***
«Ночь- невидимый, зловещий ворон, до самых глаз закутанный в свои черные крылья». Томас Бейли Одрич.
Ночь – поле боя. Ночь слышит искренние признания и плачет звездами из-за жестоких судеб людей. Ночь впитывает все обиды, всю ненависть и всю любовь. Ночь убьет и будет права. Так ведь поется в песне? Только песня будет светить тебе своим теплом пару минут, а луна, холодная и такая далекая луна, готова осветить весь путь по тонким улицам города и оправдает все твои глупые поступки.
***
«Алкоголь глушит чувства, алкоголь выключает разум, алкоголь позволяет расслабиться». Юра, решив проверить это, сразу понял, что взрослые одно только и делают – несут всякий бред и обманывают. Хотя он и сам взрослый, и всеми способами горел доказать, что он вырос, что он отличается, но все окружающие относятся к нему, как к маленькому взрослому. Только
он знал, что для Плисецкого важно быть авторитетом в глазах других, знал, что Юра хочет, чтоб
он значил что-то в этом мире.
Как там в начале говорилось? Алкоголь глушит чувства? Так вот,
херня это редкостная. После третьей стопки текилы и оглушающей музыки о том, что пора лететь в Калифорнию, Юра понимает, что чувства только сплывают наружу. Он готов рассказать каждому: какие
у него глаза охотника, какие
ему нравятся свечи, что
для него он готов бросить все и сбежать с ним в страну Чудес. Возможно, ушел
(( дополз)) до выхода этого дрянного места и проводил свой выход слезами, оставляя за собой запах отчаяния.
Алкоголь выключает разум? Ну, если он выключает то чувство, когда тебе глубоко все равно, что будет после данного поступка, а утром ты даже не вспомнишь об этом, то да, определенно выключает разум. Еще бонус-эффект: ты не можешь контролировать свою речь.
С горе пополам, Плисецкий смог объяснить водителю такси, что да, ему есть уже 18, да, у него есть паспорт, и нет, ему не нужно чертово сопровождение домой. Ели выговорив место нахождения его дома, Юра бездумно смотрел на пролетающие пейзажи в окне машины. Таксист пытался даже завести разговор ((каков отчаянный мужчина)) и кидал постоянно взгляды на заднее место, где практически валялся его пассажир. (( И возможно, этот мужчина пропускал мимо ушей отчаянное рыдание молодого человека, но он понимал его )).
Поблагодаривши водителя и вообще не закрыв двери такси, Плисецкий медленно, но уверенно считал ступеньки до двери домофона (( правда их было всего три, но наш мальчик насчитал их около девяти но лучше его не трогать ведь так ?? )). И вот, новое испытание: вспомнить какой номер его квартиры, а еще бы было хорошо, чтоб ключи магическим образом оказались в джинсах. Только
многое малое количество алкоголя в крови бурлит, в здравом смысле, можно было бы сказать,
херачит. Эта кровь, как правило, поступает в мозг, но сейчас она играет в игру «сломанный телефон» и из-за этого, ключи, вместо того, чтоб зацепится за бледно тонкие пальцы владельца, громко (( определенно для больной головы Плисецкого )) падают на асфальт. Следом за ними, падает и длинноногий юнец ((длина замечается не только в ногах)). Облокотившись на острые колени, и тяжело вздохнув, беловолосый юноша проговорил:
- Попробуй еще раз так напиться, и коньками клянусь, сам с себя шкуру содрешь и даже не пожалею, ночами отполировать лед своими движениями будешь.
Плисецкий откинул голову вверх, решил сам для себя считать звезды на небе. Тут же его осенило, проверить время хорошо было бы. Плисецкий выровнялся, собрался с мыслями, с руками и ногами (( контроль над всем прежде всего)) и решительно начал составлять путь достачи телефона (( он не уверен если такое слово, но над профессией придумщик слов Юра иногда задумывался)).
