Как скучно обычно бывает в последние дни зимы!
С крыш на мокрый снег стекает остаток субботнего дождя, грустные деревья опускают свои ветви все ниже, стараясь все же дотерпеть до этих теплых весенних деньков, когда можно будет раскинуться на все просторы, вдохнуть чистый воздух и, наконец, зацвести! Тонкие березки сплетены словно паутины, они стоят столбом и еле колышутся от мерзкого ветра, что порой пробивает до дрожи. Только в некоторых местах видна мертвая трава, что была скована снегом еще в прошлом году, такая тонкая и ломкая, будто солома.
Я вышел из двери своей квартиры. День намечался точно такой же, как и все обычные дни.
Подъезд не представлял из себя ничего интересного: дряблые стены, что давно уже потеряли свою белизну, сдавливали чистый воздух, не давая ему проникнуть в комнаты; коричневый пол, что когда-то в ручную был выложен плиткой, уже потерял некоторую часть своего составляющего. Оставались только серые, выцветшие на солнце половицы, почти однотонные с лестницей. Та была выкрашена в ярко-зеленый, но старая краска давно облезла, оставшись лишь незаметными пятнами. При каждом шаге появлялся еле слышный цокот ботинок о бетонные ступени, не хотел бы я упасть на них с высоты своего роста.
Мое внимание всегда привлекало одинокое окно, вырезанное в стене, что образовала трещину. Казалось бы, чего особенного? — два стекла да перегородка между ними. А если приглядеться немного получше? В дождливые дни почти невозможно было заглянуть на улицу. Капли дождя словно висели в воздухе, перетекая одна в другую, а так же играя в чехарду и догонялки. Если же выглядывало солнце, то они блестели, словно тысячи маленьких огоньков бросались в глаза и переливались, будто радуга. Если же был туман, то стекло становилось мутным, словно кто-то тонким слоем распылил на нем снег, но он не таял, а лишь оседал и изо всех сил старался проникнуть внутрь, но у него это, увы, не получалось. В этот раз оно цепляло глаз еле заметным светом, затуманенным взглядом со стороны, словно сквозь оковы зимних облаков пытается пробиться весеннее солнце. Вскоре так и оказалось.
Преодолев еще пару этажей, я вышел на улицу. Небо было серым, однотонным, словно художник нанес тонкий слой краски. В лицо мне подул ветер, от чего я скукожился и опустил нос глубже в шарф. Достаточно влажно, как часто говорят люди, даже мерзко, но мне нравится такая погода, несмотря на свою непостоянность.
Резко нахлынувший прилив сил заставил меня решиться на прогулку по мокрой улице. Множество луж и ручьев вынудили чуть ли не прыгать по дороге, каждый раз рискуя промочить ноги. Даже рыжая кошка из соседнего подъезда, гонимая желанием попасть в уютное теплое место, громко возмущалась, когда ее лапы проваливались в снег. Деревья озябли, пропитываясь наступающей влагой, слегка тряслись и подрагивали, тихо скрипя.
Я смотрел вниз, на черный асфальт. Мои ноги задали непонятный мне ритм, в котором я продолжал идти в течение следующих нескольких минут. Ручей обвил большой красный камень, что сверху похож на модель вулкана посреди струящегося потока реки. Огромные лужи, словно несколько морей соединились между собой обширными каналами, чьи пути преграждены нескольким дамбами. В куче грязи, словно темном песке, почти растворился чей-то отпечаток ботинка. Ровные линии расползлись, остались лишь непонятные очертания, да и те почти стерлись. Видимо, я никогда не узнаю, кто ходил той же дорогой, что и я.
Беспечное блуждание продолжалось недолго: очень скоро на дороге появился мой старый друг, с которым мы не виделись уже пару недель. Парень шел мне на встречу, казалось, не видя меня, погруженный в свои мысли. В этом смысле я могу его понять. В конце концов мы столкнулись взглядами и улыбнулись друг другу. Встреча не была для нас не столь большой неожиданностью, хоть мы и живем далеко не по соседству. Мы с ним перекидывались парами фраз, тонко и четко выражающими наши эмоции и чувства по отношению к этому дню. Проще говоря, мы любили говорить о погоде, это была главная составляющая тема оживленных бесед.
