***
Вопреки всем своим намерениям они пили вовсе не чай, а заказали иной крепкий тёмный напиток, который, однако, мог согреть и не хуже, чем залитые кипятком листья. – Я люблю задавать людям вопросы, – мужчина помешивал кофе маленькой ложкой, сбивая воздушную молочную пенку. – Мне редко задают вопросы, – девушка отхлебнула из своей чашки, оставляя на ней ободок красных отпечатков от нежных губ. – Но я люблю рассказывать, – она улыбнулась, стрельнув взглядом в собеседника, сидящего напротив, попав ему точно в сердце. – Есть любимый фрукт? – Ярослав наклонил вбок голову, стреляя в ответ, но промахиваясь, не успевая поймать её глаза, опустившиеся вглубь чёрного кофе. – Мандарины. Я их обожаю, но не покупаю, – глаза Дарьи потонули в горячем напитке, захлебнувшись и идя на дно подобно Титанику. – От чего же? – Они появятся в моём доме только тогда, когда на улицах люди будут поздравлять друг друга с наступающим Новым годом, – глазам не удалось задохнуться в кофе, выплыв на айсберг белой чашки. – Согласитесь, ведь это как в детстве… Зима всегда была равна мандаринам, ёлке и другим приятным мелочам. И только из-за них этот праздник имеет место быть, – она схватила тонкими пальцами воздушную салфетку, пронося над столом, прикасаясь ею к уголкам своих губ, стирая воспоминания о недавнем кофе. – А стихи? Их любите? – Мужчина покончил борьбу между ложкой и пенкой в пользу первой, делая большой глоток, захватывая губами половину побеждённой. – В ваших вопросах нет последовательности, – её глаза засмеялись. – Я люблю, когда мне их читают. Сама я это делаю только при наличии интересного мне слушателя. – Хорошее кафе. Даже конфеты в вазочках стоят, – улыбнулся Ярослав, беря одну из упомянутых, зашелестев фантиком, раздевая её. – Будете? – Мужчина взял вторую, протянув её даме. – О, нет, там марципан, – покачала головой девушка, вынимая из кармана снятого пальто надрывающийся телефон. – Извините, – она ответила, повернувшись к собеседнику профилем, ползая глазами по полу. Ярослав не слышал голоса на том конце провода, а по ответам Дарьи, которая соглашалась и выдавала лишь дежурные фразы, он ничего не понял. Да и надо ли оно ему? Пожалуй, нет. – Простите, – покаялась девушка, заглаживая вину жемчужной улыбкой. – На чём мы остановились? – Что ты не любишь марципан. Почему? – Потому что это взаимно. Может, покинем это место? Прибывают люди, а я не люблю шум. – Без проблем. Тем более, вы обещали мне чай, – мужчина оставил на столе несколько купюр, расплачиваясь за кофе и следуя за дамой, которая накинула пальто и поплыла неспешно к выходу.***
– Знаете, у меня редко бывают гости, – щебетала Дарья, разливая по кружкам дымящийся кипяток. – Особенно такие, с которыми следует вести себя правильно. Поэтому давайте вы будете делать то, что хотите, только не выходя за рамки моральных ограничений, – девушка бросила в фарфор по пакетику с иссушенным подобием чая. – Не будете против, если я отлучусь, чтобы переодеться? – Она выстрелила неожиданно глазами, поражая собеседника дважды. Ярослав долгий десяток минут скучал в одиночестве, разглядывая зелёное озеро в чашке, нарушив его спокойную гладь вытянутым за ниточку бумажным и размокшим мешочком. – Вы так и не оделись до сих пор. Что мешает? – Бросил он вопрос в сторону хозяйки дома, разглядывая оголённые плечи. – В смысле? – Неподдельным удивлением ответила она, присаживаясь за стол напротив гостя. – Я и так слишком одета для нахождения у себя дома. Оставила на себе бельё, чтобы не смущать вас. Обычно я хожу голой, – девушка позволила рукам жить своей жизнью, отпуская пальцы в свободный танец по столу. – Вы краситесь? – Кинул очередной вопрос, не связанный абсолютно с предыдущей темой разговора, мужчина. – Нет, я предпочитаю красить, – Дарья позволила своему взгляду самостоятельно утопиться в ещё дымящемся, будто от сигареты, напитке. – Кого? – Скорее, что. Цифры, дни недели, другие обыденные вещи, которые не имеют цвета. Они очень скучны для меня, поэтому я люблю раскрашивать их так, как мне хочется… – девушка дёрнула оголёнными плечами, заставляя собеседника молча охнуть у себя в голове и спрятать глаза в окне. – И какими они у вас обозначены цветами? – Проявил интерес Ярослав, вернувшись к бесстыдному изучению полуголого тела. – Единица всегда была, вроде белой, но с неким бледным оттенком зеленоватой