Сочельник, 1993 год
– … и её устанавливают каждый год вот уже шестьдесят лет. Высотой она должна быть не меньше двадцати метров, а лампочек на неё навешивают столько, что длина проводов достигает восьми километров. Восьми! Всего для одной ёлки, представляешь? – вдохновенно вещал Сэм, устроившись напротив Дина за кухонным столом и макая печенье в последний стакан молока.
Сегодня мелкий встал на целый час раньше брата, проснувшегося только по звонку будильника, и за это время посмотрел по древнему телевизору передачу о рождественской ели, которую ставят перед Рокфеллер-центром в Нью-Йорке, поэтому теперь привычно делился с Дином всем, что успел без него узнать и запомнить.
Дин же почти не слушал и отработанными движениями собирал вычищенный до блеска кольт, думая совсем не о ёлке. Его мысли занимал отец, который должен был вернуться ещё позавчера… и не вернулся. Это очень тревожило Дина, несмотря на то, что тот охотился не в одиночку. Ведь что-то могло пойти не так! В их работе это раз плюнуть, в чём он убеждался уже не один раз.
– Дин? Дин! – донёсся до него как сквозь вату звонкий голос Сэма, и он вскинул голову.
– А? Ты о чём-то спросил?
Сэм вздохнул.
– Ты уже в третий раз за последние два дня разобрал, почистил и собрал этот несчастный пистолет… Может, нам лучше сбегать и позвонить дяде Бобби? Папа мог с ним связаться по телефону.
Иногда Дина пугало, что младший брат мог вот так запросто читать его, будто все мысли были написаны у Дина на лбу. Кивнув, он поднялся на ноги и засунул пистолет за пояс джинсов.
– Я сбегаю. А ты сиди здесь, – припечатал Дин, увидев, что Сэм тоже начал вставать со стула.
– Но…
– Вдруг отец приедет, и ему понадобится помощь, а нас обоих не будет в номере? Останься. Я обещаю, что мигом вернусь.
Мелкий насупился, но всё же снова сел и пододвинул к себе папин дневник, который в последние недели изучал часами, откладывая школьные учебники, чтобы узнать о монстрах всё и доказать, что он действительно может охотиться. Дин его чтению не мешал – ходячая энциклопедия им не повредит, – но при этом заботился о том, чтобы отец ещё долго был уверен, что Сэм к охоте пока совершенно не готов. Пробовали они уже один раз в Милуоки, за глаза хватило… От воспоминаний Дина передёрнуло.
Под пристальным взглядом Сэма он натянул свои изношенные, уже начавшие протекать ботинки, куртку и вышел из номера.
Они жили в заднице мира, где на весь мотель был только один телефон – у стойки администратора и по совместительству хозяина заведения. Но даже тот сейчас не работал, поэтому для того, чтобы позвонить Бобби, нужно было сходить к ближайшему таксофону на заправке в нескольких километрах отсюда.
И всё бы ничего, если бы при этом на улице не было так чертовски холодно. Поёжившись, Дин с грустью глянул на засыпанную снегом Импалу, стоящую чуть поодаль на полупустой парковке. Уезжая на пикапе дяди Джима, папа запретил разъезжать на ней по городу во время его отсутствия. Тогда Дин на эти слова едва не закатил глаза, потому что в свои четырнадцать он уже прекрасно умел водить и точно не боялся тупых полицейских с их дурацкими штрафами. Но ослушаться приказа отца он всё же не мог.
Вздохнув, Дин зашагал по тротуару в сторону заправки. От мороза у него сразу начало покалывать нос и щёки, так что он поднял воротник тонкой куртки повыше, проворчав, что какой-то умник не зря назвал Северную Дакоту именно Северной.
В промёрзлую телефонную будку Дин зашёл только через полчаса, хлюпая промокшими носками в ботинках, и, бросив в ячейку пару монет, по памяти набрал номер. Трубку подняли только после пятого гудка.
– Сингер слушает. Говорите быстро и по делу, – отрывисто произнёс Бобби.
