friends? friends

— Ты уверен, что друзья могут так делать? — их бедра соприкасаются, а пальцы рук крепко переплетены.  — Конечно, Джи. Что плохого в поцелуях? — Фрэнк тихо смеётся, а потом наклоняется и мягко накрывает губы Джерарда своими. Уэй ощущает запах ментоловых сигарет и ванильного капучино, и ему это нравится. У Фрэнка собственные понятия о дружбе. Он держал Джерарда за руку, таща сквозь школьные коридоры, засыпал на его плече, отдавал карамельки с помощью поцелуев и языка, лежал на его коленях, позволяя перебирать свои волосы. Он утыкался носом в острые ключицы Уэя и закидывал на него ноги, когда оставался с ночевками, пил его кофе утром и выхватывал сигарету прямо изо рта Джерарда, чтобы затянуться и вернуть назад. «Это нормально для друзей, Джи». Но тогда почему внутри Джерарда всё вспыхивает от счастья, подобно гребанным бенгальским огням, и гаснет в темноте осенних ночей, когда Фрэнк лишь пожимает плечами и небрежно произносит фразу, ставшyю собственным клише: «Мы просто друзья», а потом невинно целует его в щеку и садится рядом, выхватывая из замерзших пальцев стаканчик кофе, делая несколько глотков и довольно щурясь. Они продолжают идти по улице, в то время как ливень хлещет с неба. Тяжелые капли сбивают усталые жёлтые кленовые листья в парке, и северный ветер несёт их к ногам подростков, что не упускают ни одной лужи. В их кедах хлюпает вода, а одежда насквозь промокла, но Джерард почти перестаёт дрожать от холода, когда Фрэнк останавливается и просто обнимает его, забираясь руками под расстегнутую джинсовку. Ему никогда ещё не было так тепло. Плевать, что к вечеру они оба слягут с температурой (а именно так и происходит), но Уэй ни разу бы не пожалел об этом. Сверху вниз он смотрит на Фрэнка, забывая все слова, когда встречается взглядом с ореховыми глазами, и в его голове словно что-то щелкает, когда он понимает, что хотел бы провести с ним рядом вечность, а может, даже и больше. Он немного волнуется, когда поддаётся вперёд и медленно целует Фрэнка, стараясь передать прикосновением всё те чувства, что разрывают его грудную клетку день ото дня, просясь вырваться наружу. Джерард надеется, что Айеро поймёт, ведь для него действия играют более важную роль, чем слова. Но Фрэнк лишь усмехается уголком обветренных губ и говорит:  — Ты такой классный друг, Джи.  — Конечно. Лучшие друзья, так? — Джерард старается улыбнуться, и выходит довольно правдоподобно. По крайней мере Фрэнк верит, а это главное. Когда вечером Уэй возвращается домой, он сразу же падает на кровать, не снимая мокрых вещей. У него жар, он весь горит, но думать об этом хочется в последнюю очередь. Друзья. Они с ним просто друзья, и от этого хочется взвыть, подобно волку, что влюблен в Луну на ночном небосводе, но она так далеко, что он не может прикоснуться к ней, и ждёт часа, когда последний его вздох устремится ввысь, обретая покой с возлюбленной. У Джерарда всё иначе: он имел права прикасаться, обнимать и целовать, но не влюбляться. Фрэнк был всегда рядом и одновременно находился в тысячах километров от Джерарда. Ему так холодно. Он укрыт двумя пуховыми одеялами и шерстяным пледом, но Джерард всё равно мерзнет. Он не уверен, что сейчас за окном — сумерки или ранее утро. Телефон на столе разрывается от постоянных звонков, но Уэй не находит сил встать с кровати. Его кости словно расплавились, а родители вроде как ушли на работу. Джерард заверил их, что всё в порядке, это обычная простуда, что нужно просто отлежаться. Мысли в голове путаются, и, возможно, он иногда слишком драматизировал, но на сей раз Джерард не сомневается, что