Just a Quick Ride (Безумная поездка)

      Кряхтя, Брюс усаживал Джокера в бэтмобиль. Тот находился без сознания уже несколько минут; руки его были скованы наручниками за спиной. Несмотря на то, что он был лёгким на вид, Брюс почувствовал, насколько клоун тяжёлый, когда взвалил его на свои плечи, — как если бы Джокер вдруг превратился в камень.       — Он — в машине, — произнёс Брюс будто для себя. Послышался вздох в коммутаторе, а затем голос Дика:       — Просто позвони Гордону и оставь его полицейским.       — Ты знаешь, что с ним это бессмысленно. — Брюс взялся за руль и, нажав педаль газа, рванул на высокой скорости в ночной город. — Ты знаешь его. Я сам отвезу его в Аркхэм. А ты продолжай патрулировать город.       — Нет проблем. Поезжай в объезд. Последнее, что должно случиться, — то, что Джей узнает, что это ты его схватил. — Раздался шелест помех, а затем он добавил: — Если собираешься следить за ним — держи меня в курсе, ладно?       — Конечно.       Голос в ухе затих — и Брюс облегчённо вздохнул, прислушиваясь к тишине вокруг себя, не считая тихих вздохов, издаваемых Джокером. Аркхэм располагался в другой части города. Держа под боком клоуна, Брюс хотел бы доехать туда быстрее — но это было невозможно. По крайней мере, наручники смогут сдержать Джокера, если тот вдруг придёт в себя. Брюс надеялся, что этого не произойдёт. Но не прошло и минуты, как его надежды разбились в дребезги.       Послышался стон. Зелёные глаза Джокера приоткрылись — он осмотрелся, глядя из-под тяжёлых светлых ресниц. Он мгновенно осознал, что едет в бэтмобиле; спустя ещё одну секунду почувствовал дискомфорт и понял причину: его запястья сжимали наручники. Его лоб упирался во что-то холодное, гладкое и твёрдое; он откинулся назад — на сиденье, — запоздало сообразив, что это была приборная доска. Она была чёрной и вся сверкала многочисленными кнопками и переключателями. Послышался визг покрышек.       Ах, так вот что произошло! Воспоминания нахлынули на Джокера: он вспомнил эти сильные руки — в жёстких перчатках, избивающие его; вспомнил, как он ударился затылком о тротуар со всей силы; а затем — сладкая, бархатная чернота.       — Мм-м, я бы выбрал одежду получше, если бы знал, что ты поймаешь меня, куколка, — пробормотал он, перемещаясь так, чтобы прижаться к Бэтмену. — И куда мы едем? Поужинать? В кино? Полюбоваться луной на окраине города?       — Ты отправляешься в Аркхэм, — проворчал Брюс, не смотря на мужчину. — Где тебе и место.       — Вот ты зануда, Бэтси. Я не превращусь в тыкву, если ты не привезёшь меня до двенадцати часов. Да ладно тебе, дорогой. — Он вторгся в личное пространство Брюса, когда прижался к нему плотнее, положив голову на плечо. — Повеселись хоть немножко — хотя бы раз в жизни.       Брюс отшатнулся, продолжая нестись по улице. Вдруг он зарычал и надавил на тормоз, отчего Джокер полетел вперёд — к ветровому стеклу; бэтмобиль резко развернулся и направился в парк.       Как только они остановились, Джокер быстро прильнул к Бэтмену, прижавшись к нему губами в попытке поцеловать. Он успел почувствовать тепло уст Брюса до того, как тот оттолкнул его, смазывая помаду на губах — так, что та запачкала все щёки. Джокер захихикал, слушая скрежет его зубов.       — Ну давай, сладкий. Возьми меня на тест-драйв, пока не бросил в Аркхэм. — Он придвинулся ещё ближе и легонько поцеловал Брюса в подбородок — туда, где его не прикрывала маска. — Могу поспорить: ты будешь просто без ума от меня.       