Тем временем небо помутнело, пошло едкими трещинами, словно кто-то случайно надавил на скорлупу. Стало еще более влажно, чем было раньше, деревья скрипели немного громче, чем обычно. Друг предложил съездить к нему на чашечку чая. Просьбу остановится у меня он почему-то проигнорировал, хотя мой дом был гораздо ближе, а до его пришлось бы добираться на машине. После недолгих уговоров мы все же оказались в автомобиле моего товарища. Я не был удивлен такому раскладу обстоятельств — он был красноречив и мог уговорить меня сделать почти все, что ему было угодно. Только не понятно, почему мы не могли остаться у меня? Это бы облегчило задачу и мне, и ему. Может ему чем-то стала противна моя квартира? Или даже я?.. Нет, тогда бы он вообще никуда меня не звал. В прочем, не стоит беспокоится об этом, как мне кажется. Когда машина тронулась, я отогнал эти мысли прочь.
Поездка продолжалась довольно долго, в прочем, ей и следовало быть такой, так что я не счел лишним полюбоваться на вид из окна. Передо мной пристал город во всем своем немощном величии, погруженный в слякоть и грязь. Ровно высаженные деревья ещё летом были ровно подстрижены, сияя зеленью и радуя глаз, а сейчас больше похожи на облезлые веники. Здания так однообразны, отличающиеся порой только количеством этажей и балконами, последними и то не всегда. С крыш уже активно капает на головы уставших прохожих, заставляющих себя куда-то идти, нехотя бредущих по тусклым улицам, липким и скользким от тающего снега. Люди ходили в серой одежде, опустив головы и не смотря вперед, то и дело толкая друг друга плечами и бесконечно спотыкаясь о что-то невидимое. Как можно быть унылыми в такой прекрасный день? Этот вопрос мучил меня некоторое время.
Позже я увидел, как полицейские били бомжа дубинкой, пытаясь прогнать его с «лежбища». Похожие картины происходят почти каждый день, да и прохожие на то и прохожие, чтобы проходить мимо и не обращать внимание на всякие мелочи. Все бы ничего, но это происходило прямо около городской церкви. Я удивлялся такому поведению людей. Разве душа, не имеющая семьи, денег, квартиры и работы не может найти поддержку, обрести счастье и получить хоть какую-то помощь? Видимо, нет. Сейчас уже не важно, кто ты. Если у тебя нет денег и квартиры в центре, то ты никто. Делай что хочешь, но выжить будет трудно, если вообще как-нибудь удастся.
Погруженный в мысли я на минуту задремал. Звук дождя, разбивающегося о лобовое стекло, ударил по голове, словно тысячи молотков и отбил сон. Шел сильный дождь, гонимый ветром как раз по пути. Люди уже бегали по лужам, скукожившись и стараясь быстрее укрыться от упавшей на их голову напасти. Я видел их силуэты за запотевшим стеклом, которое нехотя вытер ладонью.
Еще через несколько минут мы приехали. Друг сказал мне бежать быстрее, потому что ливень с каждой минутой только усиливался. Я с удовольствием последовал его совету. Выйдя из машины, мы с ним побежали примиком к его домику, стараясь переступать через лужи. Асфальт покрылся тонким слоем воды, на котором, падая одна на другую, играли капли. Сквозь лед прорезались ручьи, в которые стекалась прозрачная вода. Водопады преодолевали пороги прямо у нас под ногами, пока мы, как и все прохожие, бежали вперед.
У меня было мало времени, чтобы снаружи рассмотреть обитель товарища, но все же уголком глаза я зацепил чуть больше входной двери. Это был отдельный дом, каким обычно является дача. Выстроен из красных кирпичей, имел два этажа и маленькую веранду у входа. Взойдя на нее, я выдохнул и немного отряхнулся, замедляя ша, прежде чем перешагнуть порог дома. Когда я приехал сюда в прошлый раз, а я помню этот день, словно он был вчера, здание отложилось в моей памяти более красочным. Огоньки света блестели на окнах, веранда была словно вырезана из одного большого куска дерева. Резные узоры покрывали перила старой лестницы, медленно переходя в основные и срастаясь с полом. С краю, обычно, стоял стол, мило украшенный красной скатертью и корзинкой фруктов, но на этот раз я ничего этого не заметил, видимо, не сезон. Боковые столбики всегда обвиты то ли виноградной лозой, то ли декоративным украшением. Когда как.
