Бургундское или жизнь?

      Граф де ла Фер, с трудом перевернувшись на спину, попытался открыть глаза. Казалось, его веки налились свинцом, да и вся голова была переполнена невыносимой тяжестью.       - Гримо...       То ли верный слуга так и не отозвался, то ли тяжёлый гул, заложивший уши и давящий на виски, поглотил его ответ, - этого Атос так и не понял, а потому попробовал позвать ещё раз.       - Гр... Гримо! Воды... вина...       Пересохший язык не желал слушаться своего хозяина и с трудом ворочался во рту. Да и в целом Атос чувствовал себя отвратительно, как никогда. Это был далеко не первый раз, когда засыпать ему приходилось в крепких объятиях зелёного змия, но никогда ещё пробуждение не было таким мучительным. Оставив тщетные попытки дозваться Гримо, граф издал хриплый стон и снова затих.       Трудно было сказать, сколько прошло времени между этим моментом и новым вторжением из внешнего мира, проявившемся на сей раз в виде прикосновения чего-то холодного и мокрого ко лбу. Атос что-то неразборчиво протянул и наконец открыл глаза. Перед ним маячило расплывчатое пятно, которое по прошествии пары минут обрело более или менее ясные очертания и стало напоминать лицо его друга д'Артаньяна.       - Атос, друг мой... Вы слышите меня?       Граф застонал и, на миг зажмурившись, снова обратил взгляд на знакомое до боли лицо.       - Живой, - заключил он, убедившись, что лицо не рассеялось, как обычно случается с плодом воспалённого воображения, и наконец заговорил более внятно: - Как вы сюда попали, друг мой? Вы... давно здесь?       - Да ведь оба мы здесь со вчерашнего вечера, дорогой Атос, - напомнил гасконец, вглядываясь в лицо графа, - уже вторые сутки пошли.       - Здесь? - переспросил Атос, начиная подозревать неладное. - Вы хотите сказать, что мы... не у меня дома?       - Мы в гостинице, - объяснил д'Артаньян и, обмакнув платок в оловянной миске с водой, снова приложил его ко лбу графа. - В "Красной Голубятне", если Вам угодно знать.       Лежащий неторопливо обвёл комнату мутным взглядом. Она и вправду мало чем напоминала квартиру на улице Феру, где уже который год жил Атос.       - Д'Артаньян, я... - начал было граф, но осёкся, ибо очередной приступ головной боли сдавил ему виски. - Объясните мне, д'Артаньян, какого дьявола мы здесь делаем... вторые сутки? Я перебрал... Неужели так сильно?       На этот раз гасконец не торопился отвечать, как-то странно побледнев и судорожно сглотнув. Атосу такое молчание совсем не понравилось. Глаза так и норовили закрыться, чтобы снова повергнуть его в глубокое забытьё, но этого нельзя было допустить.       - Как только вам станет легче, Атос, я помогу вам добраться домой. Поверьте, я и сам буду безмерно рад поскорее убраться как можно дальше от этого проклятого места!       Тут-то граф и забил тревогу. Да мало ли было таких случаев, когда им приходилось мертвецки напиться и проснуться с больной головой? Но ни он, ни д'Артаньян никогда не жаловались на то, чтобы все события минувшего вечера напрочь выпадали из их памяти. Точнее, сейчас пожаловаться на это мог лишь Атос; гасконец же, выглядевший так, словно накануне увидел живьём ту самую тысячу чертей, которую так часто любил поминать, сейчас явно что-то помнил, но недоговаривал.       - Друг мой, - начал граф со свойственной ему мягкой и благородной манерой говорить, - я буду весьма признателен вам, если вы расскажете мне, что было с нами вчера. Я...       - Как, вы ничего не помните? - ошарашенно спросил д'Артаньян и растерянно моргнул обоими глазами.       - Не помню, - честно, как всегда, признался Атос. - Ничего не помню...       - В таком случае, дорогой Атос, я завидую вам, ибо сам был бы рад забыть то, что видел вчера! - горячо заявил гасконец и снова обмакнул платок в воду.       Граф стиснул зубы и глубоко вздохнул, но ничего не сказал д'Артаньяну, чей резкий голос отзывался в его голове ударами тысячи мелких молоточков. Он никогда и никому не жаловался, и даже в таком скверном состоянии не изменял своим принципам.       - Скажите мне, д'Артаньян, - снова начал Атос, тщетно пытаясь восстановить цепочку недавних происшествий, - я... кого-то убил?       - Увы, нет! Но клянусь честью, Атос... - снова порывисто воскликнул д'Артаньян, воздев руки к небу, но в один миг как-то сник и тихо, словно виновато, добавил: - Уж лучше бы убили...       Вот тут графу стало совсем нехорошо. По правде говоря, воображение плохо слушалось его, но память и вовсе не подавала никаких признаков жизни. Поэтому именно оно из последних сил пыталось нарисовать перед хозяином картину пьяной стычки с гвардейцами кардинала, в которой последние одержали победу, задев мушкетёрскую честь, и теперь сидели где-то в трактире, распивая анжуйское и потешаясь над боевой непригодностью вражеской стороны. О том, что скажет на этот счёт капитан Тревиль, и уж тем более - Его Величество, даже думать не хотелось.       Атос глубоко вздохнул, собрал все усилия и попытался сесть. Гасконец, заметив это, поправил подушку друга так, чтобы ему было удобнее держаться. Не успел граф спросить что-то ещё, как ощутил новое прикосновение мокрого платка ко лбу.       - Друг мой, - взмолился граф, чувствуя, что сушь во рту становится невыносимой, - не могли бы вы спуститься к трактирщику и попросить у него бургу...       - Нет! - резко оборвал д'Артаньян, и его худощавое лицо в испуге вытянулось ещё сильнее. - Ни за что!       Не успел ошеломлённый Атос, морщась от внезапного вскрика, в который раз спросить, что происходит, как гасконец, собравшись с силами, понизил голос до полушёпота и склонился над самым графским ухом:       - Я не знаю, что за чертовщину здесь подают, но то, что вчера происходило после неё... Поверьте, я скорее вернусь в родное захолустье, чем пожелаю, чтобы это повторилось снова! Зато теперь, Атос, - голос д'Артаньяна перешёл в зловещий свистящий шёпот, - я начинаю понимать, почему вы обходите женщин десятой дорогой...       Побледневший граф чувствовал, как оправдываются его самые страшные догадки. Напрочь забыв о жажде и больной голове, он рывком поднялся и схватил гасконца за плечи.       - Она!.. Она была здесь?..       - Хуже! - округлил глаза д'Артаньян, и его левый ус начал подозрительно дёргаться. - Их было пятеро...       Рука Атоса непроизвольно дрогнула и судорожно заметалась в крестном знамении.       - Силы небесные... Я знал, я всегда чувствовал, что эта женщина - адское порождение, демон, посланный на землю...       - Да ваша дражайшая жёнушка, Атос, просто ангел по сравнению с теми, которые вчера явились по наши души! - нервно хохотнул гасконец. - Садитесь же поудобнее, ибо рассказывать придётся долго...       Граф с сомнением покачал головой и глубоко вздохнул. У него по-прежнему не было никаких сомнений, что превзойти графиню де ла Фер в её злодеяниях под силу кому-либо из смертных. Но д'Артаньян, этот отчаянный гасконец, которого крайне редко можно было всерьёз чем-то напугать, сейчас выглядел так, словно и вправду насилу вырвался с того света.       - Всё началось с того, что вы, дорогой друг, пригласили меня сюда, - начал д'Артаньян дрогнувшим голосом, - и я, клянусь честью дворянина, если бы я только знал, что вчера была та самая памятная дата, когда вы повесили свою супругу, и мы будем топить в вине ваше горе - тысяча чертей меня побери, чтобы я дал на это согласие!       Атос всегда был сдержан и терпелив, но от пылких речей гасконца его лицо искривилось так, как будто он пучок щавеля отведал.       - И вот, когда мы уже изрядно захмелели, - продолжил д'Артаньян, снова понизив голос до полушёпота, - особенно вы, Атос, - вы, как всегда, в припадке ярости начали крушить и сметать со стола всё, что попало под руку... И попала на сей раз, должен вам сказать, кружка отменного бургундского! Кой чёрт вас дёрнул выплеснуть её на плащ сидевшего напротив гвардейца?..       - Значит, всё-таки гвардейцы! - обречённо вздохнул Атос, отчего его тёмные глаза с явными следами прошедшего вечера совсем почернели. - Тревиль вырвет на себе остатки волос... Нас с позором уложили на лопатки?       - Хуже! - округлил глаза гасконец, судорожно сглотнув. - Тут-то всё и началось... Не нас, но уложили! Я и сам не понял, откуда взялась эта бестия в мушкетёрском плаще - то ли в окно заскочила, то ли через дымоход спустилась... Со спины-то я обознался, грешным делом подумал, что на подмогу пришёл кто-то из наших, но когда она повернулась лицом... - тут д'Артаньян ещё больше понизил голос, сделав выразительный жест обеими руками, - словом, такое не спрячешь ни под каким плащом!       Бедного Атоса аж в пот прошибло.       - Вот, точно такое же лицо было у вас, когда она перекинула этого гвардейца через бедро! Ну, того, вином залитого, стоило ему только шагнуть в нашу сторону и бросить вам вызов... - опасаясь, что граф близок к обмороку, д'Артаньян услужливо протянул ему кружку с водой и продолжил: - Она в два счёта раскидала налево и направо всех пятерых гвардейцев за тем столом! Право, я думал, что хватил лишнего, и ущипнул себя за руку... Тысяча чертей, Атос, лучше бы я этого не делал. Я перестарался и заорал на весь кабак... и тут нас заметили.       Голова Атоса была не в силах справиться одновременно и со звенящей тяжестью, и с ужасами недавнего прошлого, на которые гасконец заново открывал ему глаза. Он крепко зажмурился и тряхнул головой, желая прогнать странное наваждение.       - Д'Артаньян, вы несёте полную чушь! Как может женщина так лихо отделать пятерых военных?       - Легко! - просто ответил гасконец, разводя руками. - Вот как вы смахнули со стола пучок лука, бутылку, скатерть, кружку и свечу, так и она... Но погодите же, Атос, это ещё полбеды! Точнее, половина этой беды. Стоило ей нас заметить, как ей резко сделалось дурно, и она упала прямо в ваши объятия.       - В мои? - оторопел Атос, растерянно глядя на свои руки.       - В ваши, друг мой! Точнее, вы преспокойно сидели и всё больше бледнели на своём месте, когда она брякнулась к вам на колени - не забыв при этом, кстати, указать ручкой себе, хм, на плащ, где растеклось приличное пятно крови. Правда, я так и не понял, откуда оно взялось, если никто даже шпагу обнажить не успел? Наверное, чей-то гвардейский нос всё-таки сломался об эту изящную ножку...       - И что было потом? - спросил Атос, нащупав где-то в кармане смятый платок и утирая пот со лба.       - Потом вы, как я понял, мучились выбором между дворянским долгом и желанием сбросить это сокровище под стол от греха подальше. А пока вы думали, сокровище успело одной рукой обвить вашу шею, а другой принялось рвать на себе воротник и томно вздыхать. Видимо, ей не терпелось, чтобы вы как можно скорее разоблачили то, что скрывал её плащ, - шевельнув усами, д'Артаньян снова перешёл на язык жестов, - но уверяю вас, в этом не было никакой надобности...       По взгляду, которым наградил его Атос, гасконец тут же угадал безмолвную просьбу избавить собеседника от подробностей и поспешно умолк. Впрочем, ненадолго - промочив горло из кувшина с водой, он тут же открыл рот, чтобы продолжить дальше, но тут его оборвал сам Атос:       - Скажите мне на милость, д 'Артаньян, а сами-то вы что делали всё это время?       - Я? Я уж было собирался помочь вам в трудную минуту и принять этот внезапный удар на себя, но тут на улице послышалась какая-то возня и женские крики. Какой-то проходимец зажал в углу около гостиницы прелестную незнакомку, вот она-то и звала на помощь. И что бы вы думали, Атос! Когда я выскочил на зов и треснул наглеца эфесом по башке, то ещё и схлопотал за это пощёчину! Ух, до сих пор горит...       - То есть как? - поднял брови граф. - Ваша незнакомка хотела, чтобы вы позволили этому типу довести своё грязное дело до конца?       - Хуже! - отмахнулся д'Артаньян. - Она наморщила носик и заявила: "Ах, сударь, зачем вы только вмешались? Почему именно вы? Меня должен был спасти вон тот черноглазый красавчик с длинной чёлкой!"       - А это ещё кто? - недоумевающе воззрился на друга Атос.       - Это вы, ваше беспросветное сиятельство!       - Я? - встрепенулся Атос и нервным жестом откинул чёлку со лба.       - Ну вот, а ещё спрашиваете, - насмешливо хмыкнул гасконец. - Не успел я хоть что-то возразить, как эта мадемуазель впорхнула в кабак, как в будуар - даже у местных забулдыг и оставшихся гвардейцев дар речи отняло от такого моветона! - и запрыгнула к вам на колени...       - Но там уже была... другая!.. - в ужасе выдавил из себя Атос.       - Была, да сплыла, - отрезал д'Артаньян, - понятия не имею, что вы с ней сотворили, пока я бегал спасать эту неблагодарную девицу. Увы, пока я кусал локти от досады, она решительно оседлала ваши колени и давай щебетать: "Ах, милый граф, мой храбрый спаситель, я ваша навеки!"       - И я... И вы хотите сказать, что я терпел такую вопиющую наглость? - одними губами прошептал Атос, втайне молясь, чтобы это оказалось чем-то вроде пьяных домыслов.       - Как же! Вы попытались бурно возразить, но кто ж вам теперь позволит? Вам тотчас же закрыли рот долгим и властным поцелуем - сроду не подумал бы, что невинные и приличные с виду барышни обучены таким премудростям! - и дали понять, что сопротивление бесполезно...       - То есть как это - бесполезно? - возмутился Атос, растеряв последние капли своей знаменитой выдержки. - Я не мог позволить так с собой обращаться!       - А вашего позволения никто и не спрашивал, - гоготнул д'Артаньян, от души забавляясь и покачивая ногой, - вас вообще поставили перед фактом, что вы теперь, как честный человек, обязаны взять это милое создание в жёны!       - Куда?.. - опешил граф, медленно приподнимаясь на локтях.       - В замок де ла Фер, куда же ещё, - выдал гасконец, как само собой разумеющееся, и отхлебнул воды из кувшина. - Я вам больше скажу, друг мой: вам пообещали перестроить всё на свой безупречный вкус, вышвырнуть весь унылый хлам, покрыть стены розовыми обоями в золотых лилиях и перекроить с полдюжины комнат для маленьких Атосиков...       Атос закрыл лицо обеими ладонями и со стоном сполз обратно на тюфяк.       - Только не говорите, д'Артаньян, что я успел...       - Хвала небесам, до этого не дошло! Это было только щедрым обещанием на будущее - четыре сыночка, лапочка дочка и ещё кого Бог пошлёт. "Лишь бы только мой милый Тося был счастлив!"       Граф медленно, словно с большим трудом, отнял руки от побелевшего лица.       - Кто?       - Тося...       Повисло такое гробовое молчание, что было слышно, как мышь протрусила мелкой рысцой вдоль стены.       - Знаете, дорогой друг... За то время, что я прослужил в английском флоте, я слыхал такие ругательства, от которых здесь бы и лысый поседел. Но такого...       - Вот тут-то я горько раскаялся за то, что сдуру позавидовал вам, Атос, - сник гасконец, и лихо закрученные кончики усов поникли вместе с опустившимся уголками рта. - Окажись рядом камин, я бы посыпал голову пеплом, как полагается доброму католику... Хотя чего уж там, всё равно у меня на это не осталось бы времени.       - Вы хотите сказать, это ещё не всё?..       - Увы, это было только начало, - махнул рукой д'Артаньян, которому уже и самому почему-то стало не до шуток. - Помните, вы спрашивали, куда подевалась та, другая? В тот самый миг, когда спасённая мадемуазель... Господи, как же её звали-то? Анжелика... Сюзанна... Изабелла... Жозефина... Мария... А, не удивлюсь, если такую кавалькаду имён даже мать родная не запомнит! Одним словом, когда она без малого была готова взять вас на руки и отнести в ближайшую часовню, пока вы не опомнились, возникла та самая, с которой шутки плохи. И тут же решила снова доказать это на деле... Точнее, на вашей несостоявшейся жёнушке. Только почему-то на сей раз пустила в ход не шпагу и боевые навыки, а чисто по-женски вцепилась сопернице в волосы.       - Жуткая история, друг мой, - устало отозвался Атос, снова промокнув лоб платком. - Надо полагать, мы с вами улучили момент и покинули поле боя?       - Как бы не так! - хмыкнул гасконец, сдвинув брови. - Именно это я вам и предложил, но увы, к тому времени вы уже были в таком состоянии, когда на своих двоих передвигаться больше невозможно. К своей чести скажу, что я пытался дотащить вас на себе, но и тут ничего не вышло, ибо мои ноги тоже не очень-то хотели слушаться меня...       Атос снова попытался подняться и сесть поудобнее, ибо предчувствия у него были самые что ни на есть плачевные. Он вдруг понял, что ему совсем не хочется знать, как он попал сюда, наверх... Кто бы ни вышел победительницей в этом неравном бою - мадемуазель-мушкетёр или томная барышня с вереницей имён и жгучим желанием прибавить к ним титул графини де ла Фер, - и та, и другая вполне могла дотащить его сюда собственноручно.       - Буду краток, дорогой Атос, как были в этот момент вы, ибо не нашли ничего лучше, как предложить снова спрыснуть горло бургундским. В который раз клянусь честью, мне эта идея была уже не по душе, но вы... Вы были слишком убедительны, - обречённо вздохнул д'Артаньян. - И вправду, я решил, что хуже нам-то уж точно не будет, ибо некуда... И, как оказалось, ошибся. Пока мы с вами отдавали должное Бахусу, а ваши воздыхательницы рвали друг друга в клочья, откуда-то появилась третья дама. Точнее, я сначала принял её за мужчину, поскольку одета она была, скорее, в мужское... А если уж совсем точнее, такой странной одежды я отродясь не видел ни на мужчинах, ни на женщинах. Штаны - вроде бы мужские, а вот до пояса - что-то странное, с короткими рукавами, вдоль и поперёк исписанное какими-то английскими ругательствами - вот где пригодился бы ваш бесценный флотский опыт, Атос! А в руках она крепко сжимала какую-то странную штуковину - вроде бы дощечка, но как будто из металла, да к тому же ещё и светится. И всё она на эту дощечку поглядывала да пальцем по ней водила... Уверяю вас, Атос, в эту минуту я был твёрдо уверен, что мы допились до чёртиков! Арамис в эту минуту позавидовал бы моей набожности, ибо я упал на колени и молился так отчаянно, так неистово... Если бы это хоть немного нам помогло! Это странное видение направилось прямо к нам, подсело за наш стол, закинуло ногу на ногу... Вам было уже всё равно, дорогой Атос, вы мирно спали, уронив голову на стол, и я был близок к тому же, но увы!       Поняв, что гасконец не сдержал своего обещания быть кратким, Атос и сейчас мирно посапывал, склонив на грудь непосильно тяжёлую голову.       - И тут она схватила вас за волосы, повернула лицом к себе и нагло заявила: "Вставай, пьянь беспробудная! Опять нажрался, как скотина, аж смотреть тошно... Вот так наворотишь дел по пьянке, а нам, писателям, потом отвечай!"       Учитывая то, что свой рассказ д'Артаньян сопроводил вполне ощутимыми действиями, поднятый за волосы Атос ошарашенно уставился на него из-под упавшей чёлки, не в силах выговорить ни слова.       - Когда я услышал, что она из писателей, я грешным делом подумал, не причастен ли к этому наш Арамис, - снова перешёл на свой обычный тон гасконец, отпустив волосы Атоса, - но вскоре понял, что снова ошибся. Наша новая знакомая схватила вас, уж простите, за воротник, - кто знает, для чего д'Артаньяну понадобилось всё показывать на деле, но графу это совсем не нравилось, - и давай трясти за душу... Я пытался оттащить её от вас, но куда там! Вцепилась мёртвой хваткой, хуже кардинальского пса! Насилу разобрал, чего она от вас хотела. А хотела она от вас...       - Родовое гнездо, дюжину маленьких Атосиков и половину Франции впридачу, - предположил Атос, потянувшись за кувшином. - Чёрт побери, как в горле пересохло...       - Э, друг мой, вы бы радовались, как дитя, будь это на самом деле так! - с горячностью возразил д'Артаньян, видя, как графская голова блаженно прижимается к холодной поверхности кувшина. - Вы... да, лучше посидите так немного, не думайте об этом...       Почувствовав, что кувшин согрелся и уже не приносит желанного облегчения, Атос сделал несколько глотков воды и передал её другу. На дне оставалась лишь самая малость.       - А хотела она от вас воссоединения с графиней де ла Фер.       - С той, самой, которая... - осторожно переспросил граф, предчувствуя неладное. Предчувствие, увы, его не подвело.       - С Анной де Бейль, с Шарлоттой Баксон, с графиней де ла Фер... с леди Винтер! - д'Артаньян наконец заставил себя произнести вслух самое ненавистное из имён. Атос в испуге попятился к стене и втайне порадовался, что воды у него во рту уже не было.       - Боюсь и подумать, что это за женщина, - глухо ответил он, шевеля бескровными губами, - и женщина ли вообще... А если и женщина, то страшно подумать, чем я ей так крепко насолил...       - Должно быть, отвергли в прошлый раз, когда она являлась по вашу душу, - пожал плечами гасконец, словно говоря о чём-то совершенно обыденном. - Во всяком случае, если это и было, то без меня. Вот только боюсь, что насолить вы успели не этой даме. Или, возможно, не только ей...       - Бога ради, прекратите, д'Артаньян, - стиснул зубы граф де ла Фер, благородный Атос, с трудом сохраняя остатки своего величественного спокойствия, мудрости и благородства вместе взятых, - либо вы вчера перебрали, либо смеётесь надо мной, пока я не вышел из этого негодного состояния.       - Хотел бы я, чтобы это было так! - горько усмехнулся д'Артаньян, покручивая ус, - что же касается шуток, то быть мне последним подлецом, если я позволю себе так дерзко посмеяться над своими друзьями!..       - Простите меня, друг мой... Я действительно несу какие-то глупости, - согласился несчастный мушкетёр, склонив повинную голову. - Итак, я слушаю вас...       - А что слушать-то? Вы, как и я, были напуганы до смерти, только не впадали в панику, а всё бледнели и бледнели - хотя куда уж ещё! И глаза у вас сделались такие жуткие - ух! Чёрные, горящие, как угли... Такие, что даже те две дамочки, которые никак не могли вас поделить, оставили свою потасовку и бросились к вам по обе стороны... Обе так громко и бурно восхищались, что я готов был заткнуть уши пробками из-под бургундского!       По правде говоря, Атосу было уже стыдно задавать какие-либо вопросы. Более того, ему было страшно, как никогда, хоть внешне он и пытался доказать обратное, как только мог.       - Я не успел и заметить, когда около нас оказалась ещё одна такая же девица - тоже, как я понял, из писательского рода-племени, - продолжал тем временем гасконец. - Вы, конечно, думайте как хотите, Атос, а я всё больше убеждаюсь, что писатели эти водят тесную дружбу с какой-то нечистью. Эта выглядела точно так же дико, как и первая. Только в руках у неё вместо той адской дощечки был... тесак.       - С ума посходили эти женщины, - вдруг как-то нервно рассмеялся граф. - Что, и эта тоже пришла расправиться с гвардейцами?       - Хуже! - привычным тоном ответствовал д'Артаньян. - Она пришла расправиться с вами.       - Что, простите?       - Она пришла убить вас, Атос! За то, что вы казнили леди Винтер...       В какой-то миг д'Артаньяну показалось, что его друг готов отдать концы сию же минуту. К счастью, всё обошлось лишь тем, что граф, позеленевший от ужаса, дрожащей рукой потянулся к вороту рубашки и попытался его ослабить. Было видно, что беднягу графа так и бьёт мелкая дрожь.       - Послушайте, друг мой... А она... Как она выглядела? Молодая, стройная, белокурая... с ангельскими голубыми глазами...       - Да нет же! Я, признаюсь, ничего толком не разглядел, кроме тесака...       - ... и с клеймом на плече?       - Да какое там клеймо! Была бы охота разглядывать её плечи, когда нам пришлось спасаться бегством! - в отчаянии воскликнул гасконец. - Тут даже вы, дорогой Атос, набрались невиданной прыти, полезли на четвереньках под ближайший стол и укрылись там случайно найденным гвардейским плащом!       - Плащом? Гвардейским? Какой позор...       - Уверяю вас, о позоре мы с вами думали в самую последнюю очередь, - поник головой д'Артаньян. - Да, мы с позором дезертировали! Ибо не знаю, как вы, а я понятия не имею, что делать, когда прямо на тебя шагает взбесившаяся дамочка с тесаком и вопит благим матом, что прикончит нас обоих во что бы то ни стало! Будь перед нами хоть сотня гвардейцев, мы бы стояли до последнего, спина к спине, но здесь... Вы же знаете, что я не способен убить женщину! Но и не согласен, чтобы это хрупкое создание разделалось со мной и обезглавило, как петуха к обеду...       Обезумевшие глаза Атоса метнулись в сторону двери.       - Стало быть, так мы и попали сюда...       - Почти, - вздохнул д'Артаньян и вдруг брезгливо поморщился. - Пока мы с вами отсиживались под столом, вокруг снова поднялся жуткий грохот, крики, ругань и удары - наверное, ваши воздыхательницы бросились защищать вас. Вот, думаю, и пришёл конец... Чувствую - кто-то меня по голове гладит. Выползаю на свой страх и риск из-под стола, гляжу - а там ещё одно милое создание сидит, смотрит на меня восторженными глазками. Думаю, не стоит говорить, что и про вас спрашивает. Я уж и не знаю, что сказать, приготовился к худшему...       - И не ошиблись?       - И не ошибся, - упавшим голосом подтвердил гасконец. - Она так сочувственно поглядела на меня, пылинку с плеча смахнула и говорит: "Ах, господа хорошие, да на что вам сдались эти полоумные бабёнки? Одна головная боль от них, да и только! Вы бы лучше обратили внимание друг на друга..."       Позеленевший пуще прежнего граф, подозрительно качнувшись вперёд, крепко зажал рот ладонью.       - Тысяча чертей, Атос, в этот момент я напрочь забыл о всяческой жалости, о том, что рука моя когда-то не поднималась на женщину... Что уж говорить о вас! Не знаю, когда вы успели вынырнуть из-под стола и красного плаща, но уже спустя миг мы оба приставили клинки к рёбрам нашей последней гостьи...       - И?..       - А вот дальше всё как в тумане. Крики, грохот, плащи, кружева, волосы, ногти, крики, визги, посуда вдребезги, чей-то нос вдребезги, стол - в щепки... - д'Артаньян широко развёл руками и снова вздохнул: - Похоже, те четверо решили опередить нас и дружно набросились на пятую. А там, конечно, трудно сказать, кто кого... И поделом им! Всем, - на всякий случай уточнил он и допил остатки воды в кувшине.       Атос проводил пустой кувшин печальным взглядом.       - Собирайтесь, друг мой, - скомандовал он, пытаясь нащупать около себя шпагу. - Мы должны поскорее убраться из этого проклятого места! Ноги моей здесь больше не будет...       - Да моей, знаете ли, тоже, - при новом воспоминании о случившемся гасконца передёрнуло. - Я уже был у хозяина гостиницы и постарался возместить все убытки, которые он понёс по нашей вине.       - А он что? - настороженно спросил Атос, так и не найдя никакой шпаги поблизости.       - А он уверяет, что никого, кроме нас да ещё толпы пьяных гвардейцев, вчера не видел, - с сомнением покачал головой д'Артаньян. - Врёт, каналья! По глазам вижу, что врёт! И сам небось рад такое забыть поскорее... Недаром же намекнул, что неплохо бы нам убраться подобру-поздорову, как только вы придёте в себя.       - Я давно говорил вам, друг мой, что мне нельзя пить много вина? - задумчиво спросил Атос, глядя на друга из-под тяжёлых век.       - Кажется, давно... Ещё в тот раз, когда поведали мне историю своей злополучной женитьбы, - развёл руками гасконец. - Боюсь, что к вашему печальному жизнеописанию однажды может прибавиться нечто пострашнее, если будете продолжать в том же духе...       - Вы совершенно правы, д'Артаньян, этот чёртов яд когда-нибудь погубит меня, - изрёк граф, разглядывая опустевшую бутыль из-под вина. - В конце концов, что опаснее: бургундское или жизнь?