Женщина с цветочным именем

      А дальше был ад. Торжество неумолимой и бескомпромиссной машины бюрократии, сметающей напрочь весь здравый смысл по всему извилистому маршруту своего пути, шествующей с грацией носорога и повадками бульдозера в вечной попытке погрести всех случайно подвернувшихся под грудой бесполезных фактов и тонн бумаги. Лучше бы деревья спасали, право слово. И это просвещённая Европа? А я, ромашка наивная, всерьёз считала, что хуже наших тёток из ЖЭК и всех сопутствующих структур быть уже в принципе не может и мои нервы закалены подобными монстрами до феноменальной прочности мифрила. Да как же реальная Петуния из сказки такое выдержала?       — Кто мог подбросить вам ребёнка? — нудно зудел страж правопорядка, задавая один и тот же вопрос по второму, а то и третьему кругу.       — Полагаю, моя сестра, — общаться с представителями закона мне уже давно надоело, хотя я и понимала необходимость процедуры.       — Почему вы так считаете?       — Кто ещё мог подбросить ребёнка мне? — озадаченно смотрю на молодого человека, делающего пометки в блокноте, и не могу понять, в чём же здесь подвох.       — Мы именно это и хотим выяснить, — голос ни на йоту не изменил тональность.       — Представляете, я тоже!       — Когда вы видели свою сестру в последний раз?       — Года два назад, когда она приходила сообщить новость о своей беременности.       — А где она работает, живёт, состоит в браке? — тот же нудный голос и легкий скрип карандаш о бумагу.       — По первым двум пунктам мне ничего не известно. И Лили говорила, что её мужа зовут Джеймс Поттер.       — А он… — оживился полицейский, подняв на меня взгляд.       — Не знаю! — отрезала я, не дождавшись вопроса. — О нём мне ничего не известно кроме имени. Скажите, когда я могу забрать племянника?       — Этим вопросам занимается служба опеки, — недовольно поморщился он. - Давайте вернёмся к вашей сестре. Где она училась?       — Не знаю.       — В смысле? — растерялся полицейский, имя которого я благополучно забыла.       — В прямом. Мы учились в разных школах, а куда поступила моя сестра, я не имею представления. Мы с ней не очень ладили, и наши встречи были крайне редки и скоротечны. Знаю только, что это была частная школа. Аттестата об обучении не видела. Но родители говорили, Лили особенная.       — Синдром Дауна? — предположил мой собеседник.       — Что? — опешила уже я.       — Вы же сказали, что не знаете, где она училась, а родители так отзываются о детях, когда они больны. Так может, это был пансионат для детей с различными отклонениями?       — Я не видела её медицинской карты, — отрезала я, недовольно смерив похолодевшим взглядом полицейского. — Начальную школу Лили окончила. И сестра моя была в последнюю встречу вполне адекватна, — не совсем вменяема, правда, но этого знать посторонним не обязательно.       — Так и люди с синдромом Дауна и другими отклонениями в развитии вполне могут быть полноценными членами общества, только наивными до ужаса, доверчивыми, легко поддающимися внушению. Может, ваши родители просто не захотели перекладывать на вас такую ношу, — задумчиво пробормотал офицер, почти полностью уйдя в свои мысли.       Направление этих самых мыслей мне совершено не понравилось, но я промолчала. Маги очень ревностно относятся к своему лелеемому Статуту и скрытому от лишних глаз мирку, чтоб рисковать по глупости на ровном месте.       — Как вы думаете, сколько стоит генетическая экспертиза? — прервала я его размышления.       — Да, да, — рассеяно сказал он. — Анализ нужно сделать обязательно, только он может дать точный ответ о наличии отклонений. А то мало ли. Что ж, мне ясно, откуда начинать поиски. Всего доброго, миссис Дурсль. Если появится какая-нибудь информация или новые вопросы, мы дадим вам знать.       Новые вопросы закономерно появлялись, и спираль допросов с похожими по смыслу и содержанию формулировками раскручивалась заново. Подкидыш тем временем обживал палату в детской больнице и набирал очки симпатий у сердобольных тётушек и бабушек, проникшихся его историей, старательно освещённой в прессе. Ещё бы! Такие сенсации в нашем захолустье, несмотря на близость Лондона, бывают раз в десять лет! В больницу такое паломничество началось: с фруктами, игрушками и детской одеждой, что невольно задумаешься, а вдруг, и правда, Избранный?       