Скайлайн

Ноющая боль преследует Ушиджиму уже третий или четвертый день. Он морщится, медленно склоняет голову вперед, откидывает назад, с силой ведет плечами. На тренировках, как ни странно, проще: он практически не замечает этого болезненного зуда в мышцах, занят совсем другим. Да и боль легкая, можно сказать – незначительная. Играть в волейбол она не мешает. Ушиджима растирает себе шею, давит пальцами по бокам от позвоночника – неудобно, но как уж получается. Может, на тренировках никак и не сказывается. Зато когда он возвращается домой и садится за стол, это ноющее чувство в шее мгновенно выходит на первый план и мешает сосредоточиться. А у Ушиджимы, кроме тренировок, еще подготовка к экзаменам. Он думает сменить стул или стол: эту боль он точно заработал, потому что сидел над учебными материалами, неудобно сгорбившись. – Ушиджима Вакатоши, – звучит за спиной. Ушиджима оборачивается и натыкается на внимательный взгляд. Очень странно: глаза кажутся такими мягкими, и цвет приятный, теплый, а взгляд – цепкий и острый. – Да, – отзывается Ушиджима и присматривается тоже. – Мы встречались? – лицо окликнувшего парня и правда кажется смутно знакомым. – О, да. Я Сугавара Коуши из старшей Карасуно. Мы как-то раскатали вас на префектурных, – Сугавара весело, легко улыбается и чуть щурится. Ушиджима негромко хмыкает. – Раскатали – громко сказано. Сугавара смеется и стаскивает футболку через голову. Очевидно, он тоже тренируется в этом зале. Странно, раньше Ушиджима его здесь не видел, хотя все два года, что учится в университете, ходит сюда позаниматься дополнительно. Или когда просто хочется сбросить напряжение и отдохнуть от учебников. Сугавара неспешно переодевается, видно, что он устал. В глаза бросается россыпь родинок на его левом боку, ближе к спине, прямо под ребрами. Плавный изгиб позвоночника, ямки на пояснице. Трусы сползли, и видно, что кожа за резинкой чуть светлее – Сугавара немного загорел. Ушиджима отворачивается. Ему не до этого. Должно быть не до этого: на носу несколько матчей, экзамены. Ушиджима уже давно сознательно не отвлекается на мимолетные симпатии, тем более к парням. Это все равно бессмысленно, ни к чему не приведет, а если вдруг все же да – отнимет слишком много времени, которое можно потратить на тренировки и учебу. От мысли об учебе снова начинает ныть шея, Ушиджима закрывает глаза, разминает ее, чуть хмурится. – Болит? – интересуется Сугавара. Ушиджима кивает, не открывая глаз, снова трет шею. Когда чуть прохладная ладонь ложится на надплечье, Ушиджима едва не вздрагивает. Прикосновение сначала мягкое, а потом Сугавара давит сильнее, мнет мышцы. Это одновременно больно и приятно, Ушиджима почти мгновенно расслабляется. С удивлением понимает, что еще немного, и он будет готов застонать. – Могу помочь. В школе я часто разминал нашим спины, кое-что понимаю в массаже. – Да, пожалуйста, – после короткой паузы соглашается Ушиджима. Пальцы Сугавары исчезают, перестают давить так хорошо и правильно, и Ушиджима сейчас готов душу продать, чтобы они вернулись. Сугавара как-то задумчиво мычит в ответ, снова улыбается, легонько хлопает по спине, прямо между лопаток. Ушиджима ловит себя на том, что снова цепляется за взгляд Сугавары – теперь он мягче, – и жадно ловит ощущение от ладони. Приятное, как будто Сугавара задел какую-то особую точку. Вообще-то Ушиджима никогда не замечал за собой тяги к тактильному контакту, не придавал прикосновениям, тем более таким обыденным, особого значения. Сейчас же как будто что-то неуловимо изменилось. Ушиджима быстро одевается и про себя решает, что это все из-за предвкушения массажа. Просто нужно было подумать о нем сразу, как только стала болеть шея. Ушиджима идет за Сугаварой, и тот рассказывает: немного про тот год, когда они заканчивали школу, немного про свое поступление. Неудивительно, что они не пересекались в университете: Сугавара выбрал чисто техническую специальность, а все техники занимаются в других корпусах. Юристы же делят здания с историками. Например, вот это, в чьем спортзале они только что тренировались. Выйдя из корпуса, Сугавара направляется ровно к тому месту, где Ушиджима оставил машину, и это даже немного настораживает – Сугавара специально узнавал, на чем он ездит и где оставляет авто? Очевидно же, что он не удивился Ушиджиме, знал, что они учатся в одном месте. Но Сугавара останавливается у длинного, хотя и маленького двухэтажного дома из тех, что похожи на мотели, выуживает из своей спортивной сумки ключи. Ушиджиме немного стыдно за подозрения – это он сам просто случайно припарковался именно здесь. Сугавара, впрочем, скользит взглядом по машине Ушиджимы, поднимаясь по лестнице. Снова смотрит цепко, в глазах явно читается интерес. Ушиджима понимает, что любуется – заинтересованность, блеск в глазах красят Сугавару. Ушиджима отворачивается, смотрит на ряд дверей, пытаясь угадать, какая нужна им. Сугавара отпирает ту, что оказывается прямо у лестницы. Пока Ушиджима