Протяни мне свою руку, спаси меня. Подари мне свою любовь, пока я не упал. BTS "Save me"
Солнце уже начало заходить за горизонт, когда оно в последний за сегодняшний день раз провело своими яркими лучами по гладким поверхностям лакированных парт, по громоздким шкафам кабинета и, наконец, прошлось по искрящемуся чистотой школьному роялю нежного молочного оттенка. Парень тяжело вздохнул и снова провёл по роялю небольшой тряпкой, стараясь вытереть от пыли столь чудесный инструмент. Клавиши немного расстроились, так и говоря, что к ним давно не прикасалась рука музыканта. Инструмент привлекал своим необыкновенным цветом утончённый вкус юного художника, заставляя вновь и вновь прикасаться к черно-белым клавишам. Натаниэль давно заметил этот рояль в кладовке, но вытащить его оттуда сам — долго не решался, пока в один прекрасный и солнечный день Ким и Макс не помогли своему однокласснику. Тогда парень пообещал нарисовать большие портреты своих помощников, а те были рады и тому, что кто-то попросил их просто помочь. Куртцберг радостно принялся изучать ноты и этюды на фортепиано, которое без дела стояло у него дома, под огромной грудой пыли, вещей и книг за десятый класс. Но и о своей дорогой находке художник не забывал, а наоборот — приходил каждый день вытирая его от пыли, однако, не решаясь портить инструмент своим неумением играть. Кабинет музыки, в котором стоял рояль, был заброшенным, потому проблем с инструментом не возникло. Немногие знают о этом школьном тайнике, конечно, и сам Натаниэль был рад проводить в успокаивающем одиночестве здесь свои выходные и на несколько часов забывать о своей безответной любви… И вот, сегодня, Нат заиграет на этом восхитительном и утончённом инструменте. Сегодня он снова на час-два забудет о Маринетт Дюпэн-Чэн и о её голубых глазах, бескрайних как поле красивых полевых васильков. Сегодня он, наконец-то, заполнит этот заброшенный кабинет музыкой рояля! — Ну вот, совсем другое дело, — прошептал Натаниэль, заканчивая настраивать инструмент и поднимаясь во весь рост, парень на мгновение улыбнулся. Его творческая натура уже рвалась, просилась наружу, однако… Куртцберг грустно посмотрел на улицу, на которой вступала в права весна. Цветы распускали бутоны, трава приятно зеленела, радуя глаза, и все они тянулись к главному источнику тепла. Нат подошёл к окну, рывком открыл его и высунул свою копну рыжих волос. Ветер приятно охлаждал кожу лица и подхватывал пряди рыжего цвета, создавая «творческий беспорядок» на голове художника. — Влюблённый художник — вдохновлённый художник, — повторил свою любимую фразу он, потирая переносицу от усталости. Так всегда говорил Натаниэлю его дед-художник, когда замечал рядом свою любимую супругу. В детстве Куртцберг никогда не верил в эти слова, понимая, что не всегда то, что говорят взрослые — правда. Они, взрослые, иногда и сами еле понимают, что говорят более юным, но в конце концов и сам мечтатель Натани — так его называла знакомая соседская девчонка — смог влюбиться в одну симпатичную особу, естественно, женского пола. И именно тогда парень и смог на себе ощутить красоты первой влюбленности, а хотя он и сейчас вновь ощущает их… — Ох, какой же ты глупый, Натаниэль Куртцберг, — по-доброму улыбнулся Нат, обнимая себя за плечи и ежась от весенней прохлады. — Ведь я не очень-то и нужен ей… Парень прошёл на середину кабинета музыки и сел за рояль, проведя пальцами по клавишам инструмента. Начал он, как и все музыканты, с разминки пальцев — нажимал на обычную комбинацию нот. Здесь должны быть «ля» и «фа-бемоль», здесь «соль». На лице Натаниэля скользнула нежная улыбка, так и говорящая о том, что ему нравится заниматься музыкой. Пальцы и сами находили нужные ноты, продолжая играть новый выученный им этюд… — Натаниэль!!! — резкое восклицание заставило художника нажать не на ту клавишу, создав неприятный звук. Куртцберг презрительно скривился, нежно закрыл молочного цвета крышку и повернул голову на звук голоса. В дверном проёме стояла растрёпанная и тяжело дышащая от бега Маринетт, ровно расставив руки по обе от себя стороны, она полностью распахнула большие двойные двери. Сердце Ната пропустило один удар, при виде такой Мари, вместо привычной — спокойной, умной, аккуратной и красивой. Девушка мгновенно очнулась и смущённо улыбнулась, осознав, что сейчас