-Так, соберись. Поднимаем правую руку,- демонстративно для себя же, Юра неожиданно поднимает левую руку.- Так, ладно, похер, левая рука это же тоже рука.
Более менее, поговорив с самим собой, Юра находит свой телефон. Приготовившись к яркому экрану, парень нажал на кнопку блокировки. Огромные часы показывали около часу ночи, так что, гулять еще можно. Полазивши по главному меню и поняв, что все значки плывут перед ним, как акулы за добычей, решил отстать от своего телефона. Но, в последний раз взглянув на уведомления, Юра заметил размыто красный значок пропущенного вызова. Удивленно изогнувши бровь, Плисецкий увидел, что пропущенных было около 10 или даже больше, но его сердце упало в пол когда понял, кто именно звонил. Звонил именно он. Довольно таки давно, может даже еще вчера ночью, так как телефон был сначала отключен, потом забыт, и только после поставлен на зарядку. А в голове звучало только лишь:
«Твою ж блять мать».
Наплевав на все, дрожащими пальцами, Юра нажал на «Вызов». В это время он пообещал себе, что если он насчитает 10 гудков, а он не ответит, то больше не будет настаивать. Разница в 3 часа времени все-таки дает о себе знать.
Пять, шесть, семь…
-Алло?
И снова его голос, который растапливает его сердце каждый раз.
-Привет, Бека. Извини, что так поздно.
В ответ Юра услышал смешок.
- Да что ты, совсем не поздно, всего лишь без минуты 4 часа утра. Ты чего трубку не берешь?
Плисецкий, что-то пробурчав в ответ, переложил ногу на ногу, потому что потихоньку судорога настигала ногу.
-Юр? Ты тут?
От этих волнительных ноток в его теплом голосе, мурашки бегут к направлению луны, и тут Плисецкий озарило:
-Бека, ты же знаешь бредовую легенду про то, что Солнце умирает ночью, чтобы Луна жила в темное время суток?
-Эм, ну знаю. Боже, причем тут это?
- А что если, Солнце до сих пор борется с темнотой, чтобы встретится с Луной? Что если, Луна каждую ночь забывает свое Солнце? Вдруг, звезды – это не звезды, а разбитые лучи Солнца? Будто бы напоминание про свою отчаянную борьбу за нахождение рядом со своей причиной жить и умирать каждый чертов день. Помнишь, ты однажды что-то говорил про поле боя?
В ответ послышался лишь тревожный голос:
-Я? Я только лишь упоминал, что лед для меня поле боя. Ты что, пьяный, да? Ты же знаешь что-
-Это не важно, ладно, забей,- монотонно перебил Плисецкий.- Как там твой конь?
-Плисецкий, ты вообще поехавший? У меня нет коня.
-Тогда точно есть. И конюшню, небось, уже построил, да? Ты мне скажи, зачем ты так со мной? Что я делаю не так?- щеки Юры снова ощущают соленость и готовы к потоку чувств и чистых переживаний.- Кто твой самый близкий друг? Ну, кто же? Кто-то из этих всех красавчиков фигуристов, да? Кто? Кристоф? - Плисецкого буквально озарило. Он практически не упал (( ну может только чуть-чуть но он же встал, скажите и на этом спасибо)) когда вставал и начал ходить по кругу. - Конечно же он, он же опытнее, взрослее меня,- с обидой на все происходящее, Юра вытирает следы от горячих слез. - Я бы даже мог сказать красивее меня, да что там говорить, перед ним все ложатся красной дорожкой к его дому. Черт, наверное, он чертовски хорош, да, Бека?
В ответ не слышались оправдания, отрицания,
н и ч е г о. Нахмурившись, юнец проверил, не бросил ли Отабек трубку. И нет, разговор продолжался. Очередное озарение пришло быстро и выбило из Юры разочарованное рыдание.
-Бека, ты что, сейчас с ним?
-Боже правый, нет, я не с ним. Я вообще не дома.
Теперь возможно это были слезы облегчения из-за такого ответа. Но последняя фраза насторожила его.
