Преданность, благодарность и... Любовь?

Писк приборов, голоса. Пахнет как в обычной больнице, ничего особенного. Где-то в палате была Смерть, возможно, именно в Её палате, и присутствие этой мрачной Госпожи иного мира ощущалось так сильно, что холодела душа и стыло сердце. Целители сталкивались в коридорах, бросая друг другу редкие фразы и обмениваясь новостями о пациентах. — Да, у миссис Квотерри дела всё хуже. Бедная старушка, к ней так ни разу и не пришёл её единственный сын! Дела всё хуже могли быть не только у несчастной миссис Квотерри. Дальняя палата с широким окном была самой светлой здесь, и была обустроена только на одного пациента. Обои в золотистых тонах, кровать с красными покрывалами и бархатным кроваво-бордовым пологом. Это было против правил, но таковым было желание единственной проживающей здесь женщины. Целители просто не смогли пойти наперекор умирающей героине войны. Возле постели стоял один стул, на котором каждый день, сменяя друг друга, сидели только двое мужчин, которые неустанно посещали больную, приносили новые цветы, когда старые завядали и рассказывали о своей жизни молчаливой подруге. На любую новость женщина отвечала молчанием, а друзья уже и забыли, когда последний раз слышали поучительный голос бывшей гриффиндорки. Показатели на экранчиках показывали слабенькие признаки жизни. Линия пульса грозила вот-вот остановить свои скачки по диаграмме, а мужчины как-будто сверлили взглядом этот маггловский прибор и заставляли сердце юной женщины биться. Раздался стук в дверь. Гарри всегда стучал перед тем как войти, хотя и понимал весь абсурд этой действия. Ему не скажут «Войдите». Комната отзовётся безмолвием. — Здравствуй, Гермиона. Прости, что сегодня так поздно. Представляешь, Джинни беременна! — С порога заявил Поттер, вытирая ноги о коврик у двери. В руке у него вместо букета сегодня был странный свёрток. Грейнджер лежала в своей постели. Она вовсе не сердилась на него, напротив, была очень рада прекрасной новости. Поттер вздохнул, оглядел пустую палату и занял своё привычное место у изголовья на стуле. Он перестал носить очки после того, как однажды их с Джинни пёс по кличке Блэк случайно наступил на них лапой и те треснули. Заклинание, которое всегда использовала подруга для починки столь важного аксессуара, больно было вспоминать. Так что теперь зелёные глаза не прятались за стёклами, хоть и постоянно щурились. Но ничего, Гарри быстро привык. — Это было так неожиданно, я… Я… как считаешь, у меня получится? Ну, быть отцом. Сама знаешь, мне не с кого было брать пример, — Гарри привычным движением взъерошил волосы. На пальце мелькнуло красивое обручальное кольцо, и женщина невольно залюбовалась своим другом. Такой счастливый, занимающий высокую должность в Министерстве, имеющий прекрасную жену, которая скоро подарит ему сына или дочь. Гермиона была искренне рада слышать, как чудесно сложилась жизнь Героя. Возможно, именно такое будущее её бы ждало? — Тебе просили кое-что передать, — Поттер аккуратно разорвал свёрток, и на кровать посыпались сложённые вчетверо листы пергамента. Любопытство овладело девушкой, и она даже предприняла попытку привстать и разглядеть их, но не смогла. — Это от Кикимера и Винки. Они пишут тебе почти каждый день, веря, что ты и правда уехала в командировку по делам эльфов. Гарри прочитал пару писем. Они были разными, и с количеством написанных собственной рукой писем почерк у эльфов становился разборчивее, а речь богаче. Приятное тепло разливалось по груди