останавливается в гэнкан и разувается, Сугавара успевает сбросить кроссовки, подбегает к окну и почему-то довольно цокает языком. – Проходи, – Сугавара скидывает сумку с плеча, колеблется пару минут, раздумывая. – Знаешь что, сполоснись в душе, я расстелю футон. Тебя нужно куда-то уложить, иначе у меня массаж не получится. Ушиджима кивает и делает шаг в комнату. Она не маленькая – просто крохотная, отделенная от кухни только низкой стойкой, которая, кажется, служит еще и обеденным столом. От этого вдвойне неловко: Ушиджима думает о том, сколько причиняет неудобств, а еще ему кажется, что он занимает здесь слишком много места. Сугавара указывает на дверь в ванную, а потом, что-то разглядев на лице Ушиджимы, широко улыбается и коротко смеется. – Прошу прощения за беспокойство, Сугавара-сан, – ровно говорит Ушиджима, старательно скрывая недоумение. – Просто Суга. И я сам предложил, – он пожимает плечами. – Не делай такое лицо, будто ты в борделе в Амстердаме и забыл стоп-слово, – Сугавара весело хмыкает, и Ушиджима быстро ретируется в ванную. Стоп-слово, значит. Ушиджима слышит громкий хлопок в комнате, смотрит в щель чуть приоткрытой двери. Сугавара прижимает ладонь ко лбу, потом трет красное лицо, снова звонко хлопает – на этот раз обеими ладонями по щекам. Ушиджима тихо закрывает дверь ванной до конца. Он замечает, что улыбается, только когда поднимает глаза на зеркало. Когда Ушиджима выходит из ванной, Сугавара уже расстелил футон и переоделся в домашнее. На нем застиранные шорты и чуть растянутая белая футболка. Он стоит в кухне спиной к Ушиджиме, судя по звуку – что-то помешивает в чашке. Стоит на одной ноге – второй почесывает голень. Выглядит… немного нелепо, совсем по-ребячески и очень уютно. Здесь, в крохотной квартире, сейчас действительно уютно. Ушиджима не может понять: это эффект маленького замкнутого пространства? Расстеленного футона? Он снова смотрит в сторону кухни и думает, что это, скорее, эффект Сугавары. Сугавара оборачивается, чашек у него в руках две. Отпивая из одной, он смотрит поверх нее и жестом указывает на футон, поднимает брови, молча приглашая лечь. Ушиджима почему-то ждал, что лицо у Сугавары будет все еще красным, но кровь уже давно отхлынула от щек. Когда Ушиджима ложится на футон, рядом с лицом опускается чашка. От нее идет пар, слышен легкий запах – простой зеленый чай, кажется. – Это потом, когда закончу, – Сугавара возится где-то сбоку. Когда Ушиджима поворачивает голову, он уже бросает рядом с ним тюбик крема и демонстративно хрустит пальцами. Ушиджима тихо хмыкает, улыбается краем губ и отворачивается в подушку. Только Сугавара тут же выдергивает ее из-под головы. – Будет мешать. Ушиджима слышит щелчок, влажный звук, старается думать о массаже, о ноющей шее, об учебе, а не… Не о мимолетной симпатии. Вообще у Ушиджимы нет проблем с тем, чтобы называть вещи своими именами. Но дать четкое определение, оформить мысль до конца – значит принять ее, и есть риск, что такая мысль укоренится и засядет в подсознании, раздражая. А Ушиджиме такие мысли будут мешать, как Сугаваре – подушка. Ушиджима ждет прохладного прикосновения, но Сугавара успел растереть и разогреть крем на ладонях, и они совсем теплые. Ушиджима медленно выдыхает. В такие моменты, ему кажется, что талантливые руки должны быть задействованы либо в волейболе, либо в массаже, а размениваться на что-то другое – преступление. Слишком хорошо – он сам себе кажется жидкой кашей, растекающейся по складкам простыни на чужом футоне. Сугавара уверенно, сильно растирает и мнет мышцы, проходится от самой поясницы до шеи, давит на надплечья – снова так хорошо и больно, что хочется стонать. Ушиджима очень ярко представляет себе, как с него стекают усталость и напряжение. Сугавара над ним хмыкает и чуть ерзает, устраиваясь удобнее – хорошо, что Ушиджима слишком занят ощущениями от массажа, чтобы среагировать на это. Но на тихий смех он все-таки вопросительно мычит – не очень-то вежливо, но поворачивать голову и ворочать языком ужасно не хочется. – Не думал, что каменный Ушиджима Вакатоши так быстро расслабляется. На площадке ты кажешься не совсем человеком, – поясняет Сугавара и добавляет: – Ты стонешь. Ушиджима жмурится и трется лбом о футон, низко мычит извинения. Он и сам не заметил, правда. – Ничего, – мягко успокаивает Сугавара. Должно звучать спокойно и безразлично, а Ушиджима отчетливо слышит какой-то странный радостный оттенок в голосе. Не то чтобы он сильно разбирался в таком, но безразличие-то отличить смог бы. Сугавара с силой проходится пальцами вдоль позвоночника, останавливается у шеи, нажимает и растирает круговыми движениями, и голова у Ушиджимы становится абсолютно пустой и чистой. Когда все заканчивается, Ушиджиме не хочется шевелиться до самого конца света, пожалуй. Будь он у себя дома, наверное, завернулся бы в одеяло и заснул. Сугавара накидывает на разгоряченную спину Ушиджимы полотенце, чтобы не стыла, и, судя по звуку, присаживается