***
Уильям болел, а в отделе царил форменный кавардак: все натуральнейшим образом сходили с ума – каждый в меру своих скромных способностей. Кто-то пахал как конь, стараясь разгрести накопившиеся за квартал дела; особенно исполненные терпения и любви к ближним пытались помочь в этом нелёгком деле другим; самые безответственные свято следовали принципу "кто празднику рад, тот накануне пьян" и тихо посапывали под столами в обнимку с бутылкой, а самые ответственные их оттуда доставали. Один из таких ответственных – Алан Хамфриз, в недавнем прошлом стажёр, а теперь напарник Эрика Слингби – сумел-таки донести до кабинета очередную порцию отчётов, с тяжким вздохом сгрузил их на стол и устало плюхнулся в кресло. Снял очки и начал их протирать: надо же сделать вид, что занят, а не просто присел отдохнуть. – Совсем устал? – понимающе кивнул Хамфризу коллега. – А что делать, – развёл руками бывший стажёр, надел очки и придвинул к себе отчёты. Делать надо было хоть что-нибудь, и в срочном порядке, иначе они рискуют не закончить годовой отчёт вовремя. Впрочем, всё как всегда. – У меня идея. – От фразы бывшего наставника Алан вздрогнул, причём дважды: сначала из-за резкого звука, а потом - вдумавшись в смысл сказанного. Всё-таки нервы к концу году почти у всех были ни к чёрту, но это полбеды; мир ещё не увидел ничего хорошего от идей Эрика Слингби, которые, впрочем, почти всегда развивались в двух направлениях: как пораньше свалить с работы и как не огрести сверхурочные. Справедливости ради стоит отметить, что развивались они не так уж часто, а только в преддверии больших праздников. – Что за идея? – поинтересовался Хамфриз, не отрываясь, впрочем, от отчётов. – Да так, подумал, что каждый раз у нас творится эта канитель и каждый раз все успевают всё сдать вовремя... – Нет, сегодня мы ещё должны разобраться вон с той стопкой. – Ты хоть дослушай сначала. – Слингби выглядел глубоко оскорблённым. – Конечно, мы добьём эти грешные бумаги, не вопрос. Я вообще-то хотел после работы зайти к шефу. – Что-о-о? –глаза у Хамфриза натурально полезли на лоб. – Что слышал, – невозмутимо сказал Слингби и закурил. – Сам посуди – конец года, праздники на носу, а он один дома. – Эрик ухмыльнулся, но улыбка вышла не очень-то весёлой. – Болеет.***
В Лондоне шёл снег. Он засыпал улицы, выбелил почерневшие от смога дома, белой ватой лёг на вывески. Жители города, вовсю готовившиеся к Рождеству, радовались этому маленькому чуду: снег в городе редко выпадает в декабре. Хозяин скромной похоронной лавки как раз вышел на улицу подышать свежим воздухом, благо на этой маленькой улочке в поздний час прохожих, как правило, не наблюдалось. Снизошедший на землю Дух Рождества навевал воспоминания. Гробовщик стоял, прислонившись к стене, выдыхал морозные облачка пара и вспоминал свою жизнь после смерти: вот он только-только очнулся в ослепительно-белом мире, не понимая, где он и кто он; вот он уже закончил Академию, прошёл практику, стал работать, как все; вот и сам стал наставником; вот он как-то незаметно для самого себя оказался Легендарным. И везде и всегда – смерти, много смертей. Войны, пожары, эпидемии... Да, Призрак Прошлого Рождества разошёлся не на шутку. Внезапно Легендарный вспомнил, как однажды его ученики – он тогда ещё преподавал в Академии – решили устроить себе развлечение и организовали вечеринку по случаю... А уж не Рождества ли, часом? Он и обнаружил-то их случайно, но выдавать начальству не стал, а с удовольствием присоединился. Как они все удивлялись! Стеснялись его поначалу, но потом развеселились. И хорошо – Гробовщик (его тогда звали по-другому, но как – он и сам теперь не помнил, а может, просто не хотел вспоминать) был одним из немногих преподавателей, которые понимали: юным жнецам нужна разрядка. Кто точно был в той компании, он уже и ее вспомнил бы наверняка, но некоторые из тех шалопаев, окончив учёбу, так и остались в Лондоне. Тот же Грелль Сатклифф, например, – всегда был яркой личностью, обладал непростым характером, но талант у него имелся изрядный. Или Уильям Т. Спирс – звёзд с неба не хватал, но выкладывался на все сто и теперь дослужился до начальника отдела. Глядя в звёздное небо, Гробовщик задумался: а не навестить ли ему бывшего ученика?***
