***
Прошло два часа, как мы покинули Токио, и держали путь к дому твоих родителей, в Осака. Ветер, дувший в открытые окна, щекочет лицо, раздувает твои длинные волосы, каштанового цвета. Ты незаметно переводишь голову и смотришь в сторону Чан Гюна, как он левой рукой держал руль, а правой рассекал воздух за открытым окном. Он посмотрел на тебя и широко улыбнулся, открывая вид на белоснежную улыбку, от которой невозможно было улизнуть, и ответить тем же. Его профиль был удивительно красив, почему то, именно сейчас, когда сидит и управляет машиной. Развернутые плечи, прямая спина и вся поза вызывали ощущения уверенной в себе жизненной силы. Его темно – карие глаза, в которых можно было легко утонуть, как в бездонном океане. Слегка тонкие губы, челка волос, которая всегда припадала к глазам. Прямые линии носа, широкие ладони, и тонкие пальцы рук, которые не раз держали меня, и от которых по телу всегда пробегала приятная дрожь. Но в глубине моего сознания пряталась лишь одна мысль: моя любовь к нему расцветает с каждым разом все больше и ослепительнее, как цветки лотоса. -Дыру во мне пробьешь, - мы пытаемся скрыть смех, но у нас это плохо получается, и металлическую коробку заполняют наши голоса, которые быстро уносил ветер открытых окон. -Чан Гюн! Чан Гюн-а! Чан Гюн-а… – её голос, когда она произнесла мое имя, приобрел какую – то необыкновенную глубину и звучность, от которой мое сердце затрепетало. Как говорят «голос – это больше половины любви». Но это было не главное. Я немного сбавил ход машины, а вскоре и вовсе остановил. Я не мог оторвать глаз от её совершенной красоты. Я глядел на нее, и каждый вздох с трудом вырывался из груди. Сердце словно тисками сдавило. В древних записях, о любви говорится как о предопределенной карме, о существовании связи между душами, которым суждено, встретится, и найти упоение друг в друге. Каждый её жест, каждые мысли, каждое движение, каждый звук и в каждом чувстве, святящемся в её глазах, я понимал, насколько сильно захватывала меня эта одержимость к ней, под названием любовь. -Пожалуйста, прекрати! – из её уст вырвался звонкий смех, когда она закрывалась руками, от моих глаз.***
-Он хороший парень, - улыбаясь, сказала мама, смотря через окно, как Чан Гюн и твой отец готовили барбекю. -Думаешь? -Я не думаю. Я точно знаю, - у меня не было слов ответить, и я просто подошла к маме и сильно обняла её. -Как долго вы уже вместе? -Два месяца, - странно произносить это, малый срок, и уже с родителями знакомится. - Мы знаем, друг друга со времён университета, но переметнулись, когда я уехала в Осака. Сейчас мы работаем вместе, - после всего сказанного, словно камень с сердца выпал. -И как он тебе? - я чуть не подавилась конфетой, и начала сильно кашлять. - Выпей воды,- мама передала мне кружку тёплой воды, которую я опустошила сразу же. -Кажется, я люблю его, - смущённо улыбаясь, перевела взгляд в сторону Чан Гюна. - Мы столько вместе сделали. Он всегда делает, то, что хочет. Никогда не спрашивает у меня. Каждый день сюрприз. То, что странно, он так обо мне много знает, порой я сама удивляюсь, неужели это я, или, когда я об этом говорила. Он помнит все, хотя мы проучились вместе всего год, а он был старше меня на год. Он знает, о чем я мечтала, мечтаю сейчас, и воплощает это в реальность. -А я говорила тебе уже, что он хороший, - мама рассмеялась. - Я помню, когда была примерно в твоём возрасте, сказала твоему отцу, что мечтаю увидеть жёлтые тюльпаны. В то время у нас их не было, их выращивали только в Гонконге. После этого, он исчезает на целый месяц, и возвращается с букетом красных, желтых тюльпанов. А через год, появилась ты. -И так ты поняла, что он именно твой. Провести целый день в объятиях любимых и дорогих людей, это как переступить еще одно ступеньку выше к раю. Родители жили, далеко от самого города, где тихо и уютно. У них есть собственные участок плантации, где они сажали, ухаживали и продавали красные, желтые, и других оттенков тюльпаны. Когда наступили сумерки, отец с Чан Гюном решили пройтись, а мы с мамой остались наедине. Атмосфера между отцом и Чан Гюном, была удивительной. Они так много разговаривали о чем – то своем, их объединяет многое, гладя