рядом с футоном. Ушиджима все же заставляет себя повернуться к нему и разлепить веки. Взгляд фокусируется не сразу, а потом первое, что Ушиджима видит, – это улыбка. Он медленно моргает, выдыхает и от души, хотя и тихо, благодарит: – Спасибо, – собственный голос отдается вибрацией в грудной клетке. Звучит тихо в тихой квартире, кажется, даже соседский телевизор этажом ниже слышно лучше. – Обращайся, – Сугавара улыбается шире, щурится как-то очень довольно. Ушиджима смотрит на мелкие морщинки в уголке глаза и прикипает взглядом к родинке под ним. – Это тебе, – Сугавара подвигает ближе к футону вторую чашку. Пар от нее еще идет, хотя и слабый. Ушиджима снова благодарит и садится на футоне, придержав полотенце. Пара глотков. Он глубоко вдыхает и выдыхает несколько раз, в голове быстро проясняется, а тело начинает казаться легким, хотя все еще очень ленивым. – Освежает, – комментирует Ушиджима все разом – массаж, чай. Сугавару, наверное, тоже. Тот смеется: – Да, мне уже говорили. В школе один… соперник звал меня мистером Освежающим. Ушиджима улыбается уголками губ и пьет чай. Он с тем соперником Сугавары сейчас совершенно согласен. – Знаешь, как я тебя звал? – Сугавара снова улыбается – снова эти морщинки, снова родинка привлекает внимание. – Как? – Мистер Идеал, – наигранно-мрачным голосом выдает Сугавара, смешливо фыркает и прикрывает лицо ладонью. – Спасибо. – О, не надо, тогда это совсем не звучало как комплимент, – Сугавара хмыкает и убирает руку. Что-то такое есть в выражении его лица, что Ушиджима тут же верит: комплиментов ему не отвешивали. Они допивают чай и делятся историями из школы. Ушиджима ловит странное чувство: кажется, что это все было вчера и одновременно – сто лет назад и вообще не с ним. Оказывается, в отличие от него, Сугавара больше не играет в волейбол – он и потренироваться сегодня пошел просто потому что ностальгия нахлынула. – Очень удачно, – серьезно оценивает Ушиджима, и Сугавара смеется, прячется за чашкой. Когда Ушиджима наконец стягивает с плеч полотенце и встает, чтобы одеться, то чувствует затылком чужой тяжелый взгляд. Хотя нет, конечно, это невозможно: Ушиджима понимает, что просто хочет, чтобы Сугавара так смотрел – тяжело, горячо, пристально, может, даже оценивающе. Сугавара выходит, чтобы проводить, немного ежится – успел подняться ветер. Когда Ушиджима достает ключи от машины, снимает сигнализацию и та мигает фарами, Сугавара тихо присвистывает. – Надо же. Твоя? А я думал, кто у нас такую Скайлайн оставляет, – он останавливается на ступеньках и с улыбкой кивает на машину. – Хороша, – Сугавара цокает языком и склоняет голову набок, смотрит на машину долго, словно задумавшись, и немного мечтательно. Ушиджима чувствует, как от самой макушки по шее и плечам стекают мурашки, когда Сугавара переводит этот взгляд на него. – Могу подвезти, – зачем-то предлагает он, и Сугавара смеется. Он широким жестом обводит себя, крутится на месте, демонстрируя застиранные спортивные шорты, очевидно домашнюю футболку и тапочки. Ушиджима чувствует себя идиотом. Идиотом, которому хочется покатать Сугавару. – Знаешь что, лучше заезжай как-нибудь… эм… – Сугавара хлопает себя по карманам. – Есть ручка? Запишу тебе адрес. Ушиджима возвращается к ступенькам и вместо ручки протягивает ему свой телефон. Он стоит на две ступени ниже, и так приходится смотреть на Сугавару снизу вверх – немного странное чувство. Сугавара вбивает в заметки адрес и возвращает телефон. Ушиджима задевает его руку – еще теплую, почти горячую после того, как он растирал Ушиджиме плечи и шею, а потом держал чашку с теплым чаем. Ушиджима думает, что у него руль обтянут кожей, и ей передалось бы тепло этих ладоней. Он точно идиот, и ему хочется покатать Сугавару – или чтобы Сугавара покатал его. Тот ежится, быстро растирает плечи, пока Ушиджима сохраняет заметку с адресом и номером телефона, а потом легонько подталкивает в плечо. – Езжай, – он улыбается. Ушиджима вежливо прощается и уезжает, и думает, что Сугавара наверняка сразу скроется в доме, потому что замерз. Но когда он смотрит в зеркало, тот еще стоит на первых ступеньках и задумчиво смотрит вслед машине, а его футболку задирает ветер. *** Это глупо и совершенно иррационально, но Ушиджиме не хочется больше менять ни стул, ни стол. Он помнит, как Сугавара сказал: «Обращайся», – но просто врать, что снова болит шея, не может. Хотя и сутулиться над учебником или ноутбуком ему не нравится. Когда Ушиджима ловит себя на том, что бездумно крутит в руке телефон, то понимает, что был прав. Когда думал, что мимолетные симпатии мешают. Когда мысленно называл это «мимолетной симпатией» вместо честного «он мне нравится». Когда считал, что это – все это – отнимает слишком много ценного времени. Он ведь уже долго сидит так, ни единой строчки к экзамену не прочитав. Ушиджима со вздохом откидывается на жесткую спинку, стучит ребром телефона по учебнику. Останавливается наконец и снимает блок, листает сначала телефонную