бирюзы. Двойка – жёлтый, тройка – зелёный, четыре – оранжевый, кирпичный. С пятёркой были частые споры, я останавливаюсь на чёрном, но с неким отливом, который соответствует настроению… Шесть – коричневый, семь – тёмно-фиолетовый. Восемь… Здесь некий болотно-зелёный цвет. Девятка схожа с пятёркой, но чаще принимает тёмно-бурый. А ноль… Он пуст, бесцветен, – она сделала небольшой аккуратный глоток чая, облизнув острым кончиком языка нижнюю губу. – Весьма занятно. Я на такие темы не думал… А дни недели? – Они соответствуют цифрам. Один – понедельник, два – вторник. И так далее. Только суббота у меня не коричневая… Она очень странная, смешанная, – девушка уставилась на маленькое пятно на оконном стекле. Оно осталось после недавнего дождя, не скатившись вниз и высохнув вот так, бесстыдно, нагло и некрасиво, да ещё и с наружной стороны. – Она тёмно-бирюзовая, цвета морской волны с отливом фиолетового и зелёного, – она вернулась взглядом к мужчине, чьи глаза всё ещё ползали по её телу, иногда путаясь в рыжих кудрях. Молчание тянулось неспешно, неторопливо, сонно. Будто песчинки, застрявшие в песочных часах, переползая из одной части в другую. А затем следуя обратно, когда их перевернут… – Чем вы занимаетесь, когда становится совсем скучно и тоскливо? – Словно ножом, резким движением, Ярослав разорвал тишину, обрезая её со всех сторон, роняя к ногам, втаптывая в пол. – Вызываю проститутку, – спокойно ответила Дарья. – И проводите с ней ночь? – О, нет. Всего лишь пару часов. На большее их не хватает… – Как же так? Выматываете? – Он улыбнулся одними уголками губ. – Да… Но не в том плане, для чего они предназначены, – девушка бросила взгляд на подоконник. – Им бы только в постель за деньги нырнуть. А провести ночь за чашкой кофе или чая и разговорами о жизни и её сферах они не способны, – Дарья вернулась глазами к собеседнику. Молчание восстало и продолжило давить на пару своим присутствием. На этот раз его отправила в иной мир девушка. – Может, уйдём с кухни? Я не очень люблю здесь находиться, – проговорила она, поднимаясь из-за стола, оставляя на нём скучать пустую чашку.***
– У вас так мало книг. Не любите читать? – Спросил Ярослав, осматривая книжную полку, склонив голову, читая названия на корешках. – Нет, вы вовсе не правы. Читать я люблю, делаю это с превеликим удовольствием. Но в моём доме находятся только мои любимейшие книги. Те, которые после мне захочется перечитать и не один раз. Нельзя держать у себя книги, предназначенные на единое прочтение, – вещала девушка, прислонившись к краю письменного стола, сложив руки на груди, приподняв последнюю, заставив мужчину стыдливо отвести взгляд. – Они ведь как мужчины… Надо и тех, и тех искать и выбирать таких, с которыми захочется провести время. И не только, когда скучно, а в любой момент… Всегда… – Вы очень странная, – широко улыбнулся Ярослав, склонив вперёд голову. – А вы можете объяснить ваши слова? Иначе, эти утверждения необоснованны. – Ходите по квартире голышом. – Это не странность, а предпочтение. Если бы я лаяла на каждую собаку, которую встречала на улице, или засовывала за ворот рубашки людям цветы, то я бы позволила вам назвать меня странной, – девушка оголила зубы, приподняв уголки губ, растягивая их в ответной улыбке. – Мне очень понравилась ваша тема о раскрашивании вещей. Эмоции имеют цвет? – Мужчина, крутанулся на пятках, поворачиваясь к девушке. – Конечно, чувства, эмоции… Я их тоже крашу, но не все, – она тряхнула рыжими кудрями, отлипнув от стола. – В счастье верите? – Обратился он к девушке, подходя чуть ближе. – Оно жёлтое, яркое, словно солнце, – ответила Дарья, смотря в глаза собеседника, совершенно не обращая внимания на его руку, скользящую по её плечу. – А у моего счастья цвет такой же, как у глаз той, в которую влюблён, – усмехнулся мужчина, отходя от девушки и отворачиваясь от неё. – Пожалуй, мне пора идти. – Интересный парадокс гостей… – Задумчиво произнесла она, глядя на то, как Ярослав обувается в прихожей, завязывая чёрные шнурки. – Те, кого желаешь выпроводить из дома, намереваются оставаться безмерно долго. А те, кого не хочется отпускать, всегда спешат уйти… – И к кому же вы отнесёте меня? – Ко вторым. – Не желаете отпускать? – С насмешкой спросил Ярослав, снимая с вешалки своё пальто. – Не могу найти для этого предлог… – Хотите, чтобы остался? – Безумно…