– Б-Бобби, привет, это Дин, – постукивая зубами от холода, произнёс Винчестер.
– Ну наконец-то! Я всё ждал, когда вы скумекаете, что надо позвонить.
– Почему? Тебе отец звонил, да? Где он? – накинулся Дин на Бобби с вопросами.
– Да… звонил, – отозвался тот после небольшой паузы. – Он ещё в Абердине. В общем, там кое-что стряслось…
– Что с ним?! – взволнованно воскликнул Дин, ощутив, как желудок неприятно скрутило от страха.
– Нет-нет, с Джоном всё в порядке! – тут же попытался успокоить его Бобби. – Это с пастором случилась небольшая… неприятность, из-за которой они не смогли продолжить охоту. Джим сейчас в больнице.
– Как он?
– Жить будет, но вашему отцу придётся там задержаться ещё на пару дней. Я сейчас еду к ним, чтобы помочь закончить дело. И да, Джон просил меня передать вам, чтобы вы никуда не рыпались и ждали его в мотеле.
– Может, мне тоже приехать? – не убеждённый его словами, спросил Дин. – Папа говорил, что дело довольно сложное и опасное, он поэтому меня и не взял. Но ведь три охотника гораздо лучше, чем два, и я мог бы…
– Ты за кого нас с Джоном принимаешь, за дилетантов? – оборвал его Бобби. – Сами как-нибудь справимся. Или ты хотел бросить Сэма одного на Рождество?
– Нет, но…
– Только не говори, что собрался взять его с собой. Кажется, это ты прожужжал мне все уши, чтобы я убедил Джона не втягивать твоего брата в охоту ещё лет пять… минимум. Между прочим, как раз из-за этого мы с упрямой сволочью и поскандалили в последний раз, – ворчливо добавил Бобби.
Дин закусил потрескавшуюся на морозе нижнюю губу. Конечно, он даже мысли не мог допустить о том, чтобы самолично потащить мелкого на охоту, но и оставить его здесь, чтобы рвануть на помощь отцу и Бобби, Дин тоже не мог. Во-первых, он всегда болезненно переносил те случаи, когда Джон нуждался в старшем сыне на охоте, и они уезжали, оставляя Сэмми одного на целые дни. Особенно на праздники. А во-вторых, (и Дин вспомнил об этом только сейчас) у них с братом почти закончились деньги.
И он никак не мог бросить Сэма в мотеле, чтобы в одиночку поехать в Абердин, потому что у них не осталось достаточно долларов одновременно и на еду, и на дальнейшую оплату номера, и на бензин для Импалы. Все их нехитрые сбережения хранились у отца, который перед тем, как уехать, оставил не так уж много и заплатил только за неделю проживания в мотеле… В последние месяцы у их маленькой ненормальной семейки вообще были большие проблемы с деньгами, и Дин уже не раз подумывал о том, чтобы самому найти какой-то способ зарабатывать.
– Возвращайся к брату, Дин, и устрой себе и малышу Рождество, – мягко сказал Бобби. – А мы, старые брюзгливые охотники, в это время разберёмся с монстром. Договорились?
– Да, сэр.
– Отлично. И не «сэркай» мне тут, балбес, – с этими словами «старый брюзгливый охотник» отсоединился.
Дин повесил трубку на место и задумчиво почесал затылок. Он не стал говорить Бобби, что они на мели, чтобы тот не вздумал тратить время и заезжать к ним по пути к отцу. Тому ведь нужна была помощь на охоте, это гораздо серьёзнее и важнее! А Дин уже не ребёнок и способен самостоятельно позаботиться о своём брате и о себе. Надо лишь уговорить хозяина их мотеля пожить там бесплатно ещё пару дней и как-нибудь добыть денег на случай, если охота затянется надолго. Потому что сейчас у Дина в кармане лежала сумма, которой хватит либо на то, чтобы заплатить за ещё одну ночь в номере, либо – чтобы несколько раз поесть. Хотя он в любом случае никогда не допустит, чтобы Сэмми голодал. Если придётся, сворует для мелкого что-нибудь, не в первый раз.