на них, можно было разглядеть отца и сына. Они так близко сблизились друг к другу, за пару часов. Нас с мамой это безумно радовало, ведь отец, человек очень придирчивый, и всегда с осторожностью относиться ко всему, что касается меня. -Мама, - прошептала я, лежа на её коленках, заполняя легкие, любимым запахом мамы. -М? – поглаживая мою голову. -Месяц назад, мне приснился сон, как Чан Гюн умирает под водой, а я не могу его спасти, - по щеке покатилась слеза, о которой я даже не думала. – Этот сон не отходит никуда, я всегда, всегда боюсь, что потеряю его. -Сновидения, создание не простое. Если ты видела такой сон, так может быть это знак свыше, который предупреждает тебя оберегать его, не дать случиться тому, что ты видела во сне, - после этих слов я не сдержалась, и начала рыдать. -Я люблю его, но… не хватает смелости сказать ему об этом. В мыслях я признавалась ему, столько раз, и разными словами, - мои слова было трудно разобрать, свернувшись в позу эмбриона, я продолжала выливать душу самому дорогому человеку на свете. - В твоём сердце уже есть любовь к нему, и это помогает тебя быть сильнее, и это поистине прекрасно. На свете все живые и не живые создания обделены любовью, и лишь мудрости этого не дано. Мудрость судьбы всегда противоположена любви. Любовь не умирает в нас именно потому, что она не мудра. Почему говорят, голова говорит одно, а сердце другое? Потому что, мудрость заключается в голове, а любовь в сердце. -Мам, ты прямо, как философ, - от слов мамы мне стало лучше, и я улыбнулась, пока она поглаживала, мои щеки от слез. -Ты забыла, что твоя мама по образованию философ? -Это в университете, а дома ты моя мама, - и села к ней на коленки, как вдруг услышала голос отца, который недовольно фыркнул. -Тебе пора своих детишек на руках ласкать, а ты что творишь? – рассмеялся отец, а за ним зашёл Чан Гюн. -И Сон? – на его лице была еле заметная ниточка ревности. А глаза, говори о том, почему я не делаю это с ним. Закончив баловаться, мы с Чан Гюном вышли на улицу, пока мама с папой были заняты своими делами. -Ты плакала? – спросил Чан Гюн, качаясь на деревянной скамейке, во дворе. – У тебя глаза красные. -Да, нет. Просто, - кладя голову на его плечо. -Повествовала маме, о своих скелетах в шкафу? - его губы изогнулись в улыбке. – И она тебя отругала? -Чан Гюн, а ты видимо получил хороший удар под зад, раз ведешь себя так мило, - и немного качнулась. – Вас так долго не было, о чем вы так разговаривали? - Да так, просто. -Ты мне мстишь? – посмотрела на него. -Идем, мама с папой зовут нас, - подал руку, которую я заключила сразу же в свои ладони. -Мама, ваши руки золотые. Ужин просто божественен, - наслаждаясь едой, которую приготовили мы с мамой вместе. -Я тоже в этом участвовала, - намекая, на то, что я тоже без дела не сидела. -Значит, ты мало вкалывала силы. - Вы думала о свадьбе? – спросил отец, и мы с Чан Гюном поперхнулись салатом. - Значит, еще думали, - выдохнул отец. -Мы не хотим пока торопиться, - сказал Чан Гюн. -А надо бы, мы хотим понянчить внуков, пока есть силы, - отец кивнул головой и что – то шепнул маме. -Отец, что вы говорите! – заявил он. – Вы сейчас в самом рассвете сил, приласкать внуков еще успеете. -Мама, папа, вы не хотите вернуться в Корею? – спросила я, положив ложку рядом с фарфоровой тарелкой. -Если только моим зятем будет Чан Гюн, - заявила мама, снова заставляя нас краснеть от смущения. Ужин в кругу семьи, что может быть лучше? Правильно. Ничего.***
Возвращаться домой не хотелось. Если бы не деловая поездка, и работа, которая нас ожидает, мы задержались бы в этом уютном месте еще на несколько дней. Но, мы уже давно покинули воздушную границу, перелетев маленькое расстояние, вдохнули родного ароматного воздуха, который был пропитан выпечками, исключительными духами, благовониями и свежими цветами. Здесь пахло ещё океаном, который можно было почувствовать в любой точке города. Порой это был запах любви и разбитых сердец, металла, газа и современности. Очередной тяжелый рабочий день, и почти несколько дней мы ночевали на рабочем месте. Мой кабинет превратился в проходной двор, для Чан Гюна. Не пройдет и часа, он снова стучится в двери, или вламывается без