Подбитый

Грегори с осторожностью ступает по мрачному зеленоватому мрамору длинного коридора; в глаза бьёт едкий свет вбитых в стену ламп. Он вслушивается в свои шаги и едва касается бурыми запястьями крыльев невысокого потолка. Низкие потолки при такой, наверняка заоблачной, стоимости темницы — просто вздор. До чуткого слуха детектива-инспектора доносятся отголоски разговоров и команд элитных нарядов полиции Великобритании, бравших неприступную крепость под именем «Шерринфорд», держащих продажных служащих под цепким дулом автомата и снующих по всем этажам этого подземного лабиринта. Грегори широко зевает, трясёт головой, надеясь сбросить сонливость и сильно жмурит глаза; смотрит на часы — две стрелки останавливаются на «тройке» и «девятке». Что ещё можно делать в почти четыре часа ночи, кроме как таскаться ищейкой по подземной темнице и искать «его величество», а по совместительству — старшего брата Шерлока? Наверное, для обычных людей ответ был бы очевиден — спать, конечно же. Сон — заслуженная награда для того, кто большую половину дня бегает по городу в поисках преступников и до глубокой ночи сидит в кабинете в ворохе отчетов, доказательств и заявлений. Но если ты друг Шерлока Холмса, то на спокойную жизнь можешь не рассчитывать. Когда сонный и вялый Лестрейд, всё ещё лёжа в кровати, смотрит на настольные часы и видит горящую ярким светом 02:39 a.m., а потом переводит взгляд на лежащий экраном вниз, неистово вибрирующий телефон, то в голове появляются только две мысли: «Шерлок» и «Какого чёрта?». Откидывая одеяло, он тянет руку к телефону. — Имей если не совесть, то хоть немного сочувствия к другим, Шерлок. Обычным людям нужен сон, — грубо начинает Лестрейд, безошибочно определяя звонившего, однако замолкает, и спустя несколько секунд гневные эмоции на лице Грегори тухнут, уступая место волнению и обеспокоенности. Пока Грегори суматошно накидывает на себя рубашку и трясущимися пальцами застёгивает ремень на джинсах, младший Холмс ёмко и кратко по громкой связи сообщает подробности ситуации и то, что требуется от самого Лестрейда, обещая рассказать подробнее позже; Грег мысленно жалуется всем известным богам за то, что связался с Шерлоком. Шерлок звонит второй раз, когда ноги детектива-инспектора касаются отлаженной посадочной площадки Шерринфорда, а подолы пальто треплют потоки воздуха от лопастей вертолёта. Холмс говорит быстро и чётко, вскользь упоминая подрагивающим голосом то, что сейчас находится «у себя дома» и что «времени у него действительно очень мало». «Окей, все вопросы позже», — заключает Лестрейд у себя в голове зная, что по пустякам такой человек, как Шерлок Холмс, не беспокоится. Лестрейд выхватывает взглядом знакомые лица из Скотланд-Ярда, спускаясь по лестнице к нижним этажам, бросает презрительные усмешки продавшимся служащим, сейчас стоящих на коленях с руками за головой, а сам пытается добраться до предположительного места заключения старшего Холмса, не в первый раз жалея о том, что эти крылья не могут поднять человека в воздух. Дедукции и выводам Шерлока за столько лет знакомства он научился доверять больше, чем своим собственным, поэтому он вылавливает одного из полицейских и спрашивает о камере, в которой находилась Эврус и, получив ответ, несётся на нижние этажи, спускается по лифту. Возле цилиндрической двери нет стражи, на столах — выключенные мониторы компьютеров. Лестрейд замирает перед дверью. Делает шаг вперёд, датчик движения срабатывает, и она открывается. Спустя несколько секунд Грегори оказывается в другом помещении, словно в другом мире: мрачные, тёмно-синие стены, в камере круглая решётчатая лампа, из-за которой пробивается приглушённый матовый свет. За стеклом никакой мебели, кроме своеобразного стула и стола, прибитых к стене и полу и… да, пожалуй, он выполнил своё задание. Шерлок оказался прав: его сестра оставила Майкрофта в своей бывшей камере. «Как посеешь, так и пожнёшь», — невесело усмехается Лестрейд, вспоминая пословицу. Сказать, что Майкрофт выглядит жалко — ничего не сказать. Лестрейд видит его сидящего на полу, едва касающегося спиной стены, облокотившего руки об колени и устало уронившего голову в ладони. Грегори слышит тяжёлое, с редкими хрипами, дыхание. И с опаской переводит взгляд на крылья. Когда Грегори впервые познакомился с Майкрофтом на одном из дел, где присутствовал Шерлок, он имел возможность наблюдать не только за семейной, — и, видимо, часто случающейся, — братской перебранкой, но и за белоснежными, большими крыльями Майкрофта, которые были вычищены чуть ли не до блеска и красовались за спиной царской накидкой. Крылья старшего Холмса отличались от большинства — по форме напоминали крылья ястреба, а маховые перья были большими и длинными. И чисто белыми. У людей редко можно было найти чистый цвет, чаще всего на перьях был какой-то узор из точек или пятен, а основа была градиентной; за свою жизнь Грегори встречал только троих людей, которые несли чистый перьевой окрас — это были сам Майкрофт, его брат — Шерлок и Джим Мориарти. Ухоженность, размер, размах и внешний вид показывали положение самого человека; крылья были гордостью и неким своеобразным символом достатка и уважения. Когда Лестрейд видит крылья Майкрофта, то его сердце больно сжимается. У любого бы сжалось. На некогда белоснежных крыльях красовались грязные пятна запёкшейся крови, многих маховых перьев не хватало; цепким взглядом детектива Грегори находит три длинных пера в разных местах камеры. В правом крыле была сломана одна из двух костей — лучевая или локтевая, тут Лестрейд не сомневался; таких переломов за свою жизнь инспектор видел если не сотни, то тысячи. Оба крыла лежали на полу камеры бесполезными тряпками. Его словно подбили. Майкрофт был подбит. Он был подбит собственными же ошибками. Лестрейд отчётливо помнит детали разговора с Шерлоком. — Доброй ночи, Грегори, — слышит Грег, едва удивляясь: Майкрофт не поднимает головы, поэтому увидеть его никак не мог. — Мои интуиция и логика, не смотря на моё состояние, всё ещё хорошо работают; а ваши шаги, инспектор Лестрейд, несмотря на всю вашу напускную осторожность, звучат слишком громко, — последнее слово вырывается слишком скоро — Майкрофт заходится в приступе кашля и, наконец, поднимает голову. — Шерлок, значит, смог справиться... с ней. Грегори понимает, что речь идёт об Эврус. — И вам всего хорошего, — чуть ли не фыркает Лестрейд, думая о том, почему в его жизни неожиданно стало больше на одного проблемного Холмса, хоть этот Холмс и является практически абсолютным начальством. Сейчас этому начальству помочь надо. — Думаю да, ваш брат молодец. Ради вас он меня даже в два часа ночи разбудил. — Какой неслыханный акт братской любви, — Майкрофт пытается придать своему голосу обыкновенное презрение и самодовольство, но выходит что-то, очень близкое к отметке «жалобное». — Предупреждая заранее ваш вопрос, инспектор, то дверь этой камеры можно открыть лишь одной кнопкой; она справа от двери. Разбить стекло не удастся. Новейшие технологии, знаете ли. «Можете засунуть свои технологии себе в задницу; чем они сейчас вам помогут?». Лестрейд едва закатывает глаза и поворачивается, выполняя всё необходимое, чтобы выпустить старшего Холмса на свободу. Он заходит в камеру, легко открывая дверь и останавливается напротив Майкрофта. Его одолевает странное чувство «неправильности»; он смотрит на подбитого Холмса сверху вниз. Очень непривычно. Грегори вздыхает — насколько же Холмсы бывают самоуверенными идиотами; и ослу понятно будет, что, пребывая в таком состоянии (и чёрт знает, что с Майкрофтом сделали), самостоятельно подняться Майкрофту будет непросто, как бы он не хрипел и не пытался опираться на свои руки. — Мне не нужна ваша помощь, — словно читая мысли Лестрейда, шипит Майкрофт, — Я и сам в силах справиться. — Нет, не в силах, — жёстко отвечает Грегори, смиряя старшего Холмса твёрдым взглядом. Он уже привык к упрямству людей с фамилией «Холмс». — Пошли в зад уже свою гордыню, «ваше величество», заканчивай выпендриваться и позволь мне тебе помочь, в конце концов, — Лестрейд и сам не замечает, как переходит не только «на ты», но и переходит, кажется, дозволенные рамки общения между начальством и подчинённым. Как бы он за это потом не получил по макушке «за всё хорошее». «Да плевать», — думает Лестрейд. «Мне от Шерлока влетит больше», — заключает Лестрейд. И протягивает руку. Кажется, Майкрофт готов зарычать, а Лестрейд чувствует, как по губам змеится трудно сдерживаемая улыбка — уверенность Холмсов уже начинает забавлять. «Самоуверенность», — мысленно поправляет он себя. Но он довольно улыбается, когда Майкрофт тянет свою руку в ответ и, хватая Холмса, тянет на себя, помогая тому встать. Тот болезненно стонет и прикрывает глаза, глубоко дыша. Лестрейд переводит взгляд на крылья. — Ты как? — Лестрейд понижает тон и отводит взгляд от окровавленных перьев на лицо Холмса; Майкрофт всё равно выше, чем он. — Бывало и хуже, — после короткой паузы отвечает он, всё ещё немного покачиваясь. — Надеюсь, кто-то вызвал скорую. Не хотелось бы умереть в крепости для особо опасных преступников, — конец предложения Майкрофт заканчивает так быстро, как только может, повышая голос на последних словах; тяжело дыша, он левой рукой хватается за плечо Лестрейда. Грегори подхватывает ослабевшего Майкрофта под руку, стараясь не зацепить повреждённые крылья. Когда они выходят из камеры и идут по коридору, Лестрейд инстинктивно прикрывает спину Майкрофта собственным крылом.

*** *** *** *** ***

Грегори действительно старается не смеяться, но выходит у него это из рук вон плохо. Ситуация до ужаса комичная и, кажется, даже стоящие неподалёку Шерлок и Джон готовы расхохотаться, несмотря на то, что первый чуть не сошёл с ума от загадок сестрички, а второго чуть не утопили в колодце. Но сейчас Шерлок заботливо, хоть и не пытаясь подавить виду, приобнимает укутанного в одеяло, ещё дрожащего от холода Джона узким угольно-чёрным крылом. Но Грег всё-таки не выдерживает и сдавленно хихикает в кулак, стараясь не встретиться взглядом с Майкрофтом, сидящим в карете скорой помощи, кажется, готового сжечь взглядом всех и вся. В первую очередь, стоящего рядом детектива-инспектора с довольной улыбкой на лице. — Я не вижу ничего смешного, инспектор, — холодно говорит Майкрофт, сузив глаза. — Простите, — Грегори даже задумывается о том, чтобы отвернуться, закрыться крыльями и спокойно поржать с комичности ситуации, но сдерживается, и спустя пару мгновений успокаивается, выдыхая. — У меня просто небольшое «дежавю». Конечно, врачи скорой помощи с потрясающей скоростью обследовали Майкрофта, оттёрли кровь с перьев и наложили гипс на правое крыло; не восхититься стальной выдержкой Майкрофта Грегори не мог — за всю, безусловно, болезненную и неприятную процедуру Майкрофт лишь пару раз поморщился. И, конечно же, сотрудники скорой помощи приняли решение накрыть пострадавшего одеялом. «Он ведь в шоке.» — Вы с братом похожи больше, чем сами думаете, мистер Холмс, — сдержанно отвечает Лестрейд, едва краснея, вспоминая то, как он разговаривал с Майкрофтом в Шерринфорде. — В любом случае, сейчас довольно прохладно, и… — он запинается на несколько секунд, — впрочем, одеяло можно рассматривать как дополнительный элемент одежды, чтобы вам было не так холодно, — под конец предложения он не успевает подавить смешок. — Ради бога, заткнись, Лестрейд, или Скотланд-Ярд ты больше не увидишь, — сбрасывая одеяло и рывком поднимаясь, шипит Майкрофт, смотря Лестрейду прямо в глаза. — И тебя тоже никто больше не увидит, — шёпотом добавляет Холмс. Зрительный контакт длится не более нескольких секунд, прежде чем Майкрофт вздыхает и садится обратно — наверняка от такого резкого рывка у него голова закружилась. Под пристальный взгляд британского правительства Грег присаживается рядом, расслабляя крылья и смотрит куда-то вдаль. — …пожалуй, можно, — спустя несколько секунд выдаёт Майкрофт. Лестрейд с недоумением прекращает созерцать великолепные очертания стоящих полицейских и машин и переводит взгляд на Холмса. — Что можно? — …пожалуй, кхм, можно рассматривать одеяло как дополнительный элемент одежды, — и, стараясь не задеть крылья, он возвращает одеяло на свои плечи. Лестрейд тихо смеётся, замечая улыбку Майкрофта.