защитницы прав домовых эльфов, и даже пульс на секунду ускорился, но Поттер, увлечённый письмами, не заметил, как дёрнулся мизинец спящей подруги. Он повёл носом по воздуху, и, учуяв непривычный аромат, уставился на прикроватную тумбочку. На ней красовалась стеклянная ваза с чудесным букетом из белых роз. — Тебе Рон их принёс? — Как обычно не дождавшись ответа, Поттер понюхал ещё раз розы. — Красивые. Надо не забыть заскочить к миссис Малфой и взять такие же для Джинни. О, Мерлин, неужели я и правда буду отцом? Нарцисса Малфой, после трагической смерти мужа во время облавы на бывших пожирателей открыла свою цветочную лавку и продавала волшебникам цветы неописуемой красоты и самых разных видов. Женщина прямо-таки расцветала на глазах среди всех этих растений, и постепенно зажила новой жизнью. Мужа она не забыла, но страшное прошлое перестало терзать её по ночам. А кошмары Гермионы не прекратились. Каждый раз, после ухода посетителей, девушку засасывала неизбежная пустота. Она бродила в темноте, тыкаясь об невидимые стены, но никак не могла выбраться из своей долгой комы. Когда друзья приходили разговаривать с ней, она фантазировала, будто может отвечать им, будто может чуять запах принесённых цветов, будто вот-вот откроет глаза и снова станет частью их жизни. Но пустота была сильнее неё. Состояние держалось на одном уровне. Она не просыпалась, но и со смертью ей удавалось бороться довольно успешно. Ведь всё ещё жива? Или уже наполовину мертва? — Мне пора идти, Гермиона. Мисс Грейнджер хотела кивнуть, и даже мысленно помахала на прощание другу рукой, когда за тем закрылась дверь. Деловой начальник отдела мракоборцев, весь в делах. Но раз сегодня вторник, то должен прийти и Рон. Когда она вновь осталась одна, прикованная к кровати, не в силах шевельнуться или даже слово сказать, Гермиона вновь почувствовала темноту. Болезнь губила её, высасывала последние силы, пыталась отобрать последние рывки неугомонного сердца и почти перекрыла своими липкими руками горло девушки, чтобы та не смогла дышать. Но что-то держало её жизнь на поверхности, что-то, не дающее душе выскользнуть через приоткрытые губы… Года разделяли Гермиону с войной, вот только она не помнила, сколько. Вроде Гарри с Джинни уже поженились, значит оба закончили школу. А маленький Тедди вот-вот пойдёт в Хогвартс, так сколько же лет?.. Картинки, образы близких мелькали в сознании больной. Всё, что оставалось ей делать — это лежать в своей койке, переживать мысленно лучшие моменты своего существования и беспокоиться за любимых. Целители старались, как могли. Весь мир магов пытался вдохнуть заново жизнь в волшебницу. Деньги на лечение поступали со всего мира с неизвестных счетов, а самую большую сумму пожертвовал мужчина, от которого Грейнджер совсем не ожидала получить помощь. Деньги всё капали на её личный счёт, лекарства изобретались, но ни одно из них не могло её спасти. Она уже давно смирилась. Насколько она понимала из разговоров, все методы были испробованы, и никто уже толком не верил в её пробуждение. Хоть друзья этого и не показывали, приходя каждый раз с воодушевленными выражениями лиц и пожеланиями наискорейшего выздоровления, в глубине души они осознавали. Каждый визит может оказаться последним. Дверь открылась, и зашёл Рон. Жизнь обратилась с ним намного хуже, чем с Гарри. После смерти брата вся его семья переживала ужасную депрессию. Перси вновь углубился с головой в работу в Министерстве, чета Уизли еле-еле сводила концы с концами, Чарли