Солдат

Отабек нечасто проверяет ленты новостей в соцсетях – большинство постов не представляют для него интереса, да и особого смысла он в этом не видит, время можно потратить полезнее. Однако в последнее время он старается проверять свои новости хотя бы раз в день, с утра: Юра обижается, если друг не лайкнет, например, очередной перепост сообщества любителей котов или что-то подобное. Однако сегодня на странице Плисецкого нет ни одного фото котиков – сплошные посты различных новостных лент. «Русскую фею уличили в употреблении допинга!», «В крови юного фигуриста Плисецкого обнаружили превышение допустимой нормы эфедрина», «Ледяной тигр России – без допинга просто котёнок». Отабек потёр глаза, ещё раз проглядел возмутительные новости, чтобы убедиться, что это не розыгрыш, быстро оделся и отправился в ледовый дворец Миссиссоги, где через час должна была стартовать произвольная программа соревнований мужчин на Skate Canada. В российскую раздевалку было не пробиться из-за толпы репортёров. Разумеется, ведь допинговые скандалы – один из самых лакомых кусочков для жёлтой прессы. Большую сенсацию можно раздуть только из серьёзной травмы кого-то из фигуристов. Отабек надвинул пониже капюшон толстовки и медленно, но верно пробирался сквозь толпу. У дверей стоял один из тренеров российской сборной и не пропускал никого внутрь. Отабек приподнял капюшон, тренер посмотрел на него скептически и с подозрением, но всё же впустил. В конце концов, в соревнованиях на этом этапе Отабек не участвовал, просто приехал посмотреть и оценить соперников, а об их дружбе с Юрой тренерскому составу сборной России было известно. В раздевалке Лилия расхаживала туда-сюда вдоль скамеек, а Яков держал Плисецкого за плечи и активно тряс. Отабек замер у стены, стараясь не привлекать внимания. - Ты принимал что-нибудь? – разорялся Яков. – Отвечай, Юра! Принимал или нет? - Ага! Весь день вчера глотал колёса и кололся, вот, посмотри, все вены в синяках! – гаркнул в ответ Юра, задрав рукав – на сгибе локтя действительно было два небольших синяка разной давности – следы от взятия допинг-проб. – Дерьмо моё не хочешь поизучать? Могу насрать в баночку. Здорово, Бека, – поздоровался он, заметив у стены Отабека. – Ты очень вовремя, у нас скандал в благородном семействе, – язвительно добавил он. - Это действительно скандал, – констатировала Лилия, проигнорировав Алтына. – От него теперь не отстанут. - Спасибо, что сообщила, старая карга, – огрызнулся Юра. – Я ничего не пил, ясно? Вчера был весь день у вас на глазах, обедал из контейнера, который дал мне Яков, а потом вообще ничего не ел, только пил воду. Из закрытых бутылок, всё как учили, – предвосхитил он вопрос Лилии. - Это может быть ошибкой? – женщина вопросительно посмотрела на Якова. - Может быть. И ошибка, и подстава, всё может быть, – ответил Яков раздражённо. – Вопрос в том, что теперь делать. До выхода на лёд у нас не больше двадцати минут. И либо мы подписываем положительную пробу А и снимаемся подобру-поздорову, либо просим вскрыть пробу Б. - Я не собираюсь ничего подписывать, – заявил Плисецкий, топнув ногой. – Я ничего не принимал. Даже цитрамон! Я чист, как стакан водки! Отабек теперь понял, чем была вызвана вчерашняя просьба Юры прогуляться вечером – он хотел подышать свежим воздухом. Он часто так делал, когда болела голова, но нельзя было принимать обезболивающее. Четыре года назад Юра упал во время прыжка, ударился головой об лёд и заработал сотрясение мозга. С тех пор его периодически мучили головные боли, и помогали по иронии судьбы только допотопные таблетки цитрамона, в состав которых входит кофеин в малых дозах. Но перед соревнованиями Юра даже этого себе не позволял. Если болела голова – стоически терпел, ходил на прогулку и пораньше ложился спать. - Надо снимать его по-тихому, – заключила Лилия, схватив Якова за предплечье. – Если у него возьмут пробу после выступления, и она тоже будет положительной, дисквалифицируют до конца сезона. В лучшем случае. - Я не буду ничего подписывать, – чеканя каждое слово, процедил Юра, недобро глянув на неё из-под длинной чёлки. – И буду выступать. - Лучше не лезть на рожон, учитывая текущую ситуацию с допингами, – настаивала Лилия, обращаясь скорее к Якову, очевидно, понимая, что решать будет он. – Пусть проверят ещё раз, как следует. В конце концов, это всего лишь коммерческая серия Гран-При. У нас будет ещё Чемпионат России, Чемпионат Европы и Мира. Мы не можем так рисковать – там на карте будут уже не просто его имя и деньги, там будет международный скандал с обвинениями всей страны. К тому же, это предолимпийский сезон. Яков! Отабек посмотрел на Юру – у того были сжаты кулаки до побелевших костяшек пальцев. Отабек был уверен, что и Лилия, и Яков знали, насколько важны для Юры выступления в Гран-При и других коммерческих чемпионатах: призовые от его выступлений ещё с юниорской лиги были основной статьёй дохода его семьи, и просто так отказаться от них Юра вряд ли бы смог. Кроме того, Юре приходилось тратиться на новые коньки и костюмы в два раза чаще остальных фигуристов – он всё ещё рос, менялся рост и размер ноги. Дверь сзади толкнули, и Отабеку пришлось посторониться, чтобы пропустить в раздевалку Виктора Никифорова. - Только тебя тут