Мы вошли в дом и сразу же стали раздеваться. Скорее даже машинально, чем для какой-то на тот момент видимой надобности. Пока мы бежали, я успел немного устать, поэтому делал все слегка заторможено. Друг же был более энергичнее и активнее меня, поэтому делал все заметно быстрее. Он пригласил меня пройти в гостевую, и я с удовольствием прошел в левое нижнее крыло. Коридор выполнен скорее даже в винтажном стиле, преобладает темное дерево, а точнее бурый дуб. Из этой прочной отшлифованной древесины выполнена закрученная лестница с узенькими ступеньками, по которой мне сегодня не получится пройтись. Дуб был так же главной составляющей гладкого паркета, что так блестел от яркого света узорной люстры. Рядом с лестницей висела какая-то картина. На ней был изображен парень, стоящий на краю обрыва, расправивший свои руки, словно крылья, готовясь прыгнуть в синие бездонные воды, чтобы подняться к звездам. Картина со смыслом — нечего сказать. У меня не было времени рассмотреть ее получше, я вошел в комнату для гостей.
Первые ощущения: воздух. Так много пространства уставлено различными предметами мебели и безделушками. Посреди комнаты стоял круглый стеклянный стол, ножка которого была выполнена в форме огромного орла. По краям от него стояли два кресла Кремовое сочетание оливкового и бежевого цветов заставляло глаза на мгновение расслабиться и почувствовать мягкость малиновых подушек. Чуть дальше стоял диван. Он был нежно бирюзовый, словно бархатный, снова его украшали бросающиеся в глаза звери. Белые стены словно отражали то настроение, тот уют, что исходил ото всюду, и направляли его на тебя. Так же помещение было неким ботаническим садом. В каждом углу стояли горшки с цветами, прямо в здании росли вьюнок и дикий виноград. Слишком много всего, разбегаются глаза! Меня толкнули в плечо сзади, я от неожиданности вздрогнул и обернулся.
— Один сахар или два? — спросил парень, улыбаясь. В его руках был серебряный поднос с миниатюрным чайным сервизом на две персоны. Друг, не дождавшись моего ответа, поставил поднос на стол и взял свою чашку.
— Я выпью так, — скромно ответил я, нагибаясь к подносу. Аккуратно взяв за ручку белую чашку, медленно поднял ее, боясь облиться теплым напитком.
— Может, пройдем к свету? — спросил внезапно друг, уже сделав пару шагов в направлении к широкому, почти во всю стену, окну.
Я одобрительно кивнул и последовал за ним. Мы присели по краям подоконника, что немного выступал в сторону комнаты, потому его вполне можно было использовать как белую и гладкую лавочку. Настали драгоценные минуты тишины. Я с удовольствием отпил немного чая из своей белоснежной чашки. Нежный, сладковатый вкус спелой земляники отразился в остром черном чае, что так полюбился мне с самого детства. Резкий вкус и тонкое, еще долго потом напоминающее о летних деньках, послевкусие. А что за аромат? Похоже на бабушкино ягодное варенье, политое сахарной карамелью. Так и хочется утонуть в нем! Обстановка была довольно приятная — ни что не сдавливало и не сковывало, тихий шум ветра доносился за окном.
Я посмотрел на своего друга, который сидел, свесив ногу на ногу. Его голубые глаза смотрели на мутное небо, темные волосы падали на плечи и немного спускались по белой рубашке. Худое лицо сияло от еле заметного румянца, подчеркивающего маленькие ямочки на щеках. Длинные пальцы аккуратно держали чашку, иногда поднося ее к тонким губам. Бурые брюки были погружены в тень, только изредка блестела бляшка на ремне и проскальзывали блики на туфлях.
