История со дна

http://www.fayloobmennik.net/2498327 Он, на самом деле, был моей единственной любовью. Когда я наконец понял это, хотелось выть в голос. Ведь действительно. Я любил его больше, чем любил кого-то до него или кого-то после. Намного сильнее любил. Во всех смыслах. Во всех позах. Мы познакомились по интернету. Чёрт знает, как меня занесло в тот чат. По-моему я случайно наткнулся на него в перерыве между ночным просмотром какого-то кровавого боевика, да это и не важно, особенно сейчас... Перекинувшись парой фраз мы уединились, насколько можно уединиться во всемирной паутине - скинув контакты друг на друга, списались в одной из социальных сетей. Повторно он представился одной лишь фразой, которая выдала весь его колкий характер с головой, с потрохами. Если полазить в истории нашей переписки, то можно даже отыскать то, первое, короткое сообщение за двадцать третье октября: "У меня нет сногсшибательной фигуры, третьего размера, прочих девичьих прелестей...и вообще, меня зовут Кибом" После такого я был просто обязан познакомиться с ним поближе. Встретились уже спустя пару недель - четырнадцать дней, если быть точным, за которые наша переписка намотала немалый километраж, успела разрастись до размера трёхтомника. Стояла ранняя осень. Деревянный и уже давно забытый местными корабельными компаниями пирс был пуст. Волны обгладывали его почерневшие доски со всех сторон равномерно, с большим аппетитом. Почему он предложил встретиться именно там, я не могу понять до сих пор, хотя признаться честно, закаты с того пирса можно наблюдать просто с ума сводящие - мы это выяснили чуть позже. А тогда я пришёл первым. Прождал его там час, а может даже полтора... с лишним. Долго, одним словом. И мне, если по-хорошему, надо было бы развернуться, да уйти, но я искал отговорки, придумывал причины его опоздания, сам же в них верил, и продолжал ждать. Только когда пальцы стало покалывать от холода, я увидел вдали тонкий силуэт в ярком свете солнца, что уже отправлялось спать под линию горизонта за моей спиной. Этот силуэт навсегда остался в моей памяти, будто нарисованный тонкой кистью, чёрными чернилами на влажном холсте в ярко-жёлтых разводах гуаши. Он шёл ко мне на встречу в белой кофте тонкой вязки, у которой были через-чур длинные рукава, в узких чёрных брюках, плотно обтягивающих стройные ноги и высоких ботинках с крепкой шнуровкой. Его светлые волосы отливали золотым в тон закату. Я наблюдал за его плавной походкой, за тем, как он чуть виляя бёдрами приближался ко мне лёгкими шагами и, не в силах совладать с безумным бунтарём-ветром, держал тонкую руку на своей растрепавшейся макушке. Чёлка то спадала на глаза, то взметалась вверх, а он аккуратно поправляя её тонкими пальцами укладывая на место. А говорил, что нет в нём ничего от девушки... Ну-ну... Красить ногти чёрным лаком так по-мужски. Да и не только в ногтях было дело. Я понятия не имел, чего хочу от этой нашей встречи, чего я хочу от него. Мне просто было интересно к чему приведёт это общение. Зато Кибом точно знал, чего хочет он. В первый же вечер я попробовал на вкус, какого это, целоваться с парнем. Мы сидели на краю того самого пирса. Мы смеялись, говорили... Кажется, о чём-то банальном, может даже о погоде. Но потом, в какой-то момент, когда повисла неловкая пауза, он решил заполнить её чем-то необычным, по крайней мере, для меня. Поставив руку на дощетчатую поверхность за моей спиной, Кибом в одно мгновение оказался недопустимо близко, а после, заглянув в глаза, он коснулся моих пересохших губ сперва своими тёплыми губами, а после пустил в ход шаловливый язык. Я был просто не в силах его оттолкнуть. Мне вообще кажется, что на свете нет такого человека, который будет способен оттолкнуть от себя Кибома. И хотя до