С этими мыслями он вернулся к мотелю и коротко постучал в дверь номера с цифрой 6. Когда прошло десять секунд, но никто не отозвался, Дин стал колотить в неё с удвоенной силой.
– Сэм! – Заснул он там, что ли? – Сэмми, я вернулся! – позвал Дин громче, не переставая отбивать пальцы об дерево.
Но дверь по-прежнему никто не спешил открывать, поэтому Дин метнулся к окну рядом, попутно вытягивая из-за пояса пистолет. Шторы оказались раздвинуты, и он сразу увидел сквозь стекло, что комната была пуста. То есть, абсолютно пуста – там не обнаружилось даже их вещей, ещё этим утром разбросанных по всему номеру. Сэм не послушал брата, зачем-то собрал все их пожитки и пошёл следом за ним? Но к заправке ведёт только одна дорога, они бы точно встретились по пути… Тогда где Сэм? Что стряслось?!
Дин стал в панике оглядываться по сторонам. На территории перед мотелем не было ни одной живой души, не считая какого-то облезлого кота, греющегося на капоте недавно припаркованного серого доджа. Дин уже хотел броситься к Импале, чтобы проверить, не сидит ли Сэм внутри неё по какой-то причине, но не успел.
Заскрипел снег, и Сэм неожиданно подлетел к нему откуда-то сбоку и с разбегу обнял, ткнувшись носом в район солнечного сплетения. Дин тут же с облегчением выдохнул и на несколько мгновений крепко прижал его к себе в ответ.
– Напугал же… уф, – пробормотал Дин, после чего мягко отстранил Сэма от себя и осмотрел с головы до ног, держа за плечо. Куртка нараспашку, шнурки на ботинках развязаны, перчаток на руках нет, весь какой-то взъерошенный, как воробышек…
– Прости! – отозвался Сэм, глядя на него снизу вверх. – Я не хотел тебя пугать. Я был рядом.
– Что произошло? – спросил Дин, отпуская брата и пряча пистолет обратно за пояс.
– Пришёл хозяин мотеля, сказал, что нам надо немедленно заплатить за комнату, если мы не хотим остаться без крыши над головой, – принялся объяснять Сэм. – А тебя не было, и я ему ответил, что деньги у нас кончились, и он…
– Он тебя выкинул? – неверяще воскликнул Дин, невольно сжимая кулаки.
– Сначала он сказал, чтобы я собирал вещи и ждал тебя или отца, потому что пока вас нет, он не может выставить меня на улицу, – затараторил Сэм. – А я сказал, что у него на столе стоит табличка, где написано, что номер мы должны освободить только к двум часам дня, так что он в любом случае не имеет права выгонять нас раньше. И ещё я сказал, что вообще никого нельзя выгонять на улицу на Рождество, потому что это неправильно. А он на это сказал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и что никто не будет жить задаром в его мотеле, особенно такие оборванцы, как мы. А я сказал, что он чёртов козёл, – неожиданно произнёс Сэмми с гордостью, и Дин шокировано на него уставился. – Но после этого он велел мне выметаться сейчас же и… и вот. Я быстро покидал наши вещи в рюкзаки и отнёс их в Импалу. И ждал тебя там, но ты долго не возвращался, и я замёрз, поэтому пошёл греться в книжный магазин на углу, вон тот. А потом вышел и увидел, что ты в панике стучишь в дверь, и побежал к тебе, и…
– Всё-всё, я понял, остановись, – прервал этот поток слов Дин, замахав руками. – Скажи мне вот что: зачем ты обозвал хозяина мотеля козлом?
– Потому что так сделал бы ты.
Дин открыл рот, а потом закрыл обратно, не сразу решив, как реагировать на подобное заявление. То, что он иногда – иногда! – позволял себе выражаться, хамить посторонним и нарываться на неприятности, не означало, что он хотел подобного для Сэма. Совсем наоборот!