книгу, зависает над номером Сугавары, затем переходит в заметки. Часы показывают примерно время обеденного перерыва. Ушиджима решительно поднимается со стула – нет, он купит новый завтра же, – и выходит из дома, подхватив с полки в коридоре ключи от машины. Адрес, который оставил Сугавара, не тот же, по которому он живет. Ушиджима вообще видит такой впервые, но находит быстро. Это почти окраина города, район удивительно тихий, учитывая, сколько здесь поблизости промышленных предприятий. Они перемежаются с жилыми кварталами, как кусочки от двух разных мозаик. Ушиджима останавливается у вытертой вывески – видно, что когда-то она была яркой. Крупные оранжевые иероглифы сообщают, что Ушиджиму ждут в автомобильной мастерской. Он немного колеблется, сверяется с записанным адресом, и в итоге набирает Сугавару. – Алло, – на заднем плане слышны голоса, смех, металлический лязг. – Здравствуй. Я… хм. – Ты стоишь у нас под дверями, – перебивает его Сугавара и сбрасывает звонок. Ушиджима хмурится, недоуменно смотрит на погасший экран. Через секунду резко оборачивается – в стекло стучат. Сугавара широко улыбается и машет рукой. – Я приехал по адресу, который ты дал, – сообщает Ушиджима, открывая дверь. – Я вижу, – Сугавара хмыкает выставляет ладонь вперед. – Подожди, давай заедешь внутрь? Покажу тебе все. С другой стороны, вон там, сейчас подниму ворота, – и он скрывается за дверью мастерской. Ушиджима подъезжает уже к поднятым воротам. Отлично видно, что внутри стоит три или четыре машины разной степени разобранности, дальше в глубине их может оказаться больше. Между автомобилями застыли люди в рабочих комбинезонах. Сугавара как раз снимает легкую куртку и натягивает на плечи лямки такого же комбинезона, когда Ушиджима глушит мотор. – Добрый день… – начинает кто-то из работников, кланяясь, но Сугавара подходит и кладет одну руку Ушиджиме на плечо, вторую – на крышу машины. – Нет-нет-нет, это мой клиент, Ацуши-кун. Ушивака согласно кивает, но кланяется все равно: – Добрый день. – Эй, Суга, расскажешь потом, где таких клиентов искать? – слышно из глубины – гаража? мастерской? – Ушиджима не может разобраться. – Не тебе! – весело кричит Сугавара в ответ. Он мягко касается локтя Ушиджимы, зовет развернуться лицом к машине и проводит ладонью по капоту. – Можно? – Да. Выходит, ты здесь подрабатываешь? – М-м-м, – неопределенно мычит Сугавара и все же отрицательно качает головой. – Скорее, это в универе я подучиваюсь. Здесь я все-таки работаю. Вообще я собирался на обед, когда ты приехал. – Извини, можем сходить… – Стоп-стоп! – Сугавара поднимает обе руки, смотрит с легким прищуром, и Ушиджима снова видит это – и цепкую заинтересованность, и легкую мечтательность. В животе от этого теплеет. – Я сам тебя сюда потащил. Извини, кстати, – Сугавара улыбается краем рта и совсем не выглядит виноватым. Ушиджима серьезно кивает. Сугавара тоже отвечает кивком и берет перчатки с одного из столов, заваленных инструментами, поднимает капот машины. – Скажи мне, Ушиджима, – просит он, скрывшись под капотом почти по пояс, – что ты знаешь о дрифте? – Ничего, – честно делится Ушиджима, решив, что «ну, слово смутно знакомое» – это действительно «ничего». Сугавара резко выпрямляется. Он выглядит по-настоящему удивленным, и это ему тоже идет – глаза широко распахнуты, губы чуть приоткрыты. Ушиджима начинает думать, что Сугаваре просто все идет, любое выражение лица, и едва не хлопает себя рукой по лбу: конечно. Он просто считает Сугавару красивым, разумеется, он будет так думать. – Надо же. Не все идеально у мистера Идеального, а? – Сугавара трет подбородок тыльной стороной запястья. – Зачем тогда тебе тюнингованная Скайлайн? – Как это связано? – Ушиджима подходит немного ближе и тоже заглядывает под капот. Сам не знает, что хочет там увидеть – он в этом ничего не понимает. – Надо же, ты совсем дремучий, – улыбка у Сугавары уже привычная, мягкая. – Японец, который покупает тюнингованную Скайлайн, и при этом ничего не знает о дрифте. Это же анекдот, – Сугавара проводит ладонью по каким-то деталям, сгибается больше, смотрит дальше. Ушиджима предпочитает, наоборот, разогнуться и подождать. Сугавара копается с видимым удовольствием, заглядывает и в салон тоже. Встретившись с Ушиджимой взглядом, он довольно выдыхает и начинает перечислять. – У тебя стоит мотор почти на пятьсот лошадей, увеличенный воздуховод, система охлаждения такая, что если больше – то только радиатор назад переносить… – Ушиджиме это ни о чем не говорит. Сугавара останавлиается и машет рукой. – Я хочу сказать, Скайлайн создана для дрифта. А Япония – родина дрифта. Его придумали на нашем горном серпантине. Так немного понятнее, но Ушиджима все равно пожимает плечами: – Это вид гонок? – Вроде того, – Сугавара пару секунд кусает губы, потом решительно стаскивает перчатки с рук и лямки комбинезона – с плеч. – Подожди минуту, я сейчас. Проще один раз увидеть, правда? *** – Не думал, что у нас еще проводятся нелегальные