Eurus

— И чего ты хочешь от меня? — Эвр может считать любые человеческие эмоции, распознавая ложь или тень сомнения в несколько секунд, но на лице Майкрофта Холмса этого нет. Он весь сейчас — сплошная каменная глыба, облаченная в дорогой костюм и украшенная золотом, хоть сейчас на пьедестал. Хотя что там напишут? Великий тиран и спаситель Англии? Ну, что-то вроде. Стоять будет рядом с Генрихом, там ему самое место. — Ничего особенного, сестричка, — Майкрофт кривит тонкие губы, подслеповато щурится, хотя зрение у него отличное, и этим почему-то напоминает рептилию в зоопарке. Здоровенного медлительного варана, уставившегося на свою жертву. — Ты просто должна помочь мне, как мы и условились. Помнишь? И как тут забудешь? Эвр помнит это так хорошо, словно ее прошлое выжжено на сетчатке глаз, вытатуировано внутри головы, на черепной коробке. Она должна ему все. Ее жизнь принадлежит Майкрофту Холмсу, и от этого не сбежать. Проклятый чип начинает чесаться, как всегда, стоит о нем вспомнить, и она с раздражением сжимает руки в кулаки. Надеясь, что боль от вонзившихся в мякоть ладони ногтей ее слегка отрезвит. Или подбодрит. — Я ничего не забываю, братик, — возвращает она ему ответную любезность. Знает, что он терпеть не может, когда она зовет его так. Словно он младше ее. И намного глупее. Вот теперь «варан за стеклом» раздражен, и Эвр почти может себе это представить — здоровенный язык, высовывающийся изо рта и ощупывающий воздух. В поисках перемен. Нестабильной частички, способной разрушить все. — Что я должна сделать? — Эвр откидывает со лба прядь волос (стали такими длинными за время пребывания в Шерринфорде, пора уже резать) и садится в кресло напротив Майкрофта, повторяя его позу. Теперь, когда ее руки скрещены на груди, как и его, куда проще читать его. Он встревожен. Пусть и не подает следа, на самом деле он очень встревожен. Капельки пота, нервное подергивание мизинца на правой руке, даже слегка сбитый узел галстука — все просто вопит об этом. — Ну и? — Что и? — повторяет за ней Майкрофт. — Собралась прочитать меня? — Нет, — она лжет с легкостью, потому что ее словить на этом куда сложнее. Тело Эвр совершенный механизм, который ломается не так просто. А если что-то и случится, надлом пойдет из глубины. И много времени пройдет, пока оболочка треснет. Слишком много, чтобы кто-то смог это заметить. Или предугадать. — Я слушаю тебя, — она откидывается назад в кресле (надо же, новые кресла, удобные, не то, что в ее камере), меняя позу и позволяя Майкрофту расслабиться. Теперь, когда его зеркало пропало, он будет говорить куда охотнее. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня, Эвр. — Например? Он уже просил ее искать терракты по твиттерам, предсказывать войну по сплетням в таблоидах, но даже тогда Майкрофт Холмс не был так взволнован. А значит, это личное. И важное, иначе бы он успел перевязать галстук и поправить зажим перед разговором с ней. И еще это значит, что впервые за долгое время ей будет не так скучно. — Я слушаю тебя, братик, — Эвр уже почти стопроцентно уверена, что это связано с Шерлоком. — Внимательно слушаю.