– Сэмми… – начал он, присев перед тем на корточки. – Сэм, ты не должен быть таким же, как я. Ты, мелкий, здорово умеешь... – Дин облизнул губы, пытаясь подобрать слова. – Ты здорово умеешь находить с другими людьми общий язык. Намного лучше, чем я, понимаешь? То есть, это круто, конечно, что ты хочешь быть похожим на своего офигительного старшего брата и всё такое, но… не надо, ладно? – попросил он, после чего добавил: – Всё равно ты не станешь таким же крутым, как я.
– А я уже подумал, что ты решил меня похвалить, – закатил глаза Сэм.
– Размечтался.
Они широко улыбнулись друг другу.
– Ой, а как там папа? Ты узнал у дяди Бобби? С ним всё хорошо? – опомнившись, забросал Сэм Дина вопросами.
– Да-да, с ним полный порядок, – торопливо заверил тот. – Просто охота немного затянулась. Он передал через Бобби, чтобы мы не переживали за него и отметили праздник сами. Как думаешь, мы справимся?
Сэм понурил голову и шаркнул по снегу ботинком.
– Без дома. Без ёлки. Без ничего… На морозе. Клёвое у нас будет Рождество, – вздохнул он, старательно отводя взгляд.
У Дина сжалось сердце. Да, у них осталось совсем мало денег, но будь он трижды проклят ведьмой и покусан оборотнем, если не устроит Сэмми настоящий праздник!
– Вот ещё! – фыркнул Дин. – А на что тебе старший брат? Приведи себя в порядок, и пойдём скорее.
Дождавшись, пока Сэм завяжет шнурки, застегнёт куртку и наденет перчатки, торчащие из карманов, Дин потянул его к Импале. Уже скоро начнёт темнеть, а дел у них было невпроворот...
***
Всё было готово через несколько часов. За это время братья совершили налёт на продуктовый магазин, а потом на небольшую закусочную, где Сэм так жалобно посмотрел на продавщицу из-под чёлки своими огромными глазищами, что та сжалилась и бесплатно налила в их термос крепкого и сладкого горячего чаю. Из еды они купили в магазине хлеб и немного индейки (потому что Сэм был убеждён, что на Рождество все семьи в мире должны есть индейку), а ещё любимые мелким сладости.
Когда они вернулись в Импалу, одиноко стоящую на опустевшей парковке и укрытую слоем пушистого снега, как шапкой, Дин завел мотор и включил печку на полную мощность. Чтобы создать для Сэмми атмосферу праздника, он нашёл радиостанцию с рождественскими песнями вместо папиных кассет, а взамен обычной ёлки они развесили по салону самодельную гирлянду из ароматических ёлочек для автомобиля.
После этого Сэм вылез наружу и старательно разрисовал боковые окна снежинками, струшивая прилипший к стёклам снег, а затем взобрался на капот и изобразил на ветровом стекле нечто, отдалённо напоминающее летающую простыню с двумя дырками вместо глаз. Дин только фыркнул при виде этого нелепого мультяшного привидения.
К его безграничной радости, настоящих привидений Сэм ещё никогда не видел, хотя по рассказам брата и отца уже знал, как они на самом деле выглядят. Но ведь рассказы – это просто рассказы. Сэм ещё ни разу не был на настоящей охоте на призраков, поэтому для него они пока оставались чем-то неизведанным, интригующим и совсем не страшным. И Дин не хотел его в этом разуверять. Отец бы этого не одобрил. Но Дин старался сделать всё, чтобы детство Сэма продлилось как можно дольше.
Сам он тем временем расположился на заднем сидении, снял обувь с носками и, скрестив ноги по-турецки, делал сэндвичи. Одни – с индейкой, а другие – с бананами и толстым слоем припасённого на особый случай арахисового масла.
– Иди сюда, художник, – окликнул брата Дин, когда закончил с приготовлениями.
Раскрасневшийся Сэм тут же забрался в салон на место рядом с водителем, впуская с собой морозный воздух. Стянув перчатки и расстегнув куртку, он захватил какой-то пакет, до этого припрятанный в его рюкзаке, перелез назад, тоже разулся и, копируя позу Дина, уселся напротив него у другой дверцы. Между ними уже стоял термос с чаем, горка сладких и несладких сэндвичей, разложенных на газете, и маленькая пачка маршмеллоу. Свой пакет Сэм продолжал сжимать в руках.