Брюс был готов пропустить все слова Джокера мимо ушей и просто вырубить, но этот крошечный поцелуй — ещё один и ещё! — на его подбородке заставлял его млеть от удовольствия. Это было не в первый раз, когда Брюс прикасался к губам этого человека; не первый раз, когда ему доводилось испытывать такое приятное чувство. Но тогда всё было совсем по-другому: они были под открытым небом, и не было ничего вокруг, что могло скрыть их от наблюдающего города. Или рядом в этот момент был кто-то из членов семьи Брюса — и он не мог себе позволить потерять контроль.       А сейчас? Он понимал, что будет тяжело не обнять его. Будет очень тяжело — особенно тогда, когда губы Джокера касаются уголка его рта. Брюс повернулся к Джокеру, потянул его за плечи, но не для того, чтобы оттолкнуть, а наоборот — сильнее прижаться к этому рту. Наслаждение только усилилось, когда Брюс, не разрывая поцелуй, открыл рот, впуская язык Джокера внутрь. Тот очертил им линию его зубов, лаская изнутри, проталкиваясь дальше. Послышался тихий стон — и Брюс понял, что это он издал его. Брюс почувствовал, что Джокер улыбается. Последний оттолкнул его, прерывая поцелуй, и посмотрел в его тёмные — сине-чёрные — глаза сквозь прорези в маске, наблюдал за ним, отчего его ухмылка становилась ещё более зловещей.       — Никто не помешает нам с тобой, — зашептал Джокер, — в этом запертом на замки миленьком автомобильчике. У тебя есть шанс кое-что получить, мышонок. И ты знаешь что. — Его голос изменился с мелодичного на более тихий и грубый — замаскированный кошмар, приходящий во сне, где ты мечешься между возбуждением и желанием всё разрушать.       Брюс потянулся к нему — руки в перчатках обхватили его за талию и потянули к себе, одновременно помогая удобнее усесться на коленях. Джокер заёрзал, издав какой-то испуганный звук, до конца не осознавая происходящее. Он не верил, что смог убедить этого несгибаемого человека. И будь он проклят, если тот даст задний ход. Через мгновение Джокер оседлал бёдра Брюса, обнимая его коленями, а руки Бэтмена гладили бёдра клоуна, опускаясь ниже — к заднице. Джокер поцеловал Брюса раньше, чем тот успел что-либо сказать; засосал его язык, сильнее прижимаясь всем телом. Он качнул бёдрами, совершая характерные, поступательные движения. Джокер не сомневался, что Бэтмен почти ничего не чувствовал сквозь свой костюм, — но его это не заботило. То, что он делал, сводило Бэтмена с ума — он так впился пальцами в его задницу, что наверняка останутся синяки. Даже через штаны можно было почувствовать силу этих рук. Джокер вздрогнул, зубы его почти прикусили язык Брюса, а руки беспомощно забились в железной хватке наручников.       — Хочешь, я протяну тебе руку? — прошептал он, когда руки Брюса поднялись вверх по его спине — к груди. Брюс не ответил: он его и не слышал, потому что не мог поверить, насколько это просто — прикасаться к нему. Всё это время он сам себе лгал, обманывал своё подсознание и всех окружающих. Он судил его, хотя на самом деле судить нужно было себя.       — Ты останешься в наручниках, — выдохнул Брюс, добравшись до пуговицы на штанах Джокера; потом расстегнул молнию. Клоун зачарованно наблюдал, откидывая с лица волосы, лезущие в глаза. Он издал гортанный звук, когда Брюс стянул с него штаны, оставив их болтаться чуть выше бедра. Его член был твёрдым — и Брюс от этого зрелища сжал в кулак жёсткую ткань брюк Джокера вместе с его кожей.       Его не должен был удивлять тот факт, что этот чёртов клоун возбудился.       — Ах, ах, ах, — страстно зашептал Джокер, глядя на руки Брюса. — Перчатки, куколка. Мне бы не хотелось получить сразу столько шрамов.       Брюс посмотрел на свои перчатки, вскоре стянул их и выкинул прочь, а потом впился голыми руками в бёдра клоуна. Пальцем он нащупал старый рубец — и Джокер вздрогнул в этот момент:       — Мм-м, восхищаешься своей работой? Ты много оставил мне таких поцелуйчиков, дорогой. Хочешь, покажу все?       Брюс понимал, что это его рук дело. Он захотел увидеть все следы, оставленные им на бледной коже этого человека. Хотел узнать, насколько сильно он владел этим телом.       Но здесь — неподходящее место для этого. Брюс знал, что они потратят слишком много минут.       — У нас нет времени, — пробормотал он, а Джокер закатил глаза; его член всё ещё оставался нетронутым.       — Ну тогда, ах, что мы будем делать, кексик? Может быть, ускоримся? Ты же видишь, как сильно я жажду твоего внимания. — Брюс проглотил комок, застрявший в горле; рука его опустилась вниз и сжала основание члена клоуна; второй рукой он с силой сжимал кожу на его бедре. Джокер испустил небольшой вздох. Веки его отяжелели и слегка подрагивали, когда Брюс проводил по члену рукой. Один раз, второй раз. Клоун начал заметно дрожать. Он облизнул губы и отвёл глаза куда-то в сторону.       — Если ты, ах, залезешь ко мне в карман, то найдёшь кое-что полезное, красавчик.       Брюс оторвал от бедра свою руку, продолжая второй поглаживать член мужчины; залез к нему в карман и первым, что он оттуда вытащил, был складной нож — он откинул его. Джокер издал хриплый смешок, который звучал гораздо жарче, чем когда-либо раньше. Пальцы Брюса наконец нащупали маленькую бутылочку. Он вытащил её и пригляделся к надписи на этикетке. Затем он посмотрел на Джокера.       — Всегда будь готов, — ухмыльнулся тот. — Ты же знаешь, я бы не упустил ни единого шанса поиграть с твоим костюмчиком. М-да? — Он облизнул губы, смещаясь на коленях Брюса. — Давай, Бэт-бой. Ты же говорил, что нет времени. У меня есть целая ночь, ведь не меня дома ждёт орава спиногрызов, которым так нужно моё внимание.       Брюс скривил губы, когда Джокер упомянул о его семье. Его родные даже подумать не могли о том, что он сейчас делал.       — Давай, Бэтс, сними с меня наручники. Я хочу тебе помочь, — прошептал он, кинув взгляд на свои штаны, которые складками ложились на его бёдра. — Или я должен, как Гудини, выскочить из штанов, не используя рук? Просто сними наручники...       — Я сам. Поднимись, — рыкнул Брюс, схватив штаны Джокера и резко дёрнув их вниз. Было очень неудобно снимать этот предмет одежды в таком тесном пространстве, да ещё и с Джокером на коленях, которому он запретил использовать собственные руки. Брюс прижимался лицом к животу мужчины, когда тот поднялся — и он наконец смог стянуть штаны до лодыжек. Джокер в этот момент тёрся о костюм Бэтмена и сдавленно зашипел, когда чувствительная плоть встретилась с твёрдой бронёй, — но он не отстранился, нет, он был рад любому способу, который позволял ему дотронуться до Бэтмена.       Брюс откинулся на спинку сиденья, открыв крышку бутылочки. Пока жидкость собиралась на его пальцах, он вдруг подумал, как же должно быть непристойно смотрится всё со стороны. Это сводило его с ума — но уже было бессмысленно пытаться повернуть назад. Не тогда, когда Джокер, полуобнажённый, сидит у него на коленях; не тогда, когда есть возможность оказаться глубоко внутри этого человека. От этих мыслей сбивалось дыхание.       Возможно, Брюс слишком долго подавлял в себе подобные желания.       