сделала и почему её одноклассник так странно на неё смотрит. — Я… Я прошу прощения, — нашлась Дюпэн-Чэн, скромно проходя в кабинет и нерешительно останавливаясь около художника. Мари опустила взгляд на пол, в попытке собраться и сказать Куртцбергу то, что хотела всю эту неделю. — Натаниэль, я хочу, нет, не так… Я прошу тебя… Тяжело вздохнув и сглотнув тугой ком в горле, Маринетт пыталась попросить своего одноклассника позаниматься с ней в игре на рояле. Однако смущение не давало ей даже спокойно выдохнуть, не то что там попросить о таком столь творческого человека! — Да, Маринетт? — незаметно поддержал юную дизайнер Нат, пытаясь и сам скрыть красные щеки. Дюпэн-Чэн знала, что он чувствует рядом с ней и потому становилось более неловко из-за этого молчания. — Натаниэль, прошу… Позанимайся со мной игрой на рояле! — собравшись, крикнула девушка и присела на стул напротив инструмента, на котором желает обучиться играть. Она провела пальцами по чёрно-белой клавиатуре, задорно улыбаясь, как маленький ребёнок. — Играть? — недоверчиво переспросил парень находясь в недоумении. Если он не ошибается, то сейчас его любовь прибежала в его «тайник» и просит позаниматься с ней игрой на рояле? Натаниэль тихо рассмеялся в кулак, заставляя Маринетт изумленно обернуться на звук. — Ладно, хорошо, допустим, что я согласился, где ты будешь практиковаться в этюдах? Дюпэн-Чэн недоверчиво сощурилась, но всё же ответила на вопрос со стороны её «учителя»: — Здесь.На следующий день…
Весь последующий учебный день художник совершенно не слушал ни учителя химии, ни учителя истории, ни даже своего любимого преподавателя рисования! Он каждый раз возвращался к второй парте, за которой сидит Маринетт. И как же ей удаётся его постоянно уговаривать? На сегодня запланировано первое занятие, чтобы Дюпэн-Чэн смогла показать свои познания в музыкальном творчестве. И вот, долгожданный спасительный звонок, означающий окончание урока. Учительница математики растерялась, но, взяв себя в руки, продиктовала номера упражнений и Натаниэль быстро их записал на полях своей тетради. — Куртцберг, останься на пару минут, — попросила женщина, перебирая какие-то бумаги и фотографии. Парень послушно остановился около учительского стола и внимательно посмотрел на педагога. — Понимаешь, Натаниэль, у моего сына скоро День рождения и потому мне очень хотелось бы удивить его… Вообщем, поскольку ты лучший художник в классе я прошу тебя, как обычный человек, нарисовать портрет моего сына, — попросила она и взяла в руки фотографию мальчика, не решаясь давать её какому-то постороннему. — Да, хорошо, я согласен. Но мне нужно посмотреть трудно будет или нет, — согласился Нат и вытянул открытую ладонь. Женщина замялась, однако, чуть погодя, всё же отдала фото художнику. Куртцберг быстро пришёлся по чертам лица мальчишки лет шести-семи и оценил, что работа не очень-то и сложная. — Будет не сложно, когда вам нужно будет принести портрет? — Через неделю, — спокойно ответила педагог, немного нервно улыбаясь. Наверное, переживает, всё ли будет хорошо. — Не переживайте, я нарисую в лучшем виде. — Хорошо, можешь идти. Он попрощался с педагогом, мысленно ударяя сам себя по лбу. Идиот, не хватило тебе работы с Маринетт, да? Через пятнадцать минут он уже сидел в заброшенном кабинете музыки и наслаждался компанией Маринетт, показывая ей свои превосходные навыки игры на рояле и удивлялся ее задорному настрою. Дюпэн-Чэн, словно ребенка, интересовало все, что касалось громадного инструмента, она задавала вопросы и Натаниэль с радостью отвечал ей на них, объясняя и, если нужно, показывая на практике. — Это нетрудно, просто запомни, как выглядят ноты в письменном виде, научись их писать, а после просто запомни их последовательность уже на клавишах рояля. Смотри, это «ля», — нежно произносит Натаниэль, и нажимает на одну из клавиш, из которой вырывается звонкий звук. — Есть звуки и выше, например, звонкий «до», — снова говорит он, нажимая на клавишу, расположенную чуть дальше вправо. — Поняла, — кивает Мари, повторяя последовательность, которую только что ей показал Нат. — Молодец, ты быстро учишься, если так пойдет и дальше — перегонишь и меня в навыках. — Думаю, до этого слишком далеко, — улыбается в ответ Маринетт, переводя взгляд на Куртцберга. Все-таки хорошо, что она попросила именно его.