Медицинская карта ребёнка становилась всё толще и толще, а врачи приходили в тихий ужас и хватались за голову, в унисон убеждая меня, что если бы не счастливая случайность, понёсшая меня среди ночи на кухню, а потом и на улицу, то ребёнок мог бы и не выжить. Промозглые ноябрьские ночи Туманного Альбиона — это вам не шутки, никакие одеяла полуторагодовалого ребенка не спасут. Простудиться он успел. Не удивительно, особенно если вспомнить, на какой высоте Хагрид его на мотоцикле катал. Неизвестного происхождения ссадина на лбу никак не хотела заживать, постоянно кровоточа и пугая медиков жутким воспалением и закономерно высокой температурой.       Ну, и где эти чёртовы маги, когда они так нужны?!       Ненавижу людей! Любопытных людей ненавижу вдвойне! Почти каждый считал своим долгом подойти ко мне и выразить свое сочувствие, постаравшись подробно расспросить о произошедшем в тайной надежде на пикантные подробности, попутно в обязательном порядке высказать свое мнение по этому поводу. Да еще и обижались, если я не желаю обсуждать и слушать всех жаждущих развлечений в нашем унылом городке и не считаю их видение ситуации единственно верным и ценным. Мир и страна другие, а люди все те же.       К концу недели у меня болели лицевые мышцы от фальшивых улыбок, а колкости и сарказм лились рекой помимо моей воли. Меня раздражало повышенное количество людей в личном пространстве. И соседи здесь были непонятливые, дикие и совершенно не дрессированные. Разве что Вернон, проявляя чудеса дипломатии, защищал меня от нападок соседей, или их от меня, это под каким углом посмотреть, но умудрился оставить нейтральные отношения на прежнем уровне, однако от слухов это всё равно не спасло.       А потом приехала Мардж и взяла дело в свои крепкие руки. Привычная командовать всем и вся заводчица английских бульдогов развернулась с размахом во всю ширь своей щедрой души, моментально влившись в узкий мирок домохозяек Литтл Уиннинга. Женщина она была довольно резкая, но общительная, обладающая завидной смекалкой и коммерческой жилкой. Это явно у них семейное. Во всяком случае, виртуозно дирижируя курсирующими по городку слухами, умудрилась продать всех щенков и набрать заказов на будущее. Каждый вечер, аккуратно подшивая листочки с данными о клиентах в пухлую папку, что приводило её в благостное состояние, моя родственница часами могла рассказывать о своих собаках, подводных камнях при содержании питомников и тонкостях выдерживания чистоты породы. Ярая фанатка своего дела.       Единственное, что мирило меня с её присутствием и перевешивало все её недостатки шумного и активного характера — это то, что Мардж души не чаяла в своём племяннике и с радостью взяла на себя часть бытовых хлопот, не отказываясь посидеть с малышом. Это радовало, поскольку лишних средств, чтоб нанять няню для сына, у нас не было, а у меня появилось время вплотную заняться проблемами подкидыша.       Генетическую экспертизу по определению степени родства, кстати, сделали. Совпадающих аллелей в наших генотипах оказалось достаточно, чтобы с уверенностью говорить о родственной связи «тётя — племянник». Данную весть Мардж поспешила донести до главных сплетниц нашего маленького городка, слегка укоротив им языки, пока слухи о внебрачном сыне Вернона, небрежно подкинутом на порог, не достигли моих ушей. Наивная. А то я людей с их злыми языками не знаю. Но такая забота импонировала.       Автоматически мы перенеслись во главу списка желающих усыновить ребёнка, а полицейские завалили нас дополнительными вопросами, усиленно разыскивая биологических родителей — заключение медиков проняло и органы правопорядка, которые явно желали пообщаться на тему риска для жизни ребёнка. Но всё, что они смогли найти, — это лишь факт о существовании Лили и редкие воспоминания соседей в Коукворте о возвращении её на каникулы из некой частной школы, о которой чета Эвансов не любила распространяться. Загадки множились, и просвета в этом было не видно. Мы с Верноном предпочли молчать, мысленно проклиная волшебников, бросивших ребёнка на произвол судьбы, не озаботившись для него подходящей легендой и документами. Я слишком многого хочу от этих ущербных личностей или просто перечитала детективов?       