Напарники.

Что такое рваные раны для Джека Моррисона? Обычное дело. Кровь неровными алыми дорожками стекала вниз по рельефному торсу, наполняя влагой ткань туго затянутых на бедрах брюк. Джек шмыгнул носом небрежно; сгибаясь от дурманящей голову боли, нащупал дрожащими пальцами рану. - Помочь? – послышался чей-то заботливый, до боли знакомый голос за спиной. «И откуда только взялась?», - подумал он, выдавливая кривую ухмылку. - Было бы неплохо, - ответил уверенно, твердо, как умеет только он один - Солдат-76. Шумно упал на старый табурет, каким-то чудом не развалившийся под ним, прислонился спиной к стене, запрокинув голову. Ангела отложила кадуцей, смерила его изучающим взглядом, поймала на себе его изумленный. - Не проще ли?.. - кивнул Джек в сторону исцеляющего инструмента доктора Циглер. - Не проще ли? – передразнила она, легким движением пальцев выудила из его нагрудного кармана исцеляющий модуль. Он усмехнулся, довольный, как кот, наконец, позволил себе расслабиться, вытянуть ноги. Ангела вздохнула смущенно, почти вымученно; присела на корточки у него в ногах, неумелым движением расстегнула его куртку. Моррисон взглянул на нее сверху вниз надменно; криво растянул сухие губы в самой наглой ухмылке, на которую только был способен. - Что? – недовольно спросила она, окончательно смутившись. - Так… - задумчиво ответил он, стягивая рукава куртки. – Ничего особенного. Майку снимать? - Конечно, - кивнула она, поочередно доставая из походной сумки разного вида склянки. Джек задрал руки в попытке стащить с себя футболку, Ангела украдкой разглядывала его тело с восхищением: уж сколько раненых агентов прошло через ее руки, но Моррисон был, действительно, в совершенной форме. Она смущенно отвела взгляд, обмакнула вату в спиртовом растворе. Рана, в самом деле, оказалась довольно глубокой и требовала более тщательной обработки - это означало, что придется стерпеть в два раза больше боли, чем обычно. Джек нахмурился в ожидании, принялся с интересом разглядывать лицо доктора; она придвинулась ближе к нему, опустилась на колени между его ног, локтем оперлась о бедро, вторую руку медленно поднесла к груди, на которой красовалась та самая рана, обрамленная разорванными клочьями кожи. Ангела выглядела напряженно: нервно облизнула губы, коснулась его осторожно, почти нежно. Боль почувствовалась сразу – резко, мгновенно отдаваясь в каждой клеточке его тела. Джек зажмурился, зашипел. - Терпи, Солдат, - не без сожаления произнесла она еле слышно. Постепенно пощипывания затихли, боль притупилась, Джек снова взглянул на Ангелу уже совсем измученным взглядом. Она все также прекрасна, как и тогда, когда он встретил ее в первый раз: аккуратное круглое лицо, собранные в высокий густой хвостик белоснежные волосы, непослушными прядями выбивающиеся в разные стороны, пухлые губы, вздернутый маленький носик, голубые глаза. Джек был готов поклясться, что это любовь с первого взгляда, если бы не его скептичность по отношению к человеческим чувствам вообще. Моррисон тогда, кажется, перестрелял в два раза больше врагов, чем обычно, будучи в ярости от собственного холодного безразличия. - Ты красивая, - пересилив себя самого, произнес он. Ангела подняла на него взгляд, полный недоумения и недоверия: - Ну, спасибо. Джек откашлялся – адская боль мгновенно поразила его тело. Сжал руки в кулаки изо всех сил - на грубой коже тут же змеями взбухли вены. Доктор Циглер вдруг коснулась его пальцев своими, с опаской взглянула прямо в глаза, - Солдат невольно разжал кулак. - Тебе нельзя напрягаться, - шепнула она у самого его уха, едва касаясь влажными губами мочки. Джек замер, чувствуя, как напряжение фокусируется где-то между ног. Давненько у него не было женщин - пора бы и о себе подумать. Ангела, словно услышав запретные мысли напарника, улыбнулась как-то особенно хитро, соблазнительно. Солдат в ответ едва повел краем губ. Она отвернулась, принялась копаться в своей сумке, выудила оттуда бинт. - Все, что ли? – удивился пациент, разглядывая рану. - Да, сейчас вот… - лепетала она, разматывая бинт, - только затянем потуже. Ангела приподнялась, приложила к его ране бинт по центру, затем обвила Джека руками, закладывая края за его спиной. Ее лицо оказалось в опасной близости к его шее, теплое дыхание коснулось его разгоряченной кожи; Солдат замер неподвижно, пристально глядя на губы доктора. Она, заметив его трепетное волнение, отпрянула вдруг легко, непринужденно, умело перехватывая концы бинта в руках. Вторая попытка обвить его торс оказалась роковой – в