Вскоре и я решил поддаться красоте пейзажа. Медленно повернув голову в сторону, я сделал еще один глоток. Он помог мне проникнуться теплом и уютом этого огромного дома. Первым приковал мое внимание одиноко летящий по ветру лист. Он плавно, словно маленькая балерина, развивая свое серое платье, распадался на высохший пепел. Летел, стараясь добраться до земли, полностью отдавшись свободному ветру. Я никогда не узнаю, где он приземлился. Возможно, он упадет в прозрачную толщу воды и поплывет, словно маленький кораблик; может быть он не успеет долететь и до неосвоенных земель и его прах развеется над городом. Очень скоро я потерял его из виду. Одинокие деревья стояли совсем голые, полные холода и одиночества. Иногда шатались, словно выли, стонали и кричали, прося немного весеннего солнца, что прогреет их и подарит миру трели соловья. Небо все так же мрачно — дождь закончился несколько секунд назад, поэтому оно еще не оправилось от слез. Дороги выглядят так блестяще! Прозрачная вода в лужах пропускала через себя магический свет, ветки и травинки складывались в прекрасные завораживающие узоры, немного подрагивающие, но успокаивающие и сонные. Этот серый дом напротив! Дом, выложенный из белых кирпичей и покрыт тонким слоем снега, хранил в своей комнате давно выцветший на солнце шифоньер. Два окна выходили как раз в нашу сторону. Одно было загорожено желтой занавеской, другое же переливалось зеленым сиянием из-за цветущего растения. Вообще, я всегда удивлялся, как растения могут цвести в такое холодное время года. Не могу назвать это чем-то сверхъестественным, но, согласитесь, странно. Вся эта обстановка навевала приятную грусть, которой так и хотелось отдаться. По телу пробегала незаметная дрожь, будто бы ты и есть тот самый лист, что обдает холодный ветер. С каждым глотком я погружался в этот мир все больше, замечал все более мелкие детали, все лучше чувствовал терпкий вкус…
— Еще чая? — спросил друг, направляя свой взгляд на меня. Он то и прервал мои наблюдения и мимолетные рассуждения.
— Нет, спасибо, мне хватит. — посмотрел я в свою чашку, в которой оставалась лишь тонким слоем заварка на донышке. Видимо, в какой-то момент я слишком увлёкся.
— Ну, как знаешь. — улыбнулся он мне и отнес поднос со всем чайным сервизом на кухню.
Проходит вторая половина дня. В это время многие выходят на улицу или же просто бездельничают, но я сидел, уставившись глазами в одну точку. Такое состояние обычно говорит о глубокой задумчивости, но на этот раз я просто смотрел, смотрел, не забивая свою голову всякими ненужными монотонными мыслями. Порой стоит давать себе отдохнуть. Через несколько минут я заскучал. Мой друг, кажется, вскоре заметил это. Он предложил прогуляться в его библиотеку, на что я охотно согласился.
Путь наш лежал через главный зал. Мы поднялись по закрученной лестнице, она издавала приятный на слух скрип от каждого шага. Словно маленький колокольчик или тоненькая скрипка играла она с моим слухом. В верхнем правом крыле нас ждал коридор, обставленный различными декоративными безделушками и растениями. Бежевые обои так мягко расширяли пространство вокруг, так ласково гладили пожелтевшие листья, так легко сливались со светлыми картинами, что создавали ощущение плавного полета. Все двери были слегка открыты, но щёлки были так малы, что я вряд ли мог бы что-то разглядеть, даже если бы очень постарался. Мой недавний собеседник открыл ключом одну из боковых дверей. Это была его библиотека.
Огромная комната с запахом старины и молотого кофе. Однотонные полки с книгами, на которых все расставлено строго по алфавиту, расположены симметрично с левой и правой стороны. Несколько стареньких шкафов служат для писателей и поэтов 19-го века. Верхние полки больше для современников, когда нижние — для конца 20-го века. Казалось, здесь можно найти книгу на любой вкус, даже тот, кому чтение чуждо, с удовольствием потратит здесь несколько часов свободного времени. Дополняли обстановку деревянный дизайнерский стол, выполненный с волнистыми краями, и несколько кресел. В них очень удобно погружаться в мир мечтаний и грез. Почти вся комната была заполнена огромным ковром горчичного цвета, да таким прыгучим, что порой сложно было удержаться. В тот момент, когда я вошел в эту книжную обитель, глаза мои мгновенно разбежались. Я не мог понять, какая эпоха мне подходит лучше, какой автор мне более любим, и что же все-таки будет мне более интересно.
— Держи это, — парень протянул мне голубую книжку с рассказами. — Ты у нас мечтатель. Думаю, тебе будет интересно, — и он, улыбаясь, сел в свое кресло, взяв со стола книгу с закладкой, что не дочитал в прошлый раз.
Почему-то я привык доверять его вкусу. Обычно все, что он мне не предложит, оказывается достаточно прекрасной идеей или замыслом. Я открыл книжку на странице и начал читать первый попавшийся рассказ. Сейчас я уже и не вспомню автора и название, много времени с тех пор прошло, но зато я помню пятно на картонной обложке, за которое постоянно цеплялся мой палец и которое мешало мне читать.
