Истинные чувства

Очередной день начинающийся с ужасной боли. Порой Диме кажется, что первая мысль, с которой просыпается Хованский это: «Ларин, сука» или что-то похожее, иначе нельзя объяснить множество порезов возникающих семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки. «Соулмейт, какая глупость», говорит Ларин, а про себя думает: "За что Хованский так его ненавидит?". Он терпит, всегда терпит, делает вид, что ему наплевать, когда на его руках появляются ярко-красные полосы, но на самом деле мечтает, чтобы это поскорее закончилось и сжимает пальцы на ногах. Хотя знает, что этому не бывать. В последнее время Юра стал более грубым и вспыльчивым, и при каждом упоминании Димы чуть ли не проклинает его всеми известными ругательствами. От этого с каждым днем становилось все тяжелее прятать множество порезов под одеждой. Ларин не так часто задумывался кому все это говорит Хованский. Кто может вынести столько болтовни про Диму? Ладно, это все не важно, ведь он, в отличии от Юры, почти не думает о втором, соответственно, и руки у Хованского целы. Из-за порезов и шрамов выходить на улицу каждый день хотелось все меньше. Те не многие, с кем общался Ларин, замечая порезы, думали о нем что-то не то и начинали лезть в личную жизнь со своими вопросами и излишним беспокойством. В какой-то момент, когда Дима, как обычно, сидел дома, обрабатывая очередные порезы, ему пришло сообщение от человека, с которым общаться ему хотелось меньше всего. Юрий Хованский: Уткин, нам надо встретиться. Ларин не счел нужным отвечать кому-то вроде Хованского, поэтому просто проигнорировал его. Но через пару минут гангстер напомнил о себе. Юрий Хованский: Блять, Уткин, я серьезно. Дмитрий Ларин: Иди на хуй. Юрий Хованский: Завтра в парке. Дмитрий Ларин: Я же сказал, чтобы ты шёл на хуй. Вроде бы все, разговор подошел к логическому завершению. Ларин уже собирался закрыть окно диалога и идти по своим делам, к примеру, в аптеку, потому что у него закончились бинты, но все тело пронзила резкая боль. На руке вновь появилась алая полоса, она была глубже других, намного глубже. В глазах на секунду потемнело, но в реальность его быстро вернул звук нового сообщения. Сжимая зубы от боли, Ларин взглянул на экран. Юрий Хованский: Сука, Уткин, мне плевать на твои выебоны! Я буду ждать завтра в ебаном парке в 10 утра! Решать тебе: придёшь — поговорим, нет — значит все так и останется. Неужели Хованский знает, что Дима его соулмейт? Ларин забил на это, он все равно завтра не придет, а в такой момент его больше заботило собственное здоровье. Оставляя за собой дорожку из маленьких капелек крови, он направился в ванную комнату искать какие-нибудь медикаменты, желательно обезболивающие, так же в нем еще теплилась надежда, что все-таки где-то остался припасенный бинт, но надежды оказались тщетны. Обходясь подручными средствами ему удалось остановить кровь. На часах было уже 3:24, аптека, скорее всего, уже не работает. Приняв для себя решение обязательно сходить утром в аптеку, Ларин лег спать.

***

Несмотря на то, что Дима лег в половине четвёртого утра, встал он в девять и чувствовал себя прекрасно. Время близилось к десяти утра, когда Ларин выходил из дома, на улице было уже светло, стояла поздняя осень, было свежо, а под ногами раздражающе хрустели опавшие листья. Когда Дима прошёл уже полпути, то осознал, что дорога до ближайшей аптеки проходит через тот парк, про который говорил вчера Хованский. И тут Дима задумался: обходить целый парк слишком долго. К тому же, где гарантия того, что Юра вчера всерьез говорил о встрече? Может он, как всегда, напился и просто писал кому попало всякий бред и до сих пор отсыпается дома? Даже если Хованский был трезвым и не шутил про встречу, где гарантия, что они встретятся в огромном парке? Дима пойдет по одной из крайних аллей, по которой редко ходят люди, а если и ходят то только какие-нибудь парочки, которые хотят уединиться, но сейчас еще слишком рано для них. К тому же, еще слишком рано даже для их встречи, ведь было всего 9:30. Ларин убедив себя в том, что он никак не сможет встретить Хованского, направился в парк. Пройдя пару поворотов, он свернул на крайнюю аллею и знаете кто там был? Ну конечно Хованский, кто же еще. «Похоже, соулмейты мыслят одинаково или судьба сыграла с ним злую шутку», подумал Дима, несмотря на то, что ни в первое, ни во второе он не верил. Но если бы он сейчас развернулся и зашагал в другую сторону он как минимум выглядел бы глупо в глазах Хованского. Подумав долю секунды, он просто решил пройти мимо, может повезет… Но когда между ними оставалось чуть меньше двух метров, он понял, как ошибся. По взгляду Хованского было понятно, что так просто он Диму не отпустит. Ларин подходя все ближе, чувствовал что-то странное. Неужели именно это чувствуют соулмейты, когда встречаются лицом к лицу? «Глупости какие», пронеслось в голове у Димы. Он попытался просто пройти мимо, но гангстер схватил его за руку, на которой располагался вчерашний порез. Ларин зашипел от боли пытаясь выхватить руку. Юре показалась такая реакция слишком странной, он взял Диму за запястье, задрал рукав пальто, а вместе с ним, и кофты. — Уткин это…- Хованский ошарашенно смотрел на полную порезов руку. — Похоже, вчера ты сказал, что ненавидишь меня, — безэмоционально сказал Дима. — Дай пройти, — Критик задел Юру плечом и пошёл дальше, попутно опуская рукава. — Я люблю тебя…- Тихо произнес Хованский. Ларин уже не слышал этих слов, но зато почувствовал их на шее. Думая, что это очередной порез уже на видном месте, Дима достал смартфон и посмотрел на свое отражение в черном экране. На его удивление на шее появился засос, а не порез. Но Ларин не стал разворачиваться к Юре и продолжил свой путь, он конечно был удивлен, но не настолько, чтобы разговаривать об этом с Хованским. Отойдя на приличное расстояние от Юры, он стал ощущать приятное жжение на всей шее, а также на ключицах. Наблюдая как появляется множество засосов на его теле через телефон он не выдержал и все-таки развернулся к Юре, все еще держа в руках телефон, и направился в его сторону. — Хватит Хованский! — крикнул Дима, хотя это было вовсе не обязательно, ведь они уже стояли достаточно близко друг к другу. — Это мои истинные чувства, надеюсь ты простишь меня…- сказал Юра тихо, но этого было достаточно, чтобы Ларин услышал. Юра ушел, оставив Диму стоять в недоумении в парке. После этого разговора, Ларин часто думал над словами Хованского. Они больше не виделись, не выпускали видео друг про друга, не делали диссы. На теле Ларина перестали появляться порезы, а те которые были — давно зажили, оставляя шрамы, заставляющие вспоминать всю ту боль, что принес Юра Диме, оставляя только засосы. А на теле Хованского… На теле Хованского не было ничего…