мертвой хватке его сильные руки сжали ее талию, притягивая как можно ближе. Ангела невольно ахнула, выпустила из рук бинт: белый сетчатый рулончик покатился по полу, размотался почти полностью, тонкой белой полоской замер, покачиваясь, где-то в углу лазарета. Его руки ласково поглаживали ее спину, норовя вот-вот залезть под жилет, пальцы смело перебирали подол ее одеяния. - Эй, вы че тут делаете, блять? – гоготнул Джеймисон Фокс, заглядывая в распахнутую настежь дверь лазарета. – Хоть бы закрылись… Джек резко пнул ногой дверь, не вставая, - та с грохотом захлопнулась едва ли не перед самым носом Крысавчика. Ангела вздрогнула в его руках от неожиданности, Моррисон снова зашипел: рана все еще давала о себе знать. Он и сам не заметил, как хватка его совсем ослабла, но доктор Циглер не спешила отстраняться. Вместо этого она ласково коснулась его щеки холодными пальцами. - Это пройдет… - прошептала она в его губы, потянулась за кадуцеем. Он перехватил ее руки уверенно, с интересом разглядывая до боли знакомое лицо. «Стоит ли игра свеч?» - промелькнула в его голове мысль, но тут же испарилась в оглушающем стуке учащенного биения сердца. Секунда – и Моррисон подался вперед, жадно впиваясь в чужие влажные губы. Ангела ответила на поцелуй почти сразу: податливо приоткрыла рот, впуская его настойчивый язык внутрь, словно бы ждала этого поцелуя всю свою жизнь. Джек почувствовал неумолимое превосходство, когда доктор Циглер неумело повторила его движение языком. Он приоткрыл глаза - лицо Ангелы было слишком (слишком!) близко, такое умиротворенное, совершенное; едва ли он хоть раз в жизни видел ее столь ласковой. Его руки скользнули вверх по тонкой шее, грубые пальцы мягко коснулись нежной раскрасневшейся щеки, отчего доктор Циглер задышала вдруг часто, тая в объятьях напарника. Поцелуй углубился, ноты страсти преобладали в общей симфонии, Джек слегка сжал зубами ее нижнюю губу, оттягивая, и Ангела вдруг тихонько застонала. Моррисон вздрогнул: безумно хотелось слышать эти стоны где-то под собой, глухие и пылкие. Она нужна ему здесь и сейчас, без отлагательств. Не отрываясь от поцелуя, он рваными движениями принялся наспех стягивать с нее жилет, до боли сжимая хрупкие плечи. Ангела распахнула глаза, встрепенулась вдруг, когда почувствовала прикосновение его холодных рук к обнаженной коже на спине; белокурые волосы лучиками спали на раскрасневшиеся щеки. Жилет бесформенной тряпкой полетел на пол, Джек отпрянул, без стыда разглядывая ее голое тело. Она восхитительна, и этот факт не требует объяснений. Кожа ее – белоснежный шелк, налитая пышная грудь вздымалась мерно в такт дыханию, розовые соски набухли, словно спелые ягоды. Доктор Циглер ахнула, поспешила прикрыться руками, но было уже слишком поздно: Джек перехватил их, крепко зажав за ее спиной, жадно прильнул губами к мягкой груди. Моррисон ласкал ее так нежно, как не делал этого никогда и ни с кем: трепетно вылизывал соски, едва касаясь их губами, выводил незатейливые узоры языком, целовал страстно, но до дрожи ласково. Ангела постанывала сладко, всеми силами стараясь сдерживаться, чтобы остаться неуслышанной; холодными пальцами шарила по пылающему лицу, хваталась за губы в безуспешной попытке заглушить стоны. Моррисон дышал тяжело, часто; тело его словно бы кипело. В горячке, в сумасшедшем бреду он блуждал грубыми руками по ее обнаженному телу, ласкал пышную грудь языком, то и дело поднимаясь выше, к шее, покусывал и оставлял алые засосы на бледной коже; безуспешно пытался запустить напряженные руки под ее брюки, нервными, скомканными движениями сжимал спину фалангами пальцев, оставляя за собой красные дорожки. Ангела почувствовала, как его твердый член неровным бугорком уперся ей где-то в области лобка; заволновалась вдруг, маленькими ладошками уперлась ему в грудь. Джек вдохнул ее запах у самой шеи; одна рука крепко сжала ее ягодицы, другая скользнула между ног, настойчиво нащупывая через брюки желанное место. Отпираться было слишком поздно. Он схватил ее властно, яростно, повалил на кушетку, застеленную белыми простынями, навалился сверху, зажав ее руки вдоль головы. Ангела испуганно сжалась, ее грудь подскакивала в такт его рывкам - Моррисон едва ли не взвыл от желания отыметь ее здесь и сейчас. Дрожащими руками спешно перебрался к ее брюкам, с остервенением рванул ширинку, легким движением стянул их разом вместе с трусиками, отбросил ненавистную ткань на пол. Доктор Циглер стыдливо сжала колени в попытке прикрыть хоть что-то, щеки ее запылали сильнее прежнего. Джек