этого моих губ касались только губы девушек, целоваться с ним было... Сладко. Однозначно. Человек так устроен, если ему что-то понравилось, этого будет хотеться ещё и ещё. И мне хотелось целовать Кибома ещё и ещё. И я целовал. Мы встречались с тех пор каждый день, в разных местах. Встречи всегда назначал он, то в клубе, то в парке, то на старой детской площадке на другом конце города, то на пересечении двух широких магистралей под разбитым фонарём. А по воскресениям, он позволял этот выбор делать мне и я, не отличаясь особой оригинальностью, всегда выбирал тот старый заброшенный пирс, где мы впервые встретились, поцеловались. Я всегда выбирал то место без единой доли сомнения. Он возмущайся поначалу, называл меня скучным, но я только смеялся в ответ, потому что знал, что назначенная встреча состоится в назначенном месте, обязательно. Он всегда приходил. Он любил меня? Любил ли он? Сказать сложно. Говорил, что любил. В коротких перерывах между долгими поцелуями, запуская тонкие пальцы в мои волосы и чуть оттягивая назад, пытаясь этим охладить обезумевшего меня, хотя бы немного… говорил что любил. Стонал слова любви подо мной, задыхаясь и вгибаясь в спине, чтобы наши тела могли соприкасаться друг с другом, ещё плотнее. Шептал что любит, засыпая на моём плече, разгорячённый, с чуть влажными от жара волосами, уткнувшись носом куда-то в ключицы и щекотно сопя в мою шею. Но любил ли он? Тогда я в этом сомневался. Потому что, если бы он любил, он бы не пропал. Не исчез, не растворился, словно видение. Просто однажды скучным поздним вечером я понял, что за целый день мне так никто и не позвонил, а стояла пятница - в будни наши встречи назначал он. Суббота была наполнена пустыми телефонными разговорами. Не с ним. В воскресение на том конце провода длинные гудки и я оборвал механический голос сразу после "аппарат абонента ..." В понедельник - тишина. И в воскресение. В среду тоже. В четверг я не выдерживаю, набираю его номер, нарушая сложившееся правило нашей игры. Протяжные гудки звучат для меня громче обычного. Сообщение, которое передаёт мне механическая леди, на этот раз, прослушиваю до конца, сам не зная зачем. В четверг понимаю, что Кибом не вернётся. Засыпаю с мыслью о том, что больно, но жить можно, раз всё-таки засыпаю… А вот просыпаюсь со слезами на глазах -вместе со мной мою постель в то утро разделила истерика. Больно так, что лучше бы не просыпаться или вечно засыпать. Звонить куда-то бесполезно. Пытаться отыскать Кибома бесполезно. Да и к кому обращаться? Мы ничего не знали друг о друге. Не знали, какие профессии у наших родителей, точный возраст, не знали, есть ли у кого-то из нас двоих братья или сёстры. Зато я знал, сколько положить ложек сахара в чай Кибома, чтобы он блаженно закрывал глаза, делая первый глоток. Знал, сколько раз за ночь он может кончить и знал, в каком положении ему удобнее засыпать. Если бы этого было достаточно для поисков с помощью местных властей, я бы обратился к ним за помощью, но вряд ли они бы смогли найти нужного и такого необходимого мне человека по этой скудной информации. Поэтому я обессилено опускал руки, а порою разбивал их обо что-нибудь, просто для того чтобы одной болью заглушите другую, хотя бы ненадолго... Я со временем даже стал забывать его. Точнее стал думать, что забываю. В моей постели всё чаще появлялись случайные люди. Малознакомые, но всегда красивые девочки и мальчики... Чаще девочки. Парадоксально – девочки больше были на него похожи. Но все они - совсем не то. Не тот аромат тела, не те пальцы, оставляющие синяки на плечах, не те ноги, охватывающие за торс притягивая ближе, не те голоса. Не те... Кибом был громким. Его стоны стояли в ушах, звучали во всех комнатах и коридорах. Да даже если не говорить о сексе - его