стука, требуя заключить в объятия, приласкать, поцеловать. В этом деле он был мастером. Умело используя свои навыки в соблазнении, я готова была растаять перед ним, как мороженое под жгучими лучами солнца. Ночь сменяла день, а дни недели. Дней до окончания сделки, оставалось меньше месяца. На дворе приятное начало мая месяца. Чан Гюна нет дома с самого утра, хотя сегодня воскресенье. -Даже записки не оставил, - обиженно произносишь ты, в поисках маленьких конвертов. – Раз его нет, займусь уборкой. Облокотившись в более удобную одежду, высоко собрав длинные волосы, преступаешь к делу, по очистке дома. Начала ты с более чистого участка – кухни, после переместилась в зал и спальную комнату. Чистая, аккуратно сложенная постель уже готова, осталось прибрать шкафчики, где у Чан Гюна, всегда виднелся бардак, который ты не любила. Каждую его одежду, перед тем, как класть на полочку, ты прижимала к груди, и вдыхала запах его парфюма, которым пользовался только он. Увидев рубашку, которую ты не так давно застёгивала, ты переоделась в него, и подправила кровать, в предвкушении горячей ночи. Разгуливая в его белоснежной рубашке в комнате, в отдаленном уголке шкафчика, ты наткнулась на коробку, которая была тяжелая. -Стоит ли открывать? – спросила тебя, вытирая собравшуюся пыль. Женское любопытство берет вверх, и ты сдвигаешь деревянную крышку. -Это Чан Гюн? – задаешься вопросом, весьма удивленно, натыкаясь на несколько детских фотографии Чан Гюна. – А он совсем не изменился. Одну за другой берешь в руки фотографии, где он был еще школьником, выпускной, первый курс, второй, и гулко сглатывала, когда в твоих руках одно за другой появлялись фото с твоими изображениями. -Что они здесь делают? Откуда всё это у него? Ранее любопытство уже не радовало тебя, как несколькими мгновениями ранее. Хочется быстрее заглянуть в конец, и обеими руками хватаешь всё, что там было, полностью освобождая квадратную деревяшку. Тонкие пальчики не выдерживают тяжесть всего, что ты захватила, и падают на пол, заполняя весь пол разноцветными конвертами и документами. Конверты были окутаны, почти во все цвета радуги или больше. Их было неимоверное количество, штук около ста. Ты начала ближе разглядывать их и поняла что это письма. Письма, ты оставила на потом, и сразу же потянулась к документам. Это были больничные счета с твоим именем, твои данные, сколько дней пролежала, о переливании крови, о выписке. Ты не понимала, то что происходило сейчас, и отстранившись от бумаг, перешла к письмам. -Он их не читал? – снова спрашиваешь себя, потому что все они были плотно заклеены. Но секунду спустя, догадываешься, что отправитель и есть сам Чан Гюн, а на месте доставки был написан твой адрес, Осака, и дом, где ты проживала в то время. Открываешь самое первое письмо, и чуть ли не содрогаешься от содержимого.«Здравствуй, И Сон! Я не знаю, что тебе написать, ведь я впервые взял ручку, и решился сделать это. Знаю, тебе больно, и ты ненавидишь меня, за всё, что я тебе сделал. На самом деле, и мне было больно, хотя кого это волнует. Это непонятное чувство, не давало мне спокойно уснуть. Когда я засыпаю, я вижу тебя в своих снах. Сможешь ли ты меня простить? Твоё разбитое сердце, что мне сделать, что бы оно снова забилось? »
Второе попавшееся на руки письмо.«Прошло два года, всё ли у тебя хорошо? Может, ты уже счастлива к кем – то, который помог тебе, забыть меня? Если это правда, мне стоить тебя поздравить? Ты не возвращаешься обратно из – за него? Или не хочешь и не можешь видеть меня? Хочу увидеть тебя вновь. Твои короткие волосы, наверное, уже подросли, твои большие круглые очки, куча учебников в руках. Ты помнишь? Мне не приблизиться к тебе, и это так раздражает. »
-Что со мной? Глаза наполняются солеными каплями, которые хотят вырваться наружу, и открываешь следующее попавшиеся на руки письмо.«Уходи! Просто уходи и оставь меня! Теперь мне не нужно это. Совсем ничего не нужно. Хватить появляться каждый раз передо мной. Зачем, ты мучаешь меня, появляясь снова, снова и снова? Разум играет со мной злую шутку, показывая твои образы в зеркалах, окнах, экрана ноутбука. Я схожу с ума. Хочу позабыть тебя, из памяти стереть. Всё сложно, всё запутано. Просто уходи и оставь меня! »