и Билл вообще не показывались на пороге дома, а Джинни, не выдержав гнетущей атмосферы, переехала к Гарри на площадь Гриммо. Сам Рон устроился в каком-то нечасто посещаемом магазинчике на Косой Аллее, начал сутулиться от тяжёлой работы и хмуриться. Все связи с бывшими однокурсниками он потерял, остался лишь Поттер и сестра, работал с утра до ночи, но всё же находил время для лучшей подруги. Как и всегда, мужчина пришёл не с пустыми руками. Гермиона с порога учуяла, что принёс её друг в штопанном пальто и с проседью в волосах. Мужчина принёс чудесно пахнущий букет ромашек и коробку ароматного домашнего печенья в руках, и Гермиона прослезилась бы, будь это возможно. Аккуратно сложив гостинцы на тумбочке и всунув полевые цветы в узкую вазу, где уже стояли шикарные розы, Уизли, ворча, подвинул к себе стул. Запах едва-едва поступал в курносый носик больной, но Гермиона снова вся засияла внутри. Как же ей хотелось пригладить рыжие лохмы, провести руками по лицу, разгладить старившие друга морщины и улыбнуться ему настолько искренне и убедительно, чтобы тот перестал грустить. Кидая невольно взгляд на букет роз, Рон оглядел комнату, а потом бессильно уронил голову на локти. В отличие от Гарри, Рон не пытался разговаривать с прохладным телом, не вёл светские беседы со спящей Гермионой, не читал ей книги, написанные Полумной Лавгуд. Он не делал ничего из того, что делал лучший друг. Потому что, кажется, рыжий тоже смирился. Уже давно он с ней попрощался, но никак не мог отпустить. Это мучило и его, и Гермиону. Женщина ничем не могла ему помочь, и это причиняло ей боль, а сам Рон длинными бесцветными вечерами искал утешения в огневиски. Подругу он себе так и не нашёл, мужчине было тошно смотреть на окружающих его женщин, душа у него опустела, блеск исчез из глаз. Рон на глазах умирал вместе с любимой. — Без тебя жизнь сплошное дерьмо, — Впервые за всё время, которое он провёл здесь, Уизли подал голос. Он отнял руки от лица и красными, заплывшими пьяной пеленой глазами посмотрел на подругу. Безразлична и холодна ко всему, что происходило вокруг, но только снаружи. Внутри же, в сознании, девушка рассыпалась на части и истошно вопила Рону, чтобы тот перестал измываться над собой, что он должен жить дальше. Порой она стыдилась того, сколько горьких страданий приносит друзьям. Она портит им лучшие годы жизни, повиснув на грани между жизнью и смертью, не даёт ни отпустить её, ни воссоединиться с ней. Сплошная мука. « — Ах, лучше бы я умерла, — Подумала мрачно Грейнджер, слушая тяжёлое и хриплое дыхание Рона. — Это ужасные мысли, но что поделать? Раз не спасли за все эти годы, не спасут и дальше…» Уизли поднял наконец на неё свои заплаканные глаза и, набравшись мужества, заговорил. Хотя какое там мужество, его и не было никогда, всю храбрость в их Трио делили между собой Гермиона и Гарри. — Мне не хочется этого, Гермиона, но придётся отключить все приборы. Сейчас или никогда. Грейнджер опешила. Даже губы слегка дрогнули, не сумев воспроизвести полный боли и отчаяния крик. Она была готова к смерти? Нет, не сейчас! Гарри с ней даже не попрощался! Рон уже нажал на кнопку вызова медсестры, и скоро сюда придут врачи, чтобы навсегда отнять у неё шанс встретиться с родными и друзьями. — Так как в больницу принёс тебя именно я, ты зарегистрирована на моё имя. Это значит что только я могу подписать бумаги о твоём отключении. Я это уже сделал. Дверь открылась. Оглянувшись, Рон напоследок склонился над головой бывшей возлюбленной, провёл