сгорит. Вспыхнет подобно спичке. Или бенгальским огням. Когда дверь его спальни открывается, Джерард даже не удивляется, видя на пороге Фрэнка. Он начинает отчитывать Уэя за что-то, кажется, за то, что тот не брал трубку, но парень улавливает лишь сердитый тон. Смысл слов ускользает от него, подобно тому, как испаряется вода на горячем асфальте летним днём. Фрэнк замолкает и подходит ближе, прикасаясь ладонью ко лбу Джерарда. Его пальцы такие холодные, и парень рвано выдыхает, когда приятная прохлада исчезает. Айеро уходит, и Джерарду кажется, что тот ему только приснился, небольшая галлюцинация, подкинутая жаром. Однако спустя какое-то время ему помогают сесть и к губам преподносят чашку с жидкостью, пахнущую лимоном.  — Пей давай, — говорит Фрэнк, и парень за несколько глотков выпивает чашку, ощущая, как лекарство согревает изнутри. Фрэнк кладет на его лоб что-то холодное и влажное, и Джерард понимает, что это компресс, от которого немного становится легче. Уэй что-то говорит, не понимая, что именно, а Айеро лишь качает головой, забираясь под одеяло. Джерард обнимает его, утыкаясь в плечо, и компресс соскальзывает Фрэнку на шею. Тот перекладывает его на лоб друга, который уже заснул, а потом кротко целует в макушку и лишь крепче прижимает к себе парня. Он меняет ему компрессы, заставляет пить жаропонижающее и чай до прихода родителей, а потом уходит домой, выбирая самый длинный путь. Петляя по переулкам и дворикам, он обдумывает фразу, произнесенную Джерардом, перед тем, как тот заснул. — Я люблю тебя. В голове Фрэнка не укладывается, зачем Джерард хочет разрушить их дружбу? Променять её на какие-то жалкие отношения, стереть всё то замечательное, что было между ними. Почему Джерарда это не устраивает? Фрэнк избегает Джерарда. Не отвечает на звонки, игнорирует сообщения. Когда они встретились в школе, Джерард радостно улыбался и шёл навстречу, но Фрэнк, чёрт, внутри него что-то обломилось, когда он сказал «Отвали от меня». Улыбка Уэя растаяла, его глаза потухли, словно покрылись корочкой льда, и Фрэнк ненавидел себя за это. Всю неделю школа стояла на ушах, ведь впервые неразлучная парочка лучших друзей поссорилась. Фрэнку было плевать на то, что они говорили. Когда он шёл по пустому коридору, из туалета вышел Джерард и случайно столкнулся с парнем. Глаза Уэя были красными, и он судорожно выдохнул и застыл на месте, глядя на Фрэнка. Он извинился и ушёл, а Фрэнк остался на месте, следя взглядом за удаляющейся фигурой лучшего друга. Айеро видел, что Джи, его Джи, нуждается в нём, но что-то останавливало, запрещало подойти и обнять человека, который был ему дорог. Фрэнк чертовски запутался в себе. Он позвонил Стайлзу, с которым не общался более месяца, и предложил встретиться. Когда Фрэнк пришёл в назначенное время, то Стайлз уже ожидал его, махая рукой. Парень обнял друга и чмокнул в губы, как они всегда делали при встрече. Как всегда делал Фрэнк. Но в этот раз Айеро понял, что что-то не так. Губы Стайлза для него слишком мягкие и отдают вишневыми леденцами, а не кофе. Так неправильно, что он с трудом подавил в себе желание вытереть губы ладонью, лишь бы убрать это приторное послевкусие. Стайлз болтал без умолку, постоянно шутил и улыбался, рассказывая о своих буднях в колледже, но Фрэнк почти не слышал его. Он не мог перестать думать о Джерарде, продолжая сравнивать его со Стайлзом. Джерард опережал того на много пунктов, и Фрэнк чувствовал себя ещё хуже.  — Хэй, чувак, что с тобой? — Стайлз щелкнул пальцами, выводя подростка из собственных мыслей. — Сам не свой сегодня. Ну ладно, рассказывай, что у тебя нового? Как там Джерард, кстати? До меня тут слухи разные дошли… Фрэнк вздрогнул и перевёл взгляд на друга. С минуту он внимательно смотрел на Стайлза, который заерзал от такого внимания к своей скромной персоне, а потом Айеро выпалил:  — Поцелуй меня. Стайлз от удивления поперхнулся молочным коктейлем и закашлялся в приступе смеха.  — Какого хрена малыш Фрэнки стал спрашивать разрешения? — Стайлз вновь засмеялся, но быстро умолк, видя, что его собеседник не шутит. — Разве мы с тобой не целовались? Чувак, ты же со всеми друзьями в губы сосешься, с чего такая просьба?  — Блять, да просто поцелуй меня! — громче повторил Фрэнк и сам поддался вперёд. Поцелуй вышел смешанным, беспорядочным и слишком влажным. Отстранившись, Фрэнк сосредоточился на своих ощущениях.  — Воу, чува-ак, это было горячо, — выдохнул парень и нервно усмехнулся, но Айеро был с ним не согласен. Это не то. Он рассказал Стайлзу всё, впервые в жизни извинившись за нарушение личного пространства, тот лишь внимательно слушал, кивая головой. Когда Фрэнк закончил, Стайлз долго молчал, а потом выдал, пожалуй, самую лучшую в своей жизни фразу:  — Ты просто сказочный мудаёб.  — Знаю.  — Пиздец, Айеро, ты ебанный придурок! Я, блять, сейчас врезал бы тебе, серьёзно, идиотина ты такая! — люди в кафе стали неодобрительно коситься в их сторону, но Стайлза это не волновало. — Игнорировать его, блять! О себе, принцесса, думала? Ой, я бедненький, в меня влюбились, не получив письменного согласия в трёх экземплярах! Ебать, отношения ему, блять, не нужны! Да по тебе видно, что ты сохнешь по своему Уэю, как тринадцатилетняя целочка по Гарри и его кудряшкам! К ним подошёл менеджер и вежливо попросил покинуть заведение, на что был во всех красках послан нахуй Стайлзом. Но кафе они все-таки оставили, и теперь Фрэнк на улице выслушивал эмоциональные речи друга о том, какой он мудак, проебавший всё.  — Значит так, меня не ебёт, как ты это сделаешь, но чтобы сегодня же ты поговорил с Джером и во всех, сука, деталях описал ему, какой ты долбоёб и как тебе жаль, что ты поступил с ним, как последняя тварь, испугавшись перемен и ответственности! Иначе я, блять, лично грохну тебя, а труп скормлю твоим псинам!  — Почему ты так уверен, что у нас что-то выйдет?! Он просто друг!  — Друг, ага! Пиздец, какой ты тупой, Айеро, — устало изрек Стайлз. — Я буду говорить, а ты будешь кивать, если согласен, понял? Тебе нравится проводить время с Джерардом? — кивок, — Ты можешь ему доверять абсолютно во всём? — кивок, — С того момента, как по твоей сказочной тупости вы прекратили общаться, ты места себя не находишь? — Фрэнк неуверенно кивает. — Тебе его не хватает? Он дорог тебе? Ты сравнивал наш поцелуй с Джерардом, и последний тебе нравится больше? — кивок. — Тебе кажется, что ты тоже его любишь, но ты трусливый мудак, который скорее сделает дорогим людям больно, чем признаётся, что испытывает к ним чувства? — Да, — соглашается Фрэнк. — Эй, какого хрена? Я не трусливый!  — Но мудак, однозначно, — снисходительно отвечает Стайлз. Он на прощание целует Фрэнка в щеку, и уходит. — Удачи, принцесска! Фрэнк бежит по вечерним улицам родного Джерси, набирая один и тот же номер. В первый раз его вызов сбросили, а дальше следовало всем знакомое «абонент-не-абонент». Он опоздал на автобус, а ждать ещё двадцать минут следующего Фрэнк не хотел, ибо для него каждая секунда на вес золота. Оставалось пара кварталов, пробежав которые, Айеро увидел знакомый дом. В комнате Джерарда горел свет, и этот факт успокаивал. Фрэнк прошёл по садовой дорожке, поднялся по ступенькам и попытался отдышаться. Он позвонил в звонок, и стал ждать. Дверь открылась, на пороге стоял Майки, который презрительно смерил Фрэнка взглядом и захлопнул дверь, не сказав ни слова. По ту сторону послышался голос Джерарда:  — Кто там?  — Никто. Парень опять позвонил, и в этот раз дверь открыл Джерард. Фрэнк замер, осматривая его изменения во внешнем виде — под его глазами залегли тёмные тени, за две недели он похудел, и черты лица выглядели заострившимся. Уэй поджал губы и вздернул подбородок, лениво опираясь о дверной косяк и складывая руки на груди:  — Чего тебе? — его голос звучал отстраненно, с напускным бесстрастием.  — Я мудак, — выдохнул Фрэнк, и Джерард удивленно вскинул брови.  — Не спорю. Но вряд ли ты пришёл сюда в девять вечера по этой причине, может, что-то ещё?  — Да пошли его нахуй, Джи!  — Следи за языком, Майки! — крикнул Джерард, его брат фыркнул в ответ и скрылся в гостиной. Уэй повернулся к своему гостю, — А он в чем-то прав. Почему бы мне просто не послать тебя, Фрэнки?  — Ну, может, потому что я мудак, которого ты любишь?  — Ч-что? Как… — Джерарда словно ударили под дых. Он почувствовал, что его загнали в ловушку на пороге собственного дома. — Впрочем, это не важно. Ты ошибся, Айеро. Прощай, — Уэй попытался вернуть себе самообладание, но на последнем слове его голос дрогнул.  — Стой! — Фрэнк просунул ногу, не давая закрыть дверь. — Выслушай меня! Ответа не последовало, но Джи открыл дверь и посмотрел на Фрэнка. В его глазах стояли слёзы, но Уэй пообещал себе не проронить ни слезинки. Он сильный, он сможет всё выдержать, как бы больно ему не было.  — Как я уже сказал, я — мудак. По многим причинам, кстати, но сейчас о главной из них. Помнишь, когда мы гуляли в последний раз под дождём, а потом ты слег с температурой? Я тогда ещё звонил тебе, но ты не отвечал, поэтому я пришёл к тебе. У тебя был жар, так что я остался. После того, как я лег в кровать, а ты обнял меня и заснул, ты сказал кое-что. Помнишь? — Уэй отрицательно покачал головой. — Ты сказал, что любишь меня, Джи. И я тогда испугался. Потому что… Чёрт, ты дорог мне, и я боялся потерять то, что было между нами — дружбу. Но я всё испортил, игнорировал тебя всё это время, так и не объяснив ничего. Блять, какой же я идиот, да? Ты накручивал себя, наверное. Когда я сегодня натолкнулся на тебя в школе, я захотел обнять тебя и никогда больше не отпускать, но я не сделал этого. Я… Я запутался в себе, но я точно знаю, что ты дорог мне. Очень. И я никогда бы не хотел терять тебя, потому что… Чёрт, я люблю тебя, вот почему. Фрэнк выдохнул, почувствовав облегчение от того, что сказал всё это, но Джерард не отвечал, продолжая шокировано смотреть на него. — Я прошу прощения за то, что так поступил с тобой. Мне очень жаль, и я вряд ли смогу исправить, что натворил, но я действительно хочу попытаться, Джи. Пожалуйста, дай нам шанс.  — Да поцелуй ты его уже! — выкрикнул Майки, который выглядывал из-за угла комнаты. Джерард мгновенно вспыхнул румянцем и нервно засмеялся.  — В этот раз я согласен с Майки, — Фрэнк сделал шаг вперёд. Его сердце забилось ещё быстрее, чем до этого, и Айеро понадеялся, что не заработал тахикардию. — Если мы будем встречаться, это не значит, что мы перестанем быть друзьями. Важно не это. Зачем вешать ярлыки, когда мы можем просто быть с теми, с кем хотим. И я хочу быть с тобой, Фрэнки. Они стояли друг напротив друга, Джерард переплел их пальцы, и Фрэнк решился. Он приподнялся на носках, прикасаясь к таким знакомым губам и ощущая кофейный привкус. Рука Джерарда, обнимаяющая за талию, их взгляды и слова, что были сказаны, всё это было правильно.