Он просунул руку между бёдер Джокера — и его скользкие от смазки пальцы потёрлись о вход. Джокер издал негромкий вздох. Его губы слегка изогнулись, когда Брюс ввёл один палец. Эта полуулыбка вдруг превратилась в ухмылку. Джокер приподнял бровь:       — Я не невинный цветочек, Бэтси, — пробормотал он. — Сделай это так же жёстко, как делаешь на улицах.       Брюс почувствовал, как сжался его живот от услышанного, и погрузил второй палец, грубее проталкивая его внутрь, наблюдая за тем, как Джокер стонет:       — Да-а, так гораздо лучше. — Брюс, не отрываясь, смотрел, как губы Джокера двигались в такт со вдохами и наслаждался ими, однако то, насколько горячим был Джокер внутри, оставалось вне конкуренции. Брюс чувствовал, как костюм мучительно сдавливает его, — терпеть это было куда сложнее, чем в любой другой раз, подумал Брюс.       Брюс добавил третий палец, скользил всеми ими внутри, отчего Джокер вскрикнул, дёрнув бёдрами. Он странно расслабился вокруг пальцев Брюса — и тот невольно задался вопросом, как часто тот делал то же самое для себя. Как часто клоун трахал себя пальцами, мечтая, чтобы это сделал он.       Безусловно, это глупые мысли — об этом совсем не стоило думать.       Джокер облизнул губы, посмотрел вниз; его плечи слегка содрогались.       — Знаешь, Бэтс, если бы мои руки были свободны, я бы смог доставить удовольствие нам обоим. — Его предложение закончилось стоном, когда Брюс добавил ещё один палец.       — А ты до сих пор остался без внимания. — Голос Джокера стал ещё тише и глубже — он нагнулся к Брюсу:       — Я хочу видеть, как ты трогаешь себя, сладкий.       Брюс посмотрел на него снизу-вверх; его свободная рука опустилась вниз — к промежности — и принялась бороться с костюмом. Это было труднее, чем он ожидал. Используй он обе руки — всё было бы гораздо проще и быстрее, однако у него не было ни малейшего желания вытаскивать пальцы из Джокера. Пока он продолжал освобождать себя, Джокер толкался им навстречу. Когда Брюсу удалось снять нужные пластины, он коснулся своего члена, не вытаскивая его, и застонал. Губы Джокера растянулись в улыбке.       — Ну же, малыш. Позволь посмотреть на тебя.       Брюс вытащил свой член, легко поглаживая его, откинув голову назад. Пальцы в Джокере почти перестали двигаться, так как Брюс отвлёкся на собственное удовольствие. Но Джокер не возражал. Грех ему жаловаться на этот фантастический вид, открывшийся ему. Когда Брюс, продолжая ласкать себя, добрался до головки члена и сжал её — Джокер облизнулся.       — Когда-нибудь, когда у нас будет больше времени, сладкий, — он сглотнул, — я смогу сделать для тебя кое-что. — Брюс содрогнулся и сдавленно застонал, когда мышцы Джокера сжались вокруг его пальцев. — Теперь, — выдохнул он, — самое время трахать меня без памяти.       Брюс сглотнул; вытащил пальцы и снова взялся за баночку со смазкой; налил её содержимое на ладонь и размазал вдоль своего члена. После этого он выбросил бутылку в сторону, взял член у основания и приставил его под Джокера, направляя головку ко входу. Тот закусил нижнюю губу — его помада уже полностью смазалась со рта; Брюс хотел засосать эти губы, слизать всё до конца с этого окрашенного рта.       Джокер опускался до тех пор, пока полностью не сел на колени Брюса, принимая его целиком. Тот застонал — его руки дёрнулись вверх и сжали бёдра Джокера; у него сорвалось дыхание от этой горячей тесноты, обхватившей его. Джокер улыбнулся, услышав стон, и наклонился так близко, чтобы Брюс мог чувствовать его дыхание.       — Теперь, дорогой, покажи, как ты это делаешь.       Брюс сжал его бёдра, помогая ему подняться, прежде чем с силой толкнуться внутрь; он видел, как Джокер открыл рот и откинул голову назад, издав восхищённый стон. Он двинулся навстречу, принимая Брюса целиком. Последний, стараясь не стонать, прижался губами к обнажённой шее клоуна и почувствовал бешеный пульс.       Брюс хотел верить, что он просто не в силах остановиться. Что нет никаких других способов чувствовать себя настолько хорошо в тесном салоне автомобиля. Джокер не мог раздвинуть ноги шире из-за штанов; его руки были скованы наручниками и были совершенно бесполезны. Но каким-то образом его тело было настолько прекрасным, что Брюс задыхался при каждом толчке. И стоны Джокера говорили, что он на том же уровне блаженства, что и Брюс.       Его член, зажатый между их телами, они игнорировали всё это время — и Брюс подумал прикоснуться к нему, оторвал было руку от бедра Джокера, на котором появились кровоподтёки, как его резко оборвали.       — Ты ещё не отвёз его в Аркхэм? — донёсся слегка хриплый голос Дика из коммутатора. Брюс застонал: сейчас самое неподходящее время для разговоров. Джокер приподнял голову и посмотрел на Брюса, когда тот заговорил:       — Не... не сейчас.       Заинтригованный, Джокер почти перестал дышать и прислушался.       — Он сбежал? У тебя всё в порядке? Он доставляет неприятности? — Брюс прикусил губу на секунду, а затем произнёс:       — Нет... нет никаких проблем, Найтвинг. — Джокер не хихикал — но его рот сложился в порочную ухмылку.       — Твой мальчик выбрал самое подходящее время, — прошептал он и сжался вокруг Брюса, отчего тот громко застонал.       — Что происходит? — Джокер наклонился вперёд, прижался губами к подбородку Брюса, засасывая кожу.       — Ничего, — выдавил сквозь зубы Брюс, толкнувшись в Джокера, из-за чего тот заскулил. — Я буду там... скоро.       Найтвинг молчал, а потом сказал:       — ...Хорошо. Позвони, когда доберёшься.       Брюс не ответил; он был счастлив избавиться от расспросов Дика. Джокер откинулся назад и засмеялся.       — Может, стоило его пригласить присоединиться? — спрашивал он, сдвигаясь. — Может, было бы, ах... — Речь его резко оборвалась, когда Брюс проскользнул вдоль его простаты; этот толчок удовольствия прошёлся прямо по нервам Джокера. — Весело... — закончил он, звякнув наручниками. Брюс сжал его бёдра, решив склонить голову назад, чтобы не смотреть на клоуна, когда тот говорит о его учениках, и смотреть на размазанную помаду. Эта порочная красота отпечаталась прямо на сетчатке глаза. Он никогда не видел его таким. И будет дорожить каждым мгновением, хранящимся в памяти — с сегодняшнего дня до самой смерти.       — Если ты не собираешься снимать с меня наручники, Бэтси, то хотя бы протяни мне руку. — Джокер сдвинул бёдра вперёд; его тело желало освобождения. Брюс посмотрел на Джокера исподлобья, чуть раздвинул его ноги, чтобы ему было удобнее, и, обхватив член мужчины, провёл рукой по нему вверх, надавил большим пальцем на головку, дразня дырочку уретры, и снова опустился вниз — до основания.       Джокер содрогнулся, его движения вдруг стали более целенаправленными. Каждый раз, когда он двигал бёдрами, член Брюса входил в него под идеальным углом — и это заставляло его кричать. Его член пульсировал, Брюс почувствовал, как тело Джокера сжимается вокруг него, — и он понял, что тот был близок. Вдруг Брюс захотел видеть, как клоун кончает в полном истощении — разбитый и уставший.       