В конечном итоге этот кошмар завершился, оформлялись последние документы на усыновление. Вернон попытался было возмутиться, но под моим осуждающим взглядом признал, что ребёнок не виноват в ненормальности его родителей и их подобным и у него есть прекрасный шанс вырасти полноценным членом общества. На импровизированном семейном совете под традиционный чай и пирог с патокой было вынесено судьбоносное решение: бросить ребенка не позволит совесть, но если наш, то наш полностью. Тем более никаких документов на мальчика не было, как и свидетельств, подтверждающих отцовство Поттера, как и самого Поттера, готового данный факт подтвердить. Не понимаю, почему в каноне он носил именно эту фамилию? Однако лишать ребёнка имени, данного матерью, мы не стали, остановившись на древнегерманском варианте звучания — Генрих, показавшемся Мардж более внушительным. Органы опеки торжественно поздравили нас с прибавлением в семье и отбыли, с умилением поглядывая на меня с двумя детьми на руках и Вернона с большим чемоданом, в который с трудом упихнули все подаренные ребёнку вещи. Нужно не забыть поблагодарить добрых людей!       Все были счастливы удачному разрешению щекотливой ситуации, а мы остались одни с замаячившей на горизонте опасностью стихийных магических выбросов. Что они из себя представляют, я помнила смутно, только то, что они могут быть и очень важны в жизни маленького волшебника. В дневниках, к сожалению, ранний период совсем не освещался, лишь всплывали отдельные воспоминания и эпизоды: Петуния больше всего волновалась за память последних лет, а вести записи стала после столкновения с неизбежной действительностью реального отношения магов к не имеющим дара. И, собственно, в этом вопросе эти записи дать ответ не могли. И что-то мне подсказывает, что банальными превращениями кружек в крыс мы не отделаемся. Не зря же эти выбросы называют стихийными.       Я покосилась на насупленного племянника, настороженно сверкающего зелёными глазёнками из-под длинной чёлки и слегка растерянного сына, пытающегося определить, к какой категории отнести нового знакомца. Все попытки потыкать пальцем в новую игрушку той самой игрушкой были стойко проигнорированы, и, не дождавшись никакой реакции, Дадли разочарованно стукнул кузена плюшевым зайцем и ушёл развлекаться в одиночестве, маленький маг даже не пошевелился, продолжая сверлить нас взглядом. Никаких странностей в больнице за проблемным пациентом замечено не было, кроме незаживающей ссадины, но это вполне можно объяснить общим истощением организма в борьбе с неизвестной заразой и шоком от пережитого. Но, я думаю, это временное явление.       Магов, жаждущих предложить помощь своему малолетнему Мессии, до сих пор в обозримых окрестностях не наблюдалось.       Весь мой жизненный опыт пасовал перед данной проблемой, Мардж с Верноном также ничего не могли предложить, а наше новое приобретение всё сильнее замыкалось в себе и громко плакало по ночам, пытаясь дозваться до мамы. Душераздирающая ситуация. Все наши потуги уходили вовне, минуя сознание ребёнка. Нам нужна была срочная квалифицированная помощь. Немедленно. И что-то мне подсказывало, что традиционные методы современной медицины нам не подойдут. Нужны маги.       