руками по изгибам личика, прикоснулся пальцами к холодным губам и легко, невесомо, боясь что девушка под ним вот-вот растает, дотронулся своими губами до её бледного лба. « — Мне даже не дадут проститься с солнцем, » — Думала Гермиона, вспомнив, что плотные занавески на её окнах не открывались уже несколько недель. Она жаждала почувствовать тепло игривых солнечных лучей, услышать плеск воды в озере, как тогда, когда она с друзьями нежилась в хорошую погоду на берегу Чёрного озера, почувствовать жизнь и людей… — Эй, что вы делаете? — Возмущённый голос Рона вырвал её из сладкой дрёмы. Она-то думала, что её уже отключили, но приходилось снова возвращаться к реальности и вслушиваться в перепалку, которая возникла между Роном и врачами. — Мы не имеем права её отключить, сэр. — Имеете, ещё как имеете! Я только что подписал все нужные бумаги на входе. — К сожалению, вы больше не её попечитель. Пришёл другой господин и… — Да кто посмел? — Взревел Уизли, сжимая руки в кулаки и готовый ко всему. Он бросил взгляд на неподвижную подругу и попробовал успокоиться, но голос, который внезапно присоединился к общему разговору, заставил даже Гермиону мысленно сжаться от страха. — Я посмел, Уизли, — Властный голос на пороге заставил замолчать шушукающихся врачей и поставил в ступор разгневанного Рона. Вошедший был одет в серую мантию, под цвет глазам, волосы были как обычно прилизаны, а походка уверенна. Блондин подошёл к одному из врачей, тот неловко зашелестел бумагами, дал ему ручку и указал на место, где надо было поставить подпись. Незваный гость сделал всё, что требовалось, а затем подошёл к кровати Гермионы и посмотрел на её тело сверху вниз. Ему, казалось, было совершенно наплевать на стоявшего рядом Рона и на то, что рыжий был готов в любой момент снести ему голову. — Малфой, что ты тут забыл, проваливай в свой гадюшник, — Сердился Рон. Сзади них, зашелестев белыми халатами и вздохнув от облегчения, вышли врачи. Они были очень рады, что некий мистер Малфой, дав немалую взятку, подписал документы о выписке пациентки, лечение которой уже который год не давало результатов. Если разобраться во всём, то можно было понять, что не такие уж и добросовестные в маггловском мире врачи. Уже пару лет эти люди работали, толком не вкладывая сил и денег в лечение этой девушки. Приличную сумму из пожертвований они забирали себе, а остальные деньги не играли значительной роли в выздоровлении Гермионы. Эта пациентка стала для них обузой, которую не очень хочется лечить, а друзья до определённого момента не желали подписывать документы об отключении всех приборов, поддерживающих её жизнь. Но этот день настал. Бывший слизеринец, а ныне успешный чиновник в Министерстве Магии, спокойно отсоединял бесконечные проводки и трубочки, ведущие к мисс Грейнджер. Но перед тем, как взять девушку на руки и покинуть больницу, мужчина резко обернулся к Рону и нанёс сокрушительный удар тому по челюсти. Уизли, путаясь в ногах и корчась от боли, отступил назад и не видел, как Драко бережно, как фарфоровую куклу, взял девушку на руки. — Ты сам знаешь, за что. Надеюсь, ты скоро сдохнешь в одиночестве, а сейчас говорю тебе: ты больше никогда Грейнджер не увидишь, ни живой, ни мёртвой, я тебе обещаю. Это будет тебе наказанием за то, что ты пытался убить её. Прижав посильнее девушку к себе, Малфой, смерив на прощание стонущего Рона на полу презрительным взглядом, крутанулся на каблуках своих туфель и, сопровождаемый щелчком, навсегда исчез из этого здания.