Он сжал его член и услышал полузадушенные вздохи, исходящие из этого — накрашенного — рта. Брюс улыбнулся: он сам чувствовал покалывание внизу позвоночника; внизу живота появилось тянущее чувство — он тоже был готов.       — Ты уже готов кончить? — прошептал он, не узнавая свой собственный голос — этот тихий, шершавый скрежет. Эти слова и желание. Джокер задрожал и опрокинул голову ему на плечо, смотря вверх — на крышу автомобиля.       — Если ты, ах, хочешь этого. — Он снова застонал. Брюс ещё раз сглотнул, продолжая поглаживать его только быстрее; его ритм стал более прерывистым — он пытался войти глубже, грубее. Вот-вот потеряет самого себя тоже.       — О, я... — Брюс не договорил; застонав, он сжал член Джокера и наблюдал, как тот дёрнулся. — Я хочу этого, — послышался его тяжёлый шёпот.       Джокер подавился криком, дёрнул бёдрами, когда его накрыл оргазм, с силой сжимаясь вокруг Брюса. Брюс быстро двинулся вверх, вошёл в него один раз — потом — ещё сильнее — и вот, позволил себе кончить в клоуна с гортанным стоном.       Джокер обмяк, без сил опрокинув голову. Брюс всё ещё был внутри него. Мгновение не было слышно ничего, кроме их вздохов. Брюс убрал руку, которой ласкал Джокера, на мгновение подумав, что тот наконец попал в мир тишины и спокойствия. Но вскоре Джокер начал хихикать. Сначала легко — так, что Брюс видел, как трясутся его волосы и дрожат плечи, а потом он засмеялся громче, глядя вверх с нездоровой ухмылкой на губах и чем-то непонятным в своих чёртовых глазах.       — Всегда знал, что ты сделаешь это, Бэтс-с, — протянул он, чувствуя, как сперма Брюса стекает вниз по его обмякающему члену. — Стыд и срам потратить столько времени. — Он опустил голову, упираясь лбом в плечо Брюса. — Итак, каковы шансы, что ты заберёшь меня в свою маленькую пещерку и расскажешь своим детёнышам, кто их новая мама?       Брюс поднял руки, обняв Джокера за талию, всё ещё пытаясь выровнять дыхание.       — Не сейчас, — прошептал он, понимая, что он улыбается, что всё это радует его. Он был уверен, что сошёл с ума. — Ты отправишься в Аркхэм, где ты и должен быть.       Джокер обиженно надулся, прижимаясь к изгибу шеи Брюса.       — Какая неприятность, — прошептал он. — Ты бы хоть навещал меня, мышонок. Или звонил по утрам.       Брюс ничего не сказал, закрыв на мгновение глаза, чтобы подумать, попытаться перестроить своё виденье, свои мысли. Но думал только о том, что клоун так и продолжает прижиматься к нему. Он заметил слабые очертания любви, которые, вероятно, остались после невероятного оргазма, а тепло в его животе растекалось по всему телу до кончиков пальцев. Он никогда не сможет объяснить случившееся.       Джокер перекинул ногу и сел обратно в своё кресло. Теперь он не боролся, как раньше, — сейчас он был поразительно тих, когда откинул назад голову и закрыл глаза. Брюс принялся поправлять собственный костюм, вытер лицо тыльной стороной ладони, растирая помаду дальше по щеке. Он раздражённо рычал, пока с трудом стирал её со своего лица, и наконец поехал дальше по тёмным улицам.       Дик должен был оповестить персонал в Аркхэме перед тем, как приедет Бэтмен. Последний вышел из бэтмобиля, обошёл его со стороны Джокера и почти нежно помог тому выйти. Он наблюдал, как клоун встал на длинные ноги и посмотрел на персонал, который уже ждал его.       — Помни, — прошептал он, пока Брюс сопровождал его, — ты должен позвонить мне утром. Ты сможешь встать утром, если, конечно, вынесешь солнечный свет. — Он улыбнулся — шрамы на его губах стали более заметны, а его помада сильно размазалась и поблекла.       