И еще одно, ты не сдерживаешь эмоции.«Наверняка ты уже забыла всё. Вряд ли вспомнишь то, что было так давно, точнее пять лет назад. Для тебя, я тот, кого нет, и не было рядом. За окном уже полночь, но меня переполняют чувства, которое зовётся любовью. Не думал, что это так сложно. На самом деле мне одиноко, сердце задыхается от боли. С тобой было точно так же? Прости меня… Позволь, мне коснуться твоего сердца. Дай мне шанс жить, прошу, останься со мной. Когда же ты снова придешь? Полюби меня… Я хочу остаться здесь, с тобой и любить тебя! »
Из – за нахлынувших слез, которые стремительно вырывались наружу, буквы словно растворялись где – то. Каждое письмо, тебе давалось с трудом, и ком застрял в горле, от чего дышать стало сложнее.«И это снова я…Это мое тебе последнее письмо. Ты не откроешь его, не прочитаешь, не прослезишься, вспомнив обо мне, не сомкнешь это письмо, не выкинешь со злостью и ненавистью, потому что, оно не долетит до тебя. Должен ли я тебя забыть? Думаю, что не смогу, или скорее это невозможно. Тот след от воспоминаний, твой размытый силуэт напротив меня, теперь лишь веет холодом. Давай сотрём все плохое, закроем глаза и всё. Если бы я смог повернуть время вспять, и вернуться к тебе…»
Обессиленная, падаешь на пол, громко рыдая, не отпускаешь кучку этих писем. Ты чувствовала себя, крохотным существом, а эти письма: каждое предложение, слово, буква, будто бы давились на тебя чем- то тяжелым, похожим на бетон. Ты была сильно зла на него, на саму себя. Собравшись с мыслями, тихонько встаешь, и накидываешь на себя теплый кардиган, медленно шагаешь в сторону дверей, всхлипывая, но тебя останавливает открывшаяся дверь. -И Сон? Что с тобой? – парень испугался, встретив тебя у порога дома, растрепанную и заплаканную. -Отпусти! – бьешь его по руке, которая хотела дотронуться до тебя. -И Сон, что с тобой? Что – то плохое произошло? – но в ответ ты лишь бросаешь на него холодный взгляд. – Прошу, не молчи! – дергает тебя Чан Гюн, схватив за плечи. В ответ снова тишина, и лишь полны ярости глаза, смотрящие на Чан Гюна. Ладонью прикрываешь лицо, сдерживая крики и слезы, и всё что так сильно хочется вырваться наружу. -Накричи! Ударь! Сломай всё! Побей меня! Но, прошу, только не молчи, - сколько бы не умолял тебя парень, не смог выбить из твоих уст, ни одного слова. У него нет выхода, кроме как отпустить тебя сейчас, что он и делает. Двери передо мной громко захлопнулись, будто ты закрыла мне путь к своему сердцу. Я не понимал, что происходило, но увидев полный бардак в нашей спальне, всё встало на свои места. Сжавшийся кулак на руках бьется об стену, оставляя за собой капельки красной жидкости. Резкими движениями сдираешь с себя джемпер, и со злостью кидаешь его на пол, а из кармана выпрыгивает маленькая коробочка красно бархатного цвета, из которой покатилось колечко. Безусловно, оно должно было принадлежать ей, ведь ты хотел сделать ей предложение, в этот уже не прекрасный день. И это злит тебя ещё сильнее. Хватаешь первое попавшее на глаза, разбиваешь её, несмотря на то, что это была ваза с цветами, которую привезла И Сон. Часы летать куда – то в сторону, аккуратно сложенная постель перевернута, посуда разбита. Метаешь и рвешь всё по всему дому, но тебя останавливает зеркало, в котором ты видишь своё отражение. -И? Что ты смотришь? – приближаясь к зеркалу. – Что тебе нужно от меня? А? Ты ведь всегда хотел, чтобы я был одинок! Счастлив, довести меня до такого состояния? А? Бросив эти слова зеркалу, смотришь на свой жалкий вид. Одинокая слеза катиться по щеке, сметаешь перед собой ненавистное зеркало, и всё, что было перед ним. Осколки режут руку, звук стекла, столкнувшегося с полом, и твой крик, который ты прокричал, упав на колени, был настолько громким и резким, что резали ушные раковины. Твоё сердце резалось на куски, словно одежда, которая разрывается зацепившийся, за что – то острое. И ты каждый раз дотрагиваешься до этого места, где образовалась дырочка, пытаясь закрыть, закрепить её чем – то, но всё попусту. Вернуться к прежнему виду, всегда сложнее, нежели переродиться. -Нет! Лишь одно слово, которое еле вырвалось у меня из груди.***