Случилось это, как водится, под Новый год. Речь шла о мужчине, кажется, тридцати пяти лет от роду. В семье у него случилось несчастье и обернулось это так, что он оказался на улице. Всеми силами он пытался обратно вернуться к родным, но, как бы не старался, у него это никак не получалось. Грустная история на самом деле, но достаточно правдивая. Автор презирал эгоизм и равнодушие, почитал любовь к родным и близким, а так же веру в себя. Как обычно бывает в таких рассказах, главному герою это не помогло. Я прочитал еще много сочинений из этого сборника, но это произведение почему-то запомнилось мне больше, чем все остальные. Достаточно удивило, почему друг посоветовал мне именно этот сборник? Причем тут его фраза «ты же мечтатель»? На самом деле ничего от мечтателя во мне даже не водится. Я просто стараюсь замечать и вижу немного больше, чем другие, люблю так же порассуждать об этом у себя в голове, как делаю сейчас. Может быть, он принимал мою «задумчивость» за «витание в облаках»? Это вполне возможно.
Мое чтение с перерывами на осмысление заставляло меня сильнее пропитываться тем запахом книг и успокаивающей тишиной вокруг, что, казалось, было слышно, как с полок перчинками слетает пыль. Друг сидел, по привычке закинув ногу на ногу. Лицо его было невозмутимо, только иногда с уст срывался легкий смешок, говорящий о забавном или «напряженном» моменте в романе, который он тогда читал. Его нога еле видно шаталась в такт настенным часам, тиканье которых, словно эхо, то отражалось от светлых стен, то глушилось деревянной мебелью.
Так прошла оставшаяся часть дня. Проведенное время в библиотеке пролетело незаметно, но я бы остался там еще немного. Сверив время по настенным часам, друг предложил мне поужинать вместе с ним и остаться на ночь. Любые мои отговорки и нежелание доставлять ему неудобства он не принимал, поэтому мне пришлось поддаться на его уговоры.
Через пятнадцать минут мы сидели в столовой. Широкий стол на десять персон был накрыт только для нас двоих. Мы сидели напротив друг друга и не спеша ужинали. Копаясь в своем блюде, друг о чем-то говорил со мной, только я не особо его слушал. Белоснежные тарелки и скатерть, словно в ресторане, узорчатая ваза со свежими фруктами — всё это придавало торжественность и строгость обстановке. В тот момент я не так уж и смотрел по сторонам. В окне, напротив меня, около которого сидел мой собеседник, виднелось розовое небо и затуманенный светлый горизонт. Мир готовится к закату.
После ужина друг проводил меня в спальню для гостей. Это в очередной раз помогло мне удостовериться, что у него не дом, а целый особняк. Просторная комната в оливковых тонах, огромная двухспальная кровать прямо в центре, напротив нее телевизор и белый стол. Слева входная дверь и пара шкафов, справа большое окно, такое же, как и в гостиной, также маленькая тумбочка с бежевой вазой. Если сравнить это с моими четырьмя стенами, то смотреться они будут, право, ничтожно. Я сразу же упал на мягкую кровать, над моей головой пролетели подпрыгнувшие подушки. Хозяин дома слегка хихикнул, вспоминая мою унылую квартиру, и вышел из комнаты, пожелав мне спокойной ночи. Я еле прошептал ему ответ от блаженства. Матрас немного примялся подо мной и я просто утонул в воздушной сахарной вате. Мне показалось, что сейчас я сразу же усну, поэтому я закрыл глаза и медленно выдохнул. Через несколько минут стало ясно, что все не так-то уж и просто. Все равно что-то мешало мне даже дремать. Пришлось заняться обыденным вечерним делом: вспомнить и оценить события, что прошли за день. За это время меня обычно хоть как-то начинает клонить в сон.
