать губы. Безропотно наблюдает за тем, как загорелые руки расстегивают его джинсы и стягивают до середины бедер, а вслед за ними и серые боксеры. Отабек подтягивает его к краю кровати, но что именно тот собирается делать доходит до Юрия лишь тогда, когда его гость опускается на колени.       – Что ты… – Юрий чувствует, как стремительно начинает гореть лицо. – Ох, нет.       Не обращая внимания на его слабое сопротивление, Отабек проводит рукой по его члену, твердому настолько, что головка упирается во впалый живот, пачкая футболку смазкой.       От смущения при виде этой картины Юрию хочется зажмуриться, он всё еще пытается протестовать, но неуверенное бормотание быстро стихает. Отабек проводит языком по бархатистой головке, а потом вбирает член в рот почти до середины. Делает несколько поступательных движений головой, одной рукой придерживая Юрия за бедро.       Плисецкий сдается. Такого с ним еще не было, да и по действиям Отабека понятно, что тот осведомлен о подобном процессе лишь в теории. Но даже этого более чем достаточно – Юрий комкает покрывало пальцами, пытаясь сдерживать стоны. Раздавшийся из коридора скрип половицы частично выводит его из сладкого дурмана. Он встречается взглядом с Отабеком, тот смотрит вопросительно, заменив губы на члене смуглыми пальцами. Такая перемена кажется Юрию настолько удручающей, что он скороговоркой шепчет:       – Н-ничего, ничего. Просто не останавливайся.       И мысленно молится, чтобы дедушке внезапно не понадобилось его позвать, потому что даже голос выдает своего хозяина с головой – охрипший и запинающийся.       Пальцы скользят по гладко выбритому лобку, – Плисецкий ненавидит лишнюю растительность на своем теле. Отабек то ускоряется, то замедляет движение губ. Берет член в рот так глубоко, что тот упирается в нёбо, отчего Юрий давится воздухом и стискивает челюсти. А в следующее мгновение вдруг переходит к головке, посасывая и дразня языком. Юрий пытается сдерживаться и не начать двигаться навстречу горячему рту, потому что тогда не пройдет и трех минут, как он кончит. Отабеку каждый раз удается довести его до оргазма слишком быстро, и Плисецкий из банального упрямства старается продержаться как можно дольше. Он до сих пор со стыдом вспоминает, как быстро кончил в их первый раз. Тогда Отабек приехал через неделю после его шестнадцатилетия и подарил изящную золотую цепочку. И кое-что еще.       Но и сейчас тело предательски подводит. Он едва успевает уловить момент перед «точкой невозврата», после которой уже не сдержаться, и отодвинуться, вырваться из плена чужих губ. Очень своевременно, как выясняется несколькими мгновениями позже. Голос его дедушки раздается с другой стороны двери. Юрий за секунду успевает натянуть джинсы, словно тот может увидеть происходящее в комнате сквозь тонкий слой дерева.       Закончился сахар. Парни молча обмениваются взглядами. Прежде чем Юрий успевает заверить дедушку, что сию же минуту сгоняет в магазин, тот заявляет о намерении сделать это самостоятельно. И хотя внук пытается возразить, искренне желая оградить деда от забот, тот стоит на своем, доказывая, что упрямство – семейная черта. Отабек слушает их безобидную перепалку с улыбкой, поднявшись с колен и присев на кровать рядом с Юрием.       Вскоре хлопает тяжелая входная дверь и в квартире воцаряется тишина.       – Магазин далеко от вас? – вопрос Отабека звучит буднично и невинно, но, посмотрев в его глаза, Юрий понимает, что тот твердо намерен вновь встать перед ним на колени. Такая перспектива кажется безумно заманчивой. Но если выпал шанс получить большее…       Он резко откидывается на спину, увлекая Отабека за собой. Целует, параллельно вслепую пытаясь расстегнуть ремень на его брюках.       – Юра… – оторвавшись от его губ, Отабек перехватывает тонкие запястья и прижимает их к кровати. Предупреждающе хмурится.       – Успеем. Ну же, Бека, я так соскучился, – Юрий косится в сторону двери, но тишина за ней всё так же необитаема.       Отабек без лишних слов целует его, не желая попусту тратить выпавшее на их долю время. Теперь он действует напористее. Задирает футболку Юрия до самой шеи – совсем снимать опасно, необходимо иметь возможность привести себя в порядок за считанные секунды. Припадает губами к чувствительной коже на груди, касается языком розоватых сосков. Времени на ласки нет, но Отабек не может отказать себе в удовольствии слегка подразнить изнывающего от желания Юрия. А тот, вспомнив, тихо ругается.       – Погоди, выпусти меня, – просит он, выскальзывает из-под Отабека и подлетает к комоду. Яростно ковыряется в ящике, разгребая залежи футболок. Оборачивается и швыряет ему знакомую упаковку, при этом слегка розовея щеками.       Слишком много смазки. Скользкие прозрачные пятна на его бедрах, на руках Отабека и на покрывале. Кровать вызывающе скрипит, когда Юрий выгибается, схватившись одной рукой за деревянное изголовье, а второй стиснув плечо своего бойфренда. Для миниатюрного и хрупкого фигуриста каждый раз как первый – от дискомфорта не спасает даже то, с какой бережностью и нежностью Отабек его подготавливает. Тем более, после их последней встречи прошло почти три недели. Но Юрий, сжав зубы и побелевшими пальцами впившись в кровать, торопит. Подается вперед, глубже принимая в себя влажные от смазки пальцы. Все неприятные ощущения стоят того, что будет позже.       Он лежит на спине, согнув колени, со спущенными до щиколоток джинсами и болтающейся в районе ключиц футболкой – не самая удобная поза, но Юрию плевать. В данный момент его не волнует даже то, что есть шанс быть застуканными. Отабек любуется им, как редчайшим явлением природы, хотя на нём нет ни сверкающего костюма, ни золотой медали. А потом стягивает свои брюки вместе с бельем.       Сначала всегда больновато. Юрий морщится, но Отабек отвлекает его поцелуем и ласкает рукой его член, постепенно проталкиваясь глубже. В отместку Плисецкий из вредности кусает его за нижнюю губу, на что Отабек отвечает по-своему – чуть сильнее стискивает пальцами гладкую мошонку, заставляя Юрия застонать.       – Быстрее, – плавные движения, благодаря которым неприятное трение сменилось другими ощущениями, только сильнее распаляют.       – Нет, потерпи, – Отабек целует его в правое плечо, трется носом о шею. – Пока нельзя, больно будет.       Юрий готов начать спорить, он даже открывает рот, но вместо слов вырывается более громкий стон. Отабек нашел нужный угол воздействия очень вовремя.       К тому моменту, когда неторопливые толчки переходят в более агрессивный ритм, Юрий уже балансирует на грани. Очень жарко и не хватает воздуха, но он всё равно притягивает Отабека ближе, положив ладонь на его затылок. Целует, зажмурившись и накрыв свой член свободной рукой, чтобы сперма не попала на их одежду. Он снова кончает первым, пока Отабек, сжав пальцами бедра, с силой вбивает его в кровать. Эти моменты Юрию особенно нравятся – видеть своего парня таким. Несдержанным и открытым, чувствовать его в себе. Ради него Плисецкий готов побыть побежденным.       Отабек касается его губ нежно, целует так бережно, словно компенсирует частоту и силу движений, которые он удвоил в предвкушении оргазма. Перед тем как кончить, Отабек собирается отстраниться, но Юрий, повинуясь порыву, кладет руку ему на бедро и качает головой.       – Не надо. В меня, – это кажется настолько правильным и необходимым, что Юрий совсем не испытывает смущения. Через несколько часов Отабек будет сидеть в самолете, и увидятся вновь они еще не скоро. Эта близость нужна им обоим.       На споры не остается времени. Еще пара толчков. Юрий чувствует пульсацию внутри себя, когда Отабек с приглушенным стоном прижимается губами к его виску.       – Юра, – шепчет он, щекоча сбившимся теплым дыханием. – Юра, мне так тебя не хватало.       К возвращению своего дедушки Юрий успевает привести в порядок и себя, и кровать. Отабек невозмутимо восседает на очищенном покрывале, разве что короткие волосы растрёпаннее, чем обычно. Перед тем как они выходят из спальни, Плисецкий быстро поправляет прическу своего бойфренда. Всё, теперь идеально.       А потом они втроем сидят за обеденным столом. Пирожки обжигают пальцы и тают во рту – никто не готовит их так, как старший Плисецкий. Отабек сидит рядом с Юрием, слегка касаясь бедром его бедра и поглядывая на него откровенно влюбленными глазами, а напротив дедушка наполняет их чашки горячим сладким чаем. Примостившийся на свободной табуретке кот лениво мурчит, покачивая роскошным пушистым хвостом.       Юрий уверен, что улыбается без всякой очевидной на то причины не так уж часто. Всего лишь каждые четыре минуты.