не хватало! Добро пожаловать в дурдом, – поприветствовал Плисецкий, брезгливо наморщив нос и дёрнув плечом. – Где забыл своего мини-пига? - Юра, ты как? – всплеснул руками Виктор, схватив Юру за плечи. – Это какая-то ошибка, ты ведь ничего не принимал, правда? – тот в ответ закатил глаза. - Ещё один, – вздохнул Юра. – Тебе тоже дать покопаться в моём дерьме? Или ты предпочитаешь пробирку? - Ну-ну, – замахал руками Виктор, скривившись. – Тогда… Проба Б? – он вопросительно посмотрел на Якова. - WADA не любит вскрывать пробы Б, – напомнил Яков. – Иногда себе дороже спорить, – он задумчиво почесал несуществующую бороду. – Лиля права, у нас на носу Чемпионат и Олимпиада… - Плевать я хотел! Я не собираюсь сниматься, я ни в чём не виноват, – гаркнул Юра, расстегивая спортивную куртку. - Юра, – сочувственно произнёс Виктор, положив руку Плисецкому на плечо. – Может быть, Яков прав? В конце концов, это только этап Гран-При… Если всё образуется, то ты ещё сможешь принять участие в следующем этапе, а на кубке Ростелекома тебя всё равно заявят от России, тогда ты и в финал пройдёшь... - О чём вы все говорите, чёрт вас дери?! – вскинулся Юра, резко подняв голову. – Это дело чести! Это… это… - Война, – тихо произнёс Отабек, и все вдруг резко обернулись к нему. - Точно, Бека! – воскликнул Юра, словно бы уцепился за его фразу и ткнул в него пальцем. – Это война! У меня, между прочим, прадед на войне погиб. Мне дедуля рассказывал. Чем я-то хуже? Ты как там про меня говорил, Бека? Взгляд солдата? Так вот, имейте в виду: мне отступать некуда, позади Москва! - Юра… – проговорила Лилия, застыв с открытым ртом. Юра скинул куртку, демонстративно распустил заплетённую Лилией для выступления косу из светлых волос и вышел из раздевалки, хлопнув дверью. Из коридора послышались щелчки камер и галдёж журналистов. Яков и Лилия переглянулись и сорвались с места, тоже скрывшись в коридоре. - Ох, чёрт! – выругался Виктор, переглянувшись с Отабеком. – Действительно собрался выступать… Удивительный парень! - Он воин, – поправил Отабек и вышел следом. В помещении под трибунами было битком народу, журналисты сыпали вопросами и щёлкали затворами фотокамер, но Юра демонстративно вставил в уши капельки наушников и расстелил коврик для растяжки у стены. Яков и Лилия выдворили из помещения репортёров. Однако напряжение не спало. Другие участники Гран-При одарили Плисецкого косыми высокомерными взглядами и целенаправленно перешли в другую часть помещения, подальше от чумного Юры. Плисецкий зло сверкнул в их сторону глазами и с размаху уселся на шпагат. Отабек неслышно подошёл и сел рядом у стены, ещё через минуту с другой стороны от Плисецкого приступил к растяжке Юри Кацуки. Презрительный взгляд Джей-Джея был осязаемым, даже Отабек его чувствовал, хотя знал, что предназначался он совсем не ему. Чем больше соперники смотрели на Юру, чем больше шептались, тем громче и чётче бил ритм в наушниках Юры, тем спокойнее становилось его лицо и тем активнее он разогревался, демонстрируя чудеса гибкости. Отабек хмыкнул. Юра гибкий, но Юра не гнётся. Когда Плисецкий вытянул ноги вперёд и лёг на них грудью, ухватив пальцами стопы, Отабек обменялся взглядами с Кацуки, как будто они решали, кому выпадет помогать товарищу с растяжкой. Отабек едва заметно кивнул и Юри охотно налёг на спину Плисецкого, помогая тянуться. А на льду Юра был совсем один. Он выступал последним, как лидер по результатам короткой программы. Отабек смотрел от бортика, тщетно пытаясь представить, как трудно давался Юре этот прокат. Каково это – выступать, когда весь зрительский зал настроен против тебя, когда тебя заведомо осуждают судьи, когда злорадствуют соперники, когда ты один против всех. Когда вдруг заедает музыка Рахманинова, под которую Юра катал произвольную программу в этом сезоне. Но Юру это как будто не волновало. Как будто каждое препятствие на пути заставляло его только выше вскинуть голову. Он катался назло, вопреки, потому что. Он не катался, он отстаивал свою честь. И от него невозможно было оторвать глаз. Его решительный, горящий, отчаянный взгляд притягивал к себе и словно окунал в прошлое. Отабек, как и в первую их встречу, почему-то вспомнил советские фильмы о войне, которые он смотрел, когда был совсем маленький – такие глаза, должно быть, были у солдат, которые бросались грудью на амбразуру. Когда Юра закончил и замер посреди белого льда, словно тонкая хрупкая статуэтка, зал утонул в тишине. Отабек видел, как искрился торжеством взгляд Юры. Отабек понял, что Юра победил. И не важно, какие оценки он получит, какое место займёт. Не важно даже то, что покажет проба Б. Отабек поднял руки и первым начал аплодировать. Оценки были выставлены по минимальной планке для программы такой сложности и безупречного проката, который показал Юра. Как ни старались судьи, Плисецкий всё-таки оказался на пьедестале, пусть и на второй ступени. Было очевидно, что, если бы судьи не занижали баллы, он смог бы выиграть золото у Джей-Джея. Сразу после выступления Юра улетел домой. Он не давал комментарии, не отвечал на вопросы, отказался от всех интервью. Его великолепное катание и отрицательный результат пробы Б, направленной для верности сразу в три лаборатории, говорили красноречивее слов.