Единственный, кто первым приходил на ум, — Снейп, бывший ухажёр сестры, которого она продинамила, обменяв на богатого и чистокровного хулигана. Вот только, если я правильно помню историю, то сейчас ему совсем не до меня и проблем маленького мальчика, ему бы самому выкарабкаться. Да и что-то мне подсказывает, что появляться рядом с домом меченого террориста мне не стоит. Где находится магическая больница, мне не известно. Послать письмо — хороша я буду, бегающая с сачком за совами. Порадую соседей. Это если пойманная хищница согласится доставить письмо по адресу, что не факт! Идти в «Дырявый котел» и просить помощи там? Я задумалась, отметая и эту версию: мало того, что я магла и официальную точку перехода между мирами просто не увижу, так ещё и утверждение, что я на пороге дома обнаружила Гарри Поттера, будет, по меньшей мере, абсурдным. Это всё равно, что британский принц внезапно окажется на воспитании гориллы из зоопарка — тот же нелепый оксюморон. В лучшем случае отделаемся стёртой памятью, что тоже не вариант — моя память мне безумно дорога, а так ещё и проклятием каким могут наградить, маги же нас за людей не считают. Очаровательно, правда?       Есть, конечно, совсем бредовый вариант: идти в правоохранительные органы и писать чистосердечное признание, требуя сотрудника из Министерства магии. Всё же, если я правильно помню книжную историю, связи между мирами прослеживаются чётко, тот факт, что информацию о сбежавшем Сириусе Блэке крутили по телевизору, — достаточное тому подтверждение. Это, между прочим, преступник магического мира, и Азкабан в обычном путеводителе не значится. Решением одного высокопоставленного лица или парой ментальных заклинаний такое не провернёшь. Так что существует немалый шанс, что я своего добьюсь. В минусах результат предыдущего варианта и совершенно не нужное пристальное внимание британских спецслужб. Ни за что не поверю, что все маглорождённые волшебники не состоят на учёте у неких неприметных личностей. Или я совершенно не знаю военных. Мда, боюсь, в конечном итоге ретивому полицейскому всё же подотрут память. А жаль.       И меня жаль. Помощи ждать неоткуда. Если эти безответственные маги не объявились до сих пор, то ждать их совершенно бессмысленно. Ладно. Я с силой захлопнула томик Достоевского, в который уже бездумно вглядывалась полтора часа. Если британские маги не могут мне помочь, то пойду просить защиты у своих. С русскими я общий язык всегда найду.       Утром, накормив кашей капризничающих детей и оставив шумного Дадли на попечение радостно сюсюкавшей Мардж, мы с Верноном направились в Лондон. Предварительно выкопав пакет с письмом, который я спрятала в сумочку, даже не развернув. Гарри недовольно крутился у меня на руках, автомобиль ему явно не нравился, я спокойным и размеренным голосом рассказывала о пейзажах за окном, надеясь отвлечь ребёнка и убедить в безопасности, он ещё не привык к подобным способам перемещения.       Двухэтажный особняк неподалёку от Кенсингтонского дворца встретил нас неприветливым видом на увядающую газонную траву, выглядывающего через чугунные прутья забора и высокими тёмными окнами.       — Туни, ты уверена? — озабоченно поинтересовался Вернон, покосившись на молчаливый дом. — Всё же эти ненормальные… не доверяю я им. У них мозги повёрнуты как-то не так. Да и с чего ты взяла, что они именно здесь?       — Уверена, дорогой. Мы с тобой это уже обсуждали. Не вижу смысла разводить посольства по разным адресам. Это раз. И русские традиционно не любят англичан, так что вполне могут помочь там, где демонстративно отвернулись соотечественники. В худшем случае меня просто проигнорируют, тогда мы возьмём такси и приедем к тебе. Не волнуйся!       С трудом спровадив крайне взволнованного мужа на работу, я со вздохом опустилась на деревянную скамеечку, поудобнее устроив ребёнка на коленях.       — Ну что, малыш, нам остаётся только ждать, — сама я совершенно не испытывала и доли той уверенности, что старательно изображала перед мужем. Но и вариантов иных у меня не было. Надеюсь только, что Вернон не караулит нас где-то за углом, с него станется.       Прошёл час в безрезультатном ожидании. Погода слегка испортилась, и моросил мелкий противный дождик, от которого совершенно не спасал яркий зонтик. Редкие прохожие удивлённо оглядывались на одинокую женщину с ребёнком, ковыряющим что-то у скамейки, но, пожав плечами, проходили мимо. Дождик Гарри не понравился, и он полез мне на колени, пытаясь спрятаться. Я достала термос с теплым молоком и твёрдое печенье. Хотелось бы предложить ребенку более правильный рацион, но, увы, походные условия не способствуют личному комфорту. Пока я учила племянника размачивать печенье в молоке, совершенно упустила из виду окружающую обстановку. Так что внезапно раздавшийся совсем рядом незнакомый глубокий голос застал нас врасплох.       — Вам нужна помощь, миссис?       Я подняла голову. Высокий, русоволосый, светлоглазый, с аккуратно постриженной бородкой и цепким взглядом, не упускающим ни одной детали, всё вкупе создавало вполне характерный облик, прямо ностальгией повеяло. Надеть на мужчину кафтан, нахлобучить шапку Мономаха, и вперёд на съемки исторического фильма — идеально впишется в облик. Видимо, все маги независимо от национальности немного ретрограды.       — Естественно, — слегка резковато ответила я на родном языке. — Вы думаете, что я тут просто так сижу?       — И всё же, миссис? — смутить его было не так-то просто, голос его остался так же ровен и спокоен, а английский — безупречен.       — Зинаида Леонидовна! — взгляд стал слегка заинтересованным.       В этот момент Гарри оглушительно чихнул, и по его одежде забегали крохотные вспышки статического электричества, сопровождаемые характерным звуком.       — Мальчик — маг? — ошарашено выдохнул он, моментально перейдя на родной язык.       — Да? Как же я не заметила? — язвительно прошипела я. — Может, вернёмся к вопросу, зачем я здесь?       — И зачем же? — так же невозмутимо поинтересовался безымянный мужчина.       — Мне нужна помощь мага, — я демонстративно скосила глаза на ребёнка.       — Госпиталь Святого Мунго находится в Лондоне на…       — Нам там не помогут, — перебила я его. Маг лишь удивлённо дёрнул бровью. — Во-первых, я магла и больницу просто не увижу, во-вторых, британские маги отказались от моего племянника.       — Даже так? — искренне удивился мой собеседник, смерив ребенка заинтересованным взглядом. Гарри в ответ насупился. — И что же такого необычного в этом ребёнке?       — Учитывая, что это Гарри Поттер? — вопросом на вопрос ответила я. Надеюсь, этот козёл, что любит цеплять колокольчики на свою бороду, уже растрезвонил по всему миру особые приметы моего подкидыша.       Маг иронично приподнял бровь, а взгляд стал холодным и колючим. Мне сразу вспомнилась недавняя аналогия с гориллой и принцем. Волшебники везде одинаковы.       — Между прочим, я могу доказать! — невозмутимо парировала я, аккуратно сняв с ребёнка шапочку и отогнув пластырь.       От вида воспалённого шрама на лобике ребёнка мага передернуло, а Гарри в очередной раз оглушительно чихнул, высказав своё веское мнение о промозглой погоде. Яркие искорки вновь завертели бешеную карусель вокруг мальчика, подтвердив, что первый стихийный выброс нам не почудился. Русский посол магического мира нервно огляделся по сторонам и облегчённо вздохнул, не увидев праздношатающихся и любопытных прохожих.       — Идёмте, — сдался он.       Я легко поднялась, подхватив Гарри на руки и закинув на плечо сумку, маг предупредительно взял коляску и кивнул в сторону посольства. Как я и полагала, русские совершенно не видели смысла разделяться. Магическая часть здания поражала обилием дерева, мягких ковров, картин в резных рамках, изображающих лес в любое время года, и явно не соответствовала размерам, что я прикинула, находясь снаружи. Так вот вы какие, чары расширения пространства. Удобно!       — Так что вы хотели, Зинаида Леонидовна? — поинтересовался мужчина, кивнув мне на кресло.       — Для начала — целителя, — начала я озвучивать список просьб, аккуратно снимая верхнюю одежду с ребёнка. — Во-вторых, хочу узнать, что такое стихийные выбросы и как с этим бороться. С последствиями, как вы понимаете, я не справлюсь. А в идеале, переговорить с магом, который ещё в войне с Гриндевальдом участвовал.       — Последнего вашего требования я вообще-то не понял, — признался посол. — Первые два вполне логичны.       — Мне нужен тот, кто адекватно оценивает Дамблдора, — призналась я.       — А он-то здесь при чём?       — А вы думаете, ребёнок ночью в корзинке на пороге моего дома сам возник? Подбросили, как ненужного котёнка, и даже в дверь не постучали, сволочи! — пожаловалась внимательному слушателю.       — Мой дед подойдёт? — уточнил он.       — Если подходит под критерий, то да, — милостиво согласилась я.       — Интересный у вас критерий, вы смогли меня удивить, миссис?       — Зинаида Леонидовна, — я с интересом оглядела седовласого мага, незаметно для меня возникшего в комнате. Более представителен и отличающийся завидной статью, глаза цепкие и равнодушные, складка у губ суровая, словно ему день и ночь приходится решать как минимум судьбы мира. Да, этому шапка Мономаха подошла бы больше, а красный кафтан уже есть и смотрится так органично, обтягивая богатырскую фигуру. Этому меч, а не палочку нужно. Или посох. Боевой.       — Святослав из рода Дажьбога, — представился он. — Со внуком моим, Ратибором, вы уже знакомы.       — Теперь знакомы, — кивнула я, а внук бросил гневный взгляд на деда, явно недовольный тем, что прозвучало его имя.       — Вы говорили про доказательства? — напомнил старший маг. Или волхв? Представления не имею, какая терминология в магическом мире Родины. Я вынула из сумочки письмо, всё так же упакованное в пакет.       — Вы обещали целителя, — напомнила я. Вообще-то не обещали, но не бросят же они в беде ребёнка. — И с письмом поосторожней, всё же сам старец в неприличной мантии подбросил.       — Ну, Зинок, — обиженно потянул Святослав. — Специалист по проклятиям здесь я. Злата сейчас подойдёт. А ты письмо не читала, я смотрю.       Я недовольно скривилась на фамильярное обращение, но промолчала, всё же я здесь в роли просителя, а маг вполне может оказаться раза в три старше меня даже с учётом прошлой жизни.       — Нет, конечно, Дамблдор — тот ещё специалист по художественному развешиванию лапши, а какие на нём чары могут быть, я даже не представляю.       — Чушь всё это, — отмахнулся он, покосившись на внука, стоящего за его правым плечом. — Магу уровня Альбуса такие ухищрения не нужны, он надобные проклятия и на расстоянии наложит. С гарантией. Так что нет здесь чар.       — Угу, — скептически усмехнулась я, бросив ответный ироничный взгляд. — О любимой фишке волшебников со сгораемыми после прочтения письмами даже я знаю. Как я потом докажу, что ребёнка именно Дамблдор подбросил? Да и нейролингвистическое программирование никто не отменял!       — Твоя правда, — согласился мой собеседник, разворачивая письмо.       — Вы ей верите? — внезапно воскликнул Ратибор, удивлённо посмотрев на деда.       — Верю, конечно, — хмыкнул старший маг. — Чем нелепее ситуация, тем она правдивее. Особенно для Туманного Альбиона. Сам же к ней вышел.       — Конечно, вышел, — продолжал возмущаться младший родич. — От неё магией фонит на два квартала. Ясно же, что это очередная провокация!       Я удивлённо вскинула брови, переводя взгляд с одного мага на другого, прижимая к себе заволновавшегося ребёнка. Вот реально, канон не соврал, Поттер буквально притягивает к себе приключения — на ровном месте умудрились влипнуть в какие-то межполитические разборки. Сейчас ещё для полноты картины Гарри осчастливит всех стихийным выбросом.       — Не кричите, — тихо попросила я. — Вы ребёнка пугаете.       Ратибор бросил на меня пылающий гневом взгляд, что разительно отличался от сдержанного спокойствия, демонстрируемого на магловской улице.       — Фонит ребёнок, внук, — бросил Святослав, не отрываясь от письма, и, судя по резкой складке, образовавшейся между бровями, чтиво крайне занимательное. — Сейчас придёт Злата и разберётся.       — Я. Ей. Не верю, — медленно и членораздельно произнёс Ратибор, ловким движением вынимая откуда-то палочку и, поймав мой открытый взгляд, взмахнул практически перед моим лицом. — Легилименс!       