Встал я, как обычно, с нейтральным настроением. Вышел на улицу, выпив чашку кофе по дороге. День выдался довольно… Даже не то, что пасмурный. Если бы не было снега, то его можно было бы легко назвать осенним. Такое же мрачное осеннее небо, слякоть, грязевое месиво. Однако вода в лужах из-за тающего снега такая прозрачная и блестящая. Я бы мог долго находиться утром на улице, если бы не дождь. А что бы случилось, если бы я не встретил друга? Куда бы я пошел? Скорее всего просто вдаль по улице. Потом, ближе к обеду, вернулся бы домой, доел остатки вчерашнего ужина и сел читать или смотреть что-нибудь. Ближе к часу ночи спать лег на голодный желудок. Вот она — моя однообразная жизнь. Весело, правда? Да, самому нравится. Сегодня случилось хоть какое-то нечастое разнообразие. Когда мы ехали под дождем, я увидел, как полицейские избивали бомжа у церкви. Я все же считаю это неприемлемым. Это в каком-то смысле священное место для связи с Богом, а Бог хочет, чтобы все люди были равны и ровно ценили права каждого. У каждого человека есть право на жизнь, как бы ничтожно он не выглядел и сколько бы денег он не имел. Все таки я не перестану удивляться бесчеловечности людей. Если бы тогда, когда мы приехали в этот дом, я во всем отказывал своему другу, то давно бы уже опять оказался у себя и водил бы мокрой кисточкой по холсту, страдая от того, что не с кем перекинуться словом. Мы с моим товарищем, конечно, почти не разговариваем, но порой слова — это далеко не главное. Если ты способен понять человека без слов, то значит ты ему настоящий друг. Много времени я посвятил чтению того сборника, что он дал мне. Поистине прекрасная книжечка, надо будет как-нибудь ее у него одолжить для более подробного изучения. Этот рассказ… Хм… Все никак не могу вспомнить, как же он назывался. Было что-то про Новый год, а точно — понятия не имею. Надо бы развивать свою память каким-нибудь образом. Вообще, запах старинных книг очень даже успокаивает нервы, по крайней мере мои. А хруст обложки при открытии и то, как слетает со страниц пыль — блаженство! Впрочем, больше мне было не о чем рассуждать, и я, как собственно и предполагалось, задремал. Вскоре из спальни стало доноситься тихое сопение.
Утро. Первое, что я увидел, было яркое весеннее солнце, весело пробивающее своими лучами окно. Мне, как всегда, ничего не приснилось, я неспеша привстал и потянулся. Куда спешить, если толком нет никаких мыслей в голове? Сначала надо осознать, кто ты и где ты есть, а уже потом все остальное. По свежему воздуху вокруг я вспомнил, что нахожусь у друга. Планов никаких на день у меня не было, если только… вернуться обратно, к себе домой, перед этим насладившись ярким светом и навязчивым теплом. Погода сегодня была по истине великолепная! На небе едва ли просвечивалось облачко, а само оно было нежно голубым. Снег и остатки воды бешено играли бликами, из-за которых беспощадно рябило в глазах. Встав с постели, я аккуратно открыл дверь, стараясь обойтись без скрипа, чтобы никого не разбудить. Выйдя в коридор, я начал постепенно развеваться, шаг за шагом пропитываясь силами к новому дню.
Спустившись на первый этаж, в правую часть дома, я очутился на кухне. Мой друг уже завтракал там, сидя за маленьким столиком. Он пожелал мне доброго утра и попросил продолжить трапезу с ним. Я ни мог не согласиться, тем более что по утрам обыденно одолевает голод. Мы сидели и пили чай с фруктами, мило беседуя о предстоящей прогулке и обсуждая, как именно я буду добираться на свою улицу. Пока что остановились на варианте, что он снова меня довезет, хотя с моей стороны не удобно, что я вообще здесь нахожусь. Тем временем мой взгляд пал на настенный календарь, который величественно показывал красную дату: первое марта — первый день весны.
С подоконника спрыгнула кошка. По правде сказать, вчера я даже не заметил ее. Белая и пушистая, словно мягкая игрушка, одновременно грациозная, бежала она по деревянному полу. Не увижу, чтобы была полная, но небольшой животик все же имелся. Мурлыка потерлась об наши ноги и стремительно ушла, словно у нее появились какие-то важные неотложные дела. Спросив у хозяина этой прелести, как ее зовут, я незамедлительно получил ответ: «Маркиза». Красивое имя, если говорить о кошке. Громкое, звонкое. Должно быть у киски довольно дерзкий характер, и ее просто так не желательно трогать. Посмотрим.