От резкого звонка в дверь голова у Уильяма чуть не взорвалась, зато он наконец-то очнулся от кошмара, в котором он никак не мог убежать от Грелля, твёрдо вознамерившегося сжечь его годовой отчёт. Реальность, впрочем, была ничуть не лучше. Уильям попытался встать, но от резкого движения закружилась голова. Всё поплыло перед глазами, и без того не слишком зрячими без очков. Наконец его попытки увенчались успехом. Т. Спирс закутался в плед и поплёлся в коридор, думая про себя: "Кого нелёгкая?" Он уже собрался было озвучить этот вопрос – разумеется, в более вежливой форме, – но вместо этого зашелся в приступе тяжелого, мокрого кашля. Голова снова закружилась, пришлось схватиться за стенку. Уильям успел увидеть, как в комнату вплыло чёрное пятно, и окончательно отрубился.***
Красный вихрь чуть не сбил с ног мирно бредущего по коридору в районе начальственного кабинета Алана. – То есть как это вы собрались к Уилли, а мне не сказали? – Успокойтесь, мистер Сатклифф. Во-первых, это была идея Эрика. Во-вторых, я как раз искал вас, чтобы позвать. А в-третьих, кто вам вообще об этом сказал? – эту тираду Хамфриз выпалил, стараясь отлепить от себя требовательно вцепившегося Сатклиффа. –Аланчик, ты такой зануда. Сколько раз я просил тебя называть мне по имени. О ваших злодейских планах мне Ронни доложил. – Странно, потому что мы ему об этом не рассказывали, – из-за угла вырулили диспетчер Слингби собственной персоной. – Надо же, все с отчётами носятся, а этот уши греет. – Да ты и сам сейчас подслушивал! – возмутился Сатклифф. – Я не подслушивал, я просто мимо проходил, – Слингби и бровью не повёл. – Ты, я так понимаю, с нами идёшь? – Ещё бы я не шёл! Размечтался! – Грелль показал Эрику язык. – Сейчас, только Ронни дождёмся. – Я, конечно, всё понимаю, шеф, но на кой чёрт вам понадобились эти бумажки? – возмущенно донеслось из кабинета. – Затем, дорогой мой, что Уилли перед тем, как уйти на больничный, не прихватил ни одной и теперь наверняка непереносимо страдает! Надо же ему хоть чем-то успокаивать нервы. Ты так до скончания века торчать собрался? – Уже иду. – Вечно лохматый обладатель газонокосилки наконец материализовался в коридоре. – Может, хоть мандаринов прихватим? Говорят, при простуде полезно. Да и Рождество скоро. – Мандарины по дороге купим, – вставил Алан. – Пойдёмте, действительно, а то и так уже задержались.***
Гробовщик перетащил Уильяма на диван, укрыл всё тем же многострадальным пледом, приложил ко лбу холодный компресс и теперь обшаривал кухонные шкафчики на предмет хоть каких-нибудь лекарств, но там было хоть шаром покати. В холодильнике тоже мышь повесилась, но дохлые мыши, как известно, не самое лучшее средство от простуды. Вздохнув, Легендарный телепортировался домой, на свою собственную кухню, которая вопреки расхожим мнениям выглядела вполне безобидно. Там он прихватил с полдюжины разных пакетиков с травами, банку варенья и своё фирменное печенье, нашёл в тайных запасниках пачку парацетамола и вернулся обратно. Уильям уже потихоньку приходил в себя. – И как же тебя угораздило, мальчик мой? – Гробовщик явно вживался в роль заботливой бабушки. Уильям что-то глухо промычал, отвернулся к стене и натянул одеяло на голову. Сейчас ему хотелось только одного – умереть, даром что он уже был, мягко говоря, не слишком-то живой. – Ну, не хочешь - не говори. – Гробовщик пожал плечами и удалился на кухню, где принялся смешивать свои травки и варить какое-то чрезвычайно полезное, но оттого не менее ядрёное зелье.***
Развесёлая компания из двух молоденьких по меркам Поднебесной жнецов и их старших коллег уже успела затариться в магазине всем необходимым и немного сверх того и теперь направлялась в сторону обиталища ничего не подозревающего начальника. Мимо них пронеслась девушка из отдела секретарш – насколько, конечно, вообще можно нестись в сапогах на шпильках по свежевыпавшему снегу,– на ходу причитавшая что-то вроде: " Ох, опаздываю, опаздываю, шеф велит меня казнить, как пить дать велит." Рон по привычке оглянулся, но прекрасная незнакомка уже успела скрыться за горизонтом, зато главный Казанова Департамента запутался в собственных ногах, упал в придорожный сугроб да так и остался там лежать. Грелль тут же подскочил к парню, наклонился над ним и осторожно потыкал пальцем. – Ты там живой? Чего разлёгся? – Да вы, шеф, посмотрите, какие звёзды! – восхищённо выдохнул Нокс. – И что это на тебя нашло? – скептически, но беззлобно хмыкнул Грелль и тут же, плюхнувшись рядом, принялся рисовать на снегу ангела. – Ладно уж, сходить с ума – так всем вместе. – Слингби поставил вовремя подхваченные пакеты Грелля и свои собственные в соседний сугроб и сам шмякнулся рядом. Алан просто молча последовал общему примеру. Какое-то время жнецы просто лежали и смотрели, как пар, что они выдыхали, уносился вверх, к звёздам, и каждый думал о чём-то своём. Наконец кто-то сказал: – Ну что, пойдём? –Ммм, ещё пять минуточек... – Рон, оказывается, уже успел задремать.Остальные прыснули со смеху, подняли засоню и под дружеский хохот поспешили дальше.***