***

Драко что-то быстро записывал, сидя в своём кабинете у себя в Мэноре. Слышалось тиканье старинных часов на стене и тихие щелчки клюва его филина, который сидел рядом на жёрдочке и ковырялся клювом у себя в пёрышках. Подходило время обеда. Малфой, глянув на настенные часы, вздохнул, отодвинул ящик стола и заклинанием отправил туда свои бумаги. Те сложились аккуратной стопкой, и ящик сам собой закрылся. Сквозь шуршание бумаги послышался еле различимый вдох, но после поселения в доме одного человека, мужчина стал более внимательным к таким тихим звукам. — Ты опять подглядывала за тем, как я работаю? — Хмуро спросил блондин, откидываясь на высокую спинку своего кожаного кресла. Оно приятно пахло и отвлекало от мыслей о работе. Сразу вспоминалась Италия и время, проведённое там. Тяжёлое время для аристократа, но, слава Мерлину, оставленное в прошлом. Он только недавно вернулся оттуда, как только колдомедики подтвердили, что его подопечную можно забирать домой. — Я не хотела, но ты снова колдовал, — Извиняющимся, дрожащим голосом оправдывалась Гермиона, как ребёнок, выглядывая из-за двери. Видя испуганные большие карие глаза, с интересом и в то же время с испугом заглядывающие в кабинет, Драко смягчился, морщины на лбу разгладились и он выдавил из себя подобие улыбки. — Ладно, заходи. Девушка обрадованно прошла в кабинет, остановившись, как обычно, перед филином и погладив его густые взъерошенные пёрышки. Затем она опустилась в кресло напротив стола мужчины, нервно теребя краешек своей мантии. — Что ты хочешь узнать сегодня? — Я в библиотеке наткнулась на одну странную книгу. В ней говорилось что-то о чистоте крови, или как-то так, — Девушка хмурилась, силясь вспомнить книгу. Малфой внимательно её слушал, сложив руки перед собой и следя за каждым движением волшебницы. — Там было написано, что все волшебники делятся на чистокровных и… нечистокровных. — Поверь, Гермиона, тебе не стоит забивать этим голову. Но если тебе интересно, я расскажу тебе кое-что, — Драко прокашлялся и задумчиво почесал колючий небритый подбородок, размышляя, как лучше представить девушке эту историю. — Несколько лет назад закончилась самая кровопролитная война в мире магов. Эта война была за то, чтобы искоренить всех нечистых кровью волшебников и оставить только тех, чья кровь никогда не разбавлялась маггловской кровью. Таких называли чистокровными. — А ты чистокровный? — Да, — кивнул Драко, боясь того, куда может завернуться этот разговор. — А я? — насторожилась Гермиона, видя то, как насторожился человек, сидящий напротив неё. — Нет, — Чуть резче, чем рассчитывал, сказал Драко. Гермиона закусила виновато губу и опустила глаза. « — Она чувствует себя виноватой за то, что отличается от меня, — Подумал с жалостью Драко, глядя на поникшую Гермиону.» — Но это совсем не плохо! Никого уже не волнует чистота крови, и мне совершенно это не важно. Обещаю, что не буду считать тебя хуже самого себя только из-за этого различия, — Заверил девушку Драко, но та не поднимала голову. Кажется, весь этот разговор произвел на неё не самое лучшее впечатление, и мужчина корил себя за то, что вообще заговорил с ней об этом. — Слушай, а как там у нас с заклинанием, которое мы недавно выучили? Грейнджер тут же подняла голову, улыбнулась хитро-хитро, достала из рукава мантии палочку и, одними губами прошептав заклинание, сделала выпад палочкой. Тут же прямо на уложенные волосы Драко обрушилась ледяная вода, смыв весь его лак с волос, а так же намочив его рубашку, в которой он всегда ходил по Мэнору. Как раз в этот момент рядом возник эльф и сообщил о том, что в поместье прибыл гость. — Пусть войдёт, — Зашипел Драко под громкий смех Гермионы. Девушка прикрывала рот ладошкой, но тем не менее не могла заглушить хохота при виде вымокшего и обиженного Малфоя. В это время, предварительно постучав, в дверь зашёл ещё один очень важный для Гермионы человек. — О, Поттер. Услышав заветную фамилию, девушка изогнулась в кресле, чтобы увидеть вошедшего, и