гонки, – говорит Ушиджима, когда они подъезжают к крутому холму – всего пара километров от города. – Это любительские заезды, ничего серьезного. Там ничего такого, – Сугавара легко постукивает ладонью по бардачку, – даже близко нет. В основном энтузиасты из отцовских гаражей. Энтузиазма больше – денег меньше, – он разводит руками, – но да, считается, что нелегально, – и хмыкает. – Ты тоже энтузиаст? – Ушиджима поворачивает к холму и едет дальше. Чуть вдалеке видны люди и припаркованные машины. – Вроде того. В школе смотрел гонки дрифт-каров иногда, но не думал, что это может быть ближе, чем на экране. На первом курсе познакомился с сыном одного парня из мастерской, пришел сначала в гости, смотрел и учился, потом стал кататься, почувствовал дрифт. И пропал, – Сугавара выдыхает и смотрит вдаль, немного прикрыв глаза. Ушиджиме стоит усилий заставить себя смотреть на дорогу, а не коситься на него. – Я не совсем это имел в виду. Ты тоже участвуешь в гонках? – Нет, о, я – нет, – Сугавара улыбается и активно мотает головой. – Мне не на чем гонять, в конце концов, – он пожимает плечами. Ушиджима паркуется под громкий свист. Его темно-синяя Скайлайн смотрится сдержанно до скучности на фоне остальных машин – оранжевых, красных, с расписанными крыльями и капотами. Кажется, Ушиджима видит на крыше одной бакэнэко. Сугавара широко улыбается, вылезая из салона, машет знакомым. Ушиджима тоже выходит, колеблется, но решает не запирать машину. – Кла-а-асс, – тянет кто-то, Ушиджима не регистрирует, кто именно – вокруг много людей, кажется, все, кто были на холме, подошли. – Это, – Сугавара гладит крышу машины, – Скайлайн. Вы еще не видели, что под капотом, а уже хотите на ней жениться. А это – Ушиджима Вакатоши, восходящая звезда, – и он закусывает губу, как будто сдерживает еще одну шутку про женитьбу. Ушиджима приветственно кивает и жмет руки – хорошо, что нужно это сделать, иначе он завис бы, рассматривая, как побелела тонкая кожица прикушенной губы. – Гонок? – Волейбола. Люди вокруг громко смеются, а Ушиджима переводит недоуменный взгляд на Сугавару. У него в глазах тоже смех. – Ушиджима, да? Не слышал раньше. В какой гонке участвовал в последний раз? – Ни в какой. Я занимаюсь волейболом. Судя по лицам вокруг, пауза кажется неловкой всем, кроме Ушиджимы. И Сугавары – теперь смеется он один. – Он серьезно, Хан. Без шуток, человек не знает, что такое дрифт. – Серьезно. И ездит на Скайлайн с тюнингом. – И ездит на Скайлайн с тюнингом, – кивает Сугавара и снова смеется. – Да иди ты! – неверящая улыбка Хана адресована Ушиджиме. – Анекдот какой-то. – Сугавара-сан… – Ушиджима натыкается на взгляд и поправляется: – Суга так и сказал. – Вот же, а я думал, хоть посмотрю, как это бывает. – Смотреть будем мы, – рука Сугавары мягко ложится Ушиджиме на плечо, и он инстинктивно придвигается ближе. – Ты можешь проехать, – предлагает Ушиджима. Он совсем не против пустить Сугавару за руль. Он сам ведь совсем недавно думал, что хотел бы покататься с ним – хоть как водитель, хоть как пассажир. Рука Сугавары дрогнула – или, может, Ушиджиме просто так кажется. – Нет, я же говорил, что не гоняю… – он начинает отнекиваться, но быстро сдается, когда знакомые начинают громко подбадривать. Кто-то с силой хлопает Сугавару по спине, он охает и улыбается, а Ушиджима придвигается еще ближе, тоже мажет ладонью между лопаток, стирая чужое прикосновение. Все рассыпаются, многие садятся в машины и уезжают наверх холма. Сугавара поясняет, что на верхней площадке заканчивается гонка, а еще оттуда хорошо видно повороты, которые им нужно пройти. Ушиджима кивает и вкладывает ему в руку ключи. Сугавара смотрит на них как-то странно, глубоко вдыхает, резко выдыхает и снова сияет улыбкой, решительно садясь за руль. Ушиджима возвращается в салон следом. – Когда ты в дрифте, – Сугавара оборачивается к Ушиджиме и улыбается, – внутри ты танцуешь. Поэтому у хорошей гонки должен быть хороший саундтрек. У тебя в голове есть саундтрек? Ушиджима неуверенно тянется включить радио. В голове у него никакой музыки нет – он вообще не любит, когда какие-то песни цепляются и заедают. Сугавара качает головой и мягко отводит его руку в сторону. – Радио, серьезно? Нет-нет, я потому и сказал – в голове. Поймать по радио что-то в настроение в гонке нереально, – он пожимает плечами. – Едем так. Ты услышишь. – Пока звучит как дешевая мистика. Или как дешевое кино, – с сомнением возражает Ушиджима, и Сугавара смеется, расслабленно откидываясь на сиденье. – Но-но, представь, сколько машин бьется в фильмах про гонки! Это дорогое кино. С низким урчанием рядом встает еще одна машина – ярко-салатовая, с желтыми переплетающимися разводами на крыльях и дверях. Ушиджима поднимает бровь, а Сугавара чуть давит на педаль – двигатель несколько раз коротко угрожающе ревет. Водитель салатового кошмара хмыкает. Ушиджиме видно, как он крепко сжимает руль, как смотрит через стекло. Сугавара кажется его полной противоположностью – спокойный и расслабленный, точно вздремнуть тут собрался. Все меняется быстро, слишком быстро, и Ушиджима готов поверить, что все-таки оказался в кино. Перед машинами встает Хан, ведет отсчет от трех до одного. Сугавара широко открывает глаза, пальцы твердо ложатся на руль. Черты его лица неуловимо заостряются, выражение становится сосредоточенным, жестким – Ушиджиме кажется, что он смотрит на другого человека. А потом они срываются с места, Ушиджиму вжимает в сиденье. Музыки в голове он не слышит, зато отчетливо различает визг шин, буквально нутром чувствует, как взрыкивает мотор. Сугавара глубоко вдыхает несколько раз. Ушиджиме кажется, он даже не моргает, следя за дорогой, бросая взгляды на зеркало – они с самого начала оставили салатовый кошмар на два корпуса позади. Ушиджима заставляет себя оторвать взгляд от Сугавары, тоже смотрит на дорогу. Мотор, кажется, работает в груди, ровно посередине, вместо сердца. От перегрузок на скорости желудок сжимается и подскакивает к горлу, ступни и ладони немеют. Впрыск адреналина в крови – как впрыск топлива в двигателе. От ощущений на пару секунд закладывает уши, и Ушиджима не сразу понимает, что они уже у первого поворота. Сугавара быстро переставляет ноги по педалям, резко дергает ручник – Ушиджима не успевает сообразить, что идет за чем. Занос просто чудовищный. Ушиджима на все сто уверен, что сейчас они просто вылетят за ограждение, и обреченно успокаивается. В конце концов, раз это неизбежно… – Ха! – у Сугавары блестят глаза. Пальцы обхватывают руль так крепко, словно постепенно врастают, вплавляются в него. Они проходят поворот и почти сразу вписываются в следующий – снова занос, а угол такой, что Ушиджима снова думает про мистику и кино. Внутренности переворачиваются, голова слегка кружится от переизбытка кислорода – Ушиджима дышит слишком глубоко и часто. – Что слышишь? – весело спрашивает Сугавара, когда они снова едут по прямому участку. На грудь, плечи, лоб словно что-то давит. Ушиджима специально не смотрит на стрелку спидометра. – Шум крови и свист, – делится Ушиджима. Голос у него хриплый и низкий. Сугавара коротко смеется, не может перестать улыбаться и прячет губы козырьком ладони, словно стесняется. Он снова бросает быстрые взгляды на зеркало, чуть щурится. На новом повороте Ушиджима ждет, что Сугавара снова рванет ручник, но тот просто резко отпускает сцепление, а выйдя из заноса снова поддает скорости. У него красные скулы, напряженные руки – на голых предплечьях отчетливо видно, как обрисовываются все мышцы. Улыбку – азартную, почти злую, – он больше не прячет, но с силой кусает губы. Ушиджима замечает в зеркале собственное отражение. Выглядит он ничуть не лучше – тоже раскраснелся, как на напряженном матче. Он кажется себе растрепанным и растерянным. Последний поворот перед финишем – самый крутой. Ушиджима не готов к этому, и его с силой бросает в сторону. Сугавара вскрикивает, выходя из заноса, тормозит на вершине холма перед толпой, которая их встречает, и в дрифте кружит вокруг группки девушек в самом центре. Даже так Ушиджиме слышен громкий смех и возгласы с улицы. Он ждет, что Сугавара сейчас затормозит наконец, и раздумывает, как выходить из машины: ноги кажутся ватными, в ушах все еще шумит, а внутри, в груди и животе, что-то непрерывно дрожит от адреналина. Но Сугавара опускает окно, громко свистит и кому-то машет, а потом снова заставляет машину сорваться с места. Он тормозит только через пару поворотов – это уже спуск с другой стороны холма. Сугавара съезжает на обочину ближе к самому холму, глушит мотор, и у Ушиджимы в ушах звенит от тишины. Здесь не слышно даже криков с вершины, хотя он точно знает, что там сейчас должны встречать их соперника. Он безнадежно отставал, но должен же был добраться до финиша. Сугавара вдруг со стоном сгибается пополам, утыкается лбом в руль и ударяется о него пару раз. Ушиджима быстро отстегивает ремень и трогает его за плечо: – Все в порядке? – ему самому до порядка, кажется, далеко, но Сугавара выглядит совсем нездорово. Он снова стонет, откидывается на спинку и теперь бьется уже затылком о подголовник. Ушиджима только сейчас замечает, как он с силой сжимает свой пах. Когда они встречаются глазами, взгляд у Сугавары немного безумный и виноватый. Он тяжело дышит, и Ушиджима дышит с ним в унисон. Оба срываются одновременно, жестко сталкиваются губами, зубами. На поцелуй даже не похоже – скорее они пытаются съесть друг друга. Ладонь Сугавары ложится Ушиджиме на затылок, с силой давит, но Ушиджима не думает вырываться. Он только приоткрывает и скашивает глаза, когда слышит шуршание, громкий визг молнии – Сугавара резко, заполошно расстегивает штаны и запускает в них свободную руку. На языке у Ушиджимы – привкус чужой крови, Сугавара искусал губы еще во время заезда, а Ушиджима только что сделал еще хуже. Он кусает в ответ на укусы, широко лижет чужие губы, сталкивается с языком Сугавары. Тот громко стонет, дергается, резко двигая кулаком