Проснулся Уильям оттого, что кто-то мягко, но настойчиво теребил его за плечо. Он нехотя открыл глаза. Всё расплывалось огромными нечёткими пятнами, пока чья-то милосердная рука наконец не водрузила очки на нос многострадального начальника, и он с удивлением обнаружил, что рука принадлежала жнецу, которого он менее всего ожидал увидеть, тем более у себя дома. – Легендарный? – сорвалось с губ больного. – Он самый, хе-хе, кто ж ещё. Так, а теперь пора пить лекарство. – Перед носом Т. Спирса оказалась кружка с каким-то тёмным отваром. От варева исходил резкий запах, впрочем, скорее приятный, чем нет. – Пить? Мне? Это? – А шо, мой мальчик, ты таки видишь что-то ещё? – Гробовщик в притворном удивлении развёл руками. – Или тебе так нравится болеть? Уильям без слов потянулся за кружкой. Гробовщик помог ему приподняться и честно предупредил: – Будет горько, но выпить надо всё. Т. Спирс послушно сделал первый глоток. По его измятому лицу было видно, что не выплюнул он это зелье исключительно благодаря своей железной силе воли. – Так, молодец, дальше сам. – И Гробовщик отправился на кухню, где начал потихоньку греметь посудой. Допив варево, Уильям с удивление обнаружил, что ему здорово полегчало: голова больше не кружилась и не трещала по швам, а комната не пыталась уплыть куда-то вбок. – Что это было, эээ, учитель? – наконец нашёлся Уильям. Он так и не смог вспомнить имя, но называть жнеца в отставке Гробовщиком ему как-то не хотелось. – Тайна производства, хе-хе. – Гробовщик высунулся из кухни и подмигнул ему. – Всё дело в дозе. Ну что, ты уже готов совершить бессмертный подвиг и самостоятельно добраться до кухни? – Думаю, да, – Уильям осторожно поднялся, прихватил с собой плед и пустую кружку и направился в кухню. Там жнец в отставке уже успел накрыть на стол, то бишь разлить чай по чашкам и вывалить в вазочку для печенья свои фирменные косточки. Уильям уселся напротив своего старого учителя, закутался поуютнее в плед и взял в руки кружку с чаем. Говорить не хотелось. Внезапно дом сотряс громовой возглас: – Эй, Уильям! Мы тебе отчёты принесли! К возгласу присоединились несмелые "Как вы, мистер Т. Спирс?" и "Вы как, начальник?" младших жнецов и чуть ли не фальцетом – "Уилли, дорогой, как ты там без меня?" главной катастрофы Департамента. Во взгляде Уильяма читалось явное недоумение, но на лице блуждала невольная улыбка. – Какие заботливые люди работают у тебя в конторе, хе-хе. Сиди, я сам открою. – Гробовщик жестом остановил встрепенувшегося было Уильяма и вышел, захлопнув за собой дверь квартиры.***
Сказать, что жнецы были просто поражены, увидев Легендарного, было бы изрядным преувеличением, но тем не менее Эрик почтительно кивнул, а Алан поклонился и тут же что-то восторженно зашептал на ухо Рону, в своё время прогулявшему немалое количество лекций в Академии и потому плохо представлявшего, кто перед ним стоит. И только красное недоразумение с восторженным визгом бросилось к седовласому жнецу в отставке: –Гробби? И ты здесь? Какими судьбами? "Может, пойдём уже?" Кажется, Эрик так и не успел озвучить этот вопрос, но Гробовщик закивал: – Читаете мысли, молодой человек, читаете мысли! "Уж кто бы говорил," – угрюмо подумал Слингби, поднимаясь по полутёмной лестнице вслед за остальными.***
Когда весёлая компания завалилась к слегка ошалевшему от такой внезапной радости шефу, Грелль, как самый хозяйственный, тут же ринулся заваривать чай, молодёжь в лице Алана и Рональда приставили разбирать пакеты, а Эрика просто оттёрли в угол и посадили на табурет, чтобы не мешался под ногами. Под носом у Уильяма оказались свежедописанные годовые отчёты. Гробовщик тихонько посмеивался в кружку с чаем. Внезапно общую идиллию нарушил треск фейерверков. Грелль и молодёжь тут же подскочили к окну, остальные – да они и сидели ближе – просто повернулись. В холодной синеве расцветали огненными искрами яркие астры, запущенные в небо руками неведомого шутника. Жнецы ещё долго сидели за столом, пили чай, говорили о жизни, наконец, просто болтали и смеялись. И каждый из них где-то в глубине души чувствовал, что именно этого им и не хватает в обыденном посмертном существовании – семейного тепла, которое все они смутно помнили по своей земной жизни и которого так мало было в Поднебесной. – Хе-хе, – усмехнулся Легендарный. – Я, конечно, живу уже столько, что даже умереть успел, но одно я таки вам скажу: это Рождество – определённо одно из лучших в моей жизни.***