***

Она не годится для полевых работ. Майкрофт обзывал ее хрупким цветком, хотя сам в детстве блевал, когда она при нем резала лягушек. Хотя в чем-то он прав. Дело ведь не в эмоциональном контексте, ее сочувствие людям было купировано давным-давно. Дело в том, что она всего лишь человек. Которого легко убить. (Ее камера, например, под напряжением, интересно, тут так же?) Вот поэтому она сейчас стоит за стеклом, слушая, как звучит ее дыхание в отзвуках микро-эхо. Шаги за дверью затихают, и охранники устраиваются на своих местах, и значит, им никто не помешает. — Ну? — она говорит громко, хотя могла бы не стараться. В ее камере точно такое же стекло. И в нем полно отверстий, чтобы не задохнуться. И чтобы все было отлично слышно. Правда, это камера значительно отличается. В ее, ставшей домом, нет ничего лишнего. Комфорт вообще переоценивают. А тут все слегка иначе. Можно даже не сомневаться, что изголовье чужой кровати, расположенной в глубине камеры, старинное, из дорогого дуба. И как Майкрофт согласился на подобное? Но эти мысли сейчас больше мешают. Эвр подступает к стеклу, становясь почти вплотную. Она по другую сторону, хотя, по сути, это ничего не меняет. — Я пришла, ведь ты этого хотел? — делает она вторую попытку заговорить. Майкрофт не сказал ей ничего. Но она и так знает. Перед нею Джим Мориарти. Безумец и гений. Кто-то ее породы — наполовину псих. А еще это он похитил Шерлока Холмса и держит его в заложниках ровно столько, чтобы полиция уже смирилась с гибелью выдающегося сыщика. Но Эвр прекрасно знает, что это не так. Такие, как Джим, такие, как она, предпочитают держать свои трофеи живыми. Теплыми. — Джим, — ей запрещалось делать это, но она никогда не слушала. Ни брата, ни других охранников. Возможно, она действительно хрупкий цветок, но ее не так-то просто убить. И сейчас она прижимает свои ладони к стеклу, вжимается в прозрачную преграду, дотрагиваясь щекой так, словно пытается коснуться человека. Это сработает. И это, правда, работает. Мориарти отмирает и, наконец, делает свой первый шаг навстречу. — Джим, — зовет его Эвр так, словно они уже знакомы, словно они друзья, словно старые любовники. Словно она уже забралась ему под кожу. — Джим… — это то, чего так хотел он, похитив Шерлока, но так и не получил от него. Взаимности. — О-о-о… — возможно, это только неверный свет ламп под потолком, или тени на его лице, но Эвр может поклясться, что в его темных глазах горит огонек любопытства. Даже больше, жажды, которую он не может утолить. — Ты, — шепчет Мориарти и оказывается совсем рядом за пару секунд. Их разделяет всего лишь стекло, а Эвр играется с их отражениями, сплетенными в одно целое, в нечто больше. Она наклоняет голову, вынуждая Джима следовать за ней. Ее пальцы скользят по стеклу, царапая кончиками ногтей преграду, и то же делает и он. — Шерлок не говорил мне, что у него есть сестра, — с восторгом говорит Джим, и Эвр закрывает глаза, наслаждаясь этим голосом — ничего общего с воплями охранников, она словно попала в другую реальность, в рай, что ли. — Он не помнит, — улыбается она, запоминая все нотки до последней. В ее чертогах разума Мориарти будет таким, как сейчас. Безумным. Радостным. — Надо же, я бы не забыл, — теперь он флиртует с ней. Впервые кто-то флиртует с ней, с Эвр Холмс, и это так прекрасно, что она почти забывается. А ей нельзя. — Ладно, Джим, — Эвр облизывает языком губы и наклоняет голову, позволяя волосам падать на лицо, закрывая его. Теперь он не сможет прочесть ее эмоции. И не сможет Майкрофт через свои камеры наблюдения. — Я пришла договориться. — Да? — его темные глаза горят безумным огнем. — И о чем? — Я буду вместо него, вместо Шерлока, — предлагает она. Это не то, что хотел Майкрофт — просто допросить и подчинить себе чужую волю. Но так было бы скучно, а вот теперь Эвр не скучно ни капельки. — Сегодня же Рождество, верно? — улыбается она. — Я буду твоим личным рождественским подарком. И мы с тобой отлично поиграем. Идет? В ответ он прижимается губами к стеклу, оставляя невесомый поцелуй на ее виске в знак согласия. Майкрофт может хотеть спасти Шерлока, и в этом он, конечно, прав. Семья, кровные узы и все такое. Но дело в том, что Эвр тоже хочет поиграть, особенно, если становится скучно. И сейчас, глядя на Джима Мориарти, запертого в застенках Шерринфорда, как какого-то джинна из бутылки, она понимает, что требуется для исполнения всех ее желаний. Всего одно слово. Взаимность.