по члену. Поза неудобная, и у Ушиджимы быстро затекает шея. Он подается вперед, еще ближе, опирается о бедро Сугавары, сжимает его – так, чтобы пальцы оказались на внутренней стороне. Сугавара снова стонет, загнанно дышит и грубее проталкивает язык Ушиджиме в рот, беспорядочно ощупывает зубы, проводит по небу, под языком. Ушиджима судорожно втягивает воздух носом, неосознанно сжимает пальцы на чужом бедре еще сильнее. В животе – все еще тугой дрожащий жгут, в который превратились все внутренности. Теперь от накатившего возбуждения Ушиджиму потряхивает уже крупно. В ушах тяжелыми ударами отдается бешеный пульс. Сквозь них Ушиджима слышит влажные звуки. Он вслепую тянет руку, нашаривает скользкие от смазки пальцы Сугавары и накрывает их своими, сжимает кулак. Сугавара с силой дергается, больно проезжается зубами по нижней губе Ушиджимы и вскрикивает. Он судорожно царапает коротко стриженый затылок Ушиджимы, а потом рука падает на плечо. Сугавара медленно отворачивается, немного сползает по сиденью. Расслабленные руки лежат у него на бедрах – одна испачкана в сперме, обе подрагивают. Ушиджима рассматривает красное лицо, припухшие темные губы – все в трещинах, ранках, они отчетливо блестят от слюны. На висках и лбу светлые волосы намокли от пота и прилипли к коже. Ушиджима достает из бардачка салфетки, вытирает рот и подбородок, свою руку, протягивает пачку Сугаваре. Тот благодарно кивает, вытирается все еще дрожащими руками, приподнимает бедра и неловко застегивает джинсы. Сугавара смотрит в окно, отвернувшись, трет лоб. Ушиджима смотрит, как у него неровно вздымается грудь – все медленнее, – и пытается восстановить собственное дыхание. – Вот поэтому… – хрипло начинает Сугавара, садясь ровнее, но замолкает. Прочищает горло, несколько раз сглатывает. – Вот поэтому я сам и не гоняю, – тихо говорит он и слабо улыбается. Ушиджима кивает. В голове по-прежнему нет ни одной мысли, у него самого еще не расправляются как следует легкие, а шум крови в ушах стихает едва-едва. – Поменяемся местами? – предлагает Сугавара и сразу спрашивает: – Подвезешь меня до мастерской? – Да, – Ушиджиме тоже приходится кашлянуть и повторить: – Да, конечно. Они едут в полном молчании, хотя у Ушиджимы постепенно появляется куча вопросов, но ни один он так и не может оформить в слова. Ушиджима плавно останавливается у уже знакомого здания. Сугавара заталкивает в карман джинсов все использованные салфетки, прежде чем открыть дверь. – Заезжай как-нибудь, – Сугавара первым нарушает молчание, склонившись и заглядывая в машину, когда Ушиджима уже думает, что он захлопнет дверь молча. Ушиджима с удивлением замечает, что черты лица, выражение, улыбка у Сугавары снова стали мягче. Странным образом за короткую гонку он успел привыкнуть к проявившимся в Сугаваре остроте и азарту. Сугавара рассматривает его лицо внимательно и осторожно, будто что-то ищет, и, кажется, находит, потому что быстро добавляет: – Просто так, не гонять. Хотя Скайлайн, конечно, расстроится… – он качает головой и проводит ладонью по крыше машины, усмехается, и Ушиджима усмехается в ответ. Все-таки у Сугавары получается как-то ненавязчиво разрядить атмосферу. – Хорошо, – Ушиджима кивает. Сугавара улыбается шире, явно с облегчением. Отъезжая, Ушиджима замечает, как он притормаживает у самой двери мастерской, взявшись за ручку, смотрит машине вслед и уже знакомым жестом трет лоб тыльной стороной руки. Дома Ушиджима долго сидит, просто пялясь в экран ноутбука. В голове раз за разом прокручивается гонка, Ушиджима старается вспомнить все, препарировать ощущения – и, главное, не думать о том, что было после. В конце концов он тянется включить онлайн-радио, но передумывает. Вместо этого он берется за телефон. – Тендо? Здравствуй. Когда я просил помочь выбрать машину, ты говорил про фильм о гонках. Напомни, как он называется? *** Перед мастерской Ушиджима снова появляется еще через пару дней. Завтра у него экзамен, но учеба – последнее, чем он собирается заниматься сегодня. Он вообще не из тех, кто старается надышаться перед смертью, и перед экзаменом предпочитает отдохнуть и собраться с мыслями. И для последнего ему нужно – действительно нужно, это необходимости почти на физическом уровне, – увидеть Сугавару. Ушиджиме не перестает казаться, что в его жизни что-то осталось в подвешенном состоянии – неприятное чувство. – Суга! Твой личный клиент, – кричат в мастерской, когда Ушиджима заезжает внутрь. Сугавара выныривает из-под днища раскуроченной машины и поднимается на ноги, быстро стаскивая перчатки и спешно вытирая руки. – Привет, – он снова что-то ищет на лице Ушиджимы взглядом. – Привет, – тот кивает. – Я думал, в это время у тебя обеденный перерыв. – Ну да, – Сугавара оборачивается на машину, под которой лежал, и машет на нее рукой, – просто закопался, не посмотрел на время. – Проедемся? Сугавара просит подождать, как и в прошлый раз, и уходит переодеться, на ходу тянет с плеч лямки комбинезона. Ушиджима