-Что ты делаешь в такое время не дома?
Снова такая ненужная тишина.
-Бека? Алло? Бека, у тебя не ловит уже? Все в порядке?
Сзади послышались приближающие шаги и вот это более устрашающе, чем то, что Отабек не отвечает. Он не готов умирать таким молодым. Нет, не сегодня. Не в этот день. Сил плакать больше не было, остался только хриплый голос и вечно трясущиеся руки.
"Пожалуйста, не нужно меня убивать. Я, конечно, не очень полезный человек в этом мире, но, пожалуйста, не нужно".
Шаги остановились, а сердце Плисецкого все еще бьется в бешеном темпе.
-Это шанс позвонить, да?
Как говорится, молчание – знак согласия.
Плисецкий быстро набирает все тот же номер, который он уже который год знает наизусть.
-Ну же, давай, Бека, возьми трубку.
Тут Юра слышит знакомый мотив вызова, потому что он сам и поставил эту песню на свой вызов, чтобы у Отабека хоть какое-то разнообразие было.
Постойте-ка…
Резко перевернувшись на все 180 градусов, Плисецкий оказывается в таких нужных и родных руках. Как бы он думал, что слезы уже закончились, жидкость с тела вся вышла на щеки и образовала там озера, но нет, не все ручьи выплыли за свои берега.
-Бека, это ты.
Он не знает, сколько времени они стояли возле подъезда в глубокую ночь. Он не знает, как Отабек заставил его двигаться и поднять свои ключи, чтобы попасть сначала в подъезд, а после и в квартиру. Он не помнит, как они добрались до спальни, как его переодели в его любимую теплую пижаму. Но он помнит окутывающий спокойствием запах самого важного для него человека. Он помнит, что заснул только лишь от его тихого напевания колыбельной, мотив которой знает только сам Отабек.
Алкоголь позволяет расслабиться. Да, определенно, позволяет. Юре снятся кошмары, где его постоянно морально унижают, и это его губит. Но всегда находиться славный рыцарь, который лежит сбоку от спящего паренька, и контролирует его сон, как преданный пес, который следит за тем, чтоб даже ни одна пушинка не потревожила сон
его мальчика.
Плисецкий просыпается от запаха еды. Его живот бурчит, и он со стоном, медленно открывает глаза. В голове звук от нерабочего канала в телевизоре и столько вопросов, на которых точно нет ответов. Повернув голову в сторону, Плисецкий заметил стакан с водой и аспирин.
-Никогда в жизни больше этого не должно произойти.
Приняв сидячее положение, юнец услышал стук в двери.
-Эм, да?
По ту сторону исходил голос Отабека.
-Юр, можно войти?
Поправив свои волосы (( он же должен хорошо выглядеть когда ему так хреново)) он ответил:
-Конечно же можешь, Бека.
Отабек аккуратно зашел, будто боявшийся произвести какой-либо звук. На нем была Юрина футболка с каким-то смешным принтом и,видимо, его же спортивные штаны. Приблизившись к Юре, он оставил легкий поцелуй на его лбу.
-Доброе утро.
Еще чуток опешивший Плисецкий с трудом ответил:
-Утро? А уже не вечер?
Сев рядом с Юрой, Отабек потрепал его волосы и сказал:
-Ты такой соня, что проспал около двух дней. Так что, да, уже утро.
-О Боже, прости меня, пожалуйста, я никогда больше так не буду, правда, прости, я не хотел принести неудобства тебе.
Отабек лишь прижал Плисецкого к себе и обвил своими руками.
-Пошли кушать, Юр.
На кухне пахло беконом и ароматным кофе. Для Юры будто бы все как во сне.
-Эт-Это все для меня?
-Ты видишь тут еще кого-то кроме себя?
-Ну, ты вообще тут еще, Бека. Ты хоть сам покушал?
-Перестань болтать и садись за стол кушать, пока не остыло.