– Что там? – полюбопытствовал Дин, уже за обе щёки уплетавший сэндвич с индейкой. Он и крошки в рот не брал со вчерашнего вечера.
– Это тебе… подарок, – смутившись отчего-то, ответил Сэм и опустил голову. – Я… сохранил те деньги, которые когда-то дал мне папа на экскурсию с классом. И пару дней назад, когда ты ушёл в прачечную, сбегал в палатку, где Армия Спасения дёшево продаёт вещи и… купил тебе кое-что. Они не новые, Дин, прости. Мне на новые не хватило. Но эти тоже хорошие, правда. Они твоего размера и протекать не будут… и они тёплые, я мерял! Но я не обижусь, если они тебе не понравятся, честное слово. Вот.
Раскрыв пакет, Сэм продемонстрировал ему коричневые зимние ботинки, на меху и с толстой подошвой, лишь совсем чуть-чуть потрёпанные жизнью. А ведь Дин даже не говорил брату, что его старые протекают. Он сглотнул, чувствуя, как в груди разливается жгучее тепло, не имеющее никакого отношения к работающей печке.
Конечно, Дин помнил ту экскурсию. Они тогда перевелись в школу в пригороде Нью-Йорка, и однажды класс Сэма на один день повезли на Манхэттен, где ни он, ни Дин ещё никогда не были. Хотя оба об этом мечтали. Дин тогда с трудом, чуть впервые серьёзно не поругавшись с отцом, выпросил у того деньги для брата, который потом долго в красках рассказывал о своих впечатлениях…
А ведь Дину весь тот день было не по себе. С той самой минуты, как Сэм сердито сообщил ему, что он уже не маленький, и его не нужно провожать до автобуса… Запоздало накатил волной липкий страх.
– Сэм. Где ты тогда провёл целый день?
Тот сразу понял, о чём его спрашивают, и ещё ниже опустил голову, прижимая к себе ботинки.
– В библиотеке. Читал в старых газетах и журналах про Нью-Йорк. Ты очень сердишься? – совсем тихо спросил он.
Ну да, чёрт возьми, где же ещё.
– Я… Нет, не очень, – взяв себя в руки, покачал головой Дин. – Но для меня станет лучшим подарком, если ты больше никогда не будешь ничего от меня скрывать. И не будешь никуда уходить один, не сказав мне и слова. Сэмми, а если бы с тобой что-то случилось? Я же этого не… – Голос Дина, чёртов предатель, начал срываться, поэтому он умолк, не закончив предложения. Нечего ему было разводить сопли.
– Прости! – Сэм наконец поднял глаза и с совершенно несчастным видом уставился на брата. И вот как на него можно злиться? – Я правда мечтал поехать, но потом подумал, что хочу увидеть Нью-Йорк с тобой, а не с чужими людьми. И что эти деньги могут пригодиться для чего-то более нужного. Только я ещё не знал, когда покупал ботинки, что через несколько дней мы останемся без дома… – Сэм расстроенно повёл плечами, а потом со внезапно вспыхнувшим упрямством посмотрел на Дина: – Но я не жалею, потому что ты точно простудишься, если и дальше будешь ходить в своих старых, а тебе всегда становится очень плохо, когда ты болеешь и… и вот. И дом у нас всё равно есть!
С этими словами он обвёл рукой тёмный салон Импалы. Дин опять с трудом сглотнул непрошеный комок в горле и решил больше не спорить и не отчитывать Сэма. В конце концов, сегодня же праздник. Не говоря уже о том, как зацепила Дина эта дурацкая забота. Больше, чем он хотел бы показать.
– Клёвые ботинки, завтра обязательно надену. Спасибо, Сэм, – нарочито грубым голосом произнёс он и криво улыбнулся брату. Тот сразу же успокоился и засверкал широкой ответной улыбкой. – А теперь давай уже есть.
И Дин потянулся за новым сэндвичем.