тепло улыбнулась старому другу. Иногда она очень сожалела о том, что не помнит всех этих замечательных людей. Наверняка до её болезни и Драко, и Гарри были её самыми лучшими друзьями! — Вроде всю неделю обещали без осадков, — Колко подметил Гарри, придвигая ещё одно кресло и садясь рядом с подругой напротив бывшего школьного врага. — Я только что окатила его водой из палочки, — Почти по-детски хвасталась молодая девушка. — Невербально, — Подметил Малфой, суша себя тёплым воздухом из волшебной палочки. Он все ещё злился, но желал упоминуть об успехах своей ученицы. — Да ладно? — Широко улыбнулся Гарри, оборачиваясь к сияющей Гермионе. — К тебе возвращаются твои способности. Тебе ведь Малфой уже говорил, что ты до потери памяти была выдающейся волшебницей? — Да. А ещё он мне сегодня сказал, что у меня кровь нечистая. — Да ладно? — Повторился Поттер, вперив не очень дружелюбный взгляд в Малфоя. Хоть их сейчас и связывала общая цель, они так и не стали хорошими друзьями, их от силы можно было назвать приятелями. По крайней мере, они не бросались друг в друга заклятьями при встрече, а это уже что-то значило. Они много раз обсуждали дальнейшее лечение Гермионы. Они оба были счастливы возвращению девушки, каждый по-своему, поэтому сейчас усиленно занимались тем, что возвращали ей память, хотя так и не поняли, как это сделать. Они знали, что жить она может лишь здесь, в обособленном ото всех месте. Нельзя было позволить, чтобы к ней прибежала целая толпа людей из прошлого и запутала её воспоминания, поэтому было решено заниматься с ней только в узком кругу лиц. Девушка делала успехи, уча заклинания и практикуя их, она обожала читать и узнавала всё больше о том мире, в котором она живёт, хоть и во второй раз. Но мужчины были уверены, что наступит день, когда к ней вернётся память. Гарри так и не смог понять, что заставило в тот далёкий день Малфоя спасти Гермиону и отвезти в проверенную больницу в Италию. Тот всегда скрытно отвечал, что у него свои мотивы, и сначала Поттер пугался этих слов. Но позже, наблюдая за тем, с каким трепетом относится Драко к своей ученице, как прощает ей почти все её шалости, он понял, что слизеринец не навредит ей. Вот и сейчас, наблюдая сцену с облитым Малфоем, Гарри в который раз убедился, что что-то в этом блондине изменилось. — Я ей объяснил, что это совершенно не важно, — Проворчал Драко. — А она облила меня водой. — Ты разговаривал со мной, как с ребёнком! — Чувствую, к тебе возвращается твой характер, — Засмеялся герой войны. Гермиона снова довольно улыбнулась и посмотрела на Драко, который тоже не сводил с неё глаз. Все их шутливые перепалки никогда не перерастали в настоящие ссоры, а заканчивались вот такими странными взглядами и неловким молчанием. Эти двое напрочь забыли о сидящем рядом Гарри, и только тогда, когда филин снова громко щёлкнул клювом, оторвались друг от друга. — Тебе идёт такая причёска, — Как ни в чём ни бывало воскликнула Гермиона, кивком указывая на взъерошенные волосы Драко. Вставая из-за стола, Драко принял молчаливое решение, что больше не будет зализывать их, как прежде, раз девушке это нравится. Вслух он никак не прокомментировал её высказывание, даже на лице не отобразил ни малейшего подобия улыбки. Грейнджер вздохнула, не понимая его внешнего равнодушия. — Идём обедать. Поттер, голоден? — Да, не откажусь. Подойдя к Драко, Гермиона привычно взяла его за руку. Это не было чем-то интимным, а скорее напоминало то, как ребёнок цепляется за руку своего родителя, боясь потеряться. Но ведь Гермиона уже давно выучила каждый поворот Малфой-Мэнора, и на ребёнка она совсем не смахивала. « — Тогда в чём дело?» — Каждый раз, посещая поместье, Поттер задавался одним и тем же вопросом. Драко сжал руку девушки крепче, пока они спускались по лестнице, чтобы та подняла взгляд от ступенек и посмотрела на него. В её глазах он видел то, что видел там каждый раз. И снова он испугался, когда увидел в тёмно-карих глазах преданность, благодарность и… Любовь?