Плисецкий показал Отабеку язык, но все же приступил к поеданию завтрака, так как желудок возмущался и требовал еды.
Завтрак прошел в утренней тишине, но она не давила. Она лишь придавала свежести и комфорта.
Когда пришло время кофепития, Алтын постукивал по чашке какой-то бит и видимо что-то хотел спросить.
-Юр?
Плисецкий, как кот повернул в бок голову, когда услышал свое имя.
-Да?
-Я думаю, в твоей легенде, ты – Солнце, а я – Луна.
Собеседник, сидевший напротив Отабека ((вообще абсолютно)) не подавился кофе. Его глаза стали будто еще зеленее, и Отабек все больше и больше утопал в них.
-Что? Легенда? Боже мой, я вспомнил. Бека, давай забудем тот разговор, я тогда напился и все говорил не то, что надо-
Отабек лишь прикоснулся своим пальцем к губам Юры, будто бы прося остановится.
-Все в порядке, Юр. Не переживай. Я все понимаю.
-Бека, можно спросить?
-Конечно же. Что-то случилось?
-Что ты делал тогда, возле моего дома?
Отабек встал, и Юра понял, что все, это конец. Он все испортил. Каков он глупец. Но старший лишь обошел стол, чтоб взять в свои руки руку младшего.
Плисецкий готов был уже вырвать руку и высказать не лишь пару матов в сторону Отабека.
-Что ты-
-Замолчи совсем на чуть-чуть. Пожалуйста. Спасибо. Так вот, почему я был там? Ну, крайний самолет был поздно ночью, думал, сразу к тебе приеду, и мы с тобой будем смотреть какой-то фильм. Почему вообще приехал? Потому что, ты придурок, Плисецкий,- Отабек и не собирался сводить глаз с покорно слушающего Плисецкого. - Ты мне не отвечал, а когда я позвонил твоему тренеру и спросил, что с тобой, то он лишь ответил, что у тебя «некий» отпуск. Тогда я понял, что дела совсем плохо. Я заказал билеты на авиарейс, и ты знаешь, были только ночные рейсы. И вот, я практически подхожу к твоему дому и слышу, что ты мне звонишь. Когда ты мне рассказал свою легенду, я просто так поник в нее, ощутил себя в роли Луны, и я так проникся нею, что не знал, что сказать. А когда ты начал разговор про Кристофа, я был в недоумении, потому что, все вокруг говорят, что я слишком открыто показываю тебе свои чувства, Юр.
Юра непонимающее смотрел на Отабека и все его слова переваривались в его голове.
-Ты что хочешь этим сказать, Бека? Ты-
-Да, Юр, ты мне нужен. Да, ты для меня мое Солнце, ради которого я готов разрушить любые планеты. Ты не представляешь, как нужен мне. Я пойму если я для тебя, лишь близкий друг, я все пойму, но я устал от держания всего в себе. Только не молчи, пожалуйста.
Отабек ощутил холодные пальцы на своем подбородке, которые манили его поднять свое опущенное лицо и посмотреть в теплый оттенок изумруда глаз Юры. Он ожидал всего, речь от Плисецкого, в которой через каждое слово звучал бы мат, пощечину, избиение и походы в больницу, но никак не ожидал почувствовать на своих губах губы Юры.
Он делал это мягко, нежно, даже хрупко, каким и сам является Плисецкий. Он же первый отстранился и его щеки залились розовыми закатами солнца.
Отабек был в таком бреду, от того, что только произошло, и не мог произнести и слова.
-Бека, все в порядке? Я сделал тебе больно?
В ответ Отабек лишь покачал головой, показывая отрицание на этот вопрос.
-Ты никогда не сможешь сделать мне больно, потому что ты – причина дышать и жить каждый день.
-Хей, тогда мы точно как Луна и Солнце.
Возможно, Земля бы взорвалась, если Солнце и Луна встретились однажды, но наши Солнце и Луна только заставляют Землю медленнее вращаться, чтобы они прожили как можно больше общих моментов.