сглотнул: ее тело было абсолютно совершенным, белоснежным, утонченным. Он мог ее трогать везде, целовать всё, иметь целиком и полностью. Сама мысль об этом уже сводила его с ума, едва не доводя до оргазма. Он выдохнул как-то отчаянно, закинул ее ноги на свои плечи, опустился между ними, обдавая горячим дыханием нежную кожу. Ангела выгнулась и тихонько застонала, почувствовав его нежные прикосновения, влажными дорожками ведущие к возбужденным набухшим губам. Джек ощущал ее запах слишком близко, слишком отчетливо, чтобы не свихнуться окончательно. Язык его уже ласкал напряженный клитор, руки ловко блуждали по ее бедрам, изредка больно сжимали упругие ягодицы. Контролировать себя оказалось невозможным – Ангела стонала во весь голос, путая дрожащие пальцы в его волосах. Моррисон взглянул на нее исподлобья и почти зарычал от вида открывшейся перед ним картиной. Он поднялся, небрежно вытер рот рукой, резким движением нетерпеливо стянул с себя брюки до колен. Ангела вдруг сжалась и испуганно взглянула на его толстый набухший член с выступающими крупными венами; красная головка пульсировала в такт его сердцебиению. Моррисон ухмыльнулся вдруг, приметив направление ее взгляда, осторожно, но настойчиво протиснул головку между ее губ, провел по клитору едва ощутимо, словно невзначай, и снова попытался протолкнуться внутрь. Доктор Циглер резко вздрогнула, и Джек почувствовал неладное. - Что такое? – осипшим голосом спросил он. Ангела потупила взгляд, прикрыла грудь ладонями. - Только не говори, что это твой первый раз, - пошутил он, но предательский румянец на ее щеках вмиг заставил опомниться; Джек вдруг стал серьезным, напряженным даже. Она молчала, закусив нижнюю губу; подняла на него взгляд, полный отчаяния. Он помялся с минуту, разглядывая голые белые стены лазарета. - Ты готова? – вдруг спросил он. Ангела замешкалась было, но тут же уверенно кивнула. Моррисон навис над ней, оперся локтями вдоль ее головы: щетина неприятно скребнула нежную кожу на щеке, горячее дыхание обожгло ее шею. Он заговорил еле слышно: - Не бойся меня… Я не причиню тебе боль. Расслабься там, - Джек легко коснулся низа ее живота, скользнул глубже, сжал свой член, направляя. Доктор Циглер обвила его шею руками, осторожно коснулась холодными стопами его напряженных икр, раздвинула ноги шире. Джек снова медленно втиснулся головкой между ее губ, поводил членом, размазывая смазку по влагалищу, слегка, но резко протолкнулся внутрь. Ангела дернулась вдруг, хныкнула у его уха, обвила его спину ногами. Солдат собрал волю в кулак: протолкнулся с новой силой так, что член зашел почти наполовину. Доктор больно впилась ногтями в его плечи, закусила губу так сильно, что на ней проступили капельки крови. Джек отчетливо чувствовал преграду, расправлялся с ней медленно и технично. Когда его член вошел полностью, Ангела уже не чувствовала боли, разжала его плечи, оставляя за собой алые следы царапин. Моррисон взглянул на нее и, заметив в глазах цвета неба толику спокойствия, двинулся внутри увереннее, прижимаясь к ней бедрами до упора. Она застонала тихо, провела пальцами по пухлым губам, прикусила указательный палец, глядя на Джека с вожделением. От таких перемен в настроении напарницы он на миг опешил, но тут же опомнился, вытащил член почти полностью и резко вогнал его с новой силой. Движения его не встречали более препятствия: Ангела была слишком мокрая, чтобы делать вид, что ей не нравится; слишком похотливо двигала бедрами ему на встречу, словно гулящая мартовская кошка. Солдат потерял меру времени и собственным силам: входил в нее так резко, что, казалось, вот-вот разорвет тонкое тело на части. Доктор Циглер стонала под ним совсем громко, протяжно, жадно сминала свою грудь руками, тонкими пальцами сжимала набухшие алые соски. Джек приподнял ее, сжав бедра руками, принялся трахать слишком быстро: так, что Ангела не успевала вскрикивать от ноющей боли внизу живота, грудь ее подскакивала в такт резким толчкам, соприкосновения плоти о плоть усиливались, разносясь по пустой комнате звонкими шлепками. Моррисон сделал еще несколько яростных толчков, до желтых синяков сжимая тонкую бледную кожу, из его губ вырвался хриплый полустон; мертвым грузом он повалился на нее сверху, тяжело дыша. Ангела откинула голову, обвила его шею руками, прижимая к своей груди. - Я слишком долго этого ждала, - нарушила вдруг тишину доктор Циглер, Солдат мгновенно поднял на нее уставший взгляд, полный недоумения. - Ждала чего? - Тебя, Джек. Тебя… - ответила она, блаженно прикрыв глаза.