Фиалки у надгробия

      — Приве-е-ет, я Джим Мориарти, — говорит он в своей любимой манере растягивать слова, стоя посредине белого коридора реабилитационного центра.       Психушки.       Эвр смотрит на него исподлобья, немного наклоняя голову: он кажется призрачным и немного чудаковатым; ей бы дотронуться до него, но санитары сжимают её предплечья так, будто она бешеный пёс, что норовит всех убить.       И они оказываются чертовски правы.       Её проводят мимо него, заводят в палату — настолько белую, что Эвр на секунду показалось, будто она в Раю, — мозг слишком затуманен действием транквилизаторов, так что Джим остаётся лишь сплошной загадкой с синяками под глазами цвета фиалок у неё на подоконнике.       Она падает на койку, откидывает голову на подушку и начинает напевать Баха; жаль, что скрипку не достать, она сходит с ума без музыки. В ушных перепонках давно засели суицидальные песни, из-за этого их хочется разорвать, пусть кровь пойдёт из её ушей, вытекая вместе с этими мелодиями.       Ей порой не хватает белого порошка в полиэтиленовом пакете, — кажется, так выглядит спасение, но блокировка евстахиевой трубы чрезмерной дозой героина или кокаина в глотке — это немного не то.       Это смерть.       — Привет, дорогая сестричка.       Майкрофт приходит раз в две недели во время посещений. Он приносит апельсины и долгие разговоры, а ещё постоянно поливает фиалки; Эвр кажется, что у него в тридцать шесть абсолютно все пряди шевелюры измазаны сединой. На его бейджике посетителя написано «Майкрофт Холмс», а в глазах безудержное «Я заколебался».       Уже около часа он говорит что-то о делах в семье, Эвр стало ясно ещё с первых пяти минут разговора, что Шерлок явно увлёкся наркотиками, так, что завязывать уж точно пора, если летальный исход ему нежелателен, а Майкрофт забыл запонки от рубашки у своей богатой подружки. Это очевидно с самого начала.       Он не вернётся к ней ещё с месяц.       И слава богу.       Она ненавидит апельсины.

***

      Эвр снова встречает Джима где-то между восемью пятнадцати утра и мне-плевать-сколько-времени на завтраке в общей столовой. Он слушает Курта Кобейна и злобно смеётся, когда она подсаживается к нему. С минуту они царапают друг друга ледяным молчанием, притворно сладко смотрят друг на друга, как два психа, вызывают язвы на коже своим дыханием.       — У тебя диссоциальное расстройство идентичности, пачка доз марихуаны в палате и феноменальные математические способности.       — У-у, полагаю, меня отхолмсили… Хочешь яблочко? — он протягивает ей надкусанное и пожимает плечами. Она вертит головой и злобно улыбается.       — Грядёт восточный ветер…       Завтрак закончен; на этот раз она «случайно» захватывает с собой нож.

***

      Вечер выдаётся забавным — расцарапать себе кожу ножом, чтоб потом написать кровью «Пока» на всю стену, кажется довольно смешным; единственное, что её пугает — голоса в её голове. Они с Джимом так похожи, но он такой нереальный. Не могут люди быть отражением друг друга, она поняла это ещё в детстве.       «Свергнутая Королева» — так твердила книга по психологии, прочитанная ею в восемь. «Психическое расстройство» — это показал тест в семнадцать. Она не сумасшедшая, у неё есть только желание поработить весть мир и сразиться в битве умов с младшим братцем — как называет его Майкрофт.       «Хочу фиалки у моего надгробия», — сказала она как-то Майкрофту, на что тот смеётся и говорит, что она ещё не умирает, чтоб говорить о таком. На следующий день ей зачем-то проводят тесты на дестабилизацию мозга. Результат положительный.       — Привет, — Эвр говорит сквозь решётку на её двери. Охранник что-то мурлыкает себе под нос. — Не отведёшь девушку в дамскую комнату?       Спустя минуту дверь открывается.       — Ты такой грустный… О, это из-за любовника жены.       — Замолчи.       — Ты расстроен. Она тебя не любила, так зачем мучаться?       — Я не хочу умирать, — он явно понимал, куда она клонила. И не мог перестать её слушать.       — Неотвратимость смерти заложена в самой модели жизни, так зачем тянуть?       И это работает, он тянет дуло к собственному виску.       Эвр успевает скрыться за поворотом на крышу за момент до преобразования белого коридора в красный.       Там её встречает Джим — снова похож на призрака, но она давно не пьёт галлюциногенные, — стоя на карнизе.       — Прыгнешь со мной, психопатка?       — Что ты докажешь этим, Мориарти?       — Мне скучно-о-о.       — А если ты выживешь?       — Я посажу фиалки тебе у надгробия… Ты веришь в родственные души, Эвр Холмс? — он легонько касается кончика её носа указательным пальцем.       Конечно же, она не верит.       В следующую секунду они падают вниз.       Наутро её разбудят санитары — сейчас время посещений.