Amarie Part III: Savaner

РОЖДЕНИЕ

В Серрадасе царило оживление. Не каждую сотню лет происходят роды сразу у двух самок! Конечно, главным событием было появление на свет детеныша Матриарха – Аттаренсии. Драконы гадали, родится ли новая амари, или они, как и века прежде, получат всего лишь нового члена одной из четырех стай. Но Кадингире – драконице-гидре меньше всех было интересно, кого там произведет на свет Матриарх. У нее самой вот-вот появится детеныш, и она тщательно готовилась к этому событию. Уже было свито гнездо в глубокой пещере, поближе к воде, отблескивающей черным в темноте. В этой тьме светились желтым глаза самок, что помогали ей разрешиться от бремени. Периодически они выдыхали горячее пламя, призванное согреть холодную кровь гидр и немного осветить пространство. «Не нужно света», - попросила драконица. – «Чем больше света, тем меньше видно». «Нужно подогреть воду», - возразила самая старая из присутствующих гидра. – «Она должна быть теплей детеныша, чтобы он знал – мир теплее чрева матери». Когда настало время, беспокойная Кадингира вошла в воду, где чувствовала себя комфортней всего. Детеныш – крошечный дракон с четырьмя головами выскользнул в материнском пузыре, который драконица немедля прокусила, вынимая детеныша из воды. Когда она положила его на холодный камень пещеры, наступила тишина, не прервавшаяся первым криком детеныша. «Почему так?» - заволновалась она, обнюхивая малыша четырьмя мордами. – «Почему не кричит?» Ее сразу же обступили другие самки, по очереди сующие морды к новорожденному дракону. Кадингира принялась облизывать малыша, расталкивая его языками. Кто-то из самок дохнул на него пламенем в надежде, что дракон пробудится от тепла, но он продолжал молчать. «Он мертв», - подумала одна из самок-гидр. «Не может быть!» - в отчаянии Кадингира продолжала тормошить детеныша. Но малыш-гидра все также лежал на холодных камнях пещеры, раскинув крошечные крылья и задрав головы назад. Ни одного вздоха не услышали самки в гулкой тишине пещеры. Они стали переглядываться, стараясь без слов передать друг другу то, о чем думали. Их слова напугали бы родившую драконицу, привели бы ее к безрассудству. Они стали пятиться назад, прочь из пещеры, ведь Кадингира, когда поймет всю пропасть своего положения – станет буйствовать, а она была не из слабых. Никто не хотел открывать ей леденящую душу правду, то была задача savaner’a – консорта Аттаренсии, главы клана черных драконов – Саррангеда. Глава клана в тот момент находился подле Матриарха, надеясь лицезреть появление на свет новой гидры. Он был далеко к югу отсюда – на верховых гнездах, на Пиках Серрадаса, в окружении сотен драконов и крошечных, сияющих танини – драконьих прислужников, духов леса. Четыре savaner’a обступили Аттаренсию кольцом, отодвинув от нее прочих, и только танини кружились вокруг, слишком маленькие, чтобы драконы обращали на них внимание. В отличие от драконов рангом пониже, у Матриарха не было опытных самок, помогающих советами и создающими подходящую случаю атмосферу. Драконья Королева должна справиться сама. Такова была природа хладнокровных существ, так сильно отличающаяся от природы людей, к которым драконы не проявляли ни малейшего интереса. Королева на то и была верховным драконом, что должна быть сильной, должна справляться сама с самыми сложными вещами вроде этой. Человеческие королевы производили на свет потомство в окружении десятка лекарей и самой опытной в королевстве повитухи в то время, как простолюдинки рожали сами, как могли. В этот страшный и тревожный момент Аттаренсия испытывала зависть к Кадингире, вокруг которой собрались детные самки клана. Аттаренсии, испытывающей страх перед неизвестностью, хотелось поддержки, но разве ее могли дать ее четыре консорта, понятия не имеющие о том, каково это – производить на свет детеныша? Ей хотелось прогнать всех и забиться в угол, только бы побыть наедине с собой, сосредоточиться, но закон был против этого. Консорты должны были первыми увидеть рожденных детенышей и сразу же распределить их по кланам, раздав их старейшим самкам, которые занимались выращиванием молодняка. Саррангед, как и все драконы Серрадаса, услышал мысли дракониц, окружавших Кадингиру. Он гневно выпустил из ноздрей раскаленный дым и одним мощным взмахом крыльев поднялся в воздух, бросив своего Матриарха ради исключительного в драконьей жизни случая. Появление на свет мертвеца в клане означало слишком