Сегодня ему нечего было подарить Сэму, кроме этого незатейливого празднования Рождества, но он пообещал сам себе, что как-нибудь заработает достаточно денег, получит настоящие права и на Импале отвезёт Сэма в Нью-Йорк зимой, чтобы он вживую увидел ту самую огромную ёлку у Рокфеллер-центра, которая в высоту не меньше двадцати метров, и на которую лампочек навешивают столько, что длина проводов достигает восьми километров.
***
Вскоре лёгкий снегопад превратился в настоящую метель, и стало казаться, что родной, пахнущий индейкой, бананами и арахисовым маслом салон Импалы – это последний уцелевший островок, плававший посреди бесконечной белой мглы. И что в мире больше не осталось никого, кроме них двоих, надёжно укрытых в машине, которая была их единственным домом.
Когда от пиршества остались только крохи, и Дин, выключив радио, уже собирался давать команду отбой, неожиданно громко затарахтела кубиками лего и сломалась печка. Отец наверняка разозлится… Нахмурившись, Дин заглушил мотор и пошёл к багажнику, чтобы достать оттуда выцветшее одеяло и старый, немного пахнущий порохом и машинным маслом папин свитер.
Последний он сразу бросил Сэму, как только залез обратно и спешно захлопнул за собой дверцу, чтобы не выпустить драгоценное теперь тепло, хотя прекрасно знал, что к утру салон Импалы в любом случае превратится в морозилку. Им надо было провести здесь несколько часов, а с рассветом они смогут пойти погреться в прачечную или в кафе.
– А как же ты? – спросил Сэм недовольно.
– Я укроюсь одеялом, – не моргнув глазом, соврал Дин. – Давай, Сэмми, одевайся. Я тебя лечить не стану, если заболеешь.
Тот на эту угрозу только фыркнул, но послушался – застегнул свою курточку и прямо поверх неё натянул колючий свитер, который был ему ещё слишком велик.
– Теперь шарф.
– Дин, мне жарко бу…
– Живо!
По салону разнеслось недовольное сопение, но шарф всё же оказался на положенном ему месте. Тогда Дин удовлетворённо кивнул и сел за руль, доставая из рюкзака комикс и фонарик. Сэм умостился на заднем сидении на боку, подтянув острые коленки к груди, и затих. Дин выждал минут пятнадцать, рассматривая картинки к давно зачитанной до дыр истории, дожидаясь, пока Сэм заснёт, а потом бесшумно взял в руки одеяло, перегнулся через спинку и укрыл им Сэма.
Тот мгновенно распахнул глаза и подорвался с места. Мелкий притворщик.
– Я так и знал! Ты замёрзнешь.
– Ещё чего, я же солдат, – возмутился Дин. – А солдаты не мёрзнут, Сэмми.
– Ты не солдат. И я прекрасно слышу, как ты стучишь зубами. Тут захочешь – не заснёшь, – категорично заявил тот.
– И что ты предлагаешь? Одеяло только одно, свитер тоже. И только попробуй отдать их мне!
– Ладно. Тогда перелезай сюда.
– Что?!
– Ты слышал.
– Мы не поместимся там вдвоём. Мы ведь не маленькие, как раньше.
– Поместимся. Я могу лечь на тебя.
– Ещё чего!
– Дин!
– Сэм!
Они посверлили друг друга взглядами несколько секунд, а потом Дин всё же сдался. Тяжело вздыхая, как будто совершает самое большое одолжение в мире, он перебрался назад и растянулся на сидении, подложив под голову рюкзак. Сэм лёг на него сверху, покрутившись немного, устроился на животе и прижался щекой к груди Дина, там, где ровно билось его сердце.
Свесив руку, Дин нащупал сползшее на пол одеяло и укрыл им себя и Сэма. Волосы мелкого щекотали ему шею и слабо пахли дешёвым мотельным шампунем с травяной отдушкой, но Дину почему-то нравился этот запах. Он мягко перебирал шелковистые пряди пальцами, слушая тихое дыхание брата, и сам не заметил, как они оба уснули.