голос звонкий и порою даже оглушающий.. Иногда ему нравилось затыкать меня, останавливать своим криком, когда я например в шутку молол какую-нибудь чепуху, изрядно этим нервируя. У него даже неплохо получалось... Левое ухо у меня слышит хуже правого. Он готовил мне самые вкусные завтраки, которые никто не смог превзойти. Я любил в нём всё, но... Однажды мне приснился сон. Мне давно не снились сны, а тут, вот, приснился... Сон, в котором был Кибом. Этот светлый мальчик в обстановке вовсе не светлой. Мне снилось как он, в тёмной холодной воде, словно кристалл соли, сначала просвечивает, становится прозрачным почти, а после растворяется, как цвет чая со дна чашки расходится в кипятке. А я стоял на краю нашего причала и молча на это смотрел. Как люди обычно смотрят фильмы, переживая, но зная, что изменить ничего нельзя. Не получится. Потому что уже снято. Я смотрел на то, как он, растворяясь, уходит на дно, двигая руками хаотично, но медленно. Кибом исчезал, а вода вокруг него исходила прозрачным сиянием и светлая рубашка белой дымкой развивалась под потоками воды, словно поддаваясь подводным ветрам. Я проснулся в слезах. До сих пор помню, как страшно было повернуть голову на бок и не увидеть лица Кибома, не коснуться своим носом кончика его носа, не улыбнуться, когда он недовольно поморщится во сне от незначительной ласки. Страшно было, потому что всё до этого сна, показалось мне ложью. Его исчезновение - ложь. Ложь - длинные гудки вместо его громкого "Кибомми у телефона, слушаю"… Он не исчезал. Я вдруг поверил в это. Поверил в то, что он не уходил. Он всё ещё рядом. Но повернув голову, я разочарованно закрывал глаза, чувствуя, как сердце будто полоснули острым, до безумия тонким лезвием. Мятая постель. Лёгкая капель дождя за окном. Рядом со мной чужое горячее тело очередного незнакомого мальчишки. На часах около трёх. А его нет. Его нет. Вскочив с постели, на ходу вытирая солёные дорожки, я нашёл свои вещи в темноте. Быстро натянув брюки, накинул на голое тело рубашку и выбежал из дома, даже не закрыв за собой дверь и, кажется, разбудив того самого мальчика в моей постели, который проводил меня до порога сонным и немного удивлённым взглядом. Помню, на улице было холодно. Я не сбавлял шага, потом ускорился, и в конце концов бежал в то время как дождь мерно падал тяжёлыми каплями. Рубашка липла к телу, но я почти этого не замечал. Поддавшись странному чувству, я бежал к старому причалу. Мне нужно было оказаться там. И вот... Это место. Волны беспокойно кружили свой последний вальс на поверхности воды, разбивались о холодные камни, умирая на берегу, заменяемые новыми раз за разом. Ветер аккомпанировал их бешеным танцам. Ночной бал был волшебно красивым, жаль, но у меня не было на него приглашения. Доски трещали под моими ногами - я бежал к краю. То место, где мы сидели, свесив ноги и громко смеялись, где мы провожали закаты, где целовались и шептали слова любви. Остановившись у самого края, я пытался отдышаться. Было тяжело делать вдох, выдохи давались с трудом. А вода с неба всё падала и падала... В голове не было мыслей. Ни одной. Я не знал, что я делаю, не знал, зачем я там, но когда вдали, среди всех этих волн и переполоха в воздухе, появился его силуэт, всё встало на свои места. Я устало выдохнул, чувствуя как пульс ускоряется. - Кибомми... Я так скучал. Он, на самом деле, был моей единственной любовью… В одну из лунных ночей я отправился на старый пирс в поисках мальчика, укравшего моё сердце. На самом краю мы снова встретились, словно в первый раз. Когда поднялся сильный ветер чуть улыбнувшись я сделал шаг вперёд, чувствуя как на мгновение меня охватывает невесомость, а после холодная вода и его руки, сильные, любимые. До сих пор никто не знает - той ночью я утонул.