После получаса, проведенного за столом, мы все же решили не терять времени даром. Одевшись так же, как и вчера, мы вышли на улицу, что еще не отошла от таких резких перемен. В воздухе стало заметно меньше влаги, отчего все вокруг заметно прогрелось. Я почувствовал, что ветер омывал мое лицо, как ласковые морские волны омывают песчаный берег. Идя по дороге, я чувствовал себя прекрасно, словно уже наступило лето. Почки немного набухли, блестя по серым стеблям темной зеленью. Птицы все не умолкали, радуясь снизошедшему счастью. Они составляли целый хор, что мелодично, где-то даже отзываясь эхом, пел гимн весны. Мы с другом не могли нарадоваться свету солнца! Его лучи, как теплые аккуратные касания любимой, согревали и давали понять, что все плохое уже кончилось. Наконец-то небо снова стало голубым, потеряв эту зимнюю белизну и навивающую слякоть! Ручьи текли по разрезам в асфальте и обрывам, преодолевая извилистые пороги и ущелья, переливаясь в желтом сиянии. Вспомнилась девушка осень. На земле лежали прошлогодние пожелтевшие листья и падшая трава. Вместе они создавали бурую палитру цветов, тогда как однообразный бело-голубой снег всем давно успел надоесть.
Несколько раз обогнув округу и рассмотрев природу с милыми двухэтажными домиками, мы и не заметили, как прошло несколько часов. «Слишком уж быстро летит время!» — подумал я. — «Я еще не успел насладиться загородным миром. Впрочем, да здравствуют многоэтажки и выхлопные газы!» — проносилось в моей голове с сарказмом, когда я садился в машину.
По заезженным кочкам, по глубоким мутным лужам поехала наша машинка в город. Яркий свет порой даже ослеплял, проникая через тонированные стекла. Лес казался таким свежим, так и бил ветками о воздух, словно хлопал и пытался искренне радоваться. По радио играла спокойная музыка, создающая расслабляющую атмосферу. О, вот мы проезжаем церковь! Крест на золотом куполе разрезал солнце на две части, и сияние от него отражалось во все стороны. Снег все еще лежал в темных сокрытых уголках. С крыш многоэтажек стекали холодные капли, да и сами они еще толком не прогрелись. Стекло в машине запотело и мне пришлось его протереть. На этот раз наша поездка завершилась довольно быстро.
Я вышел из машины и помахал другу рукой, попрощавшись. Он уехал, оставив меня одного. Опять рядом ни одной живой души. Можно заниматься обычными повседневными делами. Я осмотрелся вокруг, пытаясь понять, в какой части улицы я нахожусь. Идти до дома мне предстояло в течение пяти или семи минут. Не долго, кстати. Березки виднелись за соседними домами, те самые две березки, что скрипят по утрам у меня под окном. Встрепенувшись от холодного ветра и одновременно почувствовав, как моя спина жарится под ярким солнцем, я поспешил перейди на тротуар и ненадолго убежал в тень. Облака подогревались сверху, а снизу покрывали небо серой примятой завесой. Очень скоро один из плывучих воздушных кораблей загородили светило своим корпусом. Настал холод. Не на долго. В это время я поспешил пройти вперед, на свой двор, краешек которого уже виднелся за сараем. Бр, как же противно! Жалко, что у меня нет капюшона или даже шапки, так как свою я, кажется, забыл у друга. Хоть и было значительно теплее, чем вчера, но ветер все равно пробирал так, будто тебя окунули в ледяную воду головой вниз. Деревья излучали тепло, полученное от солнца. Они наконец-то были счастливы.
Скоро я уже стоял у дверей своего подъезда. Ветер ласкал мои волосы, словно аккуратная девушка нежно дотрагивается до них и порой зарывает сквозь пряди свою руку, заставляя меня улыбаться. Нехотя покидая улицу, я уже начал подниматься по лестнице к своей квартире. Внутренне было неописуемо горячо, все внутри пылало, пока снаружи лицо обдавало прохладным воздухом подъезда. По правде сказать, после такого теплого солнца, это даже приятно.
Переступив порог своей квартиры, я вновь почувствовал пустоту. С самого коридора меня начало преследовать чувство преждевременной усталости. Я ощущал, как на мои руки вновь оседает пыль, пока я раздеваюсь, как пресный воздух пахнет лишь расплывчатой неясностью, пока я иду на кухню. Хотя я раньше этого и никогда не делал, сегодня я немного приоткрыл окно. Свежий воздух одурманил меня сразу же, поэтому я не удержался и почти сразу же распахнул его настежь. Почувствовав запах предстоящей зелени, я улыбнулся и ощутил минутный прилив сил, после которого меня одолела сонливость. Поставив чайник кипятиться, я решил принять ванну. Вода обычно помогает расслабиться.