Сознание на миг помутилось, дико и отчаянно закричал Гарри, приводя меня в чувство. Ну, всё! Ты мне ребёнка напугал! Допрыгался, хулиган малолетний! Волна ледяной ярости смыла магический дурман, а я чётко представила свои последние минуты жизни в старом теле, затянув неосторожного мага в свои воспоминания. Правая сторона тела застыла мраморной статуей, не отзываясь на отчаянные импульсы головного мозга, левая, как чужая, деревянная и непослушная, каждый вдох — почти подвиг, мышцы, поднимающие грудную клетку, постепенно немеют, откликаясь лишь на мелкие уколы резкой, простреливаемой боли. Усталый разум не хочет жить, а измученное сердце, упрямо гоняющее кровь по изношенному организму, начинает сбоить, пропуская удар и невольно замедляясь. С каждым хриплым вдохом сердце бьётся всё тише, всё чаще пропуская удар, паузы становятся всё длиннее: вдох, удар, пауза, удар, тишина…       В себя я пришла резко, словно вынырнула из глубокого омута навстречу солнцу. Я всё ещё сидела в мягком глубоком кресле, прижимая к себе плачущего Гарри. На полу валялся бледный Ратибор, а сверху на нём сидела дородная русоволосая девица с длинной косой толщиной в мою руку и со всей широты души лупила его по щекам. На всю эту композицию нехорошим взглядом взирал Святослав.       — Да приходи же в себя, ты, божевольный*! — хлёсткий удар, отвешенный не слабой на вид красавицей, гулко разнёсся по гостиной посольства, голова мага очередной раз мотнулась, но безрезультатно. Маг был бледен, а губы начали синеть.       Удостоверившись, что традиционные способы приведения в чувство бесполезны, девица споро поднялась на ноги и, вынув из кармана роскошного сарафана палочку, решительно наставила её на лежачего и, ничуть не сомневаясь, произнесла:       — Круцио!       Ратибора выгнуло дугой, мужчина захрипел, впиваясь длинными пальцами в ворс мягкого ковра на полу. Девица, в которой я начала подозревать обещанного целителя — Злату, отвела палочку, прерывая контакт. Меня уже пугают креативные методы реанимации, применяемые русской целительницей, у такой моментально все выздоровеют, лишь бы она не появлялась в поле зрения и не практиковала чудодейственные технологии передовой колдомедицины.       — В следующий раз, дурень, когда надумаешь отбросить копыта по собственной глупости, на меня не рассчитывай! — разъярённой кошкой прошипела она.       Ратибор осторожно поднялся на ноги не без помощи целителя и тяжело рухнул в кресло.       — Приношу свои извинения за поведение внука, — церемониально начал Святослав, я только кивнула, не желая слушать дальше и пытаясь успокоить племянника.       Гарри ревел громко, со всхлипами, заливая слезами и соплями носовой платок и свитер весёленькой расцветки, ни в какую не желая успокаиваться. Ратибор мрачно взирал на нас, всё ещё тяжело дыша.       — Это самая распространённая ошибка мага, — продолжал между тем седой богатырь. — Думать, что маглы беззащитны.       Злата, удостоверившись, что молодой маг умирать больше не собирается, подошла к нам, тепло улыбнувшись ребёнку.       — Не бойся, малыш, глупый дядя больше не причинит вам вреда, — Гарри ей, естественно, не поверил, он вообще отличался крайней недоверчивостью ко взрослым. — Вы позволите?       Русская ворожея аккуратно взмахнула палочкой над головой ребенка, и тот как по команде заснул. В четыре руки мы аккуратно вытерли слёзы и сопли, а Злата парой пассов привела в порядок и свитер, и платок. Затем, в очередной раз спросив разрешения, забрала мальчика, уложила его на стоящий в уголочке диван и откинула чёлку со лба, осторожно снимая пластырь, прикрывавший шрам. Я настороженно наблюдала за её действиями.       — Легилименция — это палка о двух концах, — продолжал меж тем маг. — Не обязательно быть великим окклюментом, достаточно иметь чётко структурированный разум, сильную волю и немного воображения, чтобы поймать вторженца в его же собственную ловушку. Если доживёшь до моих лет, Ратибор, научишься с одного взгляда определять, кого стоит просто выслушать и не лезть с глупыми проверками. Кстати, что это было? — этот вопрос уже ко мне.       — Остановка сердца, — коротко просветила присутствующих в очевидное, продолжая пристально наблюдать за манипуляциями целителя.       — Самый яркий пример, — кивнул Святослав. — Женщина, защищающая дитя, беспощадна.       — Примите мои извинения, — покорно склонил русую голову ясный сокол, вот только в его раскаяние никто не поверил.       — Смело можешь читать, — протянул мне письмо маг.       — Нет, спасибо, избавьте меня от необходимости лицезрения этой эпистолярной словесности, — я покосилась на несчастный клочок пергамента, как на ядовитую змею.       — Ну, если вкратце, то Дамблдор любезно сообщает, что Гарри остался сиротой и просит позаботиться о нём. По поводу смерти твоей сестры…       — Я в курсе, — устало отрезала я.       — Откуда? — взгляд мага стал настороженным.       — Под дверью подслушивала, — честно призналась я.       — Ратибор! — младший родич понятливо кивнул и вышел из гостиной. — Воспоминаниями поделишься?       Я пожала плечами. Мне совершенно не жалко. Перед нами появился низкий столик и опустилась тяжелая каменная чаша, словно выточенная из единого куска малахита, с выбитыми рунами по ободку.       — Ты позволишь? — спросил Святослав, приставив к моему виску кончик палочки.       Я сосредоточилась на вечере, когда подкинули племянника, стараясь не упустить ни малейшей детали, а затем с интересом следила, как медленно тянется серебристая субстанция и плавно опускается в широкую чашу, превращаясь в серебристый туман. Несмотря на то, что память моя вполне в материальном состоянии и плавала в артефакте, события, коими я поделилась, никуда не исчезли, даже не поблекли. Святослав, наклонившись, опустил лицо в чашу, застыв в нелепой позе. Немного не продумано, впрочем, что я знаю о магах? С воспоминаниями моими пожелали ознакомиться все присутствующие, я задумчиво откинулась в кресле. Гарри сладко спал на диване.       — Что это за кошка, что ты старательно отфильтровала её облик?       — МакГоннагал. Она приходила к сестре, приносила письмо из Хогвартса. Я её коронный фокус с превращением в кошку хорошо запомнила.       — Вы ей не понравились, — усмехнулся Святослав.       — Мне-то она как не нравится, — не осталась я в долгу.       — Злата, что скажешь?       — Ребёнка профессиональному целителю явно не показывали, — хмуро отозвалась та. — Мальчик простыл, однозначно перенес какой-то ритуал, тут навскидку не скажешь. И… — она слегка замялась, виновато пряча глаза.       — Говори уже, — поторопил Святослав.       — Шрам. Не могу сказать, что это. Но тёмный флёр именно от него. Не моя специализация, это явно ментальная магия или магия духов, если бы в Англии были шаманы, я бы поставила именно на них. Любой колдомедик заметил бы. Потом выветрится, но сейчас хорошо заметно. И мне кажется, что к ребёнку прицепился какой-то паразит, ещё не укоренился, но есть. Может, всё же шаманы?       И снова здравствуй, канон, всё-таки осколок души. А как же в начале всё спокойно-то было. И вот чего маги проигнорировали Лилькино завещание. Дамблдора совесть не ест? Или сбежала от этого извращенца ещё полстолетия назад, или когда он там на себя эту убогую тряпку нацепил и колокольчики повязал. Чтоб никто не ошибся, ага.       — Паразит, говоришь. И ментальная магия, — задумчиво пробормотал Святослав. — Ребёнка надо Алексию показать, — Злата согласно закивала. — Ладно, Зинок, ребёнка бросать без помощи — это не дело. Мы поможем. Не бесплатно, конечно. Ты извини, но с тебя — маглы — взять нечего, а вот ребёнок — совсем другое дело, — и все присутствующие маги многозначительно посмотрели на сладко сопящего в две дырки мальчика.       Я задумалась. Помогут — хорошо, затем я сюда и шла. Расплачиваться за помощь придётся племяннику — ещё лучше! Попадать в долговые обязательства к магам, пусть даже русским, совершенно не хотелось.       — То есть вы его заберёте? — осторожно уточнила я.       — Нет, — покачал головой Святослав. — Если мы заберём его сейчас, это будет похищение, и нам достанется только мальчик. Ушлые британцы мигом вспомнят про кровные узы и поделят его наследие. А вот если он уйдёт сам, вполне отдавая отчёт в своих действиях, это совсем другой расклад, — маг жёстко усмехнулся. — К тому же, в Англии есть дурная традиция заключать контракт со школой сразу после рождения ребенка. Будто это на что-то повлияет? Но выбора уже не имеется, а если ещё и сквибом дитя окажется… В общем, ваши сами себе яму роют. Подрастёт — возьмём в ученичество.       — Кто?       — Я. Ты уж позаботься, чтоб он язык наш тоже знал. Здорово жизнь облегчит. Злата, тащи самовар. Ну что, Зинок, обсудим детали? Тебя, кстати, где искать?       — Литтл Уингинг, Тисовая улица, дом четыре. Миссис Дурсль. Петуния.       Старый маг понятливо улыбнулся.