Брюс ничего не сказал — просто отдал его сотрудникам Аркхэма, которые поспешили обездвижить Джокера, чтобы обезопасить себя. После того, как его взяли, Брюс наконец высвободил его из наручников. Джокер, не оборачиваясь, произнёс:       — Это было весело, Бэтс. — После этого его увели к зданию. Брюс наблюдал, как закрывалась за ними дверь.       Он развернулся и вдруг столкнулся лицом к лицу с Диком, который стоял всего в нескольких шагах позади него и наблюдал.       — Весело? — спросил он. Брюс прошёл мимо него, направившись к машине. Он не желал говорить об этом сейчас. — О чём это он?       — Как всегда, — сказал Брюс, сев в машину. Незваный, Дик последовал за ним и уселся на сидении, откинувшись назад.       — Это заняло у тебя много времени. Он освободился из наручников? — Брюс ничего не сказал — и Дик, наблюдая за ним краем глаза, заметил красные — еле заметные — следы на его лице. — Он что-то наговорил тебе? Этот урод и вправду сделает всё, чтобы манипулировать тобой, задеть и расстроить.       — Нервировать, — прошептал Брюс и добавил: — Да. Что ж. Ты его знаешь. — Дик поднял брови, чувствуя, как странно ведёт себя Брюс. Ну, он всегда был таким, когда имел дело с Джокером, в отличие от обычных преступников.       Что было чертовски странно.       Он, усаживаясь поудобнее, наткнулся ногой на что-то маленькое, потянулся за этим и вытащил небольшую бутылочку. Наклонив её в сторону света, Дик рассмотрел её получше. Он почувствовал дрожь и как что-то защипало его щёки. Он повернулся к Брюсу и, удерживая бутылочку между пальцами, потряс ею.       — Э-э, скажи, пожалуйста, что просто кто-то вломился в бэтмобиль. Пожалуйста.       Брюс посмотрел на него и, увидев бутылку, почувствовал, как залился краской. Дик видел, как он бледнеет; увидел, как его тёмные глаза возвращаются на дорогу; он выбросил бутылку прочь и вытер руку о бедро, даже встряхнул ею.       — О, боже, — пробормотал он, — я не хочу знать, я не хочу знать.       Брюс сжал крепче руль, желая послать всё к чёрту, услышав слова Дика. Он знал, что рано или поздно вопросы бы начались, — и он боялся этого больше всего. Брюс только надеялся, что Дик выскажет их до того, как они доберутся до пещеры и встретятся с остальными членами семьи. Он верил, что Дик будет молчать.       — Джейсона схватит грёбаный удар, — шептал Дик, в отчаяньи сжимая волосы. — О, боже, да он убьёт нас всех, когда узнает.       Важно только когда. Брюс стиснул зубы.       — Дик, — зарычал он, — заткнись. Держи рот на замке и даже не думай о том, что случилось. Он этого не сделает.       Дик взглянул на него, качая головой.       — Как...       — Просто. Ничего. Не было. — Бывший Робин проглотил услышанное и кивнул.       Совершенно очевидно, что придётся держаться этой поддельной истины — возможно, ради собственного здравомыслия. Брюс ушёл в себя, размышляя, что нужно сделать, чтобы придать словам значимости и как можно будет оправдаться. Он мог придумать правдоподобную историю, каким образом эта чёртова бутылка оказалась тут и почему он так долго вёз Джокера до Аркхэма. О, он был уверен, что всю ночь будет выдумывать эту не произошедшую с ним историю.       Молча, сжимая пальцы на руле, Брюс проклинал этот красивый рот и самого себя за то, что вёл себя настолько безрассудно.       И даже больше — он проклинал себя за то, что рассматривал вариант того, что он должен нанести небольшой визит к Джокеру следующим утром.