многое, чтобы он мог это игнорировать. Рождение дракона всегда было большим событием, ведь он приносил с собой саму жизнь, новую надежду, почет и славу клана. Мертвец приносил прямо противоположное. Рожденный мертвец накладывал на клан проклятье. Искупить это можно было только жертвой, коей становилась самка, породившая проклятое создание, обреченное на смерть еще до своего рождения. Мчась к логову Кадингиры, Саррангед думал о ней. Молодая, здоровая, полная сил самка и… вдруг такое? Почему? Почему именно в их клане? Саррангеду с таким трудом удалось наладить внутриклановые отношения, выстроить иерархию, основанную на силе, казалось – вот он, долгожданный мир в их большой семье, суливший расцвет, и вдруг сразу свалившееся им на головы проклятье. Саррангед был зол. Из-за рождения мертвеца клан черных драконов снова падал на то дно, с которого он вытащил его, заставив других считаться с мнением гидр. Только кровь Кадингиры сможет смыть этот пятно с репутации клана. «Именно сегодня!» - злобно думал он, делая широкие взмахи крыльями. – «Именно тогда, когда кланы получат от Матриарха почетных детенышей!» К моменту, когда он прибыл, у входа в логово Кадингиры уже ждала многочисленная стая. На мордах драконов красовалась растерянность. Все они понимали, что гидры снова упали в ту пропасть, из которой их многие годы вытаскивал Глава. Им было страшно, и мысли консорта не прибавили им уверенности. Они расступились перед своим сильным и безжалостным лидером, склонив перед ним головы. Саррангед из-за своих внушительных габаритов с трудом протиснулся в пещеру и подошел к драконице, продолжающей приводить детеныша в чувство. Кадингира даже не обратила внимание на главу клана, который молча смотрел на предпринимаемые ею действия. С рождения детеныша прошло около получаса, и он определенно был мертв. «Помоги», - взмолилась драконица, когда наконец заметила присутствие доминирующего самца в своем логове. «Ты принесла в клан мертвеца, Кадингира», - сказал он ей и увидел, как сильно распахнулись глаза самки при этих словах. «Ты ведь можешь!» - умоляла она. – «Ты можешь вдохнуть в него жизнь!» «Он – мертвец», - припечатал Саррангед. – «Ты знаешь, что это означает». Кадингира была одной из молодых самок, и их было слишком мало, чтобы уничтожать за такой проступок. Саррангед не испытывал жалости – это было несвойственно гидрам, он руководствовался практическими соображениями. Ему не хотелось убивать ее, но смыть пятно с репутации клана он был обязан, иначе прочие могут поднять бунт, а этого он хотел меньше всего. Гидры подчинялись только жестокой силе. Драконица знала, зачем пришел глава клана. Она только подобрала детеныша в лапы, словно убаюкивая его на груди подобно человеческим женщинам. Саррангед, видя готовность самки к смерти, не стал медлить. Одним размытым для глаз движением он рванул правой лапой вперед, вонзая ее в плоть Кадингиры, обхватывая когтями ее сердце и вырывая из груди. Держа горячее и еще бьющееся сердце самки, Саррангед прикрыл глаза, готовясь ко взрыву магии. Освободившаяся из драконьего тела магия глухо ухнула под сводами пещеры, обрушив ее. Консорт потряс головами, очищая их от навалившихся камней и вдруг услышал в голове первый крик рожденного Атаренсией дракона, а затем оглушивший его вопль тысяч драконов – была рождена новая амари, золотая драконица, наследница Аттаренсии. В это мгновение камни, которыми завалило рожденного Кадингирой детеныша зашевелились и на свет показались маленькие мордочки новорожденной гидры. Саррангед пораженно смотрел, как детеныш неловко выбирается из-под завала. Магия убитой матери пробудила его от вечной спячки, оживив и явив миру. Консорт протянул лапу и, детеныш, обнюхав ее, забрался, цепляясь крошечными коготками за чешую гиганта. Клан черных драконов увидел это через мысли своего главы и… ничуть не обрадовался. Маленькое существо, рожденное через смерть матери, разевало пасти и уже пробовало выдохнуть пламя из груди, а Саррангед продолжал молча смотреть на него. «Siallearche. Так тебя будут звать, маленькое, проклятое создание», - подумал он, поднося детеныша к глазам. Через секунду он услышал имя, которым нарекли новую амари. «Azernavalla. Ты рожден в один день с той, кто станет твоим Матриархом, малыш, это большая честь и большая ответственность. Не подведи нас всех, да снимут Небеса твое проклятье», - с этими мыслями Саррангед понес малыша к стае, дабы явить его их взорам.