представляет, как сделал бы это сам. Когда они выезжают из мастерской, Ушиджима включает музыку. Брови Сугавары взлетают вверх. – Реггетон? – Ты говорил, что у каждого своя музыка для гонок. Мне кажется, это – моя. – Как это… классически? – Сугавара улыбается, потом подозрительно щурится и наконец щелкает пальцами. – Я знаю эту песню, это же из… – он вдруг замолкает, поворачивается к Ушиджиме. – Ты посмотрел «Форсаж»? – Какой из них? Сугавара склоняет голову и осторожно предполагает: – Все? – Кроме седьмого – еще не успел, – кивает Ушиджима. Сугавара звонко смеется и чуть не сгибается на сидении – мешает ремень безопасности. – Стой, их уже семь?! Ты просто удивительный, Ушиджима, – сквозь смех говорит он и трет слезящиеся глаза. – Спасибо. – Не уверен, что это был комплимент, но я однозначно впечатлен, – Сугавара успокаивается и смотрит на Ушиджиму с затаившимся в глазах весельем. – Можем как-нибудь посмотреть седьмой «Форсаж» вместе, если хочешь, я тоже не видел, – добавляет он. Ушиджима снова кивает и расслабляется. Он ехал к мастерской с настойчивым, зудящим желанием поговорить, спокойно разобраться с Сугаварой в том, что было после гонки, расставить точки над i. А сейчас это кажется ненужным, Сугаваре странным образом удается парой фраз все решить – по крайней мере, для Ушиджимы. – Куда мы едем? – К тому месту, где была гонка в прошлый раз, – Ушиджима добавляет скорости. – Хочу сам попробовать пройти поворот в заносе, как делал ты. – М-м, – Сугавара выглядит довольным. – Понравилось? – Понравилось. – Я знал. Смотри, пропадешь, как я, бросишь все, уйдешь в мастерскую… – Сугавара весело пихает Ушиджиму в бок локтем, и тот улыбается одними глазами. – Как тебя все-таки угораздило купить эту машину, раз ты даже не знал о дрифте? – По совету. – Чьему? – Тендо. Сугавара неверяще вскидывает брови, потом кривится, видимо, вспомнив Тендо по другую сторону волейбольной сетки. С улыбкой качает головой: – И какие у него были аргументы? – Когда я собирался покупать машину, другу Тендо срочно нужны были деньги, и он как раз продавал свою Скайлайн. Тендо сказал, что «начинка у тачки просто огонь, будешь как Торетто». Сугавара сполз по сиденью, залившись смехом. – У меня тогда не было причин не верить, Тендо разбирается в машинах лучше меня. Хотя только теперь я понимаю, что он имел в виду. – Ну да, и не соврал, – Сугавара выдыхает и хмыкает, отсмеявшись. Сегодня на холме никого нет, и Ушиджима этому рад – ему не хочется зрителей. Он тормозит примерно на том же месте, где они были в прошлый раз, и вопросительно смотрит на Сугавару. – Так, берем самое простое. Чтобы войти в занос на повороте, жмешь на сцепление, дергаешь ручник, отпускаешь сцепление. Главное – быстро и аккуратно. И не сбрасывай обороты. Если плохо получилось, можно сразу дернуть ручник еще. Трогайся на счет три. Ушиджима вдавливает газ, послушно дождавшись счета. Он и раньше ездил быстро, но никогда не интересовался, сколько может выжать из своей машины. По всему выходит, что очень зря. На этот раз Ушиджима не ошарашен, он знает, чего ждать, и сосредоточен. Чувство похоже на то, которое приходит на матчах перед подачей. И хорошо от этого почти так же. Сугавара подбадривает на поворотах, советует, когда выжимать сцепление. Он тоже сосредоточен. Не нервничает – доверяет, – эта мысль отдается теплом у Ушиджимы в груди. Они доезжают до верхней площадки, и Ушиджима выдыхает. Сугавара улыбается ему, трогает запястье и кивает головой – зовет выйти из машины. Он перелезает через ограждение и становится на камень, смотрит вниз, словно ему очень интересен поросший кустарниками холм. Ушиджима становится рядом и приобнимает Сугавару за плечи. – Как тебе? – Сугавара поднимает голову, но ответа не дожидается, привстает на носки и целует. Совсем не как в прошлый раз. Новый поцелуй мягкий, аккуратный. Сугавара не кусается, только прихватывает губы Ушиджимы своими. Ушиджиме хочется посмотреть на его лицо сейчас, но заставить себя открыть глаза он не может. – А что ты слышишь, когда участвуешь в гонке? – спрашивает Ушиджима, когда Сугавара отстраняется. Тот лезет в карман за телефоном, протягивает Ушиджиме наушник-капельку и пару секунд копается в плейлисте, но потом качает головой и открывает YouTube. Клип, который он включает, кажется приторно милым, но после двух минут благостная, пасторальная картина играющей в парке группы сменяется психоделом. Изо рта гитариста, который сидит на телевизоре, льется какая-то каша. Судя по лицу, Ушиджима решает, что у музыканта припадок. И почти сразу рык вокалиста так бьет по ушам, что Ушиджима даже дергается.* Сугавара тихо смеется в кулак, наблюдая за его реакцией. – Это Maximum the Hormone. Никогда не слышал? – Нет, – Ушиджима отдает Сугаваре наушники. – И я, пожалуй, остановлюсь на реггетоне. – Тогда включай, – Сугавара кивает на машину. – Проедем еще раз? Заводя мотор, Ушиджима думает, что готов не вылезать с Сугаварой из машины. В ней ведь можно не только ездить.