Прошёл ровно месяц, как её нет в компании. Она не ушла, документы на месте, и её просто нет. Я знал, что когда нибудь, она узнает об этом, по крайне мере это должен был сделать я сам. Но всё произошло слишком рано и резко. А ведь всё шло так хорошо и красиво, и за всё это время, что я провёл с ней, я был действительно счастлив, как никогда. После этого случая меня долго мучил вопрос: есть ли оправдания нашим поступками? Каждый день я проводил в одиночестве, в большом доме и пересматривал все фотографии, где были запечатаны её образы, и кольцо, которое я закрепил на мизинчике. Неожиданно, солнце раздвинуло насыщенные влагой облака, и на несколько мгновений в окна дома вспыхнули ослепительные золотом лучи. Затем дождевые тучи перегруппировались по всему горизонту, и наполняя друг друга, сбились в плотной массе, заслонив сияющее окошко, так что небо с серыми облаками стало неотличимо от волнующегося моря, к которому меня сейчас потянуло. Кроваво – красная луна поднималась из моря, когда я выехал на шоссе, ведущее на берег. Я оставил машину, около магазинчика, навесил замок и направился к морю, под играющую грозу над головой. Повернувшись боком к луне, я пошёл по береговому песку. И тут я увидел её. На ней было платье, чуть выше колена черного цвета, и теплый джемпер. Она сидела, подтянув к себе колени и упершись подбородком в сложенные руки, и задумчиво глядела на темные волны. -Мне повезло, что я увидел тебя здесь, - проговорил я, присаживаясь рядом с ней. -Привет, Чан Гюн, - улыбнулась она, будто и ничего не было. – Рада тебя видеть. Её глаза, изучали моё лицо. -Красиво, не правда ли? -Да, наверное, - ответила она, глядя на залив, где играл лунный свет. – Что ты здесь делаешь? -Сижу тут, рядом с тобой, на берегу моря. А ты? – она перевела взгляд на меня, он был серьезен и сосредоточен. -Просто, - выдохнула она, и опустила взгляд на песчаные узоры. – Мне просто захотелось, или меня ноги привели. -Прости… - выдохнул я с усталой улыбкой. -Почему ты не сказал мне, Чан Гюн? – она мучительно вздохнула, и вытянула ноги. -Я знал, что ты спросишь меня об этом, - она молча сидела, и наблюдала за мной. – Я думал, если ты узнаешь об этом, то не захочешь остаться со мной, что я никогда больше не смогу тебя увидеть. -Почему ты не отправлял их? -Я боялся… боялся, что ты не ответишь. Значит, ты все успела прочитать? -Не знаю, но те, которые я прочитала, они и сейчас со мной. Не знаю, как я забрала их с собой. Но, перечитывая их, я кое – что поняла. После того, как я ушла из дома, я ощущала пустоту, которая полна печали. Я не находила себе места на этой Земле, думая и переживая о тебе, и я вернулась. И застала тебя спящим на холодном полу, среди осколков разбитого зеркала и моих фотографии, - мне ничего не оставалось, как выслушать её. -И Сон, почему ты ушла в тот день? – спросил я. -Я не была уверена, чего хочу именно. Я должна была разобраться в себе. И сейчас, я не раскаиваюсь что ушла, потому что…. Потому что… - она начала прерывисто дышать. -С тобой всё в порядке? Она приподнялась с места, и подала руку, чтобы я сделал то же самое. И Сон всё ещё не отпускала мою руку. -Я приходила сюда каждый день, в надежде, что ты тоже окажешься здесь. И вот мы стоим под звездным небом. Чан Гюн, знаешь… Ты мне нравишься, нет! Я люблю тебя! – она засмеялась и приняла в свои объятия. Я протянул руку и коснулся её безымянного пальчика и надел кольцо, которое хранил. -Я не знаю, сколько будет стоить мое прощение, - сказал я. – Но я люблю тебя, и всегда буду любить. -Да, - согласилась она. Наши губы встретились и слились, как сталкиваются и сливаются волны в водовороте бушующего моря. Я чувствовал, что мы свободны. Что я, наконец, выпал из любви, которая раскрылась внутри меня, как чашечка лотоса. Любовь нельзя убить. Её не убьешь даже ненавистью. Можно задушить внутри себя влюбленность, нежность и даже влечение. Ты можешь убить всё это или превратить в ни что, но саму любовь всё равно не убьешь. Любовь – это страстный поиск истины, и стоит тебе один раз почувствовать, не обманывая себя, во всей полноте, и она останется навсегда. Каждый акт любви, каждый момент, когда сердце обращается к ней, - это часть вселенского добра. Оно никогда не умрет.