Минут через десять я уже наслаждался звонким, булькающим ревом водного потока, хлынувшего из-под крана. Под ним, словно под водопадом, взбивалась огромная пена, что нарастала прямо на глазах. Я поднял голову вверх и посмотрел на свет, исходящий от встроенной в потолок лампы. Он словно рассеивался в прозрачности воды, делая всё вокруг на тон светлее, придавая окружению белизну. Мои руки всплыли на поверхность, как буйки. Я расслабился и закрыл глаза. Что виделось мне тогда в полусонной дрёме? Наверное, птицы, что разрезают небесные просторы своими крыльями. Их пух такой мягкий, что им иногда набивают подушки. Если спишь на них, то всегда кажется, что проваливаешься в облако. Или же я думал о китах? Гигантские млекопитающие, что элегантно плывут в морских глубинах. Ты когда-нибудь слышал, как поют киты? Я думаю, что это чудо прекрасно! Только вот боюсь, что когда я наконец услышу это в живую, то, скорее всего, оглохну. Ах, впрочем, не будем об этом! Я чуть ли не уснул в ванне, моя голова уже наполовину погрузилась в воду и я захлебнулся. Именно это и разбудило меня. Вздрогнув и даже немного подпрыгнув, я откашлялся, упираясь руками в края. Дальше последовала минутная тишина, все вокруг как будто замерло, и я медленно сполз вниз.
Я подумал, что прошло довольно-таки мало времени. Когда я переоделся и снова вышел в коридор, то, посмотрев на часы, заметил, что прошло около двух часов. Право, я бы и не предположил, что отдался воде так надолго! Максимум на полчаса!
Пройдя на кухню, я вновь поставил чайник кипятиться, ибо он уже успел остыть за такое долгое время. В доме было холодно, был жуткий сквозняк, поэтому я поспешил закрыть окно. На мое удивление там уже вновь лежал снег. Белые снежинки падали, закручиваясь в воздухе вихрем, касались земли и, пока она была еще горячая, таяли и размывали почву каплями холодной воды. Скоро они перестали таять, стали ложиться ровным слоем, вновь скрывая от мира зачатки прорастающей травы, заполоняя двор и, как мозаика, покрывая его белыми пятнами. Небо вновь стало белым, как зимой, но его почти не было видно. Хрупкие ветви берез скрипнули под тяжелыми комками снега и немного склонились на бок, раскачиваясь от ветра и жалобно постанывая, прося вновь скинуть с себя эту непосильную ношу. Люди под окнами вновь ходили в куртках, боясь замерзнуть и промокнуть.
Я стоял и смотрел на это. Укутавшись в теплый плед и взяв горячую кружку с чаем двумя руками, я плотно обхватил ее ладонями, от чего они запылали, словно железо под июньским солнцем, я смотрел на то, как на ближайшее время весна опять отдаляется от меня. Опять в моем доме будет немного больше уюта, чем обычно, потому что снова не нужно будет никуда выходить из теплого уголка. Ну, а все же мне порой бывает одиноко. Даже тогда, когда рядом есть кто-то, душа требует пространства и красок, вдохнуть свободно и бежать по дороге, усеянной солнечными цветами, весело смеяться и, смотря в горизонт, в голубое небо, верить в то, что сейчас где-то там, возможно далеко, тебя кто-то любит и ждет… Для меня это счастье. Я всегда чувствую это весной. Весной и только весной, когда соловьи начинают петь, стараясь выхватить друг у друга верхнюю ноту, когда на деревьях прорастают первые листья, а под ногами копошатся проснувшиеся насекомые. Именно тогда можно лечь в первую, янтарно-зеленую траву, рассматривая пробивающийся ручей, глубоко вдохнуть запах внутреннего покоя и сказать: «Как прекрасна жизнь!»… Но оно отдаляется от меня. Это превосходное время опять отдаляется от меня. Я уже было думал, что со дня на день наступит тот самый весенний рассвет, когда горизонт становится розовым, а облака покрывают небо фиолетовым полотном. Но нет. Пока что этому не быть. Сейчас я искренне настроен. За эти несколько дней погода вокруг менялась, надеясь, что я изменюсь вместе с ней, но я не менялся. Во мне лишь больше горело желание ощутить то тепло солнца, от которого меня сегодня погнало в